Кинцуги

Люциус Малфой – в каком-то смысле гениальный творец. Он создал потрясающего вида фарфоровую куклу, идеальную во всех отношениях. Вдохнул жизнь, наполнил ядом и отпустил в реальный мир, по большей части искренне наслаждаясь своим творением. И что, что на деле это не просто кукла, а живой человек, ребёнок, его собственный сын? Если бы кто-то спросил – это всё было на благо самого Драко. Но, конечно, никто не спрашивал. Кому придёт в голову критиковать воспитательные меры столь влиятельного мага? В конечном счёте это – семейное дело.
Но идеальный, тепличный мальчик, созданный так, как того хотел его отец, был не в полной мере готов к той реальности, в которую создатель выпустил его. Пришлось приспосабливаться по своему, и довольно поспешно. Ему нужна была защита, и Драко нашёл себе Крэбба и Гойла. Нужен был кто-то, кто будет им восхищаться, подчёркивая статус, и появилась Панси Паркинсон. И нужен был тот, кто будет внимать его словам и учиться уже у младшего Малфоя. Однако, Поттер выбрал этого ужасного, не совершенного даже близко, Уизли.
Так у идеальной фарфоровой куклы авторства Люциуса Малфоя появился враг. Вопреки мнению других – вовсе не Поттер. Нет, тот был лишь глупцом, не оценившим всю степень великодушия, с которой Драко предложил ему свои знания и помощь. Но Уизли, чью сторону он принял, из-за которого отказался от поддержки, не больше не меньше, всей аристократии магической Британии, его Драко ненавидел по-настоящему.
Рыжий выскочка бесил его каждый раз всё больше и больше. Что бы Драко не сказал, как бы не прыскал ядом – Уизли отвечал тем же, но всегда ярче, вульгарнее. Каждый раз напоминая одним лишь этим – по какой-то причине его, столь наглого, грубого и не совершенного, предпочитали больше, чем Драко. Это за него и его друзей вступалась вся команда по квиддичу. На их нарушения закрывали глаза преподаватели. Им помогали все, кому не лень. Но почему, Драко понять не мог год от года. Никто не учил его, за что можно любить и искренне уважать. Но он всё же не был простой игрушкой и, видя, как эту бескорыстную любовь получают другие, столь «не совершенные» ощущал, пока не осознавая, собственную неполноценность, нехватку чего-то очень важного.
Он почти, по собственным ощущениям, отыскал это на пятом курсе, когда, наконец, его старания по-настоящему признали. Совершенное следование её желаниям Амбридж расхваливала и поощряла. Малфой, наконец, ощутил себя в стенах школы полезным, нужным, признанным. И не мог позволить Уизли и его друзьям отнять всё это. От того так старался отыскать их убежище, выловить хоть кого-то. Хотя, конечно, лучше было бы лично Поттера или Уизли, как всегда главных зачинщиков всех проблем.
Но патрули оставались ни с чем. Драко лично не меньше остальных старался вслушиваться в темноту в поисках нарушителей. Ничего. Раз от раза, день за днём они не находили никого. Пока однажды вечером, уже возвращаясь в подземелья, Малфой не услышал шорохи в какой-то тёмной части коридора. Глупый малявка с хаффлпаффа решил «заблудиться» через час после отбоя.

— О, и ты думаешь, я тебе поверю? — Драко скалится в усмешке, глядя в испуганные глаза первокурсника. — Иди за мной. Я провожу тебя туда, где уже точно не потеряешься.
— Меня заодно тоже проводи, Малфой.
До омерзительного знакомый голос заставляет резко обернуться, направляя палочку с зажжённым люмосом в веснушчатое лицо. Уизли даже не вздрагивает, только щурится на свет и то не слишком долго. Ему хватает краткого взгляда через плечо слизеринца, чтобы раздался скорый топот убегающего мальчишки.
— Что, тоже заблудился, Уизли?
Они оба усмехаются, только улыбка Малфоя привычно высокомерная. Словно он и не замечает, что Рон на пол головы его выше и всё равно считает, что смотрит сверху вниз. Рыжий в ответ ухмыляется весело, будто ситуация его больше забавляет, чем напрягает. Хотя в данном случае так и было. И понимание этого Драко бесило ещё больше.
— Пошли, тебя ждёт взыскание у…
— А если не пойду? — Рон усмехается ещё шире, как-то даже любопытно склоняя голову на бок. — Как собираешься меня заставить? Оглушишь и будешь левитировать до спальни Амбридж? Или, может, применишь непростительное?
Он будто нарочно провоцировал Малфоя. Пытался разозлить. Тот едва сдерживает желание зарычать. В одиночку он и правда толком ничего не мог. Патрули были успешны только в количестве нескольких человек, не более. Рон это знал и потому вёл себя так вызывающе. Просто так затеять магическую дуэль посреди коридора Драко мог, но даже ему это бы не в полной мере сошло с рук.
Зато, видеть в свете люмоса возмущение на обычно идеальной физиономии Малфоя – довольно приятно. В моменты вроде такого, когда он терял свой подчёркнуто-аристократичный вид, Рон улыбался ещё довольнее обычного. Ему очень нравилось созерцать, как маска высокомерия трещит по швам. Хотя он не то чтобы в полной мере осознавал это. Просто любил выбешивать Драко, только и всего. Почему нет, раз уж он позволяет себе оскорбления и ядовитые колкости всякий раз при встрече?
— Ну ладно. — Чуть насладившись этим лёгким замешательством противника, Уизли очевиднейшее демонстративно зевает. — Пойду спать. Как надумаешь, что делать с противником в одиночку, дай знать, пхах.
Что-то в этот миг очень особенно действует на Драко в словах Рона. Уизли видит, как его лицо искажается уже настоящей яростью. И даже немного теряется, но не достаточно надолго. Тренировки ОД давали свои плоды. Да и Малфой никогда в жизни не делал ничего такого, что пытался совершить сейчас. Он просто с глухим шипением пытается ударить Рона. Перехватить тонкое, бледное запястье, не позволяя кулаку блондина коснуться веснушчатой щеки, не составляет труда. Через считанные секунды, несколько шагов и пару ловких движений, потухшая волшебная палочка уже оказывается в руке Уизли, упираясь в подбородок собственного владельца, прижатого к стенке. Малфой яростно шипит, дёргает рукой в захвате сильных пальцев, второй вцепляясь в запястье Рона, но хватает большего нажима палочки, чтобы слищеринец всё же застыл, даже не попытавшись пнуть Рона или использовать свободную, вообще-то, руку для контратаки, не понимая, что так можно.
Но они оба не знают, что делать дальше. Драко лихорадочно просчитывает варианты и простейший – поднять шум, кажется до мерзости унизительным. Неожиданно. Он сейчас не понимает, что это было бы не сложно, будь противником кто угодно иной. Но именно перед Уизли опуститься до подобного даже не пришло в голову. Рон же, стискивая тонкое запястье и глядя сверху вниз в искажённое гневом лицо, просто как-то неожиданно не может перестать смотреть, плохо осознавая, что усмешка, пусть и чуть угасла, оставалась на губах.
Конечно, Малфой полагает, что его извечный враг насмехается над ним. Хотя странно-внимательный взгляд синих глаз даже немного пугает, вынуждая снова, наконец, дёрнуться. Сердце колотилось где-то в горле, мешая вымолвить хоть слово, но блондин осознаёт это, только попытавшись.
— Пусти, Уизли…
Выходит сдавленным шёпотом. И он злится ещё больше, теперь дёргается активнее, от чего сбивается укладка и галстук формы выбивается из под пиджака. Рону приходится перехватить его за плечо второй руки. В отличие от Драко он даже не пытается говорить, зная, что выйдет такой же шёпот в ответ. Медлит ещё немного, всматривается в это совершенно новое лицо Малфоя, прежде чем отпустить его, делая шаг назад. Отбрасывая его волшебную палочку чуть в сторону и, наконец, усмехаясь снова шире.
— Доброй ночи.
Наигранно поклонившись, он спешит ретироваться раньше, чем блондин и правда бросит в него непростительным. Драко же только опускает руки, судорожно вдыхая и стараясь выровнять дыхание, осознавая, что почти не выходит. Он испугался, так кажется в начале. Но подбирая дрожащими пальцами палочку, юноша понимает, что ощущение какое-то иное. Секундное воспоминание о только что произошедшем вызывает снова волну мелкой дрожи, судорожный выдох. И Малфой старается больше не вспоминать, потому что не понимает, что это за ощущения.

Но не вспоминать не выйдет. Он осознаёт это утром, когда отодвигает полог постели и замирает, глядя на правое запястье. Синяк! Уизли так сжал ему руку, что оставил синяк! Драко старается угомониться, судорожно припоминая, как убрать подобный след. Но, то ли от захлестнувшего гнева, то ли из-за чего-то ещё, не может вспомнить. Остаётся лишь плотнее застегнуть манжету рубашки и следить, чтобы та не задиралась.
То, что он знает об этом синяке, не помогает вернуть спокойствие в полной мере. И, вообще-то, кажется, что даже исцели он его – бесился бы только больше. Невероятная, просто непостижимая наглость Уизли выводила из себя. Особенно учитывая, что он продолжал, как ни в чём не бывало, сидеть на парах, шептаться о чём-то с Поттером и Грейнджер. То, что он слишком много смотрит в их сторону, Драко понимает, только когда взгляд синих глаз Уизли упирается в него. До этого весёлая улыбка обращается той же наглой, высокомерной. Словно он вовсе не боялся Драко.
Не желая проигрывать, Малфой отвечает тем же, ухмыляется, привычно нагло, ядовито. И едва не сбивается с шага, собираясь просто уйти из большого зала, когда Уизли вдруг, ответом на это выражение лица, презрительно морщится и отворачивается. Словно увидел что-то мерзкое. Возмущение заставляет едва не зашипеть и Драко не идёт к столу гриффиндора только потому, что замечает взгляд Макгонагал. И всё равно это выражение лица его преследует. Что ещё вдруг за новости? Никогда раньше так Уизли на него не смотрел. Да что он, никто вообще не мог бы посмотреть подобным образом.
В свою очередь Рон только и может, что несколько удивляться собственным эмоциям. Его всегда злил этот высокомерный взгляд Малфоя. Но в этот раз ощущалось и правда ещё и отвращение. Требуется несколько минут, чтобы сообразить – отвратительной показалась эта маска. Безусловно, о том, что Малфой скрывает едва ли не все свои настоящие чувства разом, догадаться было не трудно. Неожиданно, трудно было осознать, что с настоящими, живыми эмоциями на лице он… интересный. Рон запрещал себе думать «правильное» слово в отношении Малфоя. Хотя и сам не был уверен, отчего так напрягла даже мимолётная мысль уже в башне факультета – красивый. Драко Малфой, показывавший настоящие свои эмоции именно Рону, был до мурашек красивым.

К концу дня Драко нашёл нужное заклинание, свёл синяк с запястья. И поморщился, осознавая, что должен был узнать эти чары как раз в этом году. Просто из-за смены программы они считались «не нужными». Он и до этого, на самом деле, понимал, что все эти инициативы и правила Амбридж – бред. Просто знал, что нужно уметь подстраиваться и работать с подобным. Ведь в министерстве такое может происходить не редко. И, если он хотел сохранить авторитет, следовало учиться приспосабливаться уже сейчас. Но даже сведённый, синяк всё равно порой всплывал в памяти. А фокус внимания несколько сместился с любых других нарушителей именно на Уизли.
И почему так было не ясно толком, даже не замечалось, пока патруль не столкнулся с гриффиндорской троицей, наконец, после отбоя. Но поймать их не удалось снова. А Уизли ещё и успел, удирая, насмешливо бросить, что команда поддержки Драко не помогает совершенно. Весь следующий день Малфой едва держится, чтобы не показать истинного возмущения. Хотя в итоге всё равно привычно докапывается до троицы вместе с Креббом и Гойлом. Ожидаемо, конечно. Но даже отнятие баллов за вызывающее поведение, спровоцированное слизеринцами, никак не помогает утихомирить бушующие эмоции. Их будто ещё и больше становится под взглядом Рона, которому словно было плевать на эти баллы, получение взыскания. Всё равно в его синем взгляде насмешка.
Но в этот раз, по крайней мере, нет отвращения. Подумав так, следом Драко морщится, отворачиваясь и уходя вместе со своими верными спутниками. А Рон всё равно глядит какое-то время в спину Малфою, игнорируя нотации Амбридж. Ощущая желание хоть снова припечатать его к стене, но чтобы сбросить с Драко маску. Она же и так едва держалась. Рон видел проблески злобы, которые раньше Малфой куда лучше скрывал, дозировал, не давая решить, что не контролирует себя.
Глупо было думать об этом. У них и так проблем не мало. Но от части это было даже и разумно. Порой нужно было отвлекаться хоть на что-то с мыслей о том, что в мире нарастал хаос. Потому после отбоя Рон снова и в коридорах. Следовало проверить на всякий случай, не потерялся ли снова кто-то из младших. Так он оправдывал сам себя, шагая при этом почему-то по подземельям. Пока не заметил Малфоя, скорым шагом спускавшегося сюда. Хмурого, снова живого, без этой вечной маски.
Было даже забавно. Вот так просто столкнуться Рон не рассчитывал совершенно. Да и вообще долго ходить не смог бы, в какой-то момент признав, что творит глупость. По итогу всё сложилось само собой.
— Чем так не доволен, Малфой? Снова никого не поймал?
Сбавив скорость, Уизли спокойно прослеживает, как блондин выхватывает палочку, собственную удерживая за спиной. И усмехается, глядя в его лицо. Вообще-то, ожидая, что тот снова усмехнётся, но, на удивление, Драко лишь больше хмурится.
— Что тебе здесь нужно, Уизли? Не хватило неприятностей днём?
— А ты всё ещё надеешься обеспечить их один на один?
И вот теперь Драко всё же использует маску. Недовольство скрывается, оставляя за собой только ту самую высокомерную ухмылку.
— В этот раз я готов куда лучше.
Он использует чары связывания, которым х не учили в этом году на уроках, но Рон успевает парировать те, хотя выходит не достаточно удачно. Отразил бы идеально и связал самого Малфоя. В прочем, блондин явно не против дать ему ещё один шанс, используя то же заклинание. В этот раз его противник готов в полной мере. Малфой только и может, что удивлённо ахнуть, роняя палочку и оказываясь скрученным по рукам и ногам.
В идеале он должен был рухнуть на пол. И не слабо ударится, потому что оставался на ступеньках ведущей вниз лестницы. А Рон мог бы просто использовать чары, не дав разбить голову, например. Но ещё больше усложнять своё положение не хотелось. Магию легко отследить, и тогда будут проблемы. Он просто ловит Драко, не давая шмякнуться об пол белобрысой головой. И прислоняет к стене, отвечая на снова гневный взгляд серо-голубых глаз. В освещении подземелья они у Малфоя как будто даже светятся. И это странно завораживает, равно как и его выражение лица. Сейчас, вероятно, из-за адреналина, о собственном для себя же запрете так думать Рон не вспоминает, от того мысленно спокойно выдаёт это восхищённое «красивый».
Он и сам не осознаёт, что смотрит совершенно иначе, чем даже в прошлый раз. Тогда, в потёмках, Драко не так хорошо даже различал всю странность чужого взгляда. А сейчас… Сейчас было всё же страшно, но как-то не привычно, не до паники или холодеющих пальцев, не до желания сбежать. Нет, под этим глубоким, синим взглядом Малфой просто застывал, глядел снизу вверх и только и мог, что гадать, что это выражение вообще значит. На него никто так не смотрел. И подобрать аналогий не выходило толком. Но он снова первым старается прийти в себя.
— Отпусти.
Снова шёпотом, но в этот раз Драко это даже понимал заранее. И дёргается немного, хотя вообще-то совсем не хочет упасть. Рон молчит. Потому что, в отличие от прошлого раза, когда можно было ожидать хоть какого-то сопротивления, его противник полностью в его власти. Отпустить? Сейчас?
— А если не отпущу?
Что-то было не так. Рациональная часть ровно после этого вопроса почти взбесилась, требуя бросить Малфоя и исчезнуть. Тем более, что могли явиться преподаватели из-за применения чар. Тем более, что если никто не явится, он останется так до утра и будет очень забавно представлять, как эту связанную магической верёвкой куклу отыщут собственные однокурсники. На самом деле почему-то забавно не было. И весь ворох мыслей в голове только путает ещё больше. А взгляд Малфоя не помогает ситуации.
Он глядит растерянно, словно сам не представляет, что делать, если Рон и правда его не отпустит сейчас. И хорошо бы хоть проверить, куда упала палочка, но вместо этого Драко продолжает, словно загипнотизированный, всматриваться в синие глаза. В голове бьётся возмущённое эго, кричит о невыносимости Уизли, о его подлости, тупости. Но это не помогает перестать стараться понять его взгляд. Почему? Почему Поттер тогда выбрал его? Почему все выбирали этого невыносимого, рыжего мальчишку? Почему не получалось закричать и привлечь внимание, чтобы он сбежал? Почему хотелось, чтобы он смотрел вот так и дальше?
К счастью, Драко не успевает осмыслить все эти вопросы. Уизли отстраняется, уходит на несколько ступенек вверх. Оглядывается. До этого шаривший взглядом по полу, Малфой вскидывает взгляд. И снова замирает, в этот раз всё же хмурясь, едва не шипя. Но звучит лишь отменяющее заклинание и Рон спешит уйти, снова чтобы не получить заклинание в спину. Малфой подбирает палочку ещё даже достаточно спокойно. И даже добирается до гостиной. А вот в спальне, садясь на край постели, ощущает, как по телу бежит волна мурашек. Кусает губу, задёргивая полог и судорожно разминая недавно сдавленные верёвкой плечи.
Только теперь он осознаёт все те мысли заново. Он… хотел, чтобы Уизли смотрел так ещё? Не переставал? Вздор, безумие и глупость! Но, закрыв глаза, Драко снова ощущает волну мурашек, размыкая веки обратно. Взгляд синих глаз словно отпечатался где-то в голове. И его было невозможно отогнать толком. Теряя концентрацию, Малфой снова и снова видел над собой эти глаза. Даже когда устроился под одеялом. Перевернулся на бок. Уткнулся в подушку. Уизли не переставал смотреть так странно, долго, почти не моргая.
Почему этот взгляд так завораживал? Почему не хотелось, чтобы Рон отпустил его? Утром, переодеваясь, Драко замирает, едва не поражённо глядя на собственные плечи и грудь в зеркало. И спешит натянуть рубашку, пока никто из сокурсников ничего не заметил, следом прикусывая палец, стараясь сдержать что-то внутри. Он даже сам не понимал, какой звук бы хотел издать, пока не глянул в зеркало ещё раз, проверяя, что не померещилось.
«— Уизли, чёрт тебя подери… Почему снова?»
Он хотел хоть ужасно тихо, но проронить по крайней мере фамилию гриффиндорца, из-за которого на бледной, фарфоровой коже снова остались синяки. В этот раз от верёвки. Невыносимый, ужасный, мерзкий… Видя его в большом зале, Малфой в этот раз хмурится сразу, уже не способный держать при себе всех эмоций. У него нет в запасе даже высокомерной усмешки. А Уизли его словно даже не замечает. В этот раз не удостоив даже отвращением, мигом отводя взгляд. И почему-то из-за этого Драко злится ещё больше, чем утром.

Но смотреть на него Рон не может. Хотя отлично чувствует, как безмерно тянет обернуться. Но лучше уж умереть, чем посмотреть сейчас на Малфоя и ощутить при свете дня как тебя предаёт собственное тело. Было теперь почти страшно столкнуться с патрулём. Уизли всеми силами старается избегать стычек, а Малфой словно взбеленился и охотился именно за ними. Постоянно. Каждый день. И чем больше Рон старался избежать встречи, тем яростнее Драко хотел обратного. И уже даже сам немного запутался, что именно послужило толчком к этому и ради чего он так гоняется за золотым трио. Просто так надо. Достаточно. Или же нет?
В этот раз он не свёл синяки. Подумал, что так даже лучше. Он будет помнить, что хочет отомстить Уизли. Но на деле во сне снова и снова сталкивался с синими глазами и замирал, теряясь от ощущений и мыслей. И перед зеркалом в общей ванной мерещился синий взгляд. Только следы магических пут сошли всего-то за несколько дней. От чего-то не заметить их в зеркале оказалось даже досадно, хотя Драко не концентрируется на подобном странном ощущении. Уизли всё ещё предпочитал держаться подальше. Всё ещё не смотрел вовсе. И тогда в сознании Драко Малфоя ещё раз что-то перекручивается.
После очередного позднего возвращения в гостиную, не принёсшего никаких результатов по поимке нарушителей, он думал просто уснуть. Это не сложно. Сложно оказывается уже во сне. Теперь Уизли не просто смотрел на Драко, как уже бывало. Нет, теперь этот наглец стискивал его плечи, запястья, грудь, бёдра. Последовательно, долго, сильно. Почти не переставая при этом смотреть в глаза. Нарочно оставлял множество синяков. И те, в форме его ладоней, расцветали сразу, а не спустя несколько часов.
Проснувшись, на удивление, посреди ночи, хотя казалось, что сон был до безумия долгим, Драко замер в постели, даже не понимая, чего ощущает больше, ужаса или возмущения. Он был возбуждён. Просто невыносимо, на столько, что любое касание напряжённой плоти к ткани пижамных штанов вызывало мурашки. И те оказались невероятно знакомыми. Та же дрожь бежала по телу, когда Рон в реальности смотрел этим глубоким, синим взглядом, выводившим из равновесия. Это осознание заставляет зашипеть, необдуманно резко садясь в постели. Следом Драко уже снова падает назад, жмурясь от лёгкого головокружения и безумного желания коснуться себя. И сдаётся собственному телу, ощущая новую волну возмущения, когда на пике видит этот же невыносимый взгляд, даже не закрыв глаз.

Признавать, безусловно, ничего не хочется. Он не мог так нелепо возбуждаться только от взгляда и меток на теле, оставленных по вине этого рыжего паршивца. Драко убеждает себя, что это было просто странное наваждение, не более. И это помогает, пока он не оказывается в большом зале утром. Рон смотрит на него не долго, следом вновь старается избегать. И возмущение возвращается, нарастает.
Извечные «почему?» уже просто срослись с его личностью в мыслях Драко. И этих вопросов было всё больше по ощущениям. Но главный из них оказался просто самым невероятно ярким. Почему теперь он игнорировал его? И почему это казалось важным? Почему теперь ещё больше хотелось, чтобы он снова посмотрел так же? Возбуждение от этого не возвращалось, вынуждая думать, что всё же был прав и это – случайность. Но мысли не стихали, их можно было разве что заглушить на время.
Драко старался загасить своё раздражение от непонимания собственных ощущений и поведения Уизли. А сам Рон просто надеялся, что перестанет испытывать эти двойственные чувства к Малфою. Он всё ещё раздражал, его охота бесила. А во сне он снова растерянно глядел снизу вверх и не отводил взгляда. И было уже понятно, что если его удержать и не отпустить, следом захочется узнать, какова на ощупь эта бледная кожа. А связанный он даже не сможет сопротивляться.
Рациональная часть оправдывала всё тем, что Рон – подросток, да и всё это напряжение в течение года просто угнетает и сознание нашло отдушину в этой нелепой череде фантазий. А куда более безумная тянула снова оказаться в коридорах. Каким-то чудом сдержаться удавалось до тех пор, пока с ума не решила сойти вся школа. После бунта собственных братьев Рон не сдерживается, порой вытворяя бесчинства не меньше прочих. Почему нет, право слово? И это, как кажется, даже позволяет отрешиться от мыслей. Он просто выплёскивает всю скопившуюся энергию, в какой-то момент придумывая ловушку для патруля. И мысль испытать её именно на Малфое вовсе не кажется дурацкой. А на ком ещё? Тем более, что блондин наверняка снова окажется где-то один. Словно нарочно хотел стать жертвой или избегал людей временами.
Небольшая подлость в виде «крапивной гранаты» сковывает парня по рукам и ногам, оставляя жгучие следы даже под одеждой. Наблюдать, как Малфой бьётся на полу, зовя на помощь, пытаясь выбраться из этого плена, оказывается ужасно забавно. И утром наверняка будет весело слушать истории о том, что на него напал едва не целый отряд.
Однако, к утру Рон сам себя ненавидит за эту шалость. Сознание словно сорвало с цепи заново. Он только недавно перестал видеть все эти возбуждающие пошлости во сне, а той ночью всё возвращается сторицей. И связанный Малфой уже не на помощь зовёт, хныча от жжения на всём теле. Он скулит под Роном от каждого прикосновения, умоляя о большем, выгибаясь и подставляясь под ласки так, что это сводит с ума и сдерживаться не выходит. И лучше всего в памяти откладывается собственный шёпот о чужой красоте. «Когда ты настоящий, ты неподражаем.» Просыпаясь, Уизли судорожно дышит, зажимая рот рукой, чтобы не сорваться на стон. Невыносимо, ужасно, глупо и не правильно, но он так безумно хотел повторения этого сна в реальности хоть раз. Ощущая, на сколько согласен с собственным подсознанием хоть в одном – без маски Малфой был… особенным.
Утром Драко нет в большом зале. И сразу выясняется, что он в больничном крыле с какой-то аллергией. Паркинсон, ожидаемо, рассказывает, что он стал жертвой каких-то «выродков» использовавших ужасные чары. Поттеру несколько даже забавно это слышать. Даже Гермиона усмехается. Рон тоже, но не долго. Едва не рыча от возникшего следом противного ощущения собственной нелепости. Ему было жаль, что правда устроил подобное. Пожалуй, даже стыдно. Но в то же время тоже забавно. И от этого противоречия хотелось лезть на стену.
Следующим утром он уже больше злится, выяснив, что кто-то из обиженных на слизеринца учеников ночью подкинул ему несколько муравьёв. От части злость берёт ещё и потому, что он невольно подслушивает сокрушённые жалобы Панси кому-то из слизеринок. У Драко на этих насекомых оказалась отвратительная аллергия. «Будь их больше – была бы просто катастрофа», цитировала она мадам Помфри.

В итоге как-то даже не слишком стесняясь, Рон таится у лазарета следующим вечером, не позволяя малышне снова устроить беспорядок. Достаточно простого шуточного заклинания, чтобы те испугались и сбежали подальше. Но вот уйти после как-то не выходит. Чуть помедлив, Рон осторожно заглядывает в двери медпункта. Проходит внутрь, убедившись, что никто не следит, но у ширмы, за которой должна быть койка Малфоя, замирает.
— В этот раз вам это с рук не сойдёт.
Он не спешит с заклинанием и это спасает Рона, позволяя отшатнуться с линии огня. Но следом Малфой уже выскакивает из-за ширмы, направляя на визитёра палочку и замирая. Глядит на него несколько мгновений растерянно, по-настоящему. И следом метаморфозы эмоций на его лице заставляют попросту застыть. Несколько секунд в выражении лица юноши словно обида, близкая к разочарованию. А следом он морщится, делая шаг назад и опуская палочку. Становясь вдруг совершенно кукольным, непроницаемо ледяным.
— Сгинь, Уизли, если не хочешь, чтобы я позвал мадам Помфри.
В голосе Драко столько льда, что хватило бы заморозить всю школу. Почему-то становится ужасно стыдно. Но следом, осознавая ситуацию, Рон хмурится, скрещивая руки на груди.
— Муравьёв не я подсунул.
— То есть, крапива была твоей идеей? Благодарю. Теперь исчезни, это последнее предупреждение.
— Я…
— Мадам Помф…
Уизли действует инстинктивно. Но не сбегая, а делая шаг к юноше и зажимая рот рукой. Замирая и следом не сдерживаясь, чуть водя пальцами по щеке Малфоя. Гладкая, нежная, прохладная, его кожа и правда напоминала фарфор. От этих мыслей сердце почти замирает. А у Драко снова живой, настоящий взгляд, растерянный. Он не двигается, не пытается вырваться, хоть Рон его почти и не держит, даже палочкой не угрожает. Рука с ней просто повисла вдоль тела, хотя второй он рефлекторно вцепился в запястье рыжего. Но не пытался оторвать от себя.
Тело реагирует достаточно предсказуемо. Рон ощущает волну возбуждения, желание следом проверить, как чувствуется эта фарфоровая кожа губами. И пугается всех этих порывов, резко отстраняясь и скорым шагом покидая больничное крыло, не оборачиваясь. Что и к лучшему. Иначе он бы увидел как Драко потянулся следом, неосознанно сделав пару шагов к двери. Сердце снова билось где-то в горле. Но он всё равно хотел по крайней мере прошептать обращение… Нет, не по крайней мере. Он хотел именно этого. Хотел звать Рона и видеть, как тот, оглядываясь, снова смотрит таким же взглядом. На него.
Всё ещё не понимая, что именно видит в этом взгляде, Драко всё же чувствовал, как теряет контроль над собой с каждым разом всё больше, стоило только Уизли так посмотреть. Но сейчас это уже не слишком пугало. Он хотел больше этих взглядов, и чтобы эти горячие ладони касались снова. Не только губ, мешая позвать на помощь. Всего его тела. Желание всё же последовать за Роном удаётся сдержать. Зато не выходит сдержать возбуждение. Они даже не подозревают, на сколько синхронно сдаются этому желанию, будучи в разных частях замка.

Следующим утром Драко появляется в большом зале. И Рон снова игнорирует его существование, но в этот раз реакция несколько иная. Больше золотую троицу не трогают. Драко выжидает до самого вечера, а после ужина, наконец, их зажимают слизеринцы. Крэбб и Гойл отвлекают Гарри и Гермиону, а Драко наставляет палочку на Уизли. Но не использует никаких чар, просто заглядывая в глаза. С той же высокомерной усмешкой, которую так хотелось теперь стереть с его тонких губ. Но Рон вдруг теряется не меньше самого Малфоя от этого насмешливого взгляда. Словно что-то было в нём не так. Смотрит пристально сам, выискивает ответ. И от того отлично замечает, как Драко начинает произносить заклинание.
Снова связывающее. Отражая его, Рон не может не чертыхнуться. Снова не идеально. Но второй раз Драко то же не использует, зато отскакивает, словно Рон почти попал. Только всё равно усмехается.
— Надеюсь, в следующий раз попадёшь, Уизли?
Сердце пропускает удар. Рон даже не сразу понимает, из-за чего в итоге слизеринцы ретировались. На автомате поддерживает возмущения друзей, едва справляясь с мыслями. И не может уснуть, но не решается выйти из башни в ту ночь. Слишком бушуют эмоции внутри от ощущения, что Малфой будто…пригласил его? С чего бы? Куда? Зачем?
Драко в свою очередь лишь задаётся очередным «почему?» Почему Уизли не удалось отыскать в школе той ночью? Он мог расценить сказанное как вызов и тогда неявка – это всё равно, что трусость. Надеяться, что предложение всё же прозвучало для него несколько иначе, казалось нелепым. Драко просто хотел убедиться окончательно в собственных ощущениях от нахождения Уизли рядом. Ещё одна встреча тет-а-тет. Ещё один шанс оказаться ближе. Уже наступал конец года, нужно было нормально учиться. Он обдумает всё потом, дома. Но нужно хоть иметь понимание, что обдумывать и есть ли в этом смысл?
Следующим вечером он снова остаётся среди коридоров школы один. Не спешит, обходя те и прислушиваясь к окружению. В итоге несколько раздражённо морща нос и усаживаясь на один из подоконников коридора, оглядывая освещённые неполной луной пейзажи за окном. Вероятно, никакой встречи могло и не быть вовсе. Мысль об обратном возникла из-за визита Уизли в лазарет. Конечно, причин Драко не понимал, и в то же время казалось, будто юноша мог…волноваться? От мысли об этом немного замирало сердце. Хотя точных причин понять не удавалось совершенно.
Сейчас от размышлений отвлекают шаги. Малфой спешно оглядывается, направляя палочку в сторону звука. И снова видит Рона. Несколько хмурого, с палочкой наизготовку. Вероятно, он всё же решил, что это был вызов. Почему-то в итоге это задевает не меньше, чем понимание, что шуточка с крапивой была его. Хотя итог не меняется. Всё равно глядя на него, Драко куда больше ощущает желания снова оказаться в плену синего взгляда и, возможно, верёвок. Только теперь слизеринец думает неожиданно о неосознанной ранее детали и не может сдержать усмешку. Усмешку, которая вводит Рона в ступор своей искренностью.
— Я верно понимаю, что связывать меня тебе почему-то понравилось, Уизли?
Даже если бы очень хотелось, Рон не смог бы сделать вид, что не понял смысла вопроса. Ведь выглядело и правда так, словно он стремился любыми способами сдерживать Драко, обездвиживая. И правда была в том, что хотел он этого даже во сне, прижимая парня к любой поверхности так, чтобы не мог брыкаться. Но рыжий быстро находит, чем парировать вопрос.
— А судя по твоему предложению, ты и не был против, Малфой.
Он ждёт ярости на чужом лице, возмущения. Но никак ни того, что Малфой, всё же улыбнувшись более высокомерно, спрячет палочку, глядя в глаза, так и не встав с подоконника. Склонит голову чуть на бок, после всё же глядя чуть в сторону.
— Я не совсем уверен.
Это кажется сном. Вообще-то, им обоим. Слишком реалистичным, но сном, в котором Драко может честно, пусть и снова уже шёпотом, признать, что ещё не определился с тем, что ему нравилось, честно проявить эмоции. А Рон мог поверить, что оказавшись ближе не получит ответом истерику, брыкание или вообще нож под ребро. И он даже проверяет, минует несколько шагов, опуская палочку. Хотя вопрос в итоге звучит всё равно несколько нагло.
— Тебя связать?
У него снова тот же взгляд, от которого у Малфоя мурашки по коже. Приятные, это тоже признать всё же получается. Просто не вслух.
— А если я попытаюсь позвать на помощь?
— Я тебя заткну.
Наверное, Драко бы всё же не решился ещё больше намекать ожидаемым «как?». Это был бы уже просто перебор. Но Рон и не ждёт от него новых вопросов. Наклоняется ниже и наглядно демонстрирует, как можно иногда заткнуть человека. Почему-то закрыть глаза не удаётся. Тоже обоим. И несколько долгих секунд, отвечая на этот поцелуй, Драко всё равно тонет в синих глазах Уизли. Пока тот сам не прячется за полумраком прикрытых век, добавляя напора. Под более уверенными касаниями блондин тоже сдаётся, почти жмурясь. Рон начинает его касаться и от тепла сильных пальцев на щеке кружится голова. Драко и сам не слишком считает, сколько это длится. Просто в какой-то миг уже обвивает шею Рона руками, отвечая на его поцелуи, и даже не смущается того, как сбивается дыхание от поглаживаний на тонкой шее, скулах, в уже растрёпанных светлых волосах.
Когда раздаётся шарканье Филча, они не на долго «трезвеют». Глядят друг другу в глаза и отлично без слов понимают, что это сейчас почти не важно. Просто нужно исчезнуть с открытого пространства. И совсем не странно, что Рон знает, где найти укрытие и ведёт их к какой-то каморке именно он. Следуя чуть позади, Драко судорожно цепляется за горячую ладонь и порой ощущает новые волны мурашек от простого нежелания отпускать эту руку. Рон затаскивает аристократа в каморку, где складировали инвентарь для уборки. Таких было порой несколько на каждом этаже, чтобы не приходилось излишне колдовать призывая швабры. Думается, что Драко сейчас мог бы возмутиться, но он неожиданно робко дёргает за руку. Заглядывает в глаза, выдыхая.
— Поцелуй ещё.
Можно было сколько угодно фантазировать о подобных просьбах и обвинять себя в сумасшествии. Но от настоящей щемит в груди и совсем не до мыслей о причинах происходящего. Наверное, так бывает. Например, у них прямо сейчас. И Рону ни секунды не кажется, что перед ним какая-то кукла. Малфой сейчас настоящий, смущённый, несколько растерянный, словно не в полной мере знал, что делать. И его совсем не хочется связывать. Да он и сам понимает, что не хотел бы. Тогда не получилось бы обнимать Рона в ответ, зарываясь в густые рыжие волосы. Драко так ругал его цвет волос, вид причёски, да вообще всю внешность Уизли. Только чтобы в итоге цепляться за эти волосы, оглаживать веснушчатые щёки и задыхаться от нарастающего жара.
Он сам направляет ладонь гриффиндорца ниже, на собственную грудь, когда кажется, что тот не уверен. И этого хватает, чтобы юноша отринул сомнения, расстёгивая пуговицы на идеально белой рубашке. Когда он касается кожи, Драко выдыхает, чуть вздрагивая. И жмётся ближе, когда Рон пытается убрать руку. Без слов давая понять, что не против. И уже обе горячие ладони оглаживают фарфорово-гладкую кожу, изучают идеальные изгибы, напрягающиеся мышцы.
Не желая отставать, Драко и сам уже во всю ласкает сильное тело перед собой. Поражаясь ощущаемому рельефу, бархатной коже и её невероятному теплу. Чем ближе они оказывались, тем ближе хотел Драко. Потому тянет с Рона одежду, жмётся к его груди собственной. Ему вообще начинает казаться, что можно кончить даже ещё толком не добравшись до самого пикантного и интересного. Просто от того, как Уизли тяжело дышит на ухо, как оглаживает спину и на удивление чувствительную грудь.
А потом он всё же касается ещё ниже и Драко всхлипывает, стонет, забываясь, слишком громко, дёргается в сильных руках. Покорно мычит, когда Рон зажимает ему рот ладонью. А следом не сдерживается и облизывает солоноватую кожу. В полумраке плохо это понятно, но он всё равно почти уверен, что Уизли в замешательстве от этого касания. И Драко перехватывает его кисть, вынуждает повернуть ладонь. Обхватывает пальцы тонкими губами, вылизывая те и ощущая, как от такой ласки ладонь Рона у него на промежность дрожит, заставляя толкнуться бёдрами.
Снова хочется шептать имя парня. Пусть даже его взгляда и не видно. Драко понимает, что смотреть всё равно больше будет некуда. И, жмурясь, шепчет это столь не привычное для произнесения вслух «Рон», когда рука на его естестве приходит в движение. Уизли судорожно выдыхает, заменяя собственные пальцы на губы и язык снова. Целоваться с Малфоем на удивление приятно. Но, оказывается, ещё приятнее слышать, как он впервые зовёт по имени.
Это становится последним рубежом. До Рон ещё немного сомневался в собственных действиях. А после мягко поворачивает юношу к стене лицом. И зажимает тонкие запястья над головой Драко, не давая дергаться. Это и не то чтобы нужно, но Драко жмурится от ощущения крепкой хватки и не замечает, как счастливо улыбается, ткнувшись лбом в каменную кладку стены. С губ срывается тихое «да» на выдохе, ответом на чуть жёсткие прикосновения к ягодицам и на эту фиксацию. Останутся синяки. Прямо как во сне.
Но то, сколько их будет, Драко осознаёт лишь когда ощущает, как сильные пальцы разминают ягодицы, следом проникая глубже. Рон даже использует заклинание, которое, почему-то, смущает. Смазывает вход, хотя это в итоге не в полной мере защищает от боли. Куда лучше помогает то, что он всё же отпускает запястья, оглаживая рукой грудь Малфоя. Это позволяет несколько забыть об ощущении дискомфорта, концентрируясь на другом.
Но оказаться внутри в такой позе Драко всё же не позволяет. Не важно, что здесь темно, и он всё равно почти ничего не видит. Юноша оборачивается. Тянется за поцелуем и новым объятием.
— Хочу остаться к тебе лицом.
Это ни секунды не кажется проблемой. Драко довольно лёгкий и прижать его на весу к стене не трудно. Трудно, даже просто не возможно, побороть восторг от ощущения, как он цепляется за Рона ногами и руками, почти оплетая его. Лёгкий, грациозный, красивый. И Рон может сам опустить его на собственный член, немного помогая себе рукой. Слыша, как любовник тихонько шипит от ощущений в начале. А следом замолкает, чтобы в итоге задрожать, впиваясь зубами в веснушчатое плечо.
К такому же близок и Рон, но ему даже нечего прикусить, от того скрыть сдавленный стон не удаётся. И сразу следом ровные зубки Малфоя размыкаются.
— Рон… пожалуйста…
Подобрать слова и не сорваться на стоны трудно. Но Уизли и так хорошо всё понимает. Потому что Драко практически пульсирует на нём, потому что всё его стройное тело дрожит в предвкушении. И Рон начинает двигаться, в этот раз понимая, что юноша прикусил собственные пальцы. Это не устраивает, и он поворачивает голову, выцеловывает нежную щёку всего несколько секунд. Драко поворачивает голову, отвечает на поцелуй. И в него же всхлипывает, когда движения нарастают ещё больше.
Им не нужно даже слишком безумного темпа этих движений. Размеренных, глубоких толчков хватает обоим, чтобы кончить, задыхаясь. Драко плевать, что по подбородку из-за нескончаемых попыток сдержать стоны поцелуями бежит слюна. А Рону без разницы, что по животу растекается горячая сперма любовника. Он всё равно обнимает его, прижимает к себе. И в темноте коморки тихое «Ты жутко красивый» звучит нелепо, конечно. Но ответное «ты тоже» несколько сглаживает углы.
— На самом деле у тебя потрясающие волосы. — Драко ощущает, что ужасно краснеет, проговорив это. Но получается отмести лишние мысли из-за того, что его снова обнимают крепче.
Уходить никуда не хочется, но приходится. Равно как приходится отпустить зачем-то проводившего его почти до подземелий Рона. Драко только ощущает, как всё внутри сжимается желанием целоваться ещё хоть не долго, и смотрит в след. Сбиваясь с шага, Рон оглядывается. Смотрит в серые глаза в ответ. И они правда ещё какое-то время просто целуются, не сказав ни до, ни после уже ни слова, просто словно сорвавшись. После осторожно отрываясь друг от друга, и расходясь, наконец.

А потом ничего больше не происходит. Они успевают поиграть в гляделки разве что, прежде чем ситуация в школе окончательно накаляется. Прежде чем Драко должен оказаться перед выбором, следовать приказам «директора» или собственным чувствам. Но чувствам его следовать не учили. Это получалось само собой, редко. А Рону оказывается совсем не сложно ради друзей отмести лишние переживания и просто действовать, чтобы выбраться из своеобразного плена. В конечном счёте, они ничего друг другу не обещали. Совсем.
Но ничего не происходит и дальше. Мир меняется так безумно, так опасно влияет на них, что остаётся лишь тихонько смириться. Рона Уизли снова до мелкой дрожи бесит маска Малфоя. Особенно на шестом курсе, когда хочется встряхнуть его за грудки и заставить что-то изменить. Пусть не представляя, что именно происходит, и не задавая вопросов, но гриффиндорец всё равно отлично понимает – что-то не так. Что-то происходит и Драко Малфой – не последний человек в этом. Только ужасно не хочется правда поверить, что он может быть врагом.
И пока Гермиона объясняет Гарри, что от книги «Принца Полукровки» нужно избавиться, Рон мысленно убеждает себя успокоиться. Малфой в порядке, его спас Снэйп. И это вообще не должно быть важно. Та ночь была просто сном. Сладким, запомнившимся слишком хорошо, но сном. Темнота той коморки играла на руку отчасти. Можно было представить, что там и вовсе был не Драко. Но это удаётся только до тех пор, пока он ненароком не натыкается на Рона и Лаванду в одном из коридоров. Тогда, всего мгновение, но Рон почти уверен, за ледяной маской что-то треснуло. Совсем не долго он видел настоящего, живого человека. И ужасно хотел спросить, что происходит. Но Малфой отвернулся и ушёл, наваждение пропало. Может быть человека за его маской уже не было? Только от этой мысли было, от чего-то, жутко больно.
А потом уже сам Драко трясётся в лишь чудом тихой агонии, скрывшись за пологом собственной постели. Как мантру шепчет, что всё будет в порядке, что Рона спасли. И всё равно, даже на несколько часов засыпая, просыпается в ледяном поту от ужаса. Из всех возможных жертв его попыток исполнить поручение Лорда эта была самой страшной. И думается, что если бы случилось непоправимое… Да, он бы сдался. Явился к директору и всё рассказал. Сдал всех, кого возможно. А после просто бы исчез. Может быть даже по-настоящему.
Он всё ещё не понимал, не позволял себе подумать о причинах собственных мыслей. Но если бы из-за него что-то случилось с Роном причин просто даже существовать не осталось бы вовсе.

Драко Малфой впервые сам ощутил себя игрушкой, когда просто послушался приказа Тёмного Лорда. Но тогда он уже стал не просто куклой, нет. Ему привязали ниточки и сделали марионеткой без права выбора. Жизнь отца – одна нить. Его свобода – вторая. Жизнь матери, жизнь крёстного. Жизнь самого Драко. Он больше не мог быть вообще ни кем.
Все прошлогодние желания подумать о своём отношении к Уизли, все размышления о работе в министерстве, потонули в ощущении беспомощности и полного отсутствия выбора. Это больше не было важно. Но всё равно было больно. Каждый раз при виде рыжей макушки Рона. И ещё в несколько раз больнее, когда Рон оказывался рядом с другими людьми.
Хотелось плюнуть на всё и попросить его помочь. Нет, не с приказом Лорда и даже не с чем-то ещё куда более серьёзным. Драко просто хотел, пусть ненадолго, но снова ощутить себя живым. Как тогда, в тёмной каморке. Это было самое живое и искреннее воспоминание, что у него оставалось. И, в отличие от Рона, Малфой не позволял себе думать, что там был кто-то иной. На деле становилось ясно, он не позволит никому другому касаться себя так, как тогда касался Рон. Пусть будут девчонки, плевать. Но ни один другой парень больше его не тронет. Хотя бы потому, что ни один не мог посмотреть так и вызвать хоть отдалённо похожие эмоции.
Но это были редкие мысли и попытки что-то найти. Было просто не до того. Как бы не раздирало ревностью и обидой, как бы не хотелось снова ощутить чужое тепло, Малфой не смотрел в сторону Уизли. В сторону его друзей, по большей части, тоже. Нужно было выполнить приказ. Иначе ниточки обрежут, и он станет беспомощной кучкой частей, которую обратят в ничто. Он опоздал пожить хоть немного дольше. Даже и не подозревал, что нужно спешить.

Куклы могли быть красивыми. Даже очень. Но только если это – просто куклы, а не живые люди. Осознание кукольности Малфоя прошло несколько стадий в рассуждениях Рона и в определённый момент достигло апогея. Вначале казалось, что Драко сам по себе такой, что это – характер. Потом, что кукла – это его маска. Следом, что там, за этой оболочкой, уже ничего нет, лишь мертвец. А на последней стадии Рон Уизли понял, что в тонком, холодном фарфоре заперт настоящий человек. Он порой пытался вырваться хоть не на долго, но понять это оказалось не просто.
И вот, у куклы не осталось его красивого домика. Не осталось и ниточек, за которые тянули, чтобы вынудить действовать. Но выбраться наружу Малфой всё ещё не мог. Какое-то время казалось, что это не важно. Он сделал свой выбор. А следом думалось – сделал ли? Или был обречён на него с самого начала, по праву рождения? По итогу не хватало никакого лицемерия или попыток сделать собственный выбор «верным». Не получалось перестать думать о нём с тех пор, как стало ясно, что они выиграли. И Рон честно всё объясняет Гермионе, ожидая справедливого осуждения или злости за неосознанную попытки заменить ею кого-то. Но она не просто так в первую очередь была для него другом. И всё понимает, хмыкая на часть рассуждений.
— Но ты уверен, что следует влезть в это? Пытаться дать кому-то новую жизнь – большая ответственность.
Она была права, как всегда. И Рон обещал всё обдумать. Но каждая новая встреча с Малфоем в министерстве, на разбирательствах по делам пожирателей, всё больше мотивировала действовать. Рональд Уизли хотел расколотить эту красивую, фарфоровую оболочку вдребезги и вытащить из осколков Малфоя. Настоящего, живого, без ледяной маски безучастности, которую он теперь носил не снимая. Тем более, что вся его кукольность уже выглядела потрёпанной и не столь сияющей.
Первым шагом Рон выбирает просто подойти. Смотреть со стороны и не понимать стало невыносимо ещё на шестом курсе. Теперь уж точно следовало действовать.
— Не хочешь покурить?
Малфой даже не вздрагивает, хотя на деле несколько сбивается дыхание от голоса Рона так близко.
— Я не курю.
— Можешь постоять рядом.
Блондин смотрит в ответ совершенно безучастно, отворачиваясь и уходя прочь. Но Рон не перестаёт задавать этот же вопрос каждый день ещё неделю. И хочется даже перестать являться на слушанья по делам, в которых Драко не свидетельствовал. Но было и ещё кое-что. Где-то глубоко внутри ответом на эти предложения шевелились воспоминания. Такие далёкие, но такие важные. В них Драко был счастлив. И они каждый раз всё ярче отзываются на просьбу составить компанию. Рон замечает это. Крохотные искры, которые старательно поддерживает в сером теперь взгляде бывшего пожирателя. А ведь когда-то у него были голубые глаза.

— Хочешь сходить покурить?
Тишина длится несколько дольше уже привычного за неделю, прежде чем Малфой пожимает плечами.
— Я не курю. — И, прежде чем Рон сам озвучит следующие слова, блондин коротко смотрит в глаза. — Могу составить компанию.
Улыбнувшись в ответ более чем искренне, Уизли выводит их в курилку. Но они молчат, потому что он просто не продумал ничего дальше. Малфой стоит рядом, спрятав руки в карманы пальто. Рон курит дешёвые, маггловские сигареты, не ощущая, чтобы хоть немного мёрзли пальцы или нос. Ведь лето только заканчивалось, ещё было вообще не особо холодно. Почему пальто?
Через выходные, снова встречая Малфоя в министерстве, Уизли снова зовёт его курить. В этот раз успев пару раз заметить взгляд на собственной сигарете. Но ещё не спеша предложить. Выжидая следующего дня.
— Попробуешь?
Он тянет Драко прикуренную сигарету и тот отводит взгляд.
— Зачем?
— Это успокаивает. Помогает собраться с мыслями.
— Ты нервничаешь? Или что-то обдумываешь?
— А иногда это просто повод находиться где-то и с кем-то.
В наступившей паузе Драко медленно переводит взгляд с окрестных домов на Рона. И тот уверен, что удивил его своими словами. Но всё равно будто озадаченно склоняет голову на бок.
—Что?
Ответа не следует. Малфой просто снова отводит взгляд, удивляясь тому, как легко его подкупили эти слова. Повод находиться с кем-то. С ним? Ведь Уизли на это, видимо, намекал. Они снова не разговаривают больше, но взгляд синих глаз не даёт покоя всё равно. Всё чаще хотелось честно спросить, почему Рон так себя ведёт. Зачем тащил курить, старался общаться. Любых бывших пожирателей теперь крайне не жаловали. Ему, планировавшему пойти в авроры, было совершенно не к месту пытаться общаться с Драко. Это бы испортило ему репутацию ещё до поступления на службу. Когда на следующий день Рон снова забирает его курить, Драко всё же решается заговорить об этом. Впервые сам подаёт голос.
— Ты не понимаешь, что общением со мной заранее портишь себе репутацию? На тебя уже косятся порой.
В ответ Рон только меланхолично пожимает плечами. Молчит какое-то время.
— Не преувеличивай. Во-первых, тебя уже почти оправдали, всего одно слушание осталось. Во-вторых, знаешь, на аврорате свет клином не сошёлся. Не примут – устроюсь работать куда-то ещё.
Такое спокойное отношение к принятию решений поражает. Драко просто привык уже считать, что должен стать работником министерства, как отец. Он никогда не думал, что может выбрать нечто иное. Но, очевидно, на Рона никто с выбором не давил. Почему-то. В итоге Малфой снова не знает, что ответить. Молчит, глядя в небо, на растворяющийся по пути сизый дым от сигареты Рона.
— Но я рад. — Это звучит несколько неожиданно и Драко только по этой причине смотрит в глаза собеседнику. — Приятно знать, что ты волнуешься обо мне.
Рон улыбается спокойно, словно его действительно совсем не смущает то, кем Драко являлся по мнению общественности. И это невероятно странно, нелепо. Особенно ощущать, что в ответ на весь этот диалог в итоге снова чаще забилось сердце. Слишком живо и радостно. А отвести взгляд от Уизли оказывается ужасно сложно.
Пугаясь этих реакций, не понимая, имеет ли вообще право на них, Драко не приходит в министерство на следующий день. И через день тоже. Рон сдерживается и не нервничает только потому, что знает – Малфой явится ещё через день, потому что это будет слушание по его делу. И тот действительно приходит. Идеально вовремя, не глядя на трибуны, где сидели наблюдатели. Чтобы не замечать Рона. А тот, по итогу, оказывается прав. Драко оправдывают на основе всех собранных доказательств и показаний. Пусть и запрещают использовать определённую магию вне министерства и собственного дома на какое-то время, чтобы убедиться, что юноша чист.
— Я же говорил. — Рон улыбается мягко, следуя рядом с Драко после слушания. Тот лишь пожимает плечами, не планируя начинать диалог о правоте Уизли. Он справляется и сам. — Тебя оправдали и теперь любые попытки ущемления за общение с тобой – вовсе нелепость. Значит, что теперь общаться с тобой я могу сколько угодно вообще. Нечего опасаться.
— Зачем тебе это?
— А почему бы и нет?
Блондин снова молчит. И сам не сразу понимает, что вышел в курилку и замер там, ожидая, что закурит Рон. Тот, почему-то, не двигается, глядя на бывшего сокурсника.
— Может, хочешь отметить? Ты же теперь…
— А следует? — Юноша пожимает плечами. — Ничего особенного не случилось.
— Но ты оправдан, можешь куда угодно ходить без всяких проблем. Может, есть какой-то ресторан, в который хотел бы пойти?
Переводя на него взгляд, Драко несколько мгновений смотрит ещё безучастно. А следом вдруг усмехается и Рон не может понять, как среагировать. Блондин не выражает высокомерия, скорее просто насмешку. Словно его собеседник выдал какую-то глупость. В понимании Драко, в общем, так и было. Он не просто так оставался в Малфой Мэноре, порой посещая только министерство и планируя после всех слушаний вовсе почти не появляться в городе лишний раз.

Конечно, после войны многое изменилось, приходилось самому учиться некоторым вещам, вроде готовки, с нуля. И пришлось выбрать пару магазинов, где покупать себе необходимое. Очень конкретных, чтобы люди привыкли к нему, а он сам свыкся с взглядами. Безусловно, отец бы заявил, что это – трусость. Но Драко искренне не желал ещё больше усложнять себе жизнь. Всё и так едва держалось. Он с досадой думал, что особняк придётся в итоге продать, переехать куда-то. Потому что теперь это место привлекало внимание и, что ещё хуже, пугало самого Драко. Слишком много скверных воспоминаний было связано едва не с каждым помещением и закоулком.
Он отводит взгляд от Рона. Молчит не долго ещё, в итоге вздыхая.
— Пошли. Прогуляемся.
Как объяснить всё словами Малфой не знал. Но мог показать. Стараясь не обращать внимания на то, как вдруг повеселел собеседник. Вероятно, правда ничего не понимая. И от министерства они скоро добираются до Косого переулка. Уизли отлично замечает, как Драко выпрямляется больше. И едва не сбивается с шага глядя на его беспристрастное лицо. Всё равно сверху вниз, даже спустя пару лет. Драко выглядел так, словно смотрит на всех свысока. Это напрягало. И Рон мигом понял – не только его самого. По крайней мере сначала казалось, что дело в том, как выглядит Драко. В этом холодном высокомерии.
Но всё же не только. Слишком много взглядов. Некоторые семьи аристократов были на столько известны, что их представителей узнавали на улицах моментально. Так было с Малфоем. Его замечали, но теперь статный юноша вызывал вовсе не восторженные или уважительные взгляды. А потом они заходят в магазин. Рон не успевает прочесть вывеску, задумавшись. Зато мигом замечает, как улыбка застывает лишь маской на губах владельца. И как следом оглянувшиеся на звук дверного колокольчика, посетители спешат отвести взгляды, а пара дам даже покидает магазин, тихонько шушукаясь.
Драко просто просит «свой заказ». По привычке не уточняя имени. Это, благо, и не нужно. Пожилой мужчина кивает, спешно протягивает длинный футляр. Драко без промедлений открывает тот, рассматривая трость. В отличие от отцовской, заказанная Драко для себя была без всяких змей. Только серебристое, вытянутое навершие причудливой формы. Он проверяет, что волшебная палочка спокойно встаёт на место, и Рон готов поклясться, пожилой продавец сжался, словно Малфой мог сейчас его просто убить.
— Благодарю. Как всегда отличная работа.
Драко вежлив, спокоен, оставляет нужную часть оплаты на стойке, и уходит из магазина. Рон следует рядом ощущая, как внутри вскипает раздражение. Конечно, в ответ Малфою звучит только «пожалуйста». Никакого «приходите ещё». Но пока юноша терпит, следуя рядом, посматривая на Драко уже куда серьёзнее. Блондин кратко сверяется с часами и кивает спутнику на одну из вывесок. Винный магазин.
Ситуация там повторяется, с той лишь разницей, что приходится прождать чуть дольше. Драко ничего не заказывал здесь заранее, только озвучил желаемые напитки. А Рон успел поморщиться, глядя, как в магазин зашёл какой-то джентльмен, осмотрелся, дошёл до них, со спокойной улыбкой… а после, узнав Малфоя, и прекращая улыбаться, довольно спешно ретировался из магазина. Драко не изменился в лице, хотя точно заметил всё это.
Их следующий пункт – продуктовая лавка. Хорошая, в ней и Рон с матерью порой бывал, помогая закупиться к праздникам, например. Он снова не следит за тем, что заказывает Драко. Потому что старается не сорваться на владелицу магазина и её помощников. Узнав Рона, они были ужасно милы, но всего пару мгновений, прежде чем осознали, с кем он, и утратили не малую часть улыбчивой доброты. Забрав свёрток своих покупок, Драко покидает магазин всё также не комментируя ничего для Рона, и тот не выдерживает сам.
— Ну хватит… что… что ещё нужно сделать? Хочешь я сам…
Вот теперь взгляд Малфоя насмешливо-высокомерный, и это «а я говорил» просто читается по лицу, ему даже не обязательно ничего говорить. Рон давится предложением сходить по остальным его делам самостоятельно. Нет уж, сдаваться? Из-за взглядов? Вот уж дудки. Он покашливает, хмыкая.
— Забудь. Куда дальше?
В синем взгляде слишком много решительности. На самом деле даже у Драко столько не было. Он думал, что просто зайдёт в ближайшее помещение с камином и вернётся домой. Может быть вместе с Роном, если тот не сбежит, осознав ситуацию. Но следом думается, что кроме сыра и копчёностей к выбранному вину нужны фрукты. И если уж почти всё куплено, почему не зайти в ещё один магазин?
В этот раз Рон, шагая внутрь, громко приветствует владельца. Оглядывается на Драко, вполне искренне улыбаясь.
— Чего мы хотим?
В этом вопросе не правильно всё. Громкость, яркость живых эмоций, и это «мы» заставляющее Драко неожиданно почти смутиться. И всё же он держит себя в руках, подходя ближе к лоткам с фруктами. Называя нужное, спокойно указывая количество. Рон улыбается, стоит ближе, чем пару раз до этого, и, пока владелец ходит, несколько смущённо потирает щёку.
— А я вообще пропустил что мы купили до этого.
«Почему «мы»» спросить хочется куда больше, чем стараться не думать о том, что Рона, видимо, задела ситуация. Драко надеялся его напугать. Правда. А в итоге ничего, кажется, не вышло.
— Куда дальше? — Когда им приносят заказ, Рон снова чуть громче. Словно хочет, чтобы все точно видели и слышали, с кем он.
— Домой.
— Сэр, а у вас есть камин? Не позволите воспользоваться?
Никогда в жизни бы Драко Малфой не стал бы просить разрешения использовать камин там, куда изначально нет общего выхода. А Уизли легко спрашивал об этом и… получил неуверенное «да, конечно.» Им показали камин. Дали пороха. И Драко впервые за пару лет услышал снова, пусть растерянное, но «приходите ещё». Было странно, неловко, возвращаться он сначала не собирался. В найденном небольшом магазинчике в другой части магического Лондона, были нужные продукты и было меньше людей. Этого хватало бы для спокойного существования.
— Давай я буду хоть иногда составлять тебе компанию в городе? Пусть народ привыкнет, что ты не один. Будет явно проще, да?
Выходя из камина и первым используя очищающее для них обоих, Рон уже рассуждает о будущем. А Драко всё ещё не может понять, как относиться к ситуации.
— Почему? — Он всё же чуть хмурится, глядя на юношу. И это уже живее привычного за последнее время безэмоционального выражения или выученного высокомерия.
Сформулировать вопрос нормально никак не выходит. Драко только ощущает, как под ответным внимательным взглядом синих глаз теряется, не зная, что вообще сейчас происходит. А Рон просто только теперь думает, что честный ответ будет сейчас не к месту.
— Потому что мне показалось, что тебе легче, если кто-то есть рядом. Или нет?
Блондин отводит взгляд, в итоге кивая в сторону выхода из гостиной первого этажа. Только теперь думая, что привести сюда Рона было безумно плохой идеей. Он ведь был здесь в плену. Здесь мучали его подругу. Молча проходя до кухни, Драко вздыхает, оставляя продукты на столе и неуверенно глядя в окно. В итоге всё же смирить мысль не удаётся.
— Прости. Позже я придумаю куда переехать.
До этого просто осматривавший несколько всё ещё мрачное помещение, Рон вздрагивает, глядя в спину хозяина дома.
— Ты же вырос здесь.
— Это не важно.
— Важно! В смысле… здесь же есть и хорошие воспоминания. Это всё равно, что я бы решил продать нашу Нору.
Снова наступает тишина. И Драко оглядывается, смотрит в глаза Рону несколько долгих мгновений. В итоге хмыкая и отворачиваясь обратно.
— Нет. Это разные вещи. Совсем. И правильнее снести особняк и продать участок, чем пытаться всё восстановить. — Он возится с чем-то, пару раз взмахивает палочкой, но Рон не может сдвинуться с места, слушая то, как безэмоционально юноша рассуждает о собственном доме. — Наследие Малфоев не так уж значимо на самом деле. Будет лучше, если мы исчезнем.
Драко ещё ни разу не говорил этого вслух. Даже матери. Но всё же хотел бы исчезнуть из памяти людей. Совсем. Даже продуманный ещё в их детстве, брак с младшей Гринграсс, теперь казался не просто досадным неудобством, а глупостью. Оказалось хоть от части к лучшему, что теперь репутация Малфоев была отнюдь не столь высока. Помолвку расторгли по обоюдному согласию, без шума. Это позволяло действительно рассчитывать продать дом и уехать куда-то в другое место. Подальше от напряжённых взглядов, осуждения или страха окружающих.
Как прокомментировать эти слова Рон понять никак не может. Звучало так, словно у Драко не было в этом месте никаких тёплых воспоминаний, никакой связи. Словно он не был привязан к родному дому вообще ни чем. Это казалось печальным, потому что следом Рон думал о том, что у Малфоя словно вовсе нет дома. А ведь даже у Гарри появилось место, которое он полюбил и куда хотел возвращаться по-настоящему. Других людей, у которых не было бы такого места, Рон не знал вовсе.
Ещё взмах палочки, левитирующее заклинание и Рон старается выбраться из печальной задумчивости. Глядит, как блондин спокойно со всем управляется, и только следует за ним, получив кивок. Было всё же неловко. Находиться рядом хотелось. И в то же время Рон явственно ощущал, что не может пройти за какую-то невидимую границу. Это был даже не слой фарфора, а что-то ещё. Словно Малфой успел отгородиться ещё больше, чем в школьные годы.
Так кажется, пока они не добираются до третьего этажа. Здесь несколько светлее и уютнее, чем в остальном доме. Драко не приходится даже взмахивать палочкой, зачарованная дверь его спальни открывается сама перед владельцем. И только почти ступив на порог Рон подвисает. Это была спальня и становится ужасно неловко, что Малфой так просто привёл его сюда. Блондин будто читает мысли.
— В остальном доме находиться невыносимо. Так что я пока обустроился здесь в полной мере. И стало ясно, что много места и не нужно.
Конечно, это для Драко его спальня не была особенно просторной. Просто обычная комната. Но Рон привык к иному пространству и всё же не может не ощутить проблеск зависти к детству этого парня. Правда, тот не долгий. Стоила ли подобная роскошь того, через что он прошёл? Отсутствия какой-то привязанности к дому, где рос?
— Хорошо, без проблем. Всё равно тут столько места, что можно считать целым домом.
Эта довольная фраза вынуждает Драко ощутить укол вины. Когда-то он чем-то подобным попытался бы уколоть семью Уизли. В первую очередь Рона, всегда кидавшегося защищать своих. Выставив поднос и бутылки на стол у дивана, Драко вздыхает, взмахивая рукой.
— Располагайся, как угодно.
Только теперь, глядя на покупки, Рон вдруг сознаёт ситуацию. Краснеет, глянув на устроившегося в кресле юношу удивлённо.
— Ты же не хотел праздновать.
— Просто не вижу особого смысла. — Малфой тянется за бутылкой и каким-то простеньким заклинанием вскрывает ту. — Но…ты же хотел?
Последнее звучит будто немного неуверенно. И сердце пропускает удар. Драко пошёл с ним по городу не просто ради демонстрации чужого отношения, не только за тростью. Он… услышал и понял, что Рон предлагал провести вместе время. И, пусть не догадался сказать, всё же выбрал подходящий компромисс.
Малфой радуется, что открыл вино и можно не смотреть сейчас на Рона, а наполнить бокалы. Рыжий выглядел так странно, что становилось тревожно. Казалось, он сейчас сбежит подальше. А Уизли подходит к дивану. Но садится так, чтобы оказаться ближе к креслу Драко. И с готовностью принимает из тонких пальцев бокал, осматривая насыщенно-алую жидкость. Он не помнил даже приблизительно, какое вино Драко заказал. Но пахло вкусно и… дорого. Наверняка, даже слишком.
Он старается не думать, что это похоже на свидание. А Драко надеется, что Рон не заметит. Ему кажется, что это – просто небольшая условность или визит вежливости. Потом всё закончится, Рон ведь не будет возиться с ним. Но после него останется ещё одно воспоминание, наполненное теплом. И этим нелепым, но таким приятным «мы».

Разговаривают они мало. Рон хвалит вино, учится правильно закусывать, ощущая себя глупым ребёнком под строгим взглядом Малфоя. И невероятно хочет, чтобы напиток был крепче. Он хотел просто не суметь встать, остаться до утра. Но вино кончается, а Рон ещё не пьян. И вроде спешить некуда, но и напрашиваться остаться было бы не слишком вежливо. Найдя хоть какую-то тему, Уизли просит рассказать о трости. Почему именно трость вообще, почему бы не заказать рукоять в виде дракона. Потом всё же решается спросить о миссис Малфой. Драко на удивление спокойно объясняет, что она пока в святом Мунго. Восстанавливается после невероятного стресса последних лет, и её заседания по итогу согласились проводить без лишних свидетелей, по просьбе колдомедиков.
— И как там дела? Есть уже выводы?
— Её точно оправдают. — Драко звучит уверенно. — Не многие в это верят, но они с отцом правда любили друг друга. Мать шла не за Лордом, а за ним. В свою очередь, отец позаботился о том, чтобы как можно лучше выгородить её перед законом. Она будет в порядке.
Новость даже радовала. Равно как и уверенный тон Драко, пока он говорил об этом. Конечно, другие дела пожирателей они не обсуждают. Незачем. И придумать других тем не удаётся.
— Кстати, можешь курить у окна. Я не против.
— Комната провоняет.
В ответ блондин только пожимает плечами. А Рон в итоге правда отходит курить. Окно позади кресла Драко и из-за этого можно спокойно и не заметно понаблюдать за ним. Хоть немного. Пусть по светловолосому затылку мало что можно понять. Но по крайней мере он спокойно сидел спиной к Рону и явно не боялся нападения, например.
— Может, всё же хочешь попробовать?
Выдыхая в окно дым очередной затяжки, Рон после снова смотрит на владельца дома. Драко возится, не ясно для чего, но в итоге оборачивается, не встав с кресла. И снова усмехается, глядя на Рона.
— Почему ты так хочешь, чтобы я закурил?
— Я не… — Почему-то становится неловко и, краснея, Рон отводит взгляд, изучая уголёк сигареты. Не представляя, как ответить. Правда ведь – почему?
— Может быть в другой раз.
Почему-то от этих слов уже вновь отвернувшегося Малфоя, сердце заходится и становится сложно сделать нормальную затяжку. В другой раз? Это можно было трактовать, как предложение встретиться снова? Не только в министерстве.
— Интересно, а какое вино хорошо подходит к сигаретам. — Рон не может скрыть улыбку даже в голосе, что уж говорить о сияющей на лице. Драко, по голосу, будто спокоен. Но что-то всё равно заставляет думать – он улыбнулся. Совсем немного, но наверняка.
— Не знаю. Но попробую выяснить.
— Хорошо.

Уходить, правда, не хотелось. Но пришлось. Драко тоже думал о том, что не хочет отпускать Рона. А когда тот исчезает в каминном зареве, ощущает, как болезненно сжимается сердце. Но он не мог позволить себе просить его о большем. То, что Рон просто общался с ним вдруг, после всего, не брезговал находиться в одном доме, готов был защищать… этого уже было, по меркам Драко, слишком много. Неоценимо много для него одного. Просить остаться, снова смотреть в эти непостижимые глаза, было просто наглостью.
А Рон проходит тихонько по родному дому, прячется в собственной спальне, и не может сдержать судорожного выдоха, стискивая в объятии подушку. Гермиона была права, когда отвечала на его рассуждения о «новой жизни» для Малфоя. Будет трудно и долго. Труднее всего – сдержаться и не нажать сильнее нужного. А ведь он собирался. Хотел просто повторить всё, как тогда, в школе. Прижать к стене, связать при необходимости, чтобы вытащить наружу настоящего Драко. Но тогда он мог испугаться и замкнуться ещё больше. Нужно было быть хоть немного осторожнее. Нежнее. И Рон даже помнил, что правда так можно. В темноте Хогвартской коморки, лаская стройное тело школьного врага, он был как раз осторожен и не вредил. И Драко сам отвечал на касания, давая вытащить себя настоящего.
Ещё раз о том, что будет трудно, Рон думает, когда на следующий день Драко не появляется в министерстве. И через день тоже. В данном случае Рон хорошо понимает, что его расстроило. Ведь экзамены в министерство приближались, они с Гарри ещё раз штудировали всю нужную литературу под надзором Гермионы. Сходить перекурить не одному в такой ситуации было бы довольно не плохо. И даже не смущало, что они бы молчали. Неожиданно думается, что молчать с Драко было вполне комфортно. Особенно после множества разговоров и тестовых вопросов от подруги.
Немного направляет на путь осознания в этот раз Поттер. Ему идея Рона помочь Малфою была не слишком по душе. Но всё же и против он не высказывался. Просто уточнил, что не считает это особенно хорошей идеей. А в этот раз, заметив хмурый взгляд Рона на пустой коридор, хмыкнул.
— Может и к лучшему, что его нет. В смысле… что бы он тут делал?
Об этом Рон несколько не задумался из-за загруженности материалом. Внимания хватало, по итогу, только на желание, чтобы кто-то со стороны его поддержал. Кто-то очень конкретный. Удаётся отмести лишние переживания и просто завершить подготовку, на следующий день являясь на экзамен. Результаты предстояло ждать час и, выходя из аудитории, Уизли уже думает, как бы скоротать время. Едва не сбиваясь с шага, столкнувшись с взглядом серых глаз. Подходя ближе просто по инерции.
— Как прошло?
— Ну, результаты только через час.
Малфой хмыкает, кратко усмехаясь.
— Я о том, как результат ощущаешь ты, а не о фактическом.
От этих слов на удивление тепло на душе. И Рон улыбается, почти сразу после «Думаю, нормально», начиная пересказывать все вопросы теста, собственные рассуждения. Драко не перебивает, спокойно выслушивая его эмоции, игнорируя осторожное наблюдение Грейнджер и Поттера со стороны. Зато оказывается чуть сложнее игнорировать взгляд таких же синих глаз, когда около них оказывается Перси. Он явно несколько подозрителен. Уже привычно, но всё же из-за того, что это – брат Рона – смириться оказывается труднее.
Чтобы не мешаться, Драко осторожно отступает от братьев в сторону. Не позволяя себе подслушивать диалог. Это даже удаётся, пока Рон не повышает кратко голос, вынуждая вздрогнуть и глянуть в их с Перси сторону.
— Это – моё дело.
Старший Уизли сохраняет спокойствие, кажется, и Драко спешит отвести взгляд снова. Почти уверенный, что дело в нём. Наверняка брат пытался образумить Рона, чтобы тот перестал ошиваться с бывшим пожирателем. Это было бы разумно. Правильно. И от нарастающих мыслей хочется просто ускользнуть из министерства подальше, чтобы не ощущать взгляды. Но раньше, чем решение будет принято, Рон снова оказывается рядом. Какой-то нахохлившийся, недовольный. Почему-то его такого ужасно хочется погладить по волосам. Конечно, Малфой сдерживается.
— Курить?
Уизли поднимает взгляд, смотрит в глаза не долго, в итоге выдыхая и кивая. И они уходят на улицу. Только пройдя по нескольким коридорам Рон явно сердится лишь больше.
— И кому какое дело…
Звучит глухо, словно он просто думал вслух. Закуривает парень не глядя на Драко. А тот почему-то не может отвести взгляда, думая совсем не о том. Почему-то в прошлый раз не видеться было проще. А в этот, когда приходилось нарочно удерживать себя дома, чтобы не мешать парню с подготовкой, казалось невыносимо. И теперь, при встрече, мысли вились вокруг того, что Рон всё же очень красивый. Думать о чём-то более серьёзном просто не получалось. А следовало бы. Потому что тема была важная и было странно делать вид, что не понимаешь, о чём речь.
— Люди любят сплетни. И любят, когда у них есть общий для всех объект обсуждения. Это заставляет ощущать себя… вместе, скажем так.
— Пусть выберут кого-то другого. — Рон морщится так эмоционально, что Драко не может сдержать короткой усмешки. — Почему ты?
— Потому что Малфой. Так сложилось. Мы давно были на виду. Кто-то равнялся на нас, кто-то – против. Результат один – общее внимание. Обратная сторона медали – если ты оступился, это увидят все и не побрезгуют осудить по возможности.
— Блять, ну не хотят они с тобой за одним столом сидеть, так их и не звали. Это не повод осуждать следом любого, кто посчитает иначе. Тем более, что мне на эти социальные нормы насрать. Тоже мне «это может быть опасно». Как Фред с Джорджем школу бросили все рукоплескали, а если я хочу проводить время с тем, кто мне нравится, так сразу «будь осторожен, не забывай кто он». Мы, что, чёрт подери, не Уизли? Да нам на роду написано посылать к дьяволу любые эти нормы. И почему бы и нет, собственно, если все эти нормы – пафосная хуйня – не более?!
В ходе монолога Рон забывает о сигарете. Взмахивает руками крайне эмоционально, заставляя Драко сдерживать усмешку от наблюдения за ним. Ровно до тех пор, пока он, словно между прочим, не говорит о симпатии. Будто и сам не заметил, что сказал и как это прозвучало. А Драко застыл, всматриваясь в эмоциональное лицо, ощущая, как внутри разливается тепло.
«С тем, кто мне нравится. С тем, кто мне нравится. С тем, кто…» Он не может заглушить эту мысль. Слова моментально записались на подкорку и было не возможно, кажется, сейчас их остановить. Хотелось что-то сказать, или спросить. Но Драко никогда в жизни не ощущал подобных ярких эмоций от простых слов. И просто не мог понять, как их выразить, как проявить реакцию.
В глаза бросается полуистлевшая сигарета и он не может придумать ничего лучше, чем перехватить её из пальцев Рона, затягиваясь. Едва сдерживая кашель, и всё же выдыхая дым достаточно успешно. Почти сразу следом ощущая лёгкое головокружение, странный табачный привкус на языке. Но лучше так. Это отвлекает на удивление хорошо. Парень делает новую затяжку, мысли несколько собираются по полочкам, Выдохнуть становится в разы проще.
— Разве то, что семья волнуется за тебя, не нормально?
Рон не знает, что ответить. Он слишком заинтересован тем, что Драко сначала выглядел ужасно растерянно, прежде чем забрать сигарету. А с ней в тонких пальцах смотрелся попросту красиво, даже изящно. И, кажется, нашёлся с мыслями. Хотелось узнать, о чём он подумал, что произошло такого? И о том, что ему на удивление идёт эта сигарета в пальцах тоже хочется сказать. А Малфой смотрит будто озадаченно, и становится ясно – куда важнее что-то сказать по прозвучавшему вопросу.
— Это нормально, но… Есть какие-то границы, знаешь. Одно дело волноваться, а другое – намекать что-то изменить, словно дитя малое и сам не смогу решить, как быть.
Они довольно схоже хмурятся. И Драко, сделав затяжку, неожиданно быстрее находится с ответом.
— Делать так, как будет лучше для семьи… Не правильно?
— Правильно. Но тоже до определённых пределов. Нельзя же жить только для семьи и принимать решения для них. То есть…каждый член семьи важен и должен быть счастлив, чтобы остальные тоже были в порядке. Как-то так.
— Но если…гхм…если то, что делает счастливым тебя, сделает несчастными их?
Почему-то в ответ Рон ужасно тяжело вздыхает. А потом встаёт так, чтобы смотреть в лицо Драко, загораживая собой мир вокруг.
— Они не станут несчастными от того, что я хочу оставаться рядом с тобой. Потому что я не планирую их бросить. Родители вообще всё понимают на самом деле. А остальные… Как минимум нам не всю жизнь жить вместе в Норе. Мне в том числе. Однажды ведь я оттуда уеду.
— Куда?
Драко почти не осознаёт, что вздрагивает мигом, как слышит об отъезде. Запоздало следом соображая – Рон же не говорил, что уедет из Англии.
— Не знаю даже… Сниму квартиру, наверное. А что?
— Н-нет… ничего.
Блондин несколько неуверенно осматривает окурок, опустив взгляд. В итоге неловко отбрасывая его в урну. Даже попадая. Так и не глядя на собеседника снова. Почему-то то, как близко Рон оказался, смущало. И возвращало воспоминания. Посмотреть ему в глаза было почти страшно.
— Что, хотел бы жить со мной?
Звучит весело. Рон пытается пошутить, вообще-то. Но, вздрагивая, Драко вскидывает голову, смотрит в глаза, хотя не хотел, и Уизли едва сдерживает собственное удивление. Растерянный взгляд серых глаз заставляет сердце пропустить удар. Одно дело – помнить как выглядит Драко с более яркими и живыми эмоциями. И совсем иное – видеть их снова спустя пару лет. Рон понимает – парень просто не сообразил, что он шутит. Но ещё лучше осознаёт, что хоть завтра начнёт откладывать деньги, чтобы жить с ним.
— В Мэноре есть гостевая комната. Только прибраться нужно…
По итогу смущается больше Рон, чем Драко. Он и правда слишком серьёзно это воспринял, наверное.
— Разве ты не хочешь продать участок?
— Хочу. Но не прямо сейчас. Мгм, знаешь, просто имей в виду. Это…так, были мысли вслух. Нам уже пора обратно, иначе узнаешь свои результаты от Грейнджер и Поттера, а не лично.

Драко так старается замять тему, что Рон всё же не старается прямо сейчас ничего уточнять, следуя назад в министерство. И на самом деле он уже совершенно не нервничает из-за итогов. Плевать. Действительно, если не пройдёт, просто найдёт другую работу. Это не трудно. Однако, его объявляют прошедшим. Конечно, Гарри тоже. И всё же это радует, заставляя стиснуть в объятиях лучших друзей, делясь эмоциями.
Но вот дальше случается некоторый ступор. Они хотят отметить и, конечно, вместо с Роном. А Драко ведь приехал только чтобы узнать его результаты. Поддержать. Осознание этого заставляет сердце забиться болезненно быстро, и Рон оборачивается на юношу, что со стороны посматривал в его сторону. Эмоций на фарфоровом лице всё ещё не было. Но почему-то Рон всё равно ощущал – он рад за него. И ужасно хотелось показать, что это правда важно и значимо.
Он просит друзей подождать и те даже совсем не против. Почти подбегает к Драко, глядя в глаза. Не успевая, правда, ничего сказать.
— Хорошая работа. Пойдёте отмечать куда-то?
Нет, Драко не подслушивал. Просто, в общем, понимал, как работают отношения между друзьями. А Рон почему-то выглядит смущённым и почти печальным.
— Ты хотел бы с нами?
— Не стоит. Я буду не к месту. Развлекайтесь. Может научишь их как выбирать закуски к вину.
На памяти Рона это первый раз, когда он понимает, что Драко пошутил и хихикает, ярко улыбаясь юноше.
— Спасибо, что пришёл. Это…важно для меня.
— Не за что.

Уже вернувшись домой Малфой с некоторой досадой всё же ощущает немного печали. Нет, он даже не рассчитывал на то, что вернётся с Роном. По крайней мере, старался. И всё же что-то внутри эту надежду подпитывало. Впрочем, отмахнуться оказывается не так уж сложно, садясь за книгу. Но чтение даётся с трудом из-за постепенно вернувшегося воспоминания. Значило ли это «нравится» хоть что-то для самого Рона? Драко хотел верить, что да. Что у него есть шанс снова ощутить его тепло.
А Рон спокойно веселится с друзьями, выпивает, выпивает снова. И в какой-то миг вдруг замирает, шокировано глядя в стол. Припоминая весь свой монолог от и до и ощущая, как краснеют даже уши. Он сказал, что Драко ему нравился. Точно сказал. А тот в ответ растерянно выхватил сигарету, старался не смотреть в глаза… А потом в итоге предложил жить у него. Словно это был ответ. Словно он не был против этой симпатии.
Друзья замечают его озадаченный вид и выпытывают, что не так. Рон сдаётся довольно быстро, разъясняя ситуацию. В итоге получая насмешливые пинки и предложения прямо сейчас разобраться окончательно. Конечно, они пьяны. Может даже слишком. Потому Рон и решается крайне быстро, скоро уже аппарируя к Мэнору. В вечерних потёмках особняк всё же навевает воспоминания, заставляет хмуриться, ступая по гравиевой дорожке. Чтобы не думать лишнего Рон концентрируется на свете в окне на третьем этаже. Оно выходило во двор и там должен был быть Драко. А цель была именно поговорить с ним.
Только, конечно, никакого стука в массивные двери юноша не слышит. И долго придумывать что-то Уизли сейчас не видит смысла. Потому Малфой слышит пьяный вопль под приоткрытым окном.
— Драко! Дра-а-ако-о-о.
Наверное, подлетает к окну блондин даже слишком поспешно. Глядя на едва видного в полутьме Рона и ощущая себя странно из-за того, что улыбку скрыть не удаётся. Хотя Уизли с такого расстояния её всё равно не увидит.
— Пустишь к себе?!
Встрепенувшись из-за этого громогласного вопроса, аристократ выдаёт всё равно неслышное внизу «угу» и спешит ко входу. Отпирает массивные двери, ощущая даже долю смущения.
— Извини. Обычно этим эльфы занимались
— Нормально.
Уизли пьяно улыбается, махнув рукой. Рассматривает Драко несколько долгих мгновений, но в полумраке плохо освещённого холла толком не может его увидеть. Приближается, перехватывая тонкую ладонь, тянет за собой наверх, помня приблизительно, где что. Малфой даже и спросить ничего не успевает, следуя за гостем и ощущая дежавю от того, как впивается в горячую руку, стараясь не отставать. Только вместо коморки со швабрами они оказываются в его комнате. Рон оглядывается, всё ещё удерживая тонкие пальцы. Из-за его слишком серьёзного вида Драко теряется даже больше. Смотрит неотрывно, растерянно, ощущая, что всё же попался в ловушку этих глаз. Горячие пальцы второй руки Рона очерчивают бледную щёку Малфоя, проходятся по линии бровей, тонкому носу. А Драко не дергается, не шипит и не пытается сбежать. Только смотрит так же пристально.
— Ты очень красивый, когда не прячешь эмоции. — Блондин удивлённо хлопает глазами. А Рон осторожно делает пол шага ближе и теперь куда лучше ощущается, что он не мало выпил. Почему-то это немного пугает, но прямо так, с ходу, понять причины хозяин дома не может. — Улыбнись, а? Немного. Для меня.
У Рона горячие руки. Он обнимает ими лицо Драко, заглядывает в глаза. И Малфой вдруг осознаёт, что его пугает. Что если потом Рон… не вспомнит? Может всё это – просто пьяная глупость, которая потом станет поводом уйти? Решиться податься на эти касания сразу после подобных мыслей даже страшнее, чем случайно устроить им свидание и бояться, что Рон всё поймёт.
На растерянное до этого лицо наползает тень и Драко цепляется за запястья удерживавших лицо рук. Смотрит в сторону.
— Ты пьян. Давай лучше сначала придёшь в себя.
— Не так уж и пьян. Даже на ногах держусь.
Рон звучит теперь растерянно, глядя, как скрывается даже малая часть чужих эмоций. Он держит в руках куклу. И это неожиданно вызывает волну возмущения. Что он сделал не так? Разве был повод вдруг скрыться? Кажется, что причина сразу во всём. В этих прикосновениях, в том, что он вообще пришёл. Опуская руки, Рон следом делает широкий шаг назад. Усмехается как-то болезненно, глядя на блондина.
— Ладно. Но знаешь… Ты и правда мне нравишься. Но раз надо – я уйду.
Дыхание перехватывает. Драко стискивает зубы, глядя в широкую спину Уизли. Ощущая, что он его совсем не понял, похоже. И только из-за этого срывается с места, хватая за руку.
— Я не просил уходить. Только… прийти в себя.
— С чего ты вдруг взял, что я не в себе?
Парень недовольно оборачивается, отнимая из-за этого руку у Драко. Тот едва заметно вздрагивает, но лицо держит.
— Ты пьян. В таком состоянии не говорят о…
Драко слишком очевидно сбивается. А Рон правда пьян и от того хуже успевает думать о том, что говорит.
— О чём? О чувствах? Может и не говорят. А в каком говорят? В какой момент подойти к тебе и сказать, что я, блять, люблю тебя? Если ты всегда с этим выражением лица, будто вокруг все – говно? А когда это звучит неосознанно, потому что я уже не могу скрывать, ты делаешь вид, словно нихуяшечки не услышал!
Рон впервые орёт на Драко, если подумать. Даже в школе, во время их постоянных стычек, он не повышал голоса. Блондин застывает, смотрит в его лицо, ощущая, что что-то не так. Совершенно не так. И Рон какой-то ужасно растерянный, замерший, смотрит на него с таким лицом, что даже неловко. И только когда он тянется дрогнувшей рукой к бледной щеке приходит осознание – там слёзы. Они текли по щекам уже какое-то время, а Драко даже не заметил. Не понял этого, слишком оглушённый сразу всем. Признанием, которое Рон хотел сказать вовсе не так. Его возмущением. И простым фактом – его бесила эта привычная, такая нужная маска. Маска, которую, по собственным ощущениям, Драко, даже порой неосознанно, снимал только перед ним. Он показывал настоящего себя. Не всего, да, но…большего не видел никто. Никогда.
— Чёрт… прости, Драко, я… я не хотел, эй. Просто… Не важно, только не плачь, прошу…
— А что? Ты же, кажется, не хотел этой маски? Хотел меня настоящего?! Так вот он я. Тоже умею плакать, тоже чувствую грёбаную боль! Почему ты решил вдруг появиться? Подойти? Зачем? Тебе отлично жилось эти годы. Трахнуть меня, подарить лучшее, что было в моей жизни, и исчезнуть. Это тебя не смущало, разве нет?! А теперь вдруг стало скучно? Отличное развлечение, чёрт подери, сорви маску с Драко Малфоя, который хотел просто исчезнуть! Ты её сорвал! Видимо не заметил, но сделал это уже достаточно давно! Чёрт… — Он сам же шипит, прячет лицо за ладонями, просто ощущая, что задыхается от волны эмоций. — Сказал же… Это не обсуждают… вот так.
Сначала Рон думал всё же уйти. Не трезвый рассудок полагал, что это будет правильнее. Но алкоголя не хватало, к счастью, хотя бы для этого. Парень отлично понимал, что причинил боль. Бросить Драко именно сейчас, когда его трясёт от эмоций, которые он так привык проглатывать, было бы хуже всего.
— Прости. Я понял. Давай мы завтра всё обсудим. А сейчас тебе нужно прилечь.
На самом деле касаться дрожащих худых плеч страшно. Рон правда думает, что Драко отшатнётся. Но тот не двигается с места, глухо всхлипывая в ладони. Только вот как-то сдвинуть его с места неожиданно трудно. Словно он врос в пол.
— Ну же… Пойдём, я тебя спать уложу… Хочешь колыбельную или…
— Почему они никогда не останавливаются? — Вопрос невпопад, и Рон неуверенно поджимает губы, глядя, как Малфой поднимает к нему заплаканное лицо. — Если…если не заметить… потом…
Он задыхается от рыданий, всё ещё дрожит. А Рон вдруг осознаёт слишком ярко, что именно пытается понять этот парень.
— Потому что это истерика. Если вовремя не выразить эмоции, они выходят…вот так.
Драко сейчас правда настоящий. Живой, заплаканный, дрожащий от переполняющих эмоций. Только вот это совсем не радует. Ни секунды. Рон хотел, чтобы он улыбался. Ярко, по настоящему. Смеялся, может быть плакал от счастья. Но только не так, задыхаясь от боли, скопившейся за несколько лет. Он забивает на попытки отвести парня к кровати и просто берёт его на руки. Малфой всхлипывает, а через пару шагов вдруг судорожно хватается за шею Рона. И приходится не его положить, а завалиться на широкую постель рядом.
— Не уходи…
Сквозь слёзы эта просьба режет не хуже ножа. Стискивая худое тело в ответ, Рон жмурится, ощущая, что сам рискует не сдержать эмоций.
— Не уйду. Никогда больше. Ты же… хотел, чтобы я остался тут жить. Я останусь. Хоть завтра перееду, хочешь?
Он едва не просит не плакать, но затыкает сам себя. Какой тогда толк от настоящих эмоций, если какую-то часть из них он будет просить скрыть?
— Хочу.
— Вот и договорились. Будем вместе в министерство на работу ездить. Вместе готовить ужин.
— У меня плохо…плохо выходит…с готовкой.
Это сиплое признание звучит почему-то мило. И Рон зарывается пальцами в светлые волосы, поглаживая затылок Драко.
— Я тебя научу. Или буду сам готовить, хочешь?
— Лучше вместе. Как…. Как семья.
Звучит срывающимся шёпотом и Рон судорожно выдыхает. Драко был прав. Нельзя обсуждать в таком состоянии подобные вещи. Ни в пьяном, ни в состоянии истерики. Но он так невыносимо хотел именно этого, что не в силах промолчать или ответить рационально.
— Обязательно. Только не «как». Мы и станем семьёй. Может не сразу. Но станем.
Может и к лучшему, что Драко всё же вырубается довольно быстро. Рон не отстаёт от него, тоже закрывает глаза, не отпуская ещё чуть дрожащее тело. А после просыпается посреди ночи от жалобных, плохо различимых бормотаний. Он не уверен, что именно снится Малфою, только понимает, что не что-то хорошее. Убеждаясь в этом, когда юноша подскакивает на постели, болезненно всхлипывая и вцепляясь в левую руку. Рону не нужно проверять, чтобы знать – там скрыта метка.
Он бормочет что-то утешительное, успокаивает, гладит, и обещает не отдавать Драко никому. Парень глядит долго, пусть и явно сонно. В итоге прижимаясь ближе, роняя едва слышное «спасибо». И снова вырубается. Хотя Рону уснуть не удаётся. Очевидно, алкоголь выветрился за несколько часов сна и воспоминания о сказанном заставляют едва сдерживать рычание в адрес самого себя.
И ведь он сам же хотел, чтобы всё было осторожно. Вытащить Драко, а не просто расколотить его последнюю защиту. Тогда даже ещё и не понималось, насколько эта маска уже с ним срослась. И даже несколько трещин вывели юношу из равновесия.
«Ты её сорвал! Видимо не заметил…»
Рон и правда не слишком осознавал, что ещё тогда, на пятом курсе, вынудил Драко скинуть маску. Почему так случилось? Почему вдруг их обоих так безумно увлекло друг другом? Гадать уже было бесполезно. Оставался простейший факт, что это стало ужасно важным, отнюдь не мимолётным событием. Они уже не могли забыть это, не могли не думать. Хотя казалось, что были совершенно разными. Но в итоге это было не так уж страшно. Только бы поговорить нормально.
— Почему не спишь?
Рон вздрагивает от вопроса, опуская взгляд на светлую макушку.
— Как ты…
— Дышишь беспокойно, сердце стучит слишком быстро и... ты ответил на вопрос.
Вероятно, попытка пошутить была знаком, что Драко уже лучше. Рон тихонько хихикает.
— Не смог уснуть, а ты?
— После кошмаров дольше часа проспать никогда не удаётся. Да и… засыпание тоже было не лёгким.
Желание извиниться за это Рон подавляет. Но что сказать не уверен. Впрочем, Малфой находится с этим сам.
— Кофе будешь? Или чай…
— Кофе. Я схожу с тобой.
Юноша явно не против. Поднимается, вздыхая и осматривая измятые рукава рубашки. Но всё же сдерживает желание ворчать по поводу непрезентабельного вида. Он всё же понимал, что Рону это не так уж важно. И они уходят в кухню.
— А завтракать? — Рон прислоняется к столешнице, глядя, как Драко ставит на старомодную плиту кофейник.
— Пока не хочу. Но если что…
— Не-не, я пока тоже не голодный, просто спросил.
— Угу. — В тишине проходит ещё пара минут. — Голова не болит? У меня есть обезбаливающие зелья.
Почему-то становится разом и неловко и уютно до крайней степени. Рон едва сдерживается, чтобы не обнять Драко, но компенсирует это желание, осторожно ткнувшись ему в плечо. После всего случившегося он не игнорировал его, не рычал, а…заботился. Непостижимый, такой потрясающий и... настоящий.
— Не откажусь. — Рон устраивает подбородок на плече парня и тот некоторое время не двигается. А после осторожно зарывается пальцами в рыжие волосы, поглаживая макушку. — Можешь просто сказать, где их искать. Хотя… можешь просто гладить, кажется, так не болит.
— В малой гостиной, там, где камин, витражная дверь. Правый шкаф, средняя полка.
Звучит так спокойно и серьёзно, что Рон не решается долго оставаться на месте, отправляясь указанным маршрутом через весь первый этаж. Хмыкая, осматривая помещение за той самой витражной дверью. Бар выглядел весьма симпатично, не смотря на то, что здесь тоже наверняка бушевали Пожиратели Смерти. Отыскав зелье, Рон возвращается назад.
— Можешь выпить сейчас. — Драко лишь кратко убеждается, что пузырёк Рон взял верный, и снова уставляется на кофеварку.
Спрашивать, зачем так гипнотизировать кофе Рон не спешит. Надеется сообразить самостоятельно. И, по поспешности, с которой Малфой выключает огонь, стоит напитку начать подниматься, делает простейший вывод – он боялся, что испортит плиту, очевидно. И это тоже странно умиляет.
Разливая по чашкам кофе, блондин легко зачаровывает те, чтобы не проливалось содержимое, и они уходят наверх. Только в этот раз Драко садится не в кресло, а на диван рядом с Роном. И причина этого перемещения заставляет прикрыть глаза, едва не мурлыча. Он поглаживает Рона по макушке одной рукой, второй спокойно удерживая чашку, потягивая кофе. Словно и не нужно было уже ничего обсуждать. Но Рон всё же не сдерживается, тихонько вздыхая.
— Прости за то, что наговорил… Нужно было тебя послушаться.
— Уже всё в порядке. Извиняться не за что. Но… На счёт маски. — Малфой чуть покусывает губу, стараясь верно подобрать слова. — Тебе хочется чтобы я… всегда был без неё? В смысле… это не звучит как что-то реалистичное.
— Нет, я…мгм, ладно. Сначала хотел. Но вообще-то теперь думаю, что это не обязательно. Это же… часть тебя. Мне казалось, что ты просто сросся с ней и больше не покажешь настоящие эмоции. Это не правильно. Но и заставить тебя её сбросить всё равно что…мгм…Чёрт, ну, как будто ждать, что улитка будет жить без панциря, наверное. Я просто думал, что больше не смогу увидеть тебя таким же, как… как тогда. В ту ночь. Но мне так понравилось.
— Не то чтобы там было что-то видно.
— Не придирайся. — Рон фыркает.
— Ладно… Но теперь ты мог бы увидеть всё в полной мере. — Едва не подавившись кофе, Рон переводит взгляд на Малфоя. Поражённо всматривается в его спокойное лицо, и блондин вдруг смущённо отводит взгляд. — Слишком спешу?
Уизли выдыхает, чуть ластясь к руке в волосах, привлекая внимание. Заглядывает в глаза взглянувшему на него Драко, улыбаясь.
— Мне кажется, спешить больше, чем на пятом курсе у нас бы уже не получилось. Так что нет, не спешишь. Просто я не слишком ожидал, что ты можешь настолько откровенно на что-то намекать.
Даже смущаясь и краснея, Драко не может отвести взгляда от парня рядом. Немного судорожно сглатывая, позабыв про кофе, просто отставляя чашку на столик.
— Разве тогда не я намекнул на то, что нам следовало бы встретиться?
— Кстати об этом… Я вообще не был уверен как это трактовать.
— В этом и был смысл. Изначально я просто думал встретиться и понять, действительно ли ты меня возбуждаешь. Соблазнять тебя особо в планах не было. Это как-то само вышло.
— А сейчас, — Рон сбивается на шёпот, почти неосознанно наклоняясь чуть ближе к собеседнику, тоже успевая отставить чашку. — Ты соблазняешь меня случайно или по плану?
— Как тебе больше нравится?
В ответ переходя на шёпот, Малфой почти до минимума сокращает дистанцию между ними. И всё же ждёт ответа. А Рон забывает, как дышать и, в общем, что ответить, он не уверен.
— Когда ты лицом ко мне. В остальном не важно.
Этого уже достаточно. Они оба подаются на встречу, не слишком сдерживаясь. Поцелуй получается с ходу глубокий, мокрый, горячий. Драко кажется, что даже ярче, чем в ту ночь, которую так бережно хранил в памяти. Очевидно, причина была в осознании чувств. Они не просто хотели друг друга. Они хотели навсегда. И были теперь готовы постараться справиться с возможными проблемами.
Зарываясь сильнее в мягкие, рыжие пряди, Драко всхлипывает в поцелуй от того, как Рон вдруг меняет их положение. Вынуждает оседлать собственные колени, почти не размыкая поцелуй, оглаживая стройную спину. Его теперь не нужно направлять, намекая коснуться больше. Он сам едва не рвёт рубашку на возлюбленном, скидывая на пол. Приникает к тонкой шее, ключицам, с упоением слушая несдержанные, томные вздохи.
— Там было ещё и не слышно нихрена.
Следом он уже ведёт ладонями от гладкой спины к груди юноши. И блаженно жмурится от того, как звучит этот яркий выдох Малфоя в ответ. Такой нежный, мелодичный и распаляющий.
— Я не буду сдерживаться. Только не останавливайся.
Его почти трясёт от ощущений. И Уизли легко подчиняется этой просьбе. В этот раз, в отличие от своих пятнадцати, он всё же может уделить столь яркой чувствительной зоне больше внимания. И на каждое прикосновение к груди, к ореолам, набухшим соскам, Драко реагирует так ярко, что в какой-то момент всё же любопытство перебарывает.
— А как ты сдерживался, когда действовал так сам?
Он вообще-то не то чтобы ожидает ответа. Но между всхлипами от ощущений блондин всё же формулирует его.
— Их касался только ты.
Ответом Рон сдавленно стонет, утыкаясь носом в плечо любовника, лаская нежные бусинки пока невесомо, нежно.
— И где ещё?
— Почти везде. Девушки… почему-то менее активные.
Объяснять это именно сейчас, когда куда больше хочется чувствовать, немного раздражает. Но Драко не может сконцентрироваться на этом чувстве из-за дразнящих прикосновений к соскам. Лишь цепляется за сильные плечи Рона, словно боялся упасть. А тот ощущает, что не в силах перестать счастливо улыбаться. Но хочется как-то выразить эмоции и он, наконец, осознаёт лучший способ.
— Я люблю тебя. Так сильно люблю.
Ответа Рон не дожидается, снова срываясь на более быстрые касания. Вынуждая Драко чуть отклониться в собственных руках, касаясь его груди уже языком, чуть покусывая и посасывая. Наслаждаясь срывающимися вскриками. Кажется, любовник надеялся ответить что-то в стиле «я тебя тоже», но вышло не слишком хорошо из-за того, как неожиданно много стало ощущений. Хотя Рон и так всё понял, от того уже полностью отпуская контроль. И на нежной коже распускаются первые засосы, следы укусов. На каждый Драко реагирует всхлипом или стоном, а счастливая улыбка завораживает, заставляя инстинктивно действовать ещё чуть грубее, раз парню нравилось.
Потому совсем не сложно в какой-то момент резко подхватить его под бёдра, поднимаясь на ноги, унося к кровати. Нависнуть сверху, оглядывая уже проявившиеся алыми следами метки.
— Значит, тебе нравится, когда остаются следы?
Малфой краснеет, но смотрит в глаза несколько секунд, прежде чем притянуть Рона ближе за шею. Касается горячим шёпотом уха.
— Первый мой сон о тебе был даже не о сексе. Ты просто сжимал меня, оставляя синяки. А потом я старался не представлять, как выглядели бы эти следы в реальности.
— А теперь узнать хочешь?
Сильная рука очерчивает стройное тело до талии. И Драко дёргается, подаваясь на встречу этому касанию. Шепча судорожно «да» несколько раз подряд. И Рон повинуется, сильнее сжимая нежную кожу. Оставляет следы своих ладоней, укусы, засосы. Успевает ещё стянуть с Драко брюки, чтобы также отметить и тонкие ноги. И через пару минут пытки на всём своём теле юноша не выдерживает, с дрожью выгибаясь, кончая просто от обилия всех ощущений разом.
Рон замирает, нависая над любовником на вытянутых руках. Осматривает снова и ощущает странный приступ восторга, хорошо улавливая очень точную причину. Стягивает с Драко ещё не снятые до этого трусы, наклоняется, широко облизывая промежность, смакуя терпкий вкус его семени.
— Ты великолепен. С моими следами, когда кончаешь только от того, что принадлежишь мне… Хорошо, что я тогда тебя не видел. Чёрт знает как бы всё обернулось… Боже… Но сейчас, когда ты не идеальный, ты...совершенство. Гр, звучит нелепо, но…
Его попытку выразить ощущения Драко прерывает сам. Садится на постели, тянет к себе, целуя не долго. Направляет, вынуждая перевернуться, и теперь сам нависает сверху.
— Всё в порядке, я понимаю. Но…
Драко действует впервые полностью на эмоциях, не давая разуму мешать желаниям. Выпрямляется, стоя на коленях над Роном. Обнажённый, с его следами на тонкой коже, каждый из которых даже сейчас немного ощущался. Он сам оглаживает ладонями собственное тело, неторопливо, завораживая этим простым действием любовника, заставляя замереть, следя за каждым движением ладоней. Добирается одной рукой до собственных волос, приводя в полный хаос и без того не уложенные пряди. Вторую руку оставляя на собственной талии.
— Можно мне быть таким только для тебя?
Рону нечем дышать. И ещё кажется, что хватило бы сейчас всего пары касаний к собственному естеству, чтобы кончить. Он судорожно сглатывает, отвечая на этот живой, развратный взгляд любовника. Всё же вместо слов срываясь на стон в начале.
— Да. Конечно. Это… Драко, ты просто неподражаем, знаешь?
На самом деле Драко не знал. Он даже и не подумал бы никогда, что кто-то может желать его именно таким. «Настоящим». Хочется как-то ещё, кроме улыбки, выразить благодарность, но он всё же был не так красноречив, как хотелось бы, когда дело касалось чувств. Потому выбирает действия. Наклоняется, стягивая с Рона джинсы несколько поспешно, вместе с бельём. И от одного только вида его лица рядом с собственным членом Уизли готов стонать в голос. А Малфой не медлит особо и уже вбирает в рот головку. Немного поспешно тоже, но сейчас это не важно совершенно. Потому что правда хватает нескольких его движений, чтобы задрожать, хватаясь за простынь. Шипя предупреждение. Драко и правда ему старается следовать, хочет отстраниться, боясь подавиться в свой первый раз. А по итогу часть семени Рона остаётся во рту, а часть – на лице, заставляя вздрогнуть. Просто слишком тёплая на вечно прохладной коже.
И Рону снова не удаётся толком вдохнуть. Только что миновал оргазм, а теперь он уже смотрит, как Драко собирает пальцами его сперму с лица, следом слизывая. Слишком сосредоточенно, заставляя тихо застонать.
— Иди сюда.
Стараясь потянуть его ближе, Рон следом уже целует мокрые, нежные губы, ласкает спину юноши. А Драко ластится к нему сильнее, трётся уже снова возбуждённым естеством о бедро, заставляя подаваться на встречу просто рефлекторно. Следом склоняется к уху любовника, решая, кажется, просто свести Уизли с ума.
— Возьми меня, прошу… Я так сильно хочу тебя.
Он сейчас не смог бы этого объяснить, но на самом деле всегда хотелось сказать нечто подобное. Просто Драко часто соотносил себя с женскими персонажами в различных романах, почти неосознанно. Но уже тогда понимал – это не правильно, так не должен думать Малфой. Он должен был быть идеальным, а все подобные желания следовало отметать. Сейчас же он осознавал всё лучше, что Рон и правда готов принять его настоящим. Хочет именно этого.
И Малфой блаженно стонет, когда партнёр спешно, немного резко переворачивает их снова, нависая сверху. Шепчет заклинание, смазывая пальцы. Эта поспешность только больше заводит, заставляя застонать тихонько просто от проникновения единственного пальца. А потом Рон находит внутри нужное место, и Драко выгибается дугой, насаживаясь, всхлипывая и мигом шепча мольбу о большем. Рон не заставляет себя ждать. Слишком восхищаясь происходящим, чтобы сейчас решить поиздеваться. Может в другой раз. Но сейчас он старался чуть быстрее растянуть возлюбленного.
От части кажется, что можно было бы потратить и больше времени. Но Малфой так скулит, дрожит на кровати, что тормоза слетают почти окончательно. Сдержанности Рону хватает ещё только на то, чтобы осторожно войти до половины. А после любовник стонет от того, как медленно скользит по нужному месту горячее естество и сам подаётся бёдрами на встречу. Рон стискивает те, наверняка до синяков. Встречается с умоляющим серым взором. Слышит сдавленное «ну же» и теряет связь с реальностью.
Он вколачивает Драко в его же кровать, оставляя укусы на тонкий плечах. И стонет, ощущая, как аккуратные ноготки впиваются в спину. Слизывает солёные дорожки слёз, когда Малфой первым кончает от этого темпа и всех ощущений. И даже думает выйти, но юноша на удивление крепко стискивает его ногами за бёдра.
— Нет, не вздумай… Рон, ещё, прошу. Не останавливайся.

Когда Драко Малфой не был идеальным представителем аристократии, он был совершенством. Об этом знал только Рон Уизли. На публике никто никогда не понимал, почему этот улыбчивый, рыжий парень выбрал такого холодного и заносчивого выскочку. На публике Драко вёл себя, как принц. И даже начал вновь высокомерно усмехаться куда чаще, словно статус «Бывшего Пожирателя» больше его не напрягал. А дома был совсем другим. Он мог быть кротким и нежным, ласковым, словно котёнок. А оказываясь в постели становился несдержанным зверем, выгибаясь и неизменно умоляя о большем.
Первое время он всё же волновался об этом. Привыкший быть «идеальным», Драко не мог не думать, что делает что-то вульгарное, мерзкое или просто глупое. Рон не переставал убеждать его в обратном. Не всегда в постели, порой приходилось долго разговаривать, напоминая, что всё в порядке. В итоге за этот труд он получал нежные объятия, массаж, ласковые поцелуи и кофе в постель по утрам. Малфой всегда просыпался раньше.
Постепенно Драко всё же полностью привык к тому, что его могут любить настоящим. Не умеющим готовить некоторые простейшие блюда, порой хмурым и занудным. Порой забывающим говорить о том, что чувствует. Сам Рон же осознавал, что ухитрился не просто найти себе пару на всю жизнь в лице того, кого считал придурком несколько лет. Он от части будто сделал Драко таким. Эта мысль сначала даже пугала, но Малфой только усмехнулся на переживания о том, что его заставили стать другим. Напоминая, что не слишком изменился, просто научился выпускать настоящие чувства на волю хоть где-то.

Позднее Гермиона привезла им сувенир из поездки в Японию. Странно, но обоим набор «битой» посуды понравился с ходу. Белоснежная пиала и блюдце с золотыми прожилками трещин выглядели, в их понимании, великолепно. И оба парня заявили, что есть из такой красоты не станут. Девушка не расстроилась, уточняя, что подобная техника склейки разбитого называется кинцуги. И, конечно, им стоило бы почитать об этом побольше. «Для общего развития».
Читать с Драко, впрочем, Рон тоже полюбил. Не нужно было напрягаться самому, Малфой зачитывал ему книги, а порой даже какие-то заумные тексты с работы. И понимать их становилось в разы проще. А слушая о философии искусства кинцуги Рон в какой-то момент вздрогнул.
— Погоди, она подумала, что ты…
— Скорее мы. — Драко улыбается, откладывая книгу, отвечая на синий вгляд расположившегося у него на коленях Рона. — Белая посуда с отколотыми кусками, приклеенными золотом.
Он зарывается пальцами в рыжие волосы мужа, мягко улыбаясь. Рассматривая россыпи веснушек в очередной раз. Это никогда не надоедало.
— Так вот почему тебе так нравятся синяки от моих рук.
Этот вопрос – явная провокация. Но даже понимая это Драко всё равно не может не хихикнуть.
— Кстати, похоже. Словно ты скрепляешь вместе все части. А если клей пропадёт, посуда снова развалится. Ч-чёрт, Рон!
Драко почти всхлипывает, жмурясь от несколько неожиданного укуса на животе, под задранной теплыми пальцами рубашкой.
— Нужно проверить, как там клей. Я не хочу, чтобы ты развалился.
— Ты невыносим…
— Я тоже тебя люблю.
Ответом Малфой сдавленно стонет, впиваясь пальцами в чужое плечо. Хотя даже не думает отстранять возлюбленного. Просто нуждаясь в том, чтобы вцепиться в него и не отпускать. На Роне тоже порой оставались синяки от рук Драко, его бёдер и зубов. Не такие явные, но он тоже любил их. Только не прятал, а хотел показывать. Потому в их паре засосы были видны только у него. Всегда. Кто и что именно подумает было неважно. Главное, что им нравилось, как всё в итоге склеилось.