Гуго Гроций: международные отношения в теологической перспективе

«Без права нет справедливости, и только через него лежит путь к действительной выгоде государств»

Гуго Гроций (1583-1645 гг.) – нидерландский политический философ, юрист и государственный деятель эпохи Нового времени. Считается отцом международного права и родоначальником либеральной школы в теории международных отношений. Наибольшей известностью пользуется его труд «О праве войны и мира» («De jure belli ac pacis»), появившейся в 1625 г.[1]

Гроций родился в городе Делфта 10 апреля 1583 года. В семье будущего юриста позаботились о том, чтобы дать сыну качественное гуманитарное образование, во многом основанное на изучении трудов Платона, Аристотеля, Цицерона и других философов периода Античности. Кроме того, в соответствии с господствовавшими в то время порядками в образовании, Гроцию требовалось освоить не только право, историю и теологию, но и математику. В возрасте одиннадцати лет он поступил в престижный Лейденский университет, после чего его карьера развивалась стремительно. В пятнадцать лет Гроций был одним из участников дипломатической миссии во Франции, а годом позже начал адвокатскую карьеру[2].

Философские воззрения Гроция следует анализировать в контексте трансформации персонифицированных политических образований (монархий и свободных городов) в современный тип бессмертных государств. Хотя международный порядок, основанный на принципах суверенитета и главенства национальных интересов, возник только с появлением Вестфальской системы международных отношений в 1648 г., уже в течение XVI в. появляются предпосылки для формирования основных признаков национального государства. Среди них можно отметить попытки совершенствования карт, обозначающих границы данного политического образования[3], первые предложения по проведению переписи населения[4], растущую зависимость монархов от налоговых поступлений, а не наследуемых богатств[5], переход от феодальной армии к наемной[6]. Все перечисленные изменения имели одну общую цель: внести порядок как в складывающуюся внутригосударственную систему, так и в международные отношения. Следовательно, нетрудно понять, что и Гроций видел своей целью подчинить европейские народы некоторым общим правилам сожительства.

Вокруг имени Гроция было создано немало мифов и легенд, связанных с ключевым международным событием XVII в. – тридцатилетней войной в Европе, длившейся с 1618 по 1648 гг. Данный конфликт разворачивался главным образом между Священной Римской империей и Францией, где первая представляла собой старый порядок единого христианского мира, а вторая – политический организм будущего. Тридцатилетней войне предшествовало долгое развитие религиозного раскола, возникшего благодаря популяризации Протестантизма, а сама война стала кульминацией кризиса европейского христианства[7]. Минуя подробное описание войны, отметим, что по итогам противостояния Франция оказалась победителем, утвердившись в качестве примера для других государств в вопросах государственного строительства и проведения внешней политики[8]. Образованная по итогам мира Вестфальская международная система сформировала принципы национального государства. Теперь это юридическое лицо, обладающее эксклюзивными функциями на ограниченной территории в отношении, населения, проживающего в ее границах. К эксклюзивным функциям относятся налогообложение, обеспечение функционирования судебной системы, осуществление права на применение легитимного насилия и законотворчество. Кроме того, теперь государство как санкционирует деятельность иных юридических лиц (школа, профсоюз, частное предприятие и т.д.), так и получает признание от равных ему по статусу юридических лиц – других государств[9]. Так можно упрощенно описать логику как отдельного государства, так и всей международной системы, в которой суверенные государства отстаиваются свои национальные интересы.

Возвращаясь к Гроцию, главное заблуждение, связанное с его наследием, состоит в утверждении, что основные положения из его труда «О праве войны и мира» стали фундаментом Вестфальской системы[10]. На то, что данное мнение ошибочно, уже указывают обстоятельства подписания Вестфальского мира. Участников конфликта интересовали не долгосрочные перспективы, а протоколы и статусы, мир был заключен на основе множества сепаратных соглашений, подписанных в двух городах – Мюнстере и Оснабрюке. Дискуссии между делегатами проходили в нейтральной зоне между этими двумя городами, при этом военные действия все еще продолжались. Благодаря этим дискуссиям сформировалось содержание Вестфальского мирного договора, который, будучи, возможно, самым цитируемым документом Европы, не представлял собой единого текста, а стал результатом трех комплементарных соглашений, подписанных в разное время и в разных городах. Иначе говоря, в действительности ничего не намекало на то, что Вестфальский мир должен был стать фундаментом международных отношений вплоть до крушения социалистического лагеря[11].

Если обратиться к правовому аспекту проблемы, особое внимание здесь уделяется, как принято считать, попытке Гроция разделить этику и божественное право с помощью формулировки «etiamsi daresmus» («если допустить»):

Как указывает Дж. Финнис, придавая излишнее внимание данному высказыванию, исследователи в области права упускают, что приведенный логический прием был распространен и среди других юристов-теологов, став общим местом религиозных дискуссий начиная с XIV в.[13] Кроме того, тезис о секуляризации противоречит следующему заключению Гроция:

Исходя из приведенных отрывков можно заключить, что логически верные доводы разума являются не отрицанием Бога, а, наоборот, свидетельством его существования. Значит, если можно допустить какую-либо интерпретацию Гроция применительно к современной политической теории, то только в смысле зарождения самой ранней версии либерализма – христианского либерализма. Так, у основателя английского либерализма Дж. Локка можно найти утверждение, что в каждой личности заключена частичка Бога, а разум, дарованный человеку, позволяет ему познать естественные законы мира, которые как раз в силу своей непротиворечивости и всеобъемлющей гармонии подтверждают свою божественную природу[15]. Хотя «либерализм» как политический термин стал использоваться в Великобритании только в XIX в., перекочевав туда из континентальной Европы[16], именно описанный выше теологический фундамент лег в обоснование необходимости свободы личности, постепенно распространившись и среди либералов других стран. Так, французский либеральный теоретик Ф. Бастиа писал:

Указанные замечания демонстрируют, что между юристами-теологами, самым влиятельным из которых в анализируемый период был Гроций, и либеральной традицией определённо есть связь. Значит, она должна прослеживаться не только в принципах права, но и в сфере международных отношений.

В этом смысле следует отметить, что возникновение современной «гроцианской традиции» обусловлено дискуссиями о новых принципах мирового порядка после окончания Второй мировой войны. Наследие Гроция позволяло определить международное право как средство, всегда направленное на поддержание мира, равноправие национальных государств и защиту индивидуальных прав и свобод. Исследователь трудов нидерландского философа Х. Лаутерпахт (H. Lauterpacht) опубликовал в 1946 г. эссе «The Grotian Tradition in International Law», в котором попытался сформулировать основные принципы функционирования миропорядка по Гроцию[18]:

1. Подчинение всей совокупности международных отношений верховенству права
2. Признание естественного права в качестве автономного источника международного права
3. Утверждение социальной природы человека в качестве основы естественного закона
4. Признание идентичности государств и физических лиц
5. Отказ от «национальных интересов»
6. Различие между справедливой и несправедливой войной
7. Доктрина квалифицированного нейтралитета
8. Связывающая сила обещания
9. Основополагающее значение прав и свобод индивида
10. Мир
11. Идеализм
12. Прогресс

Хотя даже такое определение принципов мироустройства по Гроцию следует считать искаженным ввиду влияния модернизма на политическую философию XX в., видно, что, даже при полном соблюдении перечисленных положений, «мир Гроция» («The Grotian World») будет серьезно отличаться от современного миропорядка. Из принципов Гроция не следует необходимость создания ООН и других международных организаций, экономических и военных союзов, а также интеграционных объединений. Кроме того, спорно выглядит пункт об отказе от «национальных интересов» при условии признания справедливой войны. Ведь цель такой войны – восстановление нарушенного права, и именно в этом состоит национальный интерес государства[19]. Иначе говоря, «национальный интерес» не устраняется, а меняет свою оптику. Необходимость наращивать военную силу в целях национальной безопасности, согласно парадигме реализма, сменяется потребностью в соблюдении международных норм и обязательств.

Хотя утилитарный либерализм XX в. действительно приходит к идее мирового правительства[20], и, следовательно, устранению национальных интересов и сферы политического[21], эта ответвление либеральной школы не имеет отношения к наследию Гроция, поскольку лишено главного – теологического фундамента воззрений нидерландского юриста. В этом смысле куда более важной концепцией, проливающей свет на «мир Гроция», является идея Res Publica Christiana или Христианского мира, развитая в Средние века. Для того, чтобы понять логику этой системы, следует вернуться к теологическому взгляду на право, доминировавшего в тот временной период. Как писал М. ван Кревельд:

Как указывал Б. де Жувенель, такой взгляд на право служил сдерживающим механизмом для власти монарха, поскольку источником этой власти являлся не суверен, а божественное право:

Соответственно, Res Publica Christiana понималось как единый организм, объединяющий всех христиан посредством божественного права[24].

Разумеется, такой взгляд на мир может показаться чересчур пессимистичным, поскольку человек здесь является лишь частью некоего бесконечно большего порядка, который остается лишь постигать, не надеясь, что этот процесс когда-нибудь завершится. Но, если человек все же наделен способностью к постижению посредством разума, вполне возможно, в результате поисков он найдет присутствие божественного и в себе, ведь в противном случае представления о праве и справедливости для него в принципе были бы неведомы.

Хотя для современной секуляризованной цивилизации теория Res Publica Christiana может показаться неактуальной, в действительности, ничто не мешает человеку доказать самому себе, что он способен обнаружить природу права и справедливости. Если наличие разума является отличительной чертой человека, отделяющая его от животного мира, следовать указаниям разума значит проявлять искреннюю любовь к самому себе и ко всему роду человеческому. А раз данное положение логически последовательно и не противоречит разуму, значит, является верным даже в том случае, если Бога нет, как нам и завещал герой данного текста.

[1] Hugo Grotius. Stanford Encyclopedia of Philosophy. URL: https://plato.stanford.edu/entries/grotius/

[2] Muller W. Hugo Grotius / W. Muller // Maastricht University.2020. URL: https://www.maastrichtuniversity.nl/blog/2020/10/hugo-grotius

[3] Кревельд Мартин ван. Расцвет и упадок государства / М ван Кревельд; пер. с англ. под ред. Ю. Кузнецова и А. Макеева. – М.; Челябинск: ИРИСЭН, Социум, 2016. С. 180-181.

[4] Там же. С. 183.

[5] Там же. С. 185-186.

[6] Там же. С. 198.

[7] Киссинджер Г. Мировой порядок / Г. Киссинджер; [пер. англ. В. Желнинова, А. Милюкова]. – М.: Издательство АСТ, 2017. С. 35-36.

[8] Там же. С. 36-40.

[9] Кревельд Мартин ван. Расцвет… С. 11.

[10]Jeffery R. Who was Hugo Grotius and what is a “Grotian world”? / R. Jeffery // Lowy Institute, 2020. URL: https://cutt.ly/ySbVbbt

[11] Киссинджер Г. Мировой… С. 40-45.

[12] Цит. по Финнис Дж. Естественное право и естественные права / Дж. Финнис; пер. с англ. В. П. Гайдамака и А. В. Панихиной. – М.; Челябинск: ИРИСЭН, Социум, 2016. С. 68.

[13] Там же.

[14] Там же. С. 68-69.

[15] Локк Дж. Два трактата о правлении / Дж. Локк; пер. с англ. Е.С. Лагустина и Ю.В. Семенова. −М.; Челябинск: Социум, 2018. С. 228-229.

[16] Ротунда Р. Либерализм как слово и символ: борьба за либеральный символ в США / Р. Ротунда; пер. с англ. А. В. Матешук и В. П. Гайдамака. – М.; Челябинск: Социум, 2016. С. 31-32.

[17] Бастиа Ф. Грабеж по закону / Ф. Бастиа; пер. с англ. – Челябинск: Социум, 2006. С. 1.

[18] Parry T. John What is the Grotian Tradition in International Law? / John T. Parry // Penn Law: Legal Scholarship Repository, 2014, pp. 305-308.

[19] Гуго Гроций. О праве войны и мира. Книга II. Гл. 1.

[20] Мизес Л. Либерализм / Л. Мизес; пер. с англ. и комментарии А. Куряева. – Челябинск: Социум, 2014. С. 158-161.

[21] Шмитт К. Понятие политического / К. Шмитт; пер. с нем. под ред. А. Ф. Филиппова. – СПб: «Наука», 2016. С. 334-335.

[22] Кревельд Мартин ван. Трансформация войны / М ван Кревельд; пер. с англ. под ред. Ю. Кузнецова. – М.: ИРИСЭН, 2019. С. 180.

[23] Жувенель Б. де. Власть: Естественная история ее возрастания / Бертран де Жувенель; пер. с франц. В. П. Гайдамака и А. В. Матешук. – М.: ИРИСЭН, Мысль, 2011. С. 58.

[24] Кревельд Мартин ван. Трансформация… С. 180-181.