Пражская весна.
Пражская весна 1968-го
В ночь с 20-го на 21 августа 1968 года около семи тысяч танков и более трехсот тысяч солдат и офицеров пяти стран Варшавского договора (СССР, ГДР, Венгрии, Польши и Болгарии) перешли границы Чехословакии. Что забыли войска стран, связанных между собой договором о сотрудничестве, на пражских улицах? Почему Советский Союз пошел на беспрецедентный шаг – открытое запугивание Чехословакии? Несмотря на то что с момента подавления Пражской весны прошло более 40 лет, в мире до сих пор спорят о причинах и последствиях этих событий.
Трагедия Пражской весны началась с короткого объявления по радио: «ТАСС уполномочен заявить, что партийные и государственные деятели Чехословацкой
Социалистической Республики обратились к Советскому Союзу и другим союзным государствам с просьбой об оказании братскому чехословацкому народу неотложной помощи, включая помощь вооруженными силами». Обращалась ли Чехословакия за помощью? И от чего ее должны были защищать вооруженные силы союзных стран? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вернуться на несколько месяцев назад, когда события, названные впоследствии Пражской весной, только начинались.
Весна 1968 года началась в Чехословакии удивительно рано: в январе. Именно тогда 46-летний словацкий политик Александр Дубчек сменил на посту генерального секретаря КПЧ консервативного Антонина Новотны. Нельзя сказать, что Дубчек был идейным вдохновителем процессов, произошедших в Чехословакии. Большинство аналитиков считает, что его кандидатура попросту устраивала все политические силы: и сторонников перемен, и тех, кто был настроен более консервативно. Однако он стал человеком, при котором Пражская весна стала реальностью – он позволил росткам демократии пустить корни и окрепнуть, пусть и ненадолго. Более сильный руководитель либо пошел бы на откровенный разрыв с СССР, либо в зародыше задавил бы малейшие попытки перемен в общественном сознании – либо при помощи идеологической обработки, либо путем устранения тех, кто пользовался наибольшим влиянием. Но сильным руководителем Дубчек не был.
К апрелю 1968 года была сформулирована позиция коммунистической партии, которая сразу же вызвала тревогу в Москве. Казалось бы, в предлагаемых Дубчеком и его соратниками идеях не было ничего криминального: программа всего лишь стремилась построить «социализм с человеческим лицом». Какие новшества предлагала эта программа?
Она провозглашала свободу слова и отмену цензуры, гарантировала свободу собраний, давала возможность гражданам Чехословакии возможность свободно выезжать в любую страну мира, объявляла федерализацию государства. Экономика также должна была измениться: была введена экономическая самостоятельность государственных предприятий и разрешена индивидуальная трудовая деятельность. Сейчас все это кажется чем-то само собой разумеющимся. Однако такой курс был явным новшеством в странах социалистического лагеря, где и экономика, и общественная жизнь были подчинены жесткому диктату идеологии. Но, пожалуй, наибольший шок у строителей социализма вызвало другое: введя программу, коммунистическая партия отказывалась от исключительного права на управление страной и фактически брала курс на многопартийную систему. Это ассоциировалось у стран социалистического лагеря с возвратом к капитализму. По крайней мере, именно такая трактовка звучала в многочисленных письмах, которые полетели в Чехословакию из Советского Союза. На самом деле главная опасность заключалась в том, что коммунистическая партия в условиях многопартийности легко могла утратить власть. Тем более что состояние общественного сознания в этот момент было довольно неустойчивым.
1968 год оказался довольно необычным не только для Чехословакии, но и для всего мира. Повсюду – и в Европе, и в Америке, и в Азии – вспыхивали многочисленные студенческие восстания. Это было время переоценки жизненных приоритетов. Если поколение родителей студентов, выходящих на площадь, выросло в условиях войны и последовавшего за ней периода восстановления, поколение детей росло в относительно спокойном и стабильном мире. Привязанность родителей к материальным ценностям казалась им нелепой и скучной, их жизненные цели – недостойными внимания. Масла в огонь добавило и то, что как раз накануне были переосмыслены итоги сталинизма. Люди с ужасом прочли в газетах то, что раньше обсуждалось с оглядкой на кухнях. Были реабилитированы те, кого еще недавно клеймили как врагов народа. Все это зародило в общественном сознании мысль о том, что коммунистическая партия далеко не безгрешна, что ее ошибки обходятся народу чудовищно дорого. А если это так – необходимы перемены, причем такие, которые сделают невозможным повторение ужасов сталинизма и аналогичных ему режимов.
Первыми последствия того, что происходило в Чехословакии, просчитали в Советском Союзе. И забили тревогу: одна из стран, входящих в зону интересов СССР, вот-вот развернется в сторону Запада. Мгновенно была развернута информационная кампания. Было объявлено, что в ЧССР поднимает голову контрреволюция, что попытка поиска «особого пути» к социализму – провокация, что необходимо срочно принять меры к прекращению этого опасного социального эксперимента. Дубчек во время встреч с советскими руководителями старался убедить их в том, что ситуация под контролем, что компартия Чехословакии не собирается отказываться от идей социализма, а намерена только немного его изменить. Верил ли он сам в то, что говорил? Позже он не раз подчеркивал, что Чехословакия не собиралась разрывать отношения с СССР, не собиралась покидать лагерь соцстран. Тем не менее, реакцию Москвы на отмену цензуры он мог предвидеть – недаром он окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС.
Несмотря на все заверения Дубчека, компартия Чехословакии не контролировала выпущенного на свободу джинна демократизации. Почувствовав свободу, чехословацкая интеллигенция начала открыто обсуждать наболевшие вопросы, порой доходя до критики СССР и его руководителей. Это уже было более серьезным «грехом»: не заметить роста антисоветских настроений Москва не могла.
Поначалу ничто не предвещало того, что СССР пойдет на крайние меры. 4 мая 1968 года состоялась встреча руководителей КПСС и КПЧ в Москве. Позже произошло еще несколько встреч, самой важной из которых стала встреча в Черне-над-Тиссой. Инициатором проведения переговоров было советское руководство. На встречу пригласили практически всех руководителей ЧССР. В ходе встречи, которая продолжалась четыре дня, чехословацкая делегация показала свою несговорчивость. Однажды вся делегация просто покинула зал переговоров в знак несогласия с позицией СССР. Советская делегация в этот напряженный момент сумела сдержать эмоции. Советские руководители даже лично посетили спец-вагон Дубчека, чтобы продолжить разговор, который был одинаково важен для обеих стран. В конце концов Чехословакия подтвердила свою верность социалистическому курсу и лояльность по отношению к союзникам. В ответ советская сторона сказала, что Чехословакия имеет полное право на выбор своего пути. Когда соглашение было достигнуто, участники переговоров поехали в Братиславу и подготовили совместное коммюнике. Оно было подписано 3 августа. В документе официально признавалось право ЧССР на проведение реформ при соблюдении ею обязательств по отношению к союзникам по Организации Варшавского договора (ОВД).
Уступки, на которые пошел Советский Союз в отношении Чехословакии, не встретили в ней должного отклика. Напротив: в стране начались массовые демонстрации. Газеты наперебой призывали руководство страны не останавливаться на достигнутом, а отмежеваться от «старшего брата», взять курс на нейтрализацию страны и установить более тесные связи с Западом. Тон статей становился все более напряженным, все чаще в них появлялись откровенно антикоммунистические нотки. Девятого августа Прагу посетил Тито, на следующий день приехал Чаушеску. Оба лидера открыто объявили о поддержке руководства ЧССР и одобрили проводимые им реформы.
Наряду с теми, кто был в восторге от ветра перемен, в Чехословакии нашлись и сторонники прежнего курса. Вскоре после подписания коммюнике 19 партийных руководителей высокого ранга написали Брежневу письмо с просьбой о военной помощи. Они хотели сместить Дубчека. Но Брежнев далеко не сразу откликнулся на эту просьбу.
Некоторые авторы полагают, что решение напасть на Чехословакию было озвучено еще весной 1968 года. А остальное было не более чем декорацией. Однако большинство исследователей уверено в обратном: Брежнев до последнего оттягивал силовой вариант решения чехословацкого вопроса. И только когда возникла опасность смены режима, начал переговоры с союзными странами.
В ночь с 20-го на 21 августа в эфире прозвучал сигнал «Влтава-666», положивший начало операции «Дунай». Руководил операцией генерал армии Иван Григорьевич Павловский. Известный специалист по военной истории Игорь Дроговоз назвал «Дунай» самой грандиозной по своим масштабам стратегической военной акцией. Масштаб ее действительно выглядел впечатляюще: около 30 танковых и мотострелковых дивизий СССР и его союзников по Организации Варшавского договора за 36 часов оккупировали страну в центре Европы.
Атака была стремительной. Войска пересекли границу Чехословакии в 20 пунктах. Ранним утром танки с белыми полосами уже грохотали по улицам Праги. В 4 часа утра было окружено десантниками здание ЦК КПЧ, в 6 утра танковая колонна взяла под контроль генштаб, около 7 утра было заблокировано здание правительства, а еще через два часа – почта, телеграф, а также радио– и телецентры. В 9.00 Дубчек, Черник, Смрковский и Кригель были арестованы агентами службы безопасности ЧССР, а позже – переданы советской стороне.
Население Чехословакии, которое и так было враждебно настроено по отношению к СССР после публикаций в газетах, после ввода войск восприняло советские войска как оккупантов. Выдержка из доклада инструктора политотдела 38-й армии полковника Косенкова как нельзя лучше описывает атмосферу, царившую в стране во время ввода советских войск: «Население городов Оломоуц, Пршеров, Простеев, Кримаржиж и других встретило советские войска, подстрекаемые контрреволюционными силами, враждебно и озлобленно. Выкрикивались лозунги: «Оккупанты, домой! Позор вам!» – и другие». Власти на местах отдавали негласные распоряжения: не вступать в контакт с советскими солдатами, не выходить в город, не давать захватчикам воды. Повсюду были расклеены листовки, призывающие к осуждению войск Варшавского договора.
Правительство запретило армии покидать казармы, чтобы избежать кровопролития. Тем не менее, потери были. Причем, судя по сохранившимся документам, и с той, и с другой стороны. В августе 1968 года в Чехословакии погибло более семидесяти человек. Около двухсот пятидесяти были ранены. А вот официальные цифры советских потерь: 11 военнослужащих погибли, в том числе один офицер, ранены и травмированы 87 военнослужащих, включая 19 офицеров, в авариях, при неосторожном обращении с оружием и т. п. погибли (а также умерли от болезней) 85 человек. Несмотря на то что войскам, прибывшим в Чехословакию, был отдан строгий приказ стрелять только в ответ, не у всех выдерживали нервы. Читая воспоминания очевидцев и участников событий, трудно понять, в чьих словах больше преувеличений. Одни говорят, что жители Праги и других городов вели себя исключительно мирно и акции протеста велись только на «культурном фронте». Например, владелец ресторана «Москва» изменил две буквы на вывеске, и его заведение стало называться «Морава». Случайно обрушившийся мост переименовали в «Мост советско-чехословацкой дружбы». На стенах появлялись многочисленные граффити. В военных отчетах содержится совершенно другая информация, свидетельствующая о том, что чехи и словаки были вовсе не такими мирными и законопослушными. Упоминаются и подожженные танки, и выстрелы с крыш, и найденное в нескольких местах оружие…
Вот лишь несколько фактов из множества, изложенных в «Справке о фактах враждебных проявлений и провокационных действий в Праге и ее окрестностях»:
«В ночь с 25 августа на 26 августа в здании Министерства энергетики ЧССР изъят 61 автомат, 2 ручных пулемета, гранатомет, 10 пистолетов, 11 468 патронов.
В помещении пражского Радиоцентра изъято 29 автоматов, 3 пулемета, 20 пистолетов, большое количество боеприпасов. На Староместской площади, в доме № 22 изъято 4 пистолета, ящик с боеприпасами и радиопередатчик.
Под Домом правительства ЧССР на глубине 130 метров обнаружено помещение, где были пистолеты и боеприпасы…» Конечно, этого количества оружия было бы недостаточно для вооружения народного ополчения. Тем не менее оно было найдено. И если наличие пистолетов можно объяснить легко (мало ли кто решил обзавестись личным оружием), то гранатомет и пулеметы определенно не для охоты или самозащиты покупались…
В той же записке (кстати, составлена она была в единственном экземпляре и до недавнего времени хранилась под грифом «Секретно») упоминается и лихорадочная активность представителей капиталистических стран: «21 августа 1968 года, по сообщению 00 КГБ по 1-й гвардейской танковой армии, водитель автомашины с западногерманским номером в Праге фотографировал расположения частей 1-й гвардейской танковой дивизии. При попытке задержания он выбросил фотоаппарат «Кодак» с приставкой и скрылся».
Еще одно сообщение: «27 августа сего года патрулями 81-го гвардейского мотострелкового полка 6-й гвардейской мотострелковой дивизии задерживалась автомашина номер 583904, три пассажира которой – западно-германские туристы – занимались фотографированием нашей техники».
При аналогичных обстоятельствах было задержано немало иностранных граждан: французский турист Литалмер Филиппе, 1936 года рождения; шведский турист Иона Берне; житель Западного Берлина Хириган Пауль Георги, 1938 года рождения, студент-архитектор… Среди задержанных были и граждане США, и местные жители. Разумеется, фотографировать советские танки на улицах Праги могли и журналисты, и просто патриоты, собиравшие свидетельства вероломства бывших товарищей по социалистическому лагерю. Однако не все эпизоды укладываются в эти версии. У некоторых иностранных туристов нашли планы и карты, на которых были отмечены места расположения советских частей.
Накануне ввода войск в Чехословакию, 18 августа, маршал Гречко собрал руководящий состав Вооруженных сил СССР и сказал: «Принято решение на ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Это решение будет осуществлено, даже если оно приведет к третьей мировой войне». Эта фраза – свидетельство того, что в Советском Союзе операцию «Дунай» воспринимали более чем серьезно. И понимали ее возможные последствия. В случае вмешательства стран Запада на территории Чехословакии начались бы бои. Если руководство Советского Союза пошло на такой шаг, а страны ОВД его поддержали, значит, дело не в повороте к рыночной экономике и не в свободомыслии чехословацких средств массовой информации. На тот момент существовала реальная угроза СССР – иначе не была бы проведена столь дорогостоящая и чреватая крупным международным скандалом операция. Кстати, совсем уж неожиданным появление танков на улицах Праги не было: 20 августа Дубчеку позвонили из Москвы и предупредили его о готовящемся вводе войск.
Арестованные в ходе операции члены правительства были доставлены в Москву. Людвиг Свобода настоял на том, чтобы они были освобождены и приняли участие в переговорах. Итогом этих переговоров стало подписание соглашения, в котором ввод войск был одобрен. Тем временем в самой Чехословакии состоялся чрезвычайный XIV съезд КПЧ. Он осудил интервенцию, потребовал вывода войск и обратился за помощью к мировому коммунистическому движению. Однако войска на территории страны все же остались. Основные силы – 25 дивизий – вернулись в СССР 4 ноября, но 15-я гвардейская и 31-я танковая дивизии, 18-я и 30-я гвардейские и 48-я мотострелковые дивизии оставались в ЧССР вплоть до 1991 года. На случай крупных беспорядков в городах был разработан план «Серый ястреб». Он предполагал ввод 20 батальонов и применение силы. После того как о существовании этого плана узнало руководство Чехословакии, была отменена всеобщая политическая забастовка, провести которую планировалось 31 декабря 1968 года. Активное сопротивление постепенно угасло.
Советский Союз тем временем начал активно восстанавливать свою пошатнувшуюся репутацию. По распоряжению ЦК КПСС агентство печати «Новости» в рекордно короткий срок готовит к изданию «Белую книгу», посвященную деятельности контрреволюционных сил в Чехословакии. Этот сборник документов и материалов был издан на русском, чешском, словацком, немецком, польском, венгерском, болгарском, английском, французском, испанском и арабском языках. Некоторые авторы говорят о ней как о неудачной попытке оправдаться перед мировым сообществом. Но если ознакомиться с заявлениями политических деятелей того времени, то станет ясно, что возможность ввода советских войск в Чехословакию казалась западным политикам вполне реальной. Более того – от СССР этого ожидали.
Судите сами: заявления о том, что в чехословацкой прессе вскоре появятся антисоветские выступления, появились почти сразу после прихода к власти Дубчека, то есть задолго до их реального появления. Многие общественные деятели стран Запада говорили о том, что поддерживают чехов и словаков в их начинаниях. Они заверяли, что готовы оказать Чехословакии материальную помощь. Эти высказывания пражские интеллигенты восприняли как хороший знак: если вдруг дойдет до конфликта, Запад обязательно примет сторону Чехословакии. Интересно, что задолго до того, как в Советском Союзе было принято решение о вводе войск, западные политики начали делать заявления, что не станут вмешиваться в конфликт. И те, кто рассчитывал на помощь стран НАТО, не могли не знать об этом.
До сих пор не утихают споры о том, чем же была на самом деле Пражская весна, продлившаяся всего восемь месяцев. Одни считают, что она была организована западными спецслужбами, поставившими перед собой цель развалить Организацию Варшавского договора. По этой версии, Чехословакия должна была стать первой, но не последней страной, вышедшей из ОВД. Действия руководства СССР позволили отсрочить развал этого союза до 1991 года. Но страны Запада получили прекрасный козырь в идеологической борьбе: после ввода войск на территорию ЧССР они открыто заявляли об имперских претензиях Советского Союза.
Другая версия, у которой также немало сторонников, – Пражская весна была вызвана желанием граждан Чехословакии восстановить демократические традиции.
Коммунистическая идеология оставляла слишком мало свободы. Она подавляла развитие личности – это и привело к накоплению недовольства и требованию перемен.
Советскому Союзу было суждено пережить похожий период. Правда, название у него было гораздо менее поэтическим – перестройка. Как и в ЧССР, все началось с гласности и обсуждения «неудобных» вопросов…