Черная рвота.

Герман вернулся домой, сбросил куртку, шатающейся походкой прошел в зал и рухнул на пол. Все его тело начало скручиваться в судороге, лицо скривилось в страдальческой гримасе. Через мгновение дрожь отпустила, Герман лежал неподвижно, перевалился на бок, приподнялся из его горла, с громки кряканьем, вырвались хлюпающие желудочные звуки рвотных позывов. Один раз, второй. Герман высунул язык далеко вперед, до самого коря, его глаза покраснели, изо рта лилась слюна.

Мужчина сжал руку в кулак, особо сильно округлил глаза, от приступа ужаса и боли, и из его рта начала выплескиваться вязкая черная жижа. Его рвало, и полы все сильнее и сильнее заливались липкой чернотой. Герману было тяжело дышать. Он еле-еле находил в себе силы, чтобы ползти по этой ужасной рвоте, он барахтался, падал, поднимался, его снова рвало, он снова полз; вот он подполз к накрытому таканью зеркалу и сорвал с него покров.

В зеркале отразилась вся комната и Герман. Отражение Германа встало, в то время как сам Герман лежал на полу и не мог поднять головы. Отражение рассмотрело всю происходящую картину.

- Да, батенька, такими темпами от нас ничего не останется.

Черная липкая субстанция начинала медленно обхватывать тело Германа. Тихо, не спеша, эта гадость обволакивала руки, одежду, лицо и с каждой секундой продвигалась всё дальше и дальше.

Чтобы выиграть время, отражение в зеркале начало оттирать себя, и Герман, по другую сторону зеркала, проваливался в черноту не так быстро. Отражение смотрело по сторонам, оно думал, что можно переместиться на блестящую поверхность шкафа, или в окно, или на экран компьютера, но всё это было так притянуто за уши, что казалось практически невозможным. Тогда отражение начало разгоняться и бить плечом в край зеркала. Зеркало покачнулось. Отражение повторило толчок, еще раз, а на третий раз зеркало повалилось на бок, прямо под лучи солнца, которые еле-еле просачивались в комнату из-за закрытой шторы.

Солнечный свет начал освещать черную лужу, чернота начала испаряться, издавая при этом странный звук: смесь стона и бульканья. Когда большая часть грязи исчезла Герман открыл глаза.

- Что ж ты? – сказало отражение, - чуть нас не угробил своей депрессией обоих. Хоть бы окно открыл заранее.

- Прости, - слабо прошипел Герман и подвинулся ближе к солнечному зайчику, чтобы сбросить с себя последний остатки грязи, - просто было ну очень херово.