Любовь Настасьи
Жар русской печи румянит Настасьины щеки, проходится по стенам избы и взлетает тяжелым облаком под потолок. Настасья подходит к белокаменной хозяйке дома, берет тяжелый ухват и ставит чугунок с кашей в горнило, вытирает руки о мятую шерстяную юбку в пол и тихо вздыхает:
Настасья неслышно подходит к окну, и с любовью поглядывает на деревянную скрипучую люльку, в которой лежит ее Ванечка.
Мальчик вскидывает упитанные ручки вверх, тянется за старой, потертой погремушкой-зайкой, агукает и вертится в лежанке.
"Совсем большой стал." — думает Настасья.
– Бай-бай, баю-бай, – шепчет она ласково, подходя к резной колыбели, гладит кудрявого малыша по голове и ручкам, водит пальцами по розовым пяткам мальчишки и приговаривает:
Ванечка надувает щеки, куксится, ножками перебирает горячий воздух комнаты, тянется ступнями вверх, пальчиками хватает себя за пяточки и гулит.
Щечки Вани упитанные и блестящие, как сдобные булочки горят здоровым румянцем. Глазки большие, живые, смотрят искренне, в ожидании.
– Баю-бай, сыночек мой, – вполголоса поет мама и тихонько подкладывает в печь дрова, – буду вечно я с тобой.
Огонь отзывается треском, жаром, пытается схватить Настасью за руку, но она вовремя ее убирает, дует на ужаленный пламенем палец, ругается про себя и хватается за мочку уха. Бабушка так учила.
Запах наваристой гречи, жареного сала и лука постепенно наполняет комнату. Каша в печи шипит, плюется и просится на стол.
Настасья вытирает пот со лба рукавом белой рубахи, покачивая колыбель, и смотрит на дубовый стол:
"Надо скатерть накрывать. Да на ужин всех звать."
Громкий топот в сенях пугает Ванечку.
Мальчик начинает было плакать, но Настасья дает малышу кусочек сахара, обернутый в белоснежный платочек, и он с радостью принимается его сосать, закрывая глазки от удовольствия.
В полутемную комнату избы заходит бабка Агафья. Дышит тяжело, хрипло, бегом с сарая бежала. Корову подоила, да поросят с птицей накормила. Дед еще остался сено лошадям дать, а ей идти к правнуку надо.
Агафья снимает пуховую косынку, валенки потрепанные, шубу скидывает, подбегает к люльке и испуганно выхватывает платок с сахаром из кулачка Вани:
Озирается по избе бабка, смотрит полными страха глазами на Ванюшу, потом опять вокруг себя. Сухой ком в ее горле встал от ужаса и дыхание перекрывает.
Бабушка бледная, будто простыня, крестится и хватает толстощекого малыша к себе в объятья. Обнимает его, шершавыми руками гладит по спинке, целует в лоб и кладет обратно в колыбель.
– Неужели мать опять приходила? – спрашивает Агафья и смотрит на Ваню испуганно, а он улыбается только в ответ и ручки вверх тянет.
– Что-то не успокоится она никак на том свете, бедная. Боится тебя одного оставлять, видимо, Ванютка…
Посмотрела Агафья на дубовый стол, а на нем скатерть белая растелена.
Старушка опять перекрестилась, дрожащими руками скатерку со стола убрала и в шкаф на дальнюю полку положила.
Зажгла Агафья свечу поминальную, к иконам подошла и молитву начала тихонько читать.
– Не переживай, Настасья, – говорит бабка в полумрак, – не бросим мы с дедом Ванечку, хорошим человеком воспитаем.