ФИНАЛ В ТЕМНОТЕ
Он находится в своей квартире и смотрит на открытую входную дверь. Из подъезда, во внутрь, забегают кошки. Их очень много, все разной цветовой гаммы.
Животные начинают неистово стонать, грозно вглядываясь в его лицо. Одна из них резко прыгает и царапает правую ногу. За ней набрасываются все остальные...
На этом сон закончился.
Онисим открыл глаза.
Через секунду попытался сделать это вновь.
Да нет, они открыты. Он чувствовал, что веки поднялись, но ничего перед собой не видел. Одна лишь тьма.
«Я потерял зрение», — вонзилась в голову острым клинком первая мысль.
Бред. Никаких проблем с глазами у него не было. За все пятьдесят семь лет жизни – стопроцентная единица.
Он не потерял зрение, просто находится в тёмном месте.
Его руки аккуратно сложены на груди. Тело накрыто тонкой тканью, наверху которой что-то насыпано.
Онисим пошевелился и с удивлением обнаружил, что со всех сторон света его окружают препятствия.
Мерзкая темнота в глазах – вот уж точно – буквально ослепляла. Невозможно было поверить, что существует подобная чернота. В прямом смысле слова, она безжалостно въедалась в мозг.
Он начал активней двигаться.
Пространство оказалось тесным. Стенки по бокам прижимали плечи. Потолок, обитый неясным материалом, был на расстоянии полусогнутой руки. Под головой – небольшая подушка.
Он лежал в кровати, но в таинственном ящике.
Ткань, покрывающая его тело, была присыпана чем-то сухим и рассыпчатым, имеющее специфический сырой запах. Так пахнет земля.
С груди, на левую сторону, скатился твёрдый предмет. Онисим с трудом нашёл его и начал исследовать. Деревянный прямоугольник, миниатюрных размеров, вот и всё. Он не мог этого видеть, но в руках была зажата иконка.
Становилось тяжелее дышать. Здесь и первоначально было очень душно, а сейчас создавалось впечатление, что температура заметно повысилась, вытесняя своим объёмом кислород.
Он ударил рукой в потолок. Глухой звук, не более. Затем, размерено и не спеша, постучал по нему несколько раз. Кажется, дерево, а не бетон или цемент.
Этот ящик деревянный и, судя по беглому осмотру, имеет форму шестиугольника.
«Я в гробу», — заключил Онисим.
Осознание этого факта вызвало паническую атаку, уже давно зарождавшуюся в глубинах его сущности.
Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда, но, тем не менее, он точно был убеждён, что замурован именно в гробу, и убеждение это основательно крепло, после того, как он лихорадочно стал водить ладонями по стенам.
— ЭЙ! — закричал он, и собственный голос оглушил его.
Онисим принялся колотить по крышке без остановки. Это не дало результатов. Лежачее положение не позволяло сгруппироваться и нанести солидный удар. Все его старания выглядели детским ребячеством, энергия уходила в гудок.
— ПОМОГИТЕ! — свирепо проорал он. — ЛЮДИ! Я ЗДЕСЬ! Я ЖИВ!
Бестолку. Крик оставался внутри гроба, не покидая его пределов. Звуковая волна отразилась от стен.
— МАША! — произнёс он имя своей супруги. — МАША, Я ЖИВОЙ! Я ЖИИИВ!
Онисим принял упор и двумя руками стал давить на крышку, в надежде сдвинуть её с места, заранее понимая, что эта затея обречена на провал.
Ничего не выйдет. Эта деревянная трапеция забита гвоздями в нескольких местах, а сверху на неё давит гигантский слой земли.
Господи, он похоронен заживо и если не найдёт выхода, то останется здесь навечно.
Эта несправедливость пошатнула его разум. Ему не оставили ни единого шанса на освобождение. За всю свою жизнь Онисим не встречал безвыходных ситуаций. Он знал, что порой приходится принимать неприятные решения, дабы выпутаться из какой-либо дряни. Но в данную минуту, лёжа здесь, в густом непробиваемом мраке, он осознавал, что отсюда никуда не денется.
ОН ЗАМКНУТ В ДЕРЕВЯННОМ ЯЩИКЕ, НА ГЛУБИНЕ ДВУХ МЕТРОВ, И ВЫЛЕЗТИ ЕМУ НЕ ПОД СИЛУ.
«Я должен!»
Он выкарабкается.
Он придёт домой в грязном костюме и скажет родным, что они ошиблись, похоронив его раньше положенного. Он улыбнётся и обнимет их, сказав пару тёплых слов, и жизнь продолжится дальше.
Нет. Этому не бывать. У него отсутствуют возможности покинуть это место. Их физически не существует. Никто не в состоянии проделать такое и он в том числе.
Нужно кричать. Кто-то должен услышать.
— ЭЭЭЭЙ! — протяжно взвыл Онисим. — Я ЖИИИИВ! ЭЭЭЭЙ!
В горле запершило. В ушах поднялся звон. Перед глазами посыпались белые точки.
Он тяжело вздохнул. Кислорода не хватало. Своими бесполезными потугами он растрачивал последние запасы.
Его никто не услышит.
Все его вопли доносятся лишь до мертвецов, лежащих по соседству. Его покойных родственников. Они уже готовятся забрать его к себе. Тянут свои костлявые руки, вопрошая быстрее покончить с этим. Призывая его умереть.
Они там, за деревянными досками, шепчут ему.
Донёсся необычный звук. Онисим, охваченный ужасом, неуклюже заёрзал. Окутавшая его тьма прибавляла ошеломления.
Что-то пробирается к нему и пробирается снизу.
Он прислушался.
Под гробом медленно текла вода. Должно быть на поверхности шёл дождь и влага стекала через рыхлую почву. Онисим визуально представил, как вылезает из ямы, подставляя лицо под крупные капли.
В это мгновение он уразумел главную догадку, которая обрушилась на тело колкой волной безумия.
НИКТО НЕ УЗНАЕТ ПРО ЭТО.
Никто никогда не поймёт, что он не умер. Никто не узнает, что он очнулся, закопанным в земле.
Никто и никогда.
Эта догадка парализовала его. Заставила истерически засмеяться и забиться в конвульсиях. Дьявольский смех из свежей могилы.
Кислород иссяк, став недостижимым удовольствием. Онисим замычал, схватившись за горло и выпучив глаза. Лёгкие обожгло и жар начал расползаться по всему туловищу, вызывая невыносимую боль. Правая рука инстинктивно упёрлась в крышку, ища спасение, ноги забились в судорогах.
Он здесь умрёт, и это совершенно точно. Останется бездыханно лежать, становясь прогорклой массой.
От самого рождения, день за днём, он шёл именно к такому беспощадному концу.
Он наступил.