ПУБЛИКАЦИЯ

Тарас сидел в кабинете главного редактора и нервно теребил ногтями по столешнице.

— Коля, чего ты тянешь? Говори прямо, будете меня печатать?
— Нет, Тарас, не будем, — ответил Николай Петрович.
— Почему?
— Потому что это, — редактор указал на стопку бумаг, — дичь.
— С чего такие выводы?
— С каждым годом, Тарас, всё хуже и хуже пишешь. Ты бы отдохнул слегка, а?
— Да о чём ты вообще? — нахмурившись поинтересовался Тарас.
— Да вот об этом, — редактор схватил в руки стопку. — Ты же слетел с катушек, если рассчитываешь на то, что мы опубликуем подобное.
— Ну-ка поясни, — потребовал писатель.
— Без проблем, дружище. Просто послушай себя со стороны, глядишь, поймёшь, о чём я тут талдычу. — Николай Петрович взял в руки один из листков. — Ты пишешь, цитирую: "Система. Система повсюду. Она окружает людей, подобно тому, как рыбацкая сеть окружает планктона. Куда бы вы не направились, на что бы не претендовали, как бы не мыслили, – вы всегда будете оставаться в рамках Системы". Это что такое? Что за мысли пятиклассника?
— Какие-то нелепые придирки, Коля, — возмутился Тарас. — Я должен дать понять читателю на простом примере, что есть система, вот и всё!
— Неужели? Поехали дальше, цитирую: "Система подобна лабиринту. Выбраться из неё практически невозможно, ибо для этого необходимо ощущать её границы, что не по силам обычному среднестатистическому человеку. Отсюда и происходит тотальное преимущество Системы над людьми". Боже мой, ну что за ерунда! Ты сам-то веришь в это?
— Разумеется! — воскликнул писатель. — Всё так и обстоит в реальности!
— Теории заговоров, Тарас, давным-давно не интересуют читателей. Кого ты хочешь склонить прочесть эту чушь? Детей?
— Взрослых, Коля! Взрослых людей, которые, наконец-то, откроют глаза и увидят, что они не свободны.
— Ну конечно, — ехидно произнёс редактор. — Кем ты себя возомнил? Великим прорицателем? Пророком?
— Причём здесь это?
— А при том, что эти байки никто не купит!
— Ты не можешь знать этого наверняка!
— Не уводи разговор в это безвылазное болото: можешь – не можешь.
— Ты слишком критично относишься к титаническому труду.
— К титаническому? — переспросил Николай Петрович. — Да это халтура, Коля. Халтура чистой воды.
— Я потратил пять лет на исследования! Не смей называть это халтурой!

Редактор вновь взглянул на листок.

— Ты пишешь: "Выбраться из Системы можно лишь обнаружив её рамки. Проблема заключается в том, что 99% людей не видят их. Следовательно, 99% людей не могут покинуть её пределов". Ты просто Капитан Очевидность, Тарас! — взмахнул руками редактор. — Мало того, что повторяешься, так ещё и приводишь сомнительную статистику.
— Это абсолютно правдивые цифры.
— Откуда данные?
— Я лично их вывел путём скрупулёзных наблюдений, — скромно признался писатель.
— Каким же образом, позволь узнать? Опрашивал каждого человека на планете?
— Этого делать необязательно, достаточно посмотреть вокруг и убедиться, что люди не замечают элементарного.
— Тогда почему ты оставил один процент?

Тарас пожал плечами:
— Я верю в лучшее.
— Нет, ты не понял, — редактор уселся поудобнее. — Почему один? Почему не три? Или пять?
— Не думаю, что наберётся три, или больше, процента, — поморщился Тарас. — Учитывая действительность, отягощённость людей, их беспросветное сознание... нет-нет, максимум – один, и то, это, вероятно, много.
— Да уж, — фыркнул Николай Петрович. — И такие наблюдения ты называешь скрупулёзными, верно?
— Повторюсь: пять лет я изучаю эту тему, и здесь, — Тарас указал на кипу бумаг, — рассказано всё, что нужно знать об этой мерзкой гадине.
— Ты, часом, не поехал крышей, милый друг? Вспомни свои ранние произведения, ведь это был шик! Про старушку-пулемётчицу, про кота-домоседа, про Наталью, в которую вселился бес, — редактор откинулся на спинку кресла. — Это было интересно, необычно, эксклюзивно! А это, — он помотал листком в воздухе, — унылое говно, Тарас.
— Не скажи, я считаю это главной работой своей жизни.
— Знаешь, когда я читаю эти строки: "Как только человек обнаруживает наличие границ Системы, он пытается выбраться из её оков. Но существовать за пределами структуры невозможно. Как только субъект достигает желаемого, он ликвидируется стражами Системы", меня постигает тоска и отчаяние.
— Коля, — напыжился писатель. — Я не сумасшедший. Именно так всё и происходит!
— Извини, — Николай Петрович покачал головой. — Мы не пропустим такое в печать. Ни одно издательство не пропустит.

Тарас тяжело вздохнул, приняв задумчивый вид:
— Это окончательное решение?
— Более чем, — заверил редактор.

Писатель резко встал, плавными движениями сложил в стопку листы и молча направился на выход.

— Зря ты так, — по пути сказал он, и вышел из кабинета.

Николай Петрович молча посидел ещё пару минут, после чего подошёл к стальному сейфу, вмонтированному в стену, и достал из него специальный телефон. Набрав номер и дождавшись ответа на другом конце провода, он произнёс:
— Ешьлоб но ен тедуб ьтиокопсеб, я лалсоп оге. В хигурд хатсем уме ежот тужакто, ясьтавонлов ен о меч. — Он выслушал речь собеседника. — Ястеемузар, йикилев ьлетиртомс. Аметсис ястенатсо йотырксарен, как и онжлод ьтыб. Огесв огорбод.

Закрывая сейф главный редактор усмехнулся. Он обожал этот, якобы, тайный язык. Со стороны казалось, что это смесь монгольского с японским, хотя слова произносились всего лишь наоборот. Систему охраняли амбидекстры.

День продолжался дальше.