Поцелуй меня, лжец (Новелла) | Экстра 4. Глава 2
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграм https://t.me/wsllover
В кабинете повисла тяжелая тишина. Лечащий врач Ёну, бледный и напряженный, точно натянутая струна, украдкой косился на Кита. Внешне тот сохранял ледяную невозмутимость, но удушающий запах его феромонов красноречиво свидетельствовал, что терпение альфы на исходе.
— Клянусь вам, никаких повреждений мозга нет.
Врач отчаянно затряс головой, словно подсудимый, пытающийся доказать свою невиновность. Кит с трудом подавил желание схватить его за лацканы халата и как следует встряхнуть. Вместо этого он лишь стиснул челюсти и принялся нервно барабанить пальцами по столешнице.
— Тогда как ты это объяснишь? Ёну ничего не помнит!
Несколько лет воспоминаний исчезли без следа. Он забыл Спенсера. Забыл даже то, что они женаты. Кит отказывался верить в эту новую, исковерканную реальность.
От нахлынувшей тревоги его голос сорвался на крик. Врач растерянно вжал голову в плечи, но ответить ему было нечего.
— Из-за удара по голове иногда возникают временные нарушения памяти. Если подождать, она вернется естественным путем... наверное.
— Наверное? — с нажимом повторил Кит последнее слово.
Врач, избегая встречаться с ним взглядом, пробормотал:
— В большинстве случаев воспоминания возвращаются со временем. Но иногда... очень редко... этого не происходит. Трудно дать гарантию...
— Значит... — Кит сделал паузу, прежде чем озвучить страшную догадку. — Ёну может никогда не вспомнить меня и Спенса?
— Послушайте, если только нам не выпадет фатальное невезение, память обычно возвращается. Не теряйте надежды...
Казалось, медик из кожи вон лез, пытаясь убедить его не сдаваться.
Кит скрежетнул зубами. Да, к большинству память возвращается. Но кто даст гарантию, что Ёну относится к этому большинству? Кто поручится, что сам Кит не вытянул тот самый редкий проигрышный жребий?
Ситуация казалась абсурдной до тошноты. Неужели он и есть тот идиот, который стоит с табличкой «Поздравляем, вы выиграли» в лотерее неудачников?
Кит едва сдержался, чтобы не взреветь во весь голос. Пока он в мрачном молчании пытался обуздать свой гнев, врач, с опаской наблюдая за его реакцией, продолжил:
— Пока нам остается только ждать, когда память вернется естественным образом. Любое потрясение может ухудшить состояние, поэтому для начала нужно действовать осторожно...
— То есть, ты предлагаешь мне подстраиваться под состояние Ёну? — нетерпеливо перебил его Кит.
— На данный момент другого выхода нет. Лучше рассказать правду позже, понаблюдав за его состоянием. К тому же, метка как раз исчезла...
— И причину исчезновения метки ты тоже не знаешь, верно?
Услышав очередную язвительную реплику, врач снова потупил взор.
— Прошу прощения. Я никогда раньше не встречался с подобным случаем...
Если бы убийство этого недоумка помогло вернуть память Ёну, Кит сделал бы это не раздумывая. Но он прекрасно понимал, что насилие бессмысленно. И как раз в тот момент, когда он всерьез задумался, не придушить ли доктора хотя бы ради того, чтобы выпустить пар, в дверь постучали.
От резкого тона босса вошедший смутился, но все же доложил:
— Эм, мистер Питтман... Ёну сказал, что если он здоров, то хочет вернуться домой.
Уитакер замялся, но Киту не потребовалось пояснений. Он мгновенно понял, о каком именно «доме» идет речь. Та тесная, убогая каморка, напоминающая кроличью клетку, которую кто-то смел называть жильем. Ах да, именно так Ёну о ней и отзывался.
Чем больше Кит вспоминал, тем сильнее закипал гнев. Оставить Ёну одного в этой кроличьей клетке — немыслимо. Наверняка стая гиен, чующих запах скандала, уже рыщет вокруг, пытаясь состряпать статью. Сначала нужно предотвратить утечку в прессу. И нужно время, чтобы подумать.
— ...Скажи ему, что он должен остаться в больнице еще на день.
На слова Кита Уитакер снова возразил:
— Он беспокоился о завтрашней работе, поэтому сказал, что должен пойти домой...
— Просто скажи, что я велел ему отдыхать! Тебе что, всё нужно разжевывать?
— ...Прошу прощения. Я передам.
Уитакер поспешил исчезнуть, пока в него не полетело что-нибудь потяжелее слов. Кит со всей силы ударил кулаком по столу, затем закрыл глаза и потер переносицу.
«Бардак.» — Не в силах сдержать подступающую ярость, он тихо выругался. — «Всё летит к чертям.»
Едва занялось утро, Кит распорядился, чтобы Чарльз готовил машину к поездке в больницу. Его секретарша, Эмма, предусмотрительно расчистила график, освободив время до самого обеда.
Накануне Киту пришлось подчиниться настойчивым рекомендациям врачей и уехать домой, едва успев взглянуть на спящее лицо Ёну. Ночь прошла в томительном ожидании, но, к его разочарованию, вестей о том, что к больному вернулась память, так и не поступило.
Тишину нарушил стук в дверь — это был Спенсер, проснувшийся ни свет ни заря. Кит оставил в покое узел галстука и легко подхватил вошедшего сына на руки. Мальчик, которому сказали лишь то, что Ёну лег в клинику на обследование, с надеждой поцеловал отца в обе щеки, выражая свою бесхитростную поддержку.
— Обязательно возвращайся вместе с папочкой, папа.
Подпитав свою веру искренней любовью ребенка, Кит почувствовал прилив оптимизма. Он даже велел дворецкому подать Спенсеру на десерт два пудинга вместо одного.
Пока автомобиль мягко скользил по улицам в сторону больницы, настроение Кита оставалось приподнятым. Ему начинало казаться, что возвращение памяти Ёну — вопрос уже решенный.
Кит перебирал воспоминания: когда они в последний раз проводили время всей семьей, ни на что не отвлекаясь? Скоро Рождество. Может, махнуть в Южное полушарие? Или на Ближний Восток? Ночь в пустыне, бескрайнее небо и звезды — это стало бы незабываемым впечатлением.
Впрочем, следовало немного остудить свой пыл. Он пообещал себе, что когда Ёну очнется, он усмирит свой гнев и поговорит с ним спокойно. Объяснит, что, какой бы критической ни была ситуация, в первую очередь нужно думать о собственной безопасности.
На этой мысли Кит невольно нахмурился. Однажды подобное уже случалось. Тогда Ёну, не раздумывая, бросился вперед, рискуя собой, чтобы спасти его.
Его пальцы сами собой сжались в кулак. Стиснув зубы, Кит погрузился в мрачные раздумья. История со Спенсером доказывала, что если опасность возникнет вновь, Ёну снова подставит себя под удар ради Кита или ребенка. Это неизлечимо.
«Может, просто запереть его в комнате?»
Пока он на полном серьезе обдумывал идею домашнего заточения, машина плавно затормозила у входа в больницу.
Уитакер и остальные телохранители, дежурившие у палаты, склонились в почтительном поклоне. Их лица казались еще мрачнее, чем вчера, и это мгновенно всколыхнуло тревогу, которую Кит с таким трудом загнал вглубь сознания. Он прошел мимо, проигнорировав приветствия, и лишь коротко бросил:
— Проснулся около двух часов назад.
Пальцы Кита, лежащие на дверной ручке, дрогнули, на миг потеряв силу. Слабость длилась лишь долю секунды; стряхнув наваждение, он толкнул дверь резче и сильнее, чем следовало.
Она распахнулась без стука. Ёну вздрогнул всем телом и резко обернулся. В его глазах плескался страх. Увидев застывшего в дверях мужчину, он замер в напряженной позе. Губы Ёну шевельнулись.
Кит всё понял еще до того, как прозвучало первое слово. Ему захотелось броситься вперед, зажать Ёну рот ладонью, задушить эту фразу в зародыше, но было поздно.
— Здравствуйте, мистер Питтман.
Киту захотелось просто закрыть глаза.
Первая за несколько лет затяжка обожгла легкие и вызвала головокружение. Физическая слабость была для него в новинку, настолько редким гостем она была в его теле, и это сбивало с толку. Но стоило растерянности отступить, как на её место хлынула волна сводящей с ума тревоги пополам с яростью.
Что, черт возьми, пошло не так? Еще вчера весь мир лежал у его ног, а сегодня он потерял всё.
Как жизнь могла перевернуться с ног на голову всего за сутки?
Ни разу в жизни Кит не чувствовал, что судьба к нему несправедлива. Ему было неведомо горькое послевкусие неудач. Он всегда принадлежал к касте тех, кто владеет, а обида и тоска от невозможности получить желаемое оставались для него лишь пустыми словами из чужих драм.
Даже когда Ёну попал в аварию или когда метка не проявлялась, Кит лишь мельком касался подобных чувств, но они никогда не задерживались надолго. Ёну продолжал любить его, у них был Спенсер — их общий любимый ребенок. В конечном итоге Кит всегда получал то, чего хотел, и выходил победителем.
Но сейчас правила изменились, и это выбило его из колеи.
Метки на теле Ёну по-прежнему не было. Зато та, что он оставил на Ките, никуда не делась.
— Ха, — коротко выдохнул он в смеси ошеломления и раздражения.
Кит сделал несколько жадных затяжек подряд, медленно выпуская дым в пустоту.
«Что ж, давай попробуем. Посмотрим, кто кого».
До сих пор он никогда не проигрывал. Ни в бизнесе, ни в поло... он не уступал даже Ёну. И в этот раз будет так же. Он вернет память Ёну, чего бы это ни стоило. И метку тоже. Кит был твердо уверен — он никогда не терпел поражений, и так будет всегда.
Стоило двери скрипнуть, как Ёну рефлекторно вскинул голову. На пороге, как он и ожидал, стоял Кит. Вопреки логике, первым чувством было облегчение, но Ёну тут же одернул себя, напуская на лицо маску профессионального спокойствия. Едва Кит подошел ближе, Ёну выпрямился, мгновенно преображаясь в того самого безупречного секретаря из прошлого.
Поскольку формальное приветствие уже прозвучало, он ограничился коротким кивком и дежурной улыбкой. Кит молча возвышался над ним, сверля тяжелым взглядом. Ёну продолжил ровным деловым тоном:
— Благодарю вас за всестороннюю заботу. Утром заходил врач и сообщил, что при отсутствии осложнений меня могут выписать уже сегодня. Я хотел бы оформить документы после обеда.
Хотя он слегка смазал концовку фразы, делая вид, что спрашивает мнения, по сути, это было уведомление.
Как и следовало ожидать, бесстрастное лицо Кита едва заметно исказилось. Было очевидно, что ему что-то не понравилось, но Ёну не имел ни малейшего представления, что именно. Поэтому он продолжил, сохраняя неопределенно-официальный тон:
— Благодаря предоставленному отпуску я отлично отдохнул. Мне нужно вернуться к работе с завтрашнего дня, чтобы успокоить сотрудников секретариата, да и самому подготовиться к выходу.
Кит хранил тяжелое молчание. Ёну не подозревал о своей амнезии, а Кит, заставивший врачей молчать, до последнего лелеял надежду на чудо. Теперь же, когда стало ясно, что восстановление памяти может затянуться, он оказался перед необходимостью открыть правду.
Тяжело опустившись на приставной стул, Кит достал портсигар. Ёну наблюдал за ним бесстрастно. Кит, словно бросая вызов больничным правилам, глубоко затянулся, выпустил густое облако дыма и только тогда спросил:
— А, нет, просто... — Ёну неловко замялся, прежде чем ответить. — В больнице, должно быть, запрещено курить. Я подумал, не будет ли проблем.
«Он даже не помнит, что я бросил».
Подавив рвущийся наружу стон, Кит медленно выдохнул струйку дыма в потолок.
— Ты помнишь, что произошло перед тем, как ты попал сюда?
Ему нужно было точно установить границы памяти Ёну. Врач говорил, что проверял его, спрашивая текущую дату, но вряд ли Кит мог помнить, что именно происходило в тот конкретный день в прошлом. Ясно было одно. Ёну вернулся во времена, когда был просто секретарем.
«Сейчас снова начнет о работе», — с этой усталой мыслью он приготовился слушать.
Но Ёну, вопреки ожиданиям, замешкался. Это было на него не похоже — обычно ответы отскакивали от зубов, стоит лишь Киту задать тон.
Ёну отвел взгляд, и в его профиле проступила тревога. Он так и не посмотрел на Кита, который поднес сигарету к губам, нахмурившись от этой заминки.
— Ну, когда на вас напал тот преступник... — сказал он дрогнувшим голосом.
Рука Кита с сигаретой замерла на полпути. Ёну продолжал, глядя на свои пальцы, нервно теребившие край больничной простыни:
— Уитакер сказал, что я хорошо со всем справился, но я совсем ничего не помню. Разве я не потерял сознание, так и не сумев толком защитить вас? Может, поэтому я в больнице?..
Кит проглотил тяжелый стон. В этот миг его накрыло невыносимой двойственностью: дикое желание сгрести Ёну в охапку и целовать до исступления боролось с потребностью разнести всё вокруг в щепки.
Тлеющая сигарета смялась в кулаке, вжавшись раскаленным кончиком в ладонь. Боль обожгла кожу, но Кит даже не моргнул. Заметив это лишь секунду спустя, Ёну в ужасе распахнул глаза.
— Мистер Питтман, вы в порядке? Почему...
Кит резко отбросил протянутую к нему руку. Увидев, как Ёну вздрогнул и отшатнулся, он мгновенно пожалел о своей грубости, но сделанного не воротишь.
— Я в порядке, не бери в голову.
Чтобы скрыть смятение, он бросил это резче, чем следовало. Ёну, однако, не выказал обиды. Он лишь мгновенно вернул на место маску вежливости и подчеркнуто официально извинился:
— Прошу прощения, я позволил себе лишнее.
Кит молчал. Он чувствовал, что балансирует на лезвии ножа. Открой он сейчас рот — и либо сорвется на крик, либо набросится с поцелуями. Третьего не дано.
Память подбросила смутный, но болезненный образ. Тогда, увидев рану Кита, Ёну заплакал, и Кит, поддавшись необъяснимому импульсу, поцеловал его.
А едва придя в себя, захлебнулся яростью.
Причина была проста. Ёну — мужчина. До того момента Кит жил с твердым убеждением, что целовать мужчину, будь он хоть трижды омегой, отвратительно, а уж о сексе и говорить нечего. Но когда пелена спала, он с ужасом осознал, что целует Ёну уже в третий раз.
Поначалу он пытался оправдать себя феромонами, но когда выяснилось, что Ёну принимает подавители, пути к отступлению были отрезаны. Осознание собственной тяги к мужчине выводило его из себя. В итоге он вымещал на Ёну свой бессильный, не находящий выхода гнев. Он знал, что поступает несправедливо, но голос совести тонул в шуме крови.
Эти воспоминания до сих пор вызывали в нем бурю сложных чувств. Перед глазами стоял тот день, когда Ёну впервые вошел в его кабинет на собеседование. Лицо, словно сошедшее с картин его тайных фантазий, идеальные линии тела... В тот миг, когда Кит уже готов был предложить ему нечто большее, чем место простого секретаря, он узнал пол соискателя.
Разочарование и гнев, вспыхнувшие тогда, жгли и сейчас. Судьба словно издевалась над ним. Он и раньше встречал свой идеал, но и тот оказался мужчиной бетой, которого уже и не прмнил. Теперь история повторялась, только с омегой.
«Почему обладатели таких лиц всегда оказываются мужчинами?»
Раздражение от этой несправедливости заставляло Кита срывать злость на Ёну. Тогда, за неимением лучших кандидатов, он был вынужден нанять его, но раз за разом порывался уволить — просто потому, что чувствовал, как этот человек затягивает его в свои сети. Холодное пренебрежение было единственной защитой, на которую он был способен. Он скрежетал зубами, клянясь, что ни за что не поддастся чарам.
«Когда же я впервые почувствовал, что он мне дорог?»
Поток воспоминаний прервал осторожный голос:
Кит скосил глаза. Ёну, поймав его взгляд, продолжил:
— Прошу прощения, но, думаю, нам стоит закончить разговор. Я намерен выписаться. Не могли бы вы помочь с формальностями?
На лице Ёну отразилась неловкость.
— Дело в том, что... у меня нет ни кошелька, ни телефона. Мне сказали, что всё мое имущество — это больничная пижама и одежда, в которой я поступил...
Голос Ёну снова затих. Кит молча наблюдал за его бегающим взглядом и беспокойными пальцами, и в голове оформилась мысль:
«Это не страшно. Мы справимся».
Это состояние не вечно. Если обеспечить покой, уход и аккуратно, шаг за шагом, восстанавливать картину прошлого, память вернется.
Вид растерянного Ёну парадоксальным образом вернул Киту самообладание. Главное — не давить. Намеренно затягивая паузу, Кит закинул ногу на ногу и потянулся к карману за портсигаром, но тут же наткнулся на смятую в кулаке сигарету.
Он поднялся, неторопливо выбросил крошево табака в урну и вернулся на место. Ёну ждал, затаив дыхание. Представляя, как сильно тот нервничает, Кит снова опустился на стул, принял расслабленную позу и заговорил своим обычным властным тоном:
— Возникла небольшая проблема.
— Проблема? О какой проблеме речь?
Вопрос прозвучал осторожно, но в нем сквозило нетерпение. Кит чеканил каждое слово:
— Нападение на меня случилось несколько лет назад. Раны давно зажили, даже шрамов не осталось.
Услышав это, Ёну застыл. Маска вежливости сползла, сменившись выражением полной пустоты. Кит выждал паузу, давая словам осесть в сознании собеседника. Ёну растерянно моргнул, сделал глубокий вдох, словно ему не хватало воздуха, и наконец выдавил:
— Несколько лет назад?.. Я... я не совсем понимаю...
На этот растерянный лепет Кит дал прямой ответ:
— Ты потерял память. Ударился головой.
Глядя на Ёну, который эхом повторял его слова, Кит выразительно постучал пальцем по собственному виску.
— Здесь что-то пошло не так. Поэтому ты забыл всё, что происходило в последние несколько лет. И сейчас я расскажу тебе самое важное из того, что ты не должен был забывать.
На этот раз Ёну не смог выдавить ни звука, лишь ошеломленно уставился на него. Игнорируя его шок, Кит вынес вердикт:
— За это время мы поженились. Твоя фамилия теперь Питтман, и у нас есть общий сын. Его зовут Спенсер.
Эта фраза прозвучала как взрыв бомбы. Ёну оцепенел, окончательно потеряв дар речи.