Отвали (Новелла) | Глава 9
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Смех затих, и повисла тяжёлая неловкая тишина. Никто не решался проронить ни слова. Ещё бы. Вряд ли есть что-то более унизительное, чем быть застигнутым врасплох тем, кого ты только что поливал грязью и высмеивал.
Но хуже всех, конечно, чувствовал себя я.
— Кхм-кхм, — кто-то нервно кашлянул и поспешил ретироваться. Остальные тут же последовали его примеру, словно только этого и ждали. Даже Эмилио отошёл на своё место, оставив меня одного под пристальным взглядом Люсьена.
Он по-прежнему молча смотрел на меня. На его сером лице не дрогнул ни один мускул.
О чём он думает? Я почувствовал, как от тревоги и беспокойства взмокла спина.
Напряжение нарушил тренер, который неожиданно разрешил неловкую постыдную ситуацию. Он подошёл сзади к Люсьену и, очевидно, не имея ни малейшего понятия, что только что произошло, своим обычным зычным голосом рявкнул:
— Что стоите? Всем сесть! Херст, Эйвери, оба!
Услышав свою фамилию — Эйвери — я поспешно занял место на тренажёре. Люсьен, как всегда, опустился рядом. Тренировка возобновилась в гнетущей тишине — никто не усмел проронить и слова. Время шло как обычно, могло даже показаться, что ничего не изменилось. Люсьен снова несколько раз чуть не свалился с тренажёра. Но все молча продолжали работать, не обращая на него внимания.
— Ах, ай, — застонал Люсьен, съёжившись.
Эмилио, как раз бинтовавший ему запястье, вздрогнул и испуганно округлил глаза. Видя его беспокойство, я быстро протянул руку:
— Д-да, хорошо, — с нескрываемым облегчением выдохнул Эмилио, передавая мне эстафету, и поспешно ретировался.
Я сел на освободившийся стул и взял руку Люсьена. Он снова глупо поранился, невовремя выпустив рукоятку. Его пальцы были длинными и тонкими, но ладонь на удивление крупной — почти как моя, а может, даже больше. Было что-то странное в этом ощущении.
— Сильно больно? — спросил я, аккуратно наматывая бинт на запястье и кисть.
— Н-ничего, — простонал тот сквозь зубы.
«Да уж, "ничего"» — подумал я, глядя на покрасневшую ладонь и содранные костяшки пальцев. На языке появилась горечь.
Он же в жизни таким не занимался. Из-за меня ввязался в эту чёртову греблю, поранился, да ещё и наслушался гадостей. С каждой секундой на душе становилось только тяжелее, и я решил:
Вспомнилось, как я сам же поддакивал насмешкам ребят из команды. Стало стыдно так, что хотелось провалиться сквозь землю.
Нет, я хуже всех. Заманил его сладкими речами про дружбу, а потом смеялся вместе с остальными, когда его унижали. Какое же я ничтожество.
В душе укоренилось глубокое разочарование в собственной подлости и мелочности.
— Готово, — бросил я, закончив перевязку. А после, аккуратно закрепив бинт пластырем, отнял руку.
Люсьен с каким-то незнакомым выражением лица уставился на свою травмированную кисть, будто видел её впервые. Я попытался считать это выражение, но, в конце концов, просто сказал:
Он поднял насыщенные глаза цвето индиго. Во взгляде читался немой вопрос: «За что?». Я с огромным усилием заставил себя смотреть ему прямо в глаза, борясь с желанием стыдливо отвернуться.
— Насчёт того, что было раньше… когда парни говорили гадости… я должен был их остановить… Прости, я был неправ. Это была большая ошибка… я совершил её. — Пробормотал я и понял, насколько слово «ошибка» прозвучало жалко.
Ошибка? И этим словом всё сказано? Будь я на месте Люсьена, пришёл бы в ярость и может даже стал ненавидеть.
Тошнота поднялась в горлу от отвращения к самому себе: даже сейчас мелькнула подлая мыслишка, что было бы неплохо, если бы он разочаровался во мне и отстал наконец.
До чего же я подонок. Кажется, я только что скатился на самое дно.
Пока я предавался самобичеванию, Люсьен заговорил:
Люсьен всё с тем же бледным лицом продолжил тихим ровным тоном:
— Говорю же, ничего. Я знаю, ты говорил не всерьёз.
— Э-э… — от такого поворота я окончательно потерял дар речи. Поэтому лишь тупо смотрел на него, не в силах выдавить ни звука.
— Просто поддакивать другим — это же обычная вежливость, да? — сказал Люсьен, спокойно глядя на моё ошарашенное лицо. — Ты ведь просто так и сделал? Ничего страшного, я такое понимаю.
Да что он там понимает… Бред какой-то. Вслух, конечно, об этом не сказал. Я ведь и правда так думал! Но если Люсьен готов это проглотить, то мне же лучше, верно?
Чтобы скрыть собственный стыд, я с готовностью ухватился за его нелепое объяснение и, криво улыбнувшись, пробормотал:
— А, да. Точно. Спасибо за понимание.
Люсьен, казалось, удовлетворился этим и опустил взгляд обратно на руку. При виде этого я тихонько вздохнул. Это был вздох, в котором смешались твёрдое намерение впредь следить за языком, облегчение от того, что на этот раз пронесло, и благодарность за такое удобное заблуждение Люсьена.
Из-за того, что моя подлость осталась незамеченной (или прощённой?), почувствовал укол совести и решил быть с ним немного любезнее. Поэтому, поднявшись первым, я протянул ему руку. Люсьен посмотрел на раскрытую ладонь, помедлил секунду, а затем осторожно вложил в неё свою. Потянув парня на себя и убедившись, что он твёрдо стоит на ногах, я отпустил его руку и сказал:
— Пойдём в общежитие. Отдыхай давай, ты сегодня потрудился.
Продолжать разговор искренне не хотелось, поэтому я махнул рукой и пошел к раздевалкам.
И, к собственному счастью, прям у дверей столкнулся с Эмилио, который как раз собрался уходить. Он улыбнулся и едва заметно кивнул. Я ответил тем же, и он тут же выскользнул за дверь. Одного взгляда на это красивое нежное лицо хватило, чтобы настроение мгновенно улучшилось. Я сам не заметив как, начал насвистывать весёлую мелодию и тихонько мурлыкать её себе под нос, собирая сумку.
Через некоторое время мы с Люсьеном вместе вышли из тренировочного зала.
— Когда потеплеет, выйдем на озеро на лодке, — сказал я, поежившись от внезапно налетевшего ледяного ветра. — Похоже, лёд крепко встал. Мой сосед говорил, что собирается на каток. А ты любишь кататься на коньках?
Стало привычным делом, что Люсьен не отвечал на такую праздную болтовню, поэтому и не ждал реакции. Но тот неожиданно ответил:
— А, правда? — Почему-то я даже обрадовался возможности продолжить разговор. — Это весело. Если захочешь, попробуй как-нибудь. Говорят, лёд на озере здесь крепкий, провалиться не рискуешь. Хотя… я сам тоже давно не катался…
Я действительно не стоял на коньках с детства и понятия не имел, что из этого выйдет сейчас.
А что, если Люсьен предложит пойти вместе?
Но Люсьен вдруг заговорил о другом:
— Тот парень… который мне руку перевязывал.
— Кто? Эми? — быстро переспросил я, уловив запинку в его речи. Люсьен помедлил и потом спросил:
— Ты с ним близок? Вы часто разговариваете.
Он спрашивает, друзья ли мы? Я на мгновение задумался. Наши отношения с Эмилио сложно было назвать дружескими. Точнее, для меня это было нечто большее, поэтому просто так отмахнуться этим словом не получалось.
— М-м, нет, — постарался осторожно подобрать слова, — Мы не в плохих отношениях, но близкими нас не назовёшь… Я занялся греблей только потому, что Эми предложил… так что я ему благодарен, в любом случае. Эми вообще заботливый, может, потому что он рулевой.
Разговор об Эмилио поднял настроение, и я, опасаясь сболтнуть лишнего, решил поскорее свернуть эту тему и улыбнулся:
— И с тобой познакомился, так что всё хорошо сложилось, правда?
Люсьен впился взглядом в мое лицо, будто пытаясь прочитать настоящий ответ, и медленно произнёс:
— Значит, он не друг? — И, не дожидаясь моего ответа, сам себе кивнул. — Конечно. Ведь твой единственный друг — это я.
Это было сказано достаточно громко, чтобы я не мог сделать вид, что не расслышал. Что-то внутри дернулось, и на мгновение я опешил.
Хотелось возразить: «Что? У меня полно друзей! Да и ты мне… не то чтобы друг…» Нужно было немедленно это опровергнуть, но слова застряли в горле. Это что, карма?
Если бы какое-то время назад я легкомысленно не назвал его другом, сейчас можно было бы всё прояснить. Но вина оставалась за мной. Ладно, пусть я соглашусь на «друга», но считать, что он единственный друг — это уже полный бред.
Я открыл рот, но звук не шёл. В ушах звенели собственные легкомысленно брошенные слова, а перед глазами стояло его бледное худое лицо… Поэтому я замешкался и упустил момент.
— Тогда почему ты постоянно трёшься возле него? — Голос его звучал непривычно ворчливо, почти обиженно. — Я видел, как ты с ним хихикал и ворковал раньше.
Что за тон такой, будто меня поймали на измене! Я внутренне возмутился и снова потерял дар речи.
С одной стороны, поведение Люсьена казалось абсурдным, с другой — меня охватил страх. Я что, так сильно палился? Люсьен-то постоянно за мной наблюдает, мог и заметить, но если заподозрит кто-то ещё? Это будет катастрофа. Я совершенно не был готов раскрывать кому-либо свои истинные чувства по отношению к Эмилио.
— Ты ошибаешься, — постарался сказать я как можно спокойнее, хотя сердце колотилось как сумасшедшее. — Эми добрый и милый, он со всеми так разговаривает, как со мной.
Люсьен на какое-то время замолчал, и я с тревогой подумал: «Неужели пронесло?»
Но мечтам не суждено было исполниться, потому что он переспросил:
Обычно тихий голос, казалось, стал еще тише, и от этого прозвучал по-настоящему жутко. По спине снова пробежал озноб, и дело было не только в ночном холоде. Я вздрогнул и посмотрел на Люсьена сверху вниз. В неверном свете фонаря, в игре теней его лицо казалось искажённым, злым, почти демоническим. Он смотрел на меня снизу вверх, сверкая фиолетовыми зрачками. Охваченный паникой, я торопливо ответил:
— Э-э, нет, просто Эми маленький… — затараторил я, чувствуя, как горит лицо. — А маленькое — оно же милое, да? Маленькие котята, маленькие обезьянки, маленькие тараканы… ой, нет, последнее не то.
Я поспешно поправился, поняв, что сморозил глупость. Сердце колотилось где-то в горле. Я замер в ожидании реакции Люсьена, и мысленно взмолился:
Прокатило? А? Ну пожалуйста, пусть прокатит!
Люсьен помолчал секунду, плотно сжав губы, а потом спросил:
— А? Э-э… — Я снова моргнул, застигнутый врасплох очередным неожиданным вопросом, и поспешно кивнул: — А, да. Пожалуй, да. Мне нравятся те, кто меньше меня.
— Потому что милые, — констатировал Люсьен всё тем же тихим голосом.
— Ага, — быстро согласился я, чувствуя, что краснею ещё сильнее.