Ночь Мухына ( Новелла) 23 Глава.
Над главой работала команда " WSL"
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Как только он взялся за ворота, сзади послышался тихий вздох.
Сынчжу вздрогнул от неожиданного прикосновения к руке. Это не было агрессивным захватом, но сила была достаточной, чтобы он не мог вырваться. В замешательстве он остановился, и Мухын мягко потянул его назад.
Его тело развернулось. Прежде чем Сынчжу успел что-либо понять, Мухын обхватил его лицо обеими руками. Без колебаний он прижался своими губами к его.
И когда их мягкие губы идеально сомкнулись, язык Мухына вдруг проник сквозь щель, вторгаясь в его рот.
Сынчжу инстинктивно попытался сжать губы, но это было бесполезно. Большой палец Мухына крепко надавил ему под подбородок, заставляя рот открыться. Повернуть голову также было трудно, а когда он попытался оттолкнуть Мухына, тот остался рядом, не позволяя ему вырваться.
Ощущение прикосновения их языков было шокирующе ярким. Даже когда они целовались у ворот раньше, это не было настолько интенсивным. Тепло его дыхания заполнило его рот, и смешавшаяся слюна делала невозможным понять, чья она.
Сынчжу хотел сказать ему, чтобы он остановился, но всё, что получилось, было приглушённым звуком. Пока Мухын продолжал агрессивно целовать его, глубоко проникая языком, Сынчжу даже не мог думать о том, как спастись. Его язык сосали и лизали с такой настойчивостью.
Холод, поднимающийся глубоко внутри него, контрастировал с теплом, распространяющимся по его лицу, заставляя его чувствовать странное, противоречивое ощущение. Только когда он почувствовал чистую, освежающую энергию в руке Мухына на своей щеке, он понял, что это Ёнги.
Сынчжу едва смог восстановить контроль, закрыв глаза. Его рациональность начала исчезать, но он не мог просто смириться с этим.
Борьба длилась некоторое время, но действие последовало быстрее. Резким укусом за язык Мухына он заставил его замереть. Сынчжу воспользовался этой возможностью, сильно толкнув Мухына в плечо. С глухим стуком Мухын слегка отступил.
Трудно было сказать, чьё дыхание было тяжёлым и прерывистым. Сынчжу закрыл рот одной рукой, с широко открытыми, покрасневшими глазами глядя на Мухына. Он вдохнул, словно собираясь что-то сказать, но вид дёргающихся губ Мухына заставил его потерять дар речи.
— …Ты снова открыл свои духовные глаза.
Его рот, покрасневший от укуса, произнёс эти слова. Его язык был укушен так сильно, что даже с его способностями невозможно было обойтись без крови. Он не сожалел об этом, но слова, которые последовали далее, оставили его в недоумении.
— Полагаю, теперь я тебе нужен.
Слова «Ты что, совсем того?» чуть не сорвались с его языка, но Сынчжу не мог их произнести. Вопрос «Зачем ты это сделал?» исчез, даже не покинув его рта. Не трудно было догадаться, почему он это сделал.
Итак, когда Сынчжу сказал, что больше не нуждается в том, чтобы его провожали домой, Мухын создал повод, чтобы снова прийти и забрать его.
Даже перед прямым обвинением Сынчжу Мухын не дрогнул. После минуты молчания он проглотил кровь во рту и протянулся, чтобы открыть ворота. Он схватил Сынчжу за плечо и затолкнул его внутрь.
У Сынчжу не было времени ни возразить, ни остановить его. В тот же миг, как его затолкали внутрь, ворота с грохотом захлопнулись. Уставившись на плотно закрытые ворота, Сынчжу стиснул зубы и выпустил наружу ярость, которая клокотала в нём.
Гневный крик, несомненно, достиг другой стороны ворот.
Сынчжу, собиравшийся силой открыть ворота, опустился на землю, скрючившись, словно потерпел поражение. Он зарыл лицо в колени и издал пустой смех, похожий на безумный.
Даже несмотря на то, что он старался не ругаться, он не мог сдержаться. Сотни талисманов на стенах, казалось, подавляли его.
Инстинктивно Сынчжу почувствовал, что его духовное зрение не закроется как минимум неделю.
Мухын обычно был зрелым и спокойным, но стоило ему стать упрямым, он мог доставить больше хлопот, чем кто-либо другой. Когда он верил в свою правоту, его мнение было непоколебимо, и никто не мог заставить его отступить. При всём этом он без колебаний приносил себя в жертву, зачастую создавая проблемы и для окружающих.
Однажды случился подобный инцидент. Когда Сынчжу был совсем мал и лепетал «Хён», Мухын заявил, что напишет для него талисман. Он был слишком юным, чтобы научиться писать талисманы, и, конечно, не был достаточно взрослым, чтобы голодать в течение 48 часов ради этого.
Тем не менее, Мухын настоял на изучении искусства создания талисманов. Он раскладывал талисманы, которые его мать, экзорцистка, написала временно, и перерисовывал знаки чернилами, засиживаясь до поздней ночи несколько дней подряд. Когда он, наконец, смог писать сносно, он сразу же голодал в течение 48 часов, нанеся себе рану на ладони, чтобы добыть кровь.
Созданный им талисман был почти бесполезен, просто кусок бумаги, заполненный Ёнги. Он не мог защитить маленького Сынчжу. Несмотря на достижение для своего возраста, было ясно, что Мухын не остановится на этом.
С того момента Мухын писал по пять талисманов в день. Вместо того, чтобы использовать свою кровь, он начал практиковаться с куриной кровью, как это делали экзорцисты. Родители пытались остановить его, говоря, что это слишком рано, но Мухын был тем человеком, который не мог оставить дела недоделанными.
Ему потребовалось ровно три месяца, чтобы начать создавать почти идеальные талисманы.
Написанные им тогда талисманы хранились где-то в доме Мухына. Несколько хороших были размещены на стене дома Сынчжу, и один он носил с собой довольно долго, прежде чем даже узнал, что такое талисман. После того, как вся Ёнги со временем исчезла, он был сожжён в соответствии с традицией.
Когда Сынчжу позже услышал эту историю, у него была только одна мысль: «Ух ты, какой упрямый Хён». Он понимал беспокойство Мухына, но в конце концов это было просто ещё одной формой упрямства.
К счастью, практика оказалась полезной позже, когда Мухын стал Гвиме. Мухын снова попытался предложить ему талисманы, но как только Сынчжу понял, что красные надписи на них были «кровью», он с отвращением отказался. Мухын, почувствовав его истинные чувства, не стал настаивать.
Мухын был тем, кто, как только решал что-то сделать, выполнял это во что бы то ни стало. Будь то решимость или настойчивость, его было трудно остановить, как только он что-то задумывал.
Сынчжу снова стиснул зубы, издав глубокий вздох. Он чувствовал тяжёлое давление, которое давило на него с того момента, как он проснулся сегодня утром. С открытым духовным зрением казалось, что защитные барьеры, которые он установил вокруг своего дома, прилипли к его коже.
Однажды Ким Мурян сказал: «Немного страшно заходить в дом Сынчжу. Чувствуется тяжёлое присутствие». Из-за этого он редко заходил дальше ворот. И не только Мурён; даже соседи чувствовали то же самое.
Он никогда не думал, что сам испытает это ощущение. Пока Сынчжу жаловался во время завтрака и снова, когда переодевался в уличную одежду, было неправильно чувствовать присутствие духов дома. Он не хотел чувствовать себя так, словно он может видеть привидений, находясь в своём собственном доме.
Прогулка по двору к воротам была похожа на перетаскивание свинца. Мухын определённо был там, и он не думал, что сможет сказать что-нибудь хорошее, когда увидит его. На самом деле, он сомневался, нужно ли вообще говорить что-нибудь хорошее.
Как и ожидалось, Мухын стоял перед воротами. Одетый в свою обычную чёрную футболку, он стоял, слегка наклонившись, и наблюдал за Сынчжу. Сынчжу не мог заставить себя сказать что-то вроде «привет» или «хорошо спал?». Привычные приветствия так и не прозвучали.
Сынчжу тоже не поздоровался. Он просто прошёл мимо, не удостоив Мухына и взглядом. Мухын молча последовал за ним.
Это была самая тягостная дорога в школу. Сынчжу обычно был спокойным и редко злился, но на этот раз он не мог сдержаться. Гнев, который начался ещё вчера, всё ещё присутствовал.
Его забота теперь была чрезмерной. Нет, это уже даже не забота; это было просто откровенное гиперопека. Если бы речь шла только о безопасности Сынчжу, Мухын не должен был быть тем, кто защищает его.
Сынчжу подумал о том, чтобы спросить, почему, но решил этого не делать. Он знал, что вопрос не поможет. Он понимал навязчивое стремление Мухына защитить его.
Если бы Мухын извинился, Сынчжу, возможно, был бы готов взорваться, но проницательный Мухын не извинился. Его молчание, казалось, предполагало, что он не сожалеет о своих поступках, что только злило Сынчжу ещё больше. Несмотря на смятение, Сынчжу просто сдерживал свои чувства и ускорил шаг.
Они не обменялись ни единым словом по пути к главным воротам. Сынчжу не хотел разговаривать, и Мухын это понимал.
Обычно к этому времени Мухын сказал бы что-то вроде «Хороших занятий», но на этот раз, когда Сынчжу попытался уйти без слов, Мухын тихо остановил его.
Шаги Сынчжу остановились, словно автоматически, это была привычка, которую он выработал с Мухыном с детства. Мухын, всё ещё стоя позади Сынчжу, заговорил.
— Не ненавидь меня слишком сильно.
Его голос, обычно твёрдый, на этот раз звучал умоляюще. Несмотря на обычное спокойствие мягкого голоса Мухына, он звучал почти отчаянно.
Сынчжу, с руками в карманах, оглянулся на Мухына. Воспоминание о языке, который он укусил вчера, вернулось. Его по-прежнему беспокоила окровавленная внутренняя сторона его рта, но это была лишь мимолётная мысль. Он слегка нахмурился и ответил, его тон был ровным, как обычно.
— Тогда перестань заставлять меня ненавидеть тебя.
Какого чёрта он это сделал? Сынчжу хотел спросить, но он не ожидал получить ответ, который имел бы смысл. Он знал, что Мухын одержим и чрезмерно опекает его.
— Если ты действительно хочешь загладить вину, сделай что-нибудь хорошее, а не это.
Мухын явно знал, что Сынчжу будет злиться, так почему он это сделал? Если бы он предложил помощь, не настаивая, Сынчжу, возможно, принял бы её.
Сынчжу взглянул на измученного Мухына и отвернулся. Он хотел, чтобы Мухын пошёл домой и как следует отдохнул.
Половина его души чувствовала обиду, а другая половина была обеспокоена. Ничто не шло так, как он хотел.
Первым уроком в среду был предмет, который Сынчжу изучал вместе со своими однокурсниками. Поскольку он пришёл немного позже, большинство студентов уже были в классе. Сохён, которая болтала с другом в первом ряду, была удивлена, увидев Сынчжу, сидящего рядом.
— …Что с твоим лицом? Ты собираешься кого-то убить?
Казалось, что, сам того не осознавая, его выражение лица стало довольно зловещим. Вместо того чтобы притворяться, что всё в порядке, Сынчжу поставил свою сумку и сел. Он не забыл ответить с безразличным тоном.
Его небрежный ответ прозвучал почти игриво, что, к счастью, оказалось удачным для Сынчжу, которому не нужно было ничего объяснять дальше.
Как только разговор, казалось, закончился, Чжин У, сидевший рядом с ним, заговорил.
Лицо Чжин У было необычайно серьёзным. Казалось, он курил сигарету ранее, так как оставался лёгкий запах. Как только Сынчжу собрался нахмуриться, последующие слова, которые вышли изо рта Чжин У, ещё больше исказили его лицо.
— Я слышал, ты обедал с каким-то парнем, которого даже не знаешь, пока меня не было рядом.
Сынчжу резко ответил, раздражённый тоном Чжин У. Другие одноклассники, подслушав разговор, подключились со своими дразнящими комментариями. «Неужели Сынчжу изменил Чжин У с другим парнем?» — спрашивали они, пока Чжин У смеялся, подливая масла в огонь.
— Сынчжу так популярен, знаете ли? Его забирают утром и вечером, и он получил номера от двух случайных парней. И теперь он обедает со старшекурсником с другого факультета.
Любой, кто услышал это, решил бы, что Сынчжу какой-то плейбой. То, как говорил Чжин У, делало ситуацию ещё хуже, словно он был впечатлён этим. Проблема, однако, была в том, что все эти люди были мужчинами. Не то чтобы это имело значение, поскольку они не были действительно близкими к Сынчжу в каком-либо смысле.
— Не хочу такой популярности. Парень, с которым я обедал вчера, был просто старшекурсником из моей школы.
— А? Полагаю, только красивые люди там учатся.
Был ли этот старшекурсник красив? Сынчжу нахмурился, думая о тонких чертах Йечжуна. Он определённо был выше среднего, но из-за того, что вокруг него было так много красивых людей, его чувство эстетики немного притупилось.
— Чжин У, ты пойдёшь в интернет-кафе позже, верно? Рейтинговые игры?
— Конечно. Сегодня день, когда мы будем подниматься в рейтинге.
Соскучившись от разговора, Чжин У быстро переключился на разговоры о видеоиграх. Он продолжал обсуждать их планы по повышению уровня или то, как они провалились вчера в матчах на повышение. Затем, совершенно неожиданно, он повернулся к Сынчжу и спросил:
— Хочешь пойти в интернет-кафе сегодня?
Это было скорее из вежливости, так как Сынчжу не был там с начала семестра. Обычно Сынчжу отказался бы без колебаний, но сегодня, неожиданно, он ответил без особых раздумий.
— Да, пойду.
Глава 24