Проливной дождь (Новелла) | Пак Сокён, часть 2 | 2.2
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Чувства чувствами, однако гордость диктует свои правила.
Говорят, как бы сильно ты ни любил человека, нельзя терять чувство собственного достоинства. Проблема в том, что внутри нас оно нередко сталкивается с гордыней, и провести между ними чёткую грань почти невозможно. Требовать от человека внимания, чтобы потешить собственное эго, – это и есть гордыня. И то, что я сейчас вытворял, было именно ею.
Раз уж я сказал, что проведу «вечер разврата» с друзьями, а потом приду к нему, мне нужно было где-то убить время.
Честно сказать, людей, которых я мог бы назвать друзьями, было раз-два и обчёлся. Университетские знакомства оказались поверхностными, а после того как пошли слухи о моей ориентации, от меня отдалились даже немногие приятели. Со школьными друзьями я виделся редко. Меня преследовал страх, что они могли где-то что-то обо мне услышать.
Мне было плевать, на косые взгляды незнакомцев. Но когда отворачивался тот, с кем я хоть раз тепло общался, это ранило острее ножа.
Как ни стыдно в этом признаваться, я сам из тех, кто, не имея ничего, строит из себя невесть что. На самом деле, мне хотелось сразу после работы сорваться и побежать к Джин Ёвону.
«Ты же сказал, что будешь с друзьями».
Услышь я такое, точно бы вспылил. И расстроился бы.
Но если я сдержу слово, то хотя бы сохраню гордость. Кстати, а куда, собственно, испарилось моё чувство собственного достоинства?
Спроси меня кто-то: «Ты любишь себя?», я бы без колебаний ответил «да». Но на вопрос: «А что ты сделал, чтобы полюбить себя?» — я бы промычал: «I don't know». Бесцельное перелистывание журналов в книжном магазине вряд ли можно было считать актом любви к себе.
Моей хвалёной гордости не хватило и на полчаса. Я взял журнал с бонусом, который стоил дороже самого журнала, и пошёл к кассе. В качестве бонуса шёл набор косметики в дорожной косметичке. Не для меня, конечно. Журнал я купил потому, что в нём была симпатичная фотосессия, а подарок планировал отдать маме.
Мама, за исключением еженедельных походов в больницу, стала ещё бодрее, чем раньше. Регулярные упражнения ей нравились, а вот отказ от ночных перекусов давался тяжело. Она постоянно ворчала, но, конечно, не мне, а отцу – это я от него слышал. При её невысоком росте её вес почти сравнялся с папиным, так что ради здоровья ночные вылазки к холодильнику были под строжайшим запретом. Людям после операции на сердце особенно важно следить за питанием, чтобы избежать закупорки сосудов.
Я вышел из магазина, небрежно покачивая пакетом. Взяв у промоутера веер, я стал им обмахиваться в поисках остановки. Лето было в самом разгаре, и солнце только-только начинало садиться.
Сев в автобус, который шёл прямиком к дому Джин Ёвона, я подставил макушку под струю холодного воздуха из кондиционера. Летом и зимой личный автомобиль нужен как никогда. Я как раз собирался до конца лета снова попробовать сдать на права. А потом купить машину мечты.
Хотя какая, к чёрту, машина мечты. Договор на аренду квартиры истекает в этом году, нужно искать что-то подешевле, а на оставшиеся деньги уже подбирать машину по средствам.
Внезапно я вспомнил о выплате, которая лежала в портфеле. Эти деньги пришлись бы очень кстати при покупке машины. Я помотал головой, хоть меня никто и не видел. Нельзя поддаваться глупой жадности. Нужно жить по средствам. Так часто говорил отец, и он был прав.
От остановки пришлось ещё десять минут спускаться по невысокому холму. Тому самому, по которому мы ехали на велосипеде под моросящим дождём. Удивительная штука – человеческие отношения. Тогда я думал лишь о том, как бы ткнуть его в голень шипами… Интересно, до какой степени, по его мнению, я тогда был не в себе? Пьяные выходки, шипы, фамильярность, разбитый велосипед… Я начал загибать пальцы, но из-за накатившего стыда бросил это занятие. Хотя я и закипел, услышав «бигль», но это прозвище было вполне заслуженным. С другой стороны, Джин Ёвон сам виноват – не нужно было так долго тянуть с разъяснениями. Даже если я и адский пёс, я всё же знаю, с кем и как себя вести.
По мере приближения к его дому мой шаг ускорялся. Если он спросит, почему я так рано, с деланным безразличием заявлю, что бросил друзей ради него, – пусть порадуется.
И тут, заглянув за ограду, я услышал громкий лай.
— Кенари! — радостно позвал я.
Пёс тут же вскинул голову и яростно завилял хвостом. Сегодня рядом с ним был ещё один. Чёрный, гораздо крупнее Кенари. Но, в отличие от Кенари, этот не радовался, а скалился и бросался на ограду. У него была абсолютно чёрная шерсть, и только морда и лапы – коричневые. Складки на лбу придавали ему ещё более грозный вид. Я примерно догадывался, что это за порода. Ротвейлер, «мафиози» собачьего мира.
Когда бабушка была жива, у соседей был точно такой же бешеный пёс. Однажды он вцепился в руку вора, который пытался его украсть, и соседке пришлось оплачивать преступнику лечение. Странные у нас в Корее законы. Удивительный мир, где воров лечат за счёт их жертв.
Я дважды нажал на звонок, но Джин Ёвон не выходил. Велосипед стоял во дворе, а машины не было – значит, он куда-то уехал. «Ну что за человек? Сам позвал, и сам уехал».
Я пожалел, что пришёл так рано. Цыкнув, я перемахнул через ограду. Ротвейлер, приняв меня за вора, взбесился ещё сильнее. Зубы у него были, как у тигра. Казалось, один укус – и костей не соберёшь. Цепь, на которой он сидел, гремела так, будто вот-вот лопнет. По спине пробежал холодок, и я уже собирался перелезть обратно, как вдруг…
Скуи-и-ить! — раздался тонкий визг.
Это Кенари вцепился ротвейлеру в загривок и трепал его. А потом начал нарезать вокруг него круги, яростно облаивая. Ротвейлер, только что пускавший слюни от злости, растерянно склонил голову и смотрел на меня. Тогда Кенари схватил его пастью за морду. Взгляд у ротвейлера сразу стал испуганным. Похоже, главным здесь был Кенари. Бультерьеры ведь изначально бойцовская порода.
Ротвейлер медленно опустил хвост. Вилять им он не стал, но, по крайней мере, успокоился. В тот момент я воочию убедился, что у собак есть свой язык.
Мне хотелось подбежать и погладить его, но я не решался. Нужен был посредник. Я тут же набрал номер Джин Ёвона.
Звонок шёл недолго. Я услышал его голос, но фон был шумным – очевидно, он был не в офисе.
— Я уже у вас дома. Раз вас нет, я, наверное, пойду?
— Пароль забыл? — прозвучало так, будто он говорил: «Что, даже такой простой пароль запомнить не можешь?» «Может, соврать, что дом ограбили, и вынести всё подчистую?»
— Что?! — от моего крика у Кенари дёрнулись уши. — Тогда я точно пошёл.
— Покорми Кенари и Кэсальгу и ложись спать.
прим.: случилась игра слов: 개 (кэ) – «собака», 살구 (сальгу) – «абрикос».
Когда 개 (кэ) используется как префикс перед названием растения, животного или фрукта, оно обычно обозначает что-то дикое. Таким образом, получаем два смысла при совмещении: 개 (кэ) (собака) + 살구 (сальгу) (абрикос) = дикий абрикос/собака-абрикос.
Так, значит, ротвейлера зовут Кэсальгу. Если присмотреться, коричневая шерсть вокруг его пасти и правда похожа на абрикос.
Ну да, формально после полуночи — это уже завтра. А я-то думал, он вернётся только завтра вечером, заставив меня куковать здесь целые сутки.
— Вы меня что, позвали, чтобы я ваших щеночков покормил?
— Да какая разница, щеночки, собаки. Похоже, вы решили использовать меня как бесплатную рабочую силу, но я, знаете ли, за спасибо не работаю.
— Я планировал заплатить за сверхурочные.
«Вот же язва. И ведь не придерёшься».
— Двойной тариф за ночную смену.
— Хорошо. Не торопитесь, — я первым бросил трубку.
На самом деле, плевать мне было на эти сверхурочные. Я пришёл, чтобы увидеть Джин Ёвона. Я понимал, что он занятой человек, всё-таки директор компании, но второй день подряд терпеть такое было уже слишком. Мне даже пришла в голову мысль, что он, догадавшись о моём намерении прийти попозже, решил сыграть на опережение. Хотя это, конечно, был уже перебор.
Обвислые губы ротвейлера дрогнули. В ту же секунду Кенари влепил ему лапой по морде. «А IQ Кенари, случайно, не равен человеческому?»
Я присел на корточки и медленно приблизился к ним. Кэсальгу внимательно следил за мной. «Ну и грозный же ты, парень». Я подошёл на расстояние вытянутой цепи, но он, похоже, не собирался нападать. Кенари рвался ко мне, но длинная цепь натянулась до предела. Он стоял на задних лапах, отчаянно молотя передними по воздуху. Я подошёл и обнял его. В ответ он принялся вылизывать мне лицо и шею. Настоящий слюнявый салют радости.
Он так вертелся, что я сел прямо на газон, чтобы с ним совладать. Обхватив его мускулистое тело, я чесал ему упругий живот и лапы. После долгой возни он наконец успокоился.
Кэсальгу наблюдал за нами своими чёрными глазами. Он явно колебался, подойти или нет.
— Иди сюда, — я поманил его рукой.
Он подпрыгнул, как гимнаст, и бросился ко мне. Я в ужасе замер, думая, что он нападает, но он, как и Кенари, начал ластиться. С виду грозный, а повадки и впрямь как у щенка.
Похоже, брат Джин Ёвона растил не только Кенари. Раз он так оставил собак, значит, что-то случилось. Может, пострадал при задержании преступника? Надо было спросить, пока не повесил трубку.
— Нари, Сальгу, надеюсь, ваш хозяин не заболел? — без фамильного «Кэ» их имена звучали как клички комнатных собачек. Оба пса в ответ лишь завиляли хвостами. — Ну да, понимай вы человеческую речь, не были бы животными. Кенари, сегодня можешь спать на улице, с тобой же Кэсальгу.
Гав-гав! На этот раз он завилял хвостом, будто понял.
Я похлопал их по спинам и поднялся. Из-за духоты я не заметил, но когда встал, оказалось, что мои штаны сзади были мокрыми. Похоже, полив газона работал недавно. Я сунул руку под штаны и обнаружил, что промокло даже нижнее бельё. Знал бы, купил бы сменное. Тащиться отсюда до магазина было лень.
Щедро насыпав полные миски корма, я подошёл к входной двери. 6, 5, 4, 3, 2, 1. Пароль был прежним. Толкнув дверь, я вспомнил день, когда, влетев сюда, угодил в объятия Джин Ёвона. Его сердце тогда билось так же бешено, как и моё.
Я не вошёл внутрь, а раскрыл ладонь и посмотрел на неё. Сжал и разжал кулак, пытаясь воскресить то ощущение. Мне хотелось снова почувствовать биение его сердца, стучавшего по моей ладони. «Надо будет потом, когда он уснёт, приложить руку к его груди. Интересно, есть ли разница между тем, когда он спокоен, и когда он осознаёт моё присутствие?» Если разницы не будет, я, конечно, расстроюсь.
Я разулся и поставил свои кеды рядом с единственной парой туфель. В гостиной взгляд сразу упал на стеклянную мастерскую слева. И тут я замер.
Послание было написано прямо на стекле. Почерк был таким же небрежным, как и на коробке из-под кроссовок.
Стрелка под надписью указывала на квадратную шкатулку. Я взбежал по ступенькам и присел перед ней на корточки, из-за чего мокрое бельё неприятно прилипло к коже. Но любопытство было сильнее.
Открыв шкатулку, обтянутую дорогой тканью с узором из хризантем, я увидел несколько долек янгэна, завёрнутых в шёлк, и несколько аппетитных якква.
прим.: Якква — это традиционное корейское печенье из пшеничной муки, меда и кунжутного масла, которое сначала жарят во фритюре, а затем пропитывают медовым сиропом.
— Это ещё что? — я рассмеялся. — Ну что за подарки, вечно этот янгэн. Мог бы и что-нибудь из брендовой одежды купить, денег-то куры не клюют.
Я взял янгэн из красных бобов и развернул прозрачную упаковку. Откусив кусочек, я невольно приоткрыл рот от удивления. Сладкий, насыщенный аромат… Я ел много разного янгэна, но с таким чистым, не приторным послевкусием – никогда.
Странный янгэн: сладкий, но с освежающей кислинкой. И, как и всё вкусное в этом мире, до смешного маленький.
Съев бобовый, я взял жёлтый. Попробовал и понял – тыквенный. Янгэн из бобов, конечно, лучший, но и этот был неплох. «И где он только такое находит?» Я осмотрел шкатулку, но не нашёл ни названия бренда, ни этикетки. Такие шкатулки, расшитые хризантемами, обычно используют для свадебных подарков. Конечно, я говорю не из личного опыта, такое показывали в дорамах.
Я выпрямил затекшие ноги и подошёл к столу. На идеально чистой столешнице лежал маркер. Я с щелчком снял колпачок. Посмотрев на его надпись, я написал под ней свою:
В следующий раз – только из красных бобов.
Я обнаружил одно своё преимущество перед Джин Ёвоном: мой почерк был гораздо красивее. Самодовольно оглядев собственное творение, я усмехнулся, взял шкатулку и спустился в гостиную.