Опасный уровень (Новелла) | Глава 50
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Доджин похож на сумасшедшего. Почему татуировка, которую он видит, так его возбуждает?
Без одежды, полностью закрывающей шею, её невозможно было не заметить. Даже в рубашке её край будет виден. Для Ча Шиу, который сидит дома, это не особо значимо, но он сам — другое дело. Ему нужно ходить на учёбу, а после когда-нибудь и на работу. Ах, забыл. Я же мёртв…
Осознав, что именно является проблемой куда более насущной, Гону крепко стиснул зубы. Да, клеймо на шее выглядит уродливо, но этот вопрос решаем. Потеря личности — совершенно иное. Это катастрофа. А значит, придётся умолять Доджина, чтобы он вернул к жизни его и его хёна.
"Постановление о признании умершими, вынесенное по твоему заявлению, что это за фигня?"
"Ты ведь сам отказался от личности моего младшего брата, сказал, не желаешь им быть".
"Хватит валять дурака, отзови заявление".
"Посмотрим на твоё поведение".
Мысленно выругавшись, Гону вскочил. Он толкнул в плечо Доджина, обнимавшего Шиу, и повалил его. Этот детский поступок заставил уголки губ Доджина поползти вверх. Доджин охотно поддался на уловку своего младшего брата. Он широко раздвинул бёдра Шиу, которого держал, освобождая место для Гону.
Широко раскрытые объятия двух братьев были невероятно манящими, они словно идеально подходили ему. Гону потянулся и поцеловал спящего Шиу. Его безжизненно сомкнутые губы вызывали сожаление, и он попытался протолкнуть сквозь них язык, но безрезультатно. Внезапно его взгляд встретился с пристальным взглядом Доджина. Гону почувствовал, как у него перехватило дыхание. Доджин демонстративно, не отпуская взгляд Гону, облизал губы младшего брата, застонал и просунул внутрь язык. Наверное, это правда, что я похож на тебя.
"Я делал это без разрешения хёна десятки раз".
Гону просунул палец туда, где уже находился член Доджина. Продвижение было тугим, но как только палец вошёл глубже, внутренние стенки мягко обхватили его. Белёсая жидкость, похожая на его собственную, вытекла и стекла по тыльной стороне его ладони. Он злился на Шиу, не открывавшего глаз, несмотря на то, что происходило с его телом.
"И сюда входил я один, без хёна".
"Должно быть, хорошо было, Ча Гону".
"Очень. И не было тесно до разрыва".
Один палец превратился в два. Гону двигал пальцами внутри так, что у него занемело запястье. Шлёп, шлёп. От пальцев и члена, входивших внутрь, тело Шиу содрогалось. Надеясь, что тот откроет рот и издаст похотливый крик, что он заплачет и назовёт его имя, Гону постарался быстро доставить Шиу удовольствие, стимулируя его внутри. Вскоре всё ещё пребывающее в бессознательности тело, без разрешения своего хозяина, начало испускать струйку прозрачной жидкости. Гону выругался про себя. Блядь!
Вытащив пальцы, он пару раз провёл мокрой рукой по своему твёрдо стоящему члену. Затем вошёл в Шиу.
Расслабленное глубоким сном тело не сопротивлялось вторжению. С безмятежным выражением лица Шиу принял в себя обоих братьев.
Гону положил обе руки на колени Шиу. Этот миг, когда трое братьев сливались воедино, был до дрожи хорош. Настолько хорош, что он сам себе не верил. Секс с Ча Шиу в принципе был поступком аморальным. Но в сравнении с тем, что происходило сейчас, это было тривиальное действо. Месяц, что они провели вдвоём, будто влюблённые, был несравним с текущей реальностью, которая низвергала их в адскую пропасть жестокого наслаждения. Утаскивала в преисподнюю неизмеримой глубины. В их собственный мир.
Повинуясь приказу, Гону резко начал двигать бёдрами. Жестоко, безжалостно два брата вгоняли свои члены в тело Шиу. Когда один останавливался, другой тут же занимал его место. По телам струился пот, воздух был раскалён. Гону задыхался от тесноты проникновения, это сильно отличалась от ощущений, когда в близости они с Шиу были лишь вдвоём. Ну же, открой глаза, приди в себя. Гону поднял руку и засунул пальцы в рот Шиу. Ему так хотелось услышать стоны своего хёна.
Доджин перехватил руку Гону и тщательно переплёл их пальцы. Несмотря на упрямство Гону, который нарочно напрягся, не желая отдавать руку, Доджин не отступил. Он просунул свои пальцы между его и крепко их сжал, словно запрещая младшенькому даже помыслить о побеге. Ладонь Гону стала влажной от желания.
Пальцы, туго сжатые рукой Доджина, болели. И, как ни странно, это возбуждало настолько же, насколько причиняло боль. Это ненормально. Это ты сделал меня таким! Гону, вскинув голову, застонал. Это было жестокое наслаждение совершенно иного уровня, чем та сладкая любовная игра с раздавленными мандаринами.
Твёрдый член старшего брата почти не двигался внутри. Его бугристый, вздувшийся венами ствол, казалось, терпеливо ждал, пока Гону кончит. От этой непрошеной и оттого возмутительной заботы Гону, стиснув зубы, вырвал свою руку из ладони Доджина, словно сорвавшись с поводка, и резче задвигал бёдрами навстречу оргазму.
Он кончил с закрытыми глазами, не желая встречаться взглядом с лежавшим перед ним Доджином. Нахмурившись и прикусив губу, Гону вытащил член. В тот же миг из раскрывшегося отверстия хлынул сгусток спермы. Словно испытывая недостаток заполненности, колечко мышц тут же сузилось, обхватывая член Доджина. Каждая часть тела Шиу была похотлива, как он сам.
Гону схватил Шиу за колени и навалился, разводя его ноги. Теперь он наблюдал похотливую сущность хёна собственными глазами. Из-за действий Гону член Доджина начал медленно выскальзывать, и, в конце концов, внутри осталась лишь головка.
Гону, тяжело дыша, уставился на то место, откуда скопившаяся внутри сперма медленно просачивалась и вытекала наружу. Она стекала по стволу Доджина, пачкала простыни. Длинный и толстый член Доджина был отвратителен. Как же глубоко он мог входить?.. Гону разозлился.
Шепот: "Малыш, пора просыпаться".
Гону снова вогнал свой, ещё не остывший от жара, член. Одна бровь Доджина, шептавшего что-то на ухо Шиу, поползла вверх. Шиу должен был вскоре проснуться. Он ласково поглаживал его тело, чтобы тот не испугался, но что-то в поведении Гону показалось ему подозрительным. В тот самый момент, когда он собрался приподняться…
Гону содрогнулся всем телом и изверг грязную, горячую струю в тело своего хёна. Почувствовав хлынувшую жидкость, Доджин нахмурился. Даже после показательной порки этот мелкий ублюдок так и не пришёл в себя. Гону высунул язык, облизал губы и улыбнулся.
Глаза Шиу открылись. Голова болела и кружилась. Шиу, как и всегда, инстинктивно протянул руку. Он искал младшего брата, который обнимет, успокоит его после пробуждения и Гону показался в поле его зрения.
Внутри живота было так горячо. Это некогда уже испытанное ощущение ему знакомо: неприятное чувство, когда всё тело горит, а живот раздувается до предела, — такое невозможно забыть, даже если попытаться. Прежде чем он успел что-то спросить у братьев, которые, должно быть, насиловали его, пока он был без сознания, его охватил страх. Бёдра задрожали. Шиу повернул голову на запах Доджина. И начал звать его.
Ему так много нужно было сказать Доджину, о многом спросить. Он ведь ещё не простил его. Шиу искал Доджина, как маленький ребёнок. Он протянул руку, схватил предплечье хёна, коснулся его лица. И тогда к нему вплотную приблизился Гону.
"Добро пожаловать обратно в ад".
Ад, в который он вернулся, был невероятно сладострастным. Они тянулись друг к другу, сжимали объятия, и, словно этого было мало, Шиу, плача, кусал своих братьев. Его разум был словно парализован и он, ощущая раздувшийся живот, раздвигал ноги. Нутро горело, будто ошпаренное. Словно змеи, сплетающиеся в сыром, полном жара подземелье, все трое были поглощены друг другом. Больше ничего не существовало. Шиу, с лицом, измазанным слезами и потом, изо всех сил старался удержать в поле зрения и хёна, и младшего брата.
Хлюпающие звуки не прекращались. Лёжа на кровати, Шиу поднял голову и посмотрел вперёд. Прямо перед его глазами был Гону, который, кончив внутрь, теперь пытался выровнять тяжёлое дыхание. Его удивление от секса, с которым он столкнулся, едва открыв глаза, было недолгим; его держали за руки и за ноги, и он, принимая в себя члены братьев, едва ли мог думать о чём-то другом. Даже если это касалось незнакомой татуировки на шее младшего.
Глядя на три слога — "Ча Доджин", — вытатуированные на шее Гону, Шиу мелко задрожал. Был ли причиной дрожи сам Гону? Или то, что виднелось на его шее? Шиу протянул руку, желая коснуться имени, болезненно вышитого на коже брата, но был слишком далеко, чтобы дотянуться.
Гону схватил тянувшуюся к нему белую руку и начал её облизывать.
Увидев татуировку в зеркале, он был ошарашен и зол, не в силах ничего понять. Но сейчас, когда он, глядя вниз, созерцал такую же надпись на шее Ча Шиу, его охватывало странное чувство. А если бы там было вытатуировано "Ча Гону", а не "Ча Доджин"? — подумалось Гону, пока он проворно вылизывал пальцы своего хёна. Более совершенного аксессуара нельзя было и представить.
Звук ударявшейся позади плоти и звук плещущейся внутри жидкости раздавались одновременно. Из-за члена Доджина, который с хлюпаньем тыкался в уже переполненное нутро, Шиу не оставалось ничего, кроме как рухнуть на кровать. Он молча тёрся щекой о простыню, пытаясь вернуться к реальности. Сколько времени прошло с момента, как он, очнувшись, столкнулся с Доджином в том гостевом домике? Нет, а случился ли их побег от Доджина на самом деле? Может то был сон, иллюзия?
Шиу не знал, сколько часов прошло с тех пор, как очнулся. Тела сплетались раз за разом и когда он, разгорячённый, обмякал, к нему вновь и вновь приближались губы Доджина, вливая в рот воду. Омерзительная нежность. Словно пытаясь наполнить разбитый кувшин, жидкости возвращали ровно столько, сколько её выходило из Шиу.
"Ах-хыт, ах, хватит… не хочу!"
Вопреки своим словам, Шиу завёл за спину руку, мокрую от слюны Гону, ища пальцы Доджина, которые без колебаний сплелись с его. С ног до головы его наполнило невыразимое чувство. Мы ведь словно пара, занимающаяся любовью. Ты и я. Возлюбленные. Вместе с этой мыслью, тело Шиу содрогнулось от очередного оргазма.
Рука Гону схватила подбородок Шиу и приподняла его. Из приоткрытого рта текла слюна. Неужели так хорошо? Гону погладил лицо, искажённое от наслаждения, своим членом. Он провёл им по нежной, мягкой коже, по щекам, мокрым от слёз, мимо губ и подбородка и, словно играя, побродил по его языку.
Шиу, подрагивавший от наслаждения, время от времени выпускал следы похоти, скопившиеся внутри. То ли от бессилия, то ли от избытка ощущений. Жидкость, появляющаяся из его раскрытого входа, окрашивала простыни. Жёлтая струйка стекала по бёдрам, и от этого звук сталкивающихся мокрых тел заполнял комнату. Как и сказал Гону, с момента, как он открыл глаза, это был ад. Ад наслаждений.
Член Доджина грубо вонзался в нутро, полное жидкости. Шиу сжал их сплетённые руки, позволяя тому входить ещё глубже, и держался за него так, что костяшки пальцев побелели. В ответ тяжёлое дыхание Доджина обрушилось на спину Шиу. Шиу высоко поднял ягодицы. Он издал плачущий стон, беспокоясь, не потечёт ли жидкость из его живота в обратном направлении.
На это Доджин, словно говоря "не бойся", провёл языком по его вытянутой спине. А затем погладил по выпирающему низу живота. Но, несмотря на хныкающего и стонущего брата, он без всякой пощады продолжал входить в него. Жидкость, выходившая из Шиу, была всё ещё горячей, и она неприятным, но в то же время томным теплом смачивала член Доджина. Доджину было трудно сдерживаться, словно в моче Ча Гону был какой-то афродизиак.
"Хватит? А мне кажется, тебе хорошо".
"…Хы, прекрати. Прекрати уже…"
Не дослушав, Гону вытащил пальцы, которыми дразнил брата, поднял его и уложил Шиу на пол. Грубо вошёл в него раскалённым до предела членом. Гону так долго сдерживался, что просто изнывал от страсти. При каждом толчке он накрывал своими губами губы брата, издававшего короткие вскрики. Его тяжёлое, прерывистое дыхание, от которого вздымалась грудная клетка, вливалось в Шиу через слитые поцелуем рты. Тот не мог ни стонать, ни дышать. Он лишь принимал грубое дыхание младшего брата, которое тот выплёскивал в Шиу, насильно запечатав его рот.
Ча Гону был словно зверь, сорвавшийся с поводка. Он набрасывался на Шиу, как свирепый хищник, вырвавшийся из рук хозяина.
Последовали яростные толчки, от которых тело, казалось, вот-вот расколется надвое. Шиу то протягивал руки и обнимал брата, то, не в силах выдержать, отталкивал его бёдра, то сжимал кулаки и бил его по спине. Он боялся, что его нутро будет разорвано в клочья, как тот раздавленный мандарин.
"Хорошо… блядь, хён, я люблю тебя. А ты? А? А ты…"
Мы любим друг друга. Братья любят друг друга. Крепко зажмурив глаза, Шиу быстро закивал. Затем он требовательно обхватил ногами талию Гону. Гону, глубоко войдя в него, кончил. Он часто кончал в Шиу, уже заполненного Доджином, но сейчас, запечатлев одного себя в горячей и глубокой плоти, ему показалось, что он излился больше обычного.
"Внутри тебя тепло и влажно, хён".
Он не мог разобрать что говорит Шиу. Он думал лишь о том, чья именно сперма его наполняла. Сама мысль, что он один владеет Ча Шиу, была невероятно волнующей. Ему захотелось в этом убедиться. Увидеть след, оставленный в теле, которое он сжимал в объятиях. Гону рассмеялся, словно безумец, его плечи затряслись.
Заметив что-то странное, Шиу склонил голову и посмотрел на Гону. Когда тот медленно двинул бёдрами и вытащил член, Шиу снова напрягся и застыл. Оттого, что толстый член, наполнявший его, вышел, внутренние стенки, словно сожалея, сжались. А когда покрасневший от трения член Гону вышел полностью, раскрытое на всю его толщину колечко мышц затрепетало и сузилось.
"Я же сказал, я очень устал. Больше не могу".
Схватив Шиу за бёдра, Гону поднял ему ноги и жадно уставился на картину, открывшуюся его глазам. То место, в которое он только что входил и выходил, едва заметно подрагивало, словно дышало. Гону приставил указательный палец к анальному отверстию, а затем медленно ввёл его внутрь.
Внутренние стенки были мягкими и влажными, и он чувствовал, как они время от времени сокращаются. Сперма, которой он кончил, казалось, ещё не дошла до места, которого касался палец. Гону поднял другую руку и слабо надавил на низ живота Шиу.
"Ха-ыт… если оставить, само вытечет, зачем…"
Поддавшись убеждениям брата, Шиу, стиснув губы, напряг свой плоский белый живот, отчего низ живота втянулся, образуя изгиб. Затем, хлюп, он изверг из себя белый сгусток, и Гону, не упуская момента, раздвинул отверстие пальцами. У самого входа скопилась его сперма.
От медленно вытекающей спермы Шиу стало щекотно. Ему хотелось либо всю ночь носить это в себе, либо поскорее избавиться. Он медленно двинул рукой, державшей бедро, туда, где словно ползало маленькое насекомое.
"Ще-, щекотно… Убери уже скорее".
Ему было неловко из-за Гону, который так пристально разглядывал его. Кончиками пальцев Шиу коснулся невероятно широко раскрытого отверстия и скопившейся у входа вязкой жидкости. Он вспомнил, как Доджин постоянно ворчал, что у Гону слишком много спермы. Слегка вздохнув, Шиу примирительно сказал:
"Гону. Убери скорее, пожалуйста. Щекотно".
Гону, не отвечая, соскрёб пальцами свои следы. Затем поднёс белые, испачканные пальцы прямо к губам Шиу.
"Тогда не оставляй моё, съешь всё".
Уши Шиу вспыхнули от услышанного. Кажется, вопреки его мыслям, их секс пока не завершён. Войти, подвигаться, кончить, — это не финал, остался ещё один акт соития, подтверждающий, что они принадлежат друг другу, грязный и первобытный. И раз это тоже было частью секса, он не мог отказаться.
От спермы брата исходил солоноватый запах. Он медленно обхватил языком пальцы, которые совсем недавно были в нём. Почувствовал горьковатый вкус. Скользкое ощущение, обволакивающее язык. Он мог съесть что угодно, если это было от Гону. Шиу тщательно вылизал и проглотил предложенное вместе со слюной, а затем кончиком языка провёл по внутренней стороне пальцев. Словно лизал член. Он помнил, как в бамбуковом лесу сосал член своего брата, чуть не повредив себе горло. От воспоминания о том головокружительном моменте, внутри вновь разгорелось пламя. Это была страсть, что не утихнет сама собой.
Шиу, застыв на несколько секунд, молча кивнул. Словно дожидаясь этого, Гону медленно ввёл свой член в Шиу, туда, где всё ещё находились пальцы Доджина. Он почувствовал, как липкие внутренние стенки обхватывают его ствол, и осознал, что вернулся в ад.