Линия смерти | Глава 42
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Поведение Чха Минхёка означало, что он пропускает всё мимо ушей. Давать советы такому человеку — пустая трата времени. Чха Минхёк посмотрел на свою заживающую руку, а затем перевёл взгляд с И Чонъюна на съёжившегося жнеца, который всё ещё держал окровавленную люминесцентную лампу.
— Это ты, мелкий ублюдок, осквернил защитный талисман, — процедил он сквозь зубы.
— Я... я не... не специально! — ахнул жнец.
— Думаю, если я разорву тебе пасть, ты больше не будешь ошибаться. Что думаешь? — спросил он, явно перекладывая ответственность.
И Чонъюн посмотрел на почти зажившую руку Чха Минхёка, на его насмешливое лицо и на неподвижную спину Рю Довона, а затем молча склонил голову.
— Это моя вина. Прошу прощения.
— На словах каждый может извиниться, да? Я, блять, сейчас так зол, что готов разорвать его на куски, а ты просто хочешь отделаться поклоном? — он усмехнулся, словно нашёл повод для расправы.
У жнеца подкосились ноги, и он упал на грязный тротуар, прижимаясь к земле, и начал молить о пощаде.
— Я совершил непростительный грех, кхх... непростительный! Я больше никогда, я никогда не сделаю такого, я...!
Глубокий вздох И Чонъюна растворился в воздухе над тротуаром. Чха Минхёк покосился на руку, из которой больше не текла кровь, и отпустил Рю Довона, которого до этого момента держал. Рю Довон, как одинокий, заброшенный остров, замер на месте, так и не подняв головы.
— Х-х-хик! — заикаясь, вскрикнул жнец.
В мгновение ока Чха Минхёк, приставив меч к горлу жнеца, перевёл свой свирепый взгляд на И Чонъюна.
— Ты, сука, скрыл от меня, что линия смерти изменилась?
И Чонъюн даже не стал оправдываться и извиняться за то, что скрыл это. Чха Минхёка это ещё больше бесило.
— Вам обязательно так поступать?
— Если бы я сам не спросил, ты бы скрывал это до последнего?
И Чонъюн на секунду замешкался, но быстро пришёл в себя.
— Я не считаю, что это было неправильным решением.
— Вот же, блядь, — Чха Минхёк яростно посмотрел на И Чонъюна.
В этот же момент лезвие его меча глубже врезалось в горло жнеца, и потекла кровь.
Жнец начал задыхаться и плакать. И Чонъюн, видя, как ситуация выходит из-под контроля, глубоко вдохнул. Как-никак, он был ответственен за защиту подчинённого. К тому же, рядом находился и кандидат в жнецы. Сейчас было не время для препирательств с Чха Минхёком.
— Не нужно со мной ссориться. Кандидат смотрит на нас.
Но Чха Минхёка, который уже всё для себя решил, не волновали никакие уговоры. Он повернулся к Рю Довону, который всё ещё стоял оцепеневший.
— Эй. Я всё тебе объясню, так что просто послушай и пропусти мимо ушей. А ещё лучше — забудь.
Рю Довон, словно приколоченный к месту, вздрогнул, как от сигнала будильника. Призыв Чха Минхёка мгновенно остановил грозовые тучи в его голове и секундную стрелку, что двигалась в обратном направлении. В его ясных голубых глазах снова появился фокус.
Это был Чха Минхёк. Голос Чха Минхёка, которого он так ждал. Его глаза, полные жизни, сосредоточились только на Чха Минхёке, игнорируя лежащего на грани обморока жнеца, с мечом у горла, и незнакомого мужчину, которого он видел впервые.
Это было его воображение? Или реальность?
Рю Довон медленно огляделся. Что это было?.. Что вообще происходит? Почему он стоит здесь, как идиот? Очнувшись, он увидел перед собой Чха Минхёка, которого так долго искал...
Он потёр ноющие глаза. Предметы двоились, но постепенно сливались в единое целое.
Это был Чха Минхёк. Действительно Чха Минхёк.
Как ни странно, первым чувством было разочарование.
Чха Минхёк, который исчез, оставив после себя лишь загадочные слова, выглядел просто отлично. В отличие от самого Рю Довона, который за неделю похудел на три килограмма, тот был в отличной форме: свежим и отдохнувшим. Рю Довон на мгновение почувствовал обиду, и чуть было не сорвался на эмоции, но, заметив правую руку Чха Минхёка, почти полностью покрытую пятнами засохшей крови, он сузил глаза. Сделав неуверенный шаг, он спросил:
Игнорируя И Чонъюна, который внимательно разглядывал его, Рю Довон сосредоточился только на руке Чха Минхёка. Он расстегнул и закатал рукав, чтобы проверить, нет ли других ран. Новых шрамов на предплечье не было, а вот на руке…
Когда он, как одержимый, размахивал разбитой лампой, чтобы прикончить ту тварь, мир на мгновение потемнел, и он будто выпал из реальности. Он знал, что находится на оживлённой улице, где полно людей, но всё равно потерял контроль. Если бы кто-то снял его на видео и выложил в сеть, то уже на следующее утро появилось бы несколько статей, и его бы сняли со всех расписаний. Смерть смертью, но пока он был жив, Рю Довон оставался знаменитостью, публичной личностью. Он потерял рассудок, совершенно забыв об этом.
Это было не то же самое, что проспать. Это было что-то совершенно иное.
Но он быстро успокоился благодаря незнакомым, но таким привычным объятиям. Часы, стрелки которых бежали вспять, замерли; разум, казалось, уже отключился, но вернулся, когда его обняли. Неужели это...
— Эй, ты будешь держать меня так до завтра? Я, конечно, не против.
Чха Минхёк покачал рукой, которую держал Рю Довон. Кончики пальцев Рю Довона осторожно скользнули с запястья и замерли на тыльной стороне ладони, где виднелись неровные, рваные шрамы. Они отличались от тех, что были у него самого — тех, что зажили совсем недавно.
— А это что за рана? Это из-за меня, да?
Рю Довон вдруг понял, что не видит люминесцентной лампы, которую держал в руках. Если бы Чха Минхёк порезался ею, это было бы ужасно. Конечно, он не человек, так что о столбняке можно не беспокоиться, но ведь в рану могли попасть осколки. Даже если он не умрёт, боль он всё равно почувствовал, но Чха Минхёк даже виду не подавал. Пусть рана и заживает быстро, её всё равно нужно обработать и смазать мазью. Нужно сначала убрать люминесцентную лампу с кровью Чха Минхёка, а затем отправиться в больницу или в травмпункт. Рю Довон, даже не подозревая, что Чха Минхёк получил сквозное ранение, попытался найти разбитую лампу, но его запястье схватили.
— Из-за тебя, говоришь? Нет, это просто плата за то, что я сам ввязался. Подожди-ка. Мне ещё нужно договорить с ним.
Они встретились после долгого расставания, но ни один из них не стал приветствовать другого. Рю Довон замер, глядя на него.
— Дайте мне ещё раз посмотреть на вашу руку.
— Не надо. Рука грязная, не трогай.
И Чонъюн, с раздражением глядя на этих двоих, которые, казалось, хорошо ладили, в очередной раз глубоко вздохнул. Испуганный жнец сдерживал рыдания. Он должен был сказать что-то ради этого несчастного жнеца. На самом деле, он искренне хотел, чтобы его и Чха Минхёка пути разошлись. Общение с ним отнимало слишком много сил.
— … Линия судьбы изменится завтра. Судя по тому, что время до сих пор неточно, есть вероятность, что оно снова изменится.
Услышав ответ, Чха Минхёк опустил меч, которым собирался обезглавить жнеца. И Чонъюн ожидал, что Чха Минхёк начнёт бушевать из-за того, что это произойдёт уже завтра, но тот повёл себя на удивление спокойно.
— Мог бы сказать сразу, а не тянуть до последнего и хуйнёй тут страдать.
— Кхх, ыыы, ы-ы-ы! — жнец, который сдерживал дыхание, разрыдался, свернувшись калачиком на земле.
И Чонъюн оставил плачущего жнеца и встретился взглядом с Рю Довоном, который пристально смотрел в его сторону.
— Не думал, что мы познакомимся при таких обстоятельствах. Я И Чонъюн, командир жнецов Ада.
Но Рю Довон, не обращая внимание на вежливое представление, которое И Чонъюн делал уже сотни раз, продолжал смотреть только на Чха Минхёка. Его просто проигнорировали. Что ж, отношение хуже, чем к пустому месту.
Едва ли это было сказано потому, что он действительно проголодался. Это был сигнал, что он хочет уйти.
И Чонъюн, который всё это время тайно наблюдал за Рю Довоном, понял, что тот быстро ориентируется в ситуации. Когда он попадал в неприятности, то использовал свою привлекательную внешность для решения проблем. Его немногословность в нужный момент превращалась в логические доводы, а главной его чертой было умение выдавать субъективные желания за объективные истины. Он действовал иначе, чем обычные люди, которые активно добиваются своих целей.
Приветливое поведение и красивая внешность Рю Довона были, скорее, оружием, которым он пользовался, чтобы добиться желаемого. Жнец, который плакал на земле, стал его жертвой, а Чха Минхёк, который сейчас возмущался тем, почему он до сих пор не поел, мало чем от него отличался.
Поэтому И Чонъюн высоко оценивал Рю Довона. Он мог бы стать ценным кадром в любой области. Даже если его тело умрёт, и он, пересекая реку Сандзу, забудет всё о своей жизни, его истинная натура останется.
— Мы ещё официально познакомимся. До тех пор берегите своё тело.
И Чонъюн схватил жнеца за шиворот, и их очертания размылись, а затем исчезли. В этот момент барьер разрушился, и на оживлённой улице, где, казалось, никого не было, снова появились люди. Достаточно много женщин узнали Рю Довона и махали ему. Чха Минхёк сунул правую руку в карман брюк, а чистой левой рукой ткнул Рю Довона в плечо.
Рю Довон думал, что они поедут в ресторан, но Чха Минхёк направился к себе домой. Сначала он заскочил в мясную лавку, которая уже собиралась закрываться, где выкупил почти восемь килограммов оставшейся там говяжьей вырезки. Этого ему показалось мало, и он заехал в круглосуточный супермаркет, где купил ящик соджу и всякие принадлежности для барбекю. Можно было бы в шутку спросить, не собирается ли он устроить вечеринку для всего района, но Рю Довон, сидевший на пассажирском сиденье, не проронил ни слова, пока Чха Минхёк носился по магазинам.
Глава 43