Экс-спонсор (Новелла) | Глава 196
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
От такого откровенно бесстыдного признания Чонён застыл на месте, не зная, что и ответить. Тем временем Дохон легко слез с него и невозмутимо сел, прислонившись спиной к высокому изголовью кровати. Казалось, он и вправду отказался от идеи куда-либо идти сегодня.
— Ты действительно уверен, что так будет нормально? — от этого тихого, почти смиренного вопроса Чонён наконец полностью расслабился. Он подполз ближе и, немного поколебавшись, лёг, устраивая голову на коленях Дохона. На его лице сама собой появилась счастливая улыбка.
Раз уж сам беременный говорит, что всё нормально, Дохону нечего было на это возразить. Он молча смотрел на Чонёна, который доверчиво прижимался к нему, а затем осторожным невесомым движением пальцев убрал тёмные волосы с его лба. Брови Чонёна от этого лёгкого прикосновения едва заметно дёрнулись.
В этот момент Дохону показалось, будто по дому пронёсся тихий тёплый ветерок. От этого невидимого дуновения всё тело защекотало, словно внутри него медленно перекатывалось лёгкое пёрышко. Это было чувство, которого он не испытывал никогда в своей жизни.
Но, в отличие от расслабленного Чонёна, Дохон никак не мог полностью избавиться от беспокойства. В его голове, словно детали сложного пазла, без конца складывались и перестраивались планы: еда, обследования, корректировка расписания, подготовка к родам. Напряжённо-тревожное чувство, что если он будет просто сидеть сложа руки, то ничем не поможет, дышало в затылок. Казалось, что только если он будет постоянно что-то делать, то добьётся результата, и только тогда у Чонёна, возможно, появится желание простить его за всё, что было в прошлом.
Но важнее всего было то, что он отчаянно хотел сам убедиться, что с телом Чонёна действительно всё в порядке. И ещё — искренне ли он рад этой новости так же, как и он сам… или же всё это только кажется.
— Директор-ним, мне правда очень жаль… но можно я ещё часик посплю? — сонно пробормотал Чонён, прерывая его размышления. — Сколько бы я ни спал, всё равно чувствую себя таким уставшим.
Дохон молча смотрел на него. И понял, что сейчас не время заваливать его бесконечными вопросами, ответы на которые и самому страшно услышать. Достаточно и того, что Чонён просто лежит рядом, в его доме, под его рукой.
Прежде всего, если именно это сейчас ему нужно — сон, покой, тишина, — значит, так и должно быть. Это и будет правильным.
— Спи ещё, — почти беззвучно шепнул Дохон, едва заметно улыбнувшись. Кончиками пальцев он провёл по его гладкому тёплому лбу, убирая прядь волос, и задержался в этом прикосновении чуть дольше, чем следовало.
— Не голоден? — спросил он при первой возможности, когда Чонён, снова моргнув, открыл глаза.
«Конечно, во время беременности много спят, я читал об этом», — думал он, наблюдая, как тот вяло тянется, — «Но разве до такой степени?»
Если не считать того, что Чонён съел несколько кусочков манго пару часов назад, остальное время он только и делал, что спал. И каждый раз, когда он снова закрывал глаза, тревога в груди Дохона разрасталась.
«Может, всё-таки стоит ехать в больницу прямо сейчас?..» — мысль вернулась с новой силой.
— Кажется, я голоден, — наконец признался Чонён, потянувшись и поморщившись. — И в животе немного жжёт.
— Наверное, это утренняя тошнота, — ответил Дохон почти профессиональным врачебным тоном. — Хочешь чего-нибудь особенного?
Чонён, лениво протирая глаза ладонями, замер. Слово «утренняя тошнота», произнесённое так спокойно, но почему-то с оттенком интимности, будто ударило в самую глубину.
«Может, только сейчас до меня по-настоящему доходит, что я действительно беременен?..» — пронеслось у него в голове, и сердце на миг сжалось.
— Ттокпокки… — после короткой паузы выдохнул он первое, что пришло на ум. — С большим количеством кочхуджана.
При одной только мысли об огненно-острых вязких рисовых клёцках во рту моментально набралась слюна.
— Я позову повара, — сразу предложил Дохон, уже потянувшись к телефону.
— Нет, не то, — Чонён тут же остановил его, перехватив руку. — Я хочу ттокпокки именно из той маленькой закусочной, что раньше стояла перед моей старшей школой. Только их.
— Старшей школой «Сонун»? — Дохон, уже поднявшийся с кровати, замер и вопросительно склонил голову набок.
— Да, именно там… — Чонён моргнул и тут же нахмурился. — Постойте. А вы, директор-ним, с какой стати знаете её название?
— Разве странно — помнить школу, которую окончил твой муж? — без тени смущения, ответил Дохон.
— Ну… это… — Чонён закусил губу. Формально это и правда было логично, но он был уверен, что никогда не упоминал ему название своей школы. Поэтому услышать это так легко и естественно из уст Дохона оказалось неожиданным и почему-то даже странно трогательным.
— Хотя сейчас мы, конечно, в статусе бывших мужей, — невозмутимо добавил тот.
— …Верно, — нехотя согласился Чонён, но вдруг, оживившись, выпрямился. — А я вот тоже знаю, в какой школе вы учились, директор-ним!
Он гордо расправил плечи и посмотрел на него с важным видом, словно достал из рукава свой главный козырь.
— В частной старшей школе «Сэхан» для мальчиков! — выпалил он, с торжеством глядя прямо в глаза Дохону.
— Правильно, — губы Дохона изогнулись в улыбке, редкой и по-настоящему искренней. Он протянул руку и легонько ткнул Чонёна пальцем в белую, припухшую от сна щёку.
У Чонёна сердце неловко дрогнуло. Но он поспешил спрятать это ощущение за новым вопросом.
— А что вы ещё знаете обо мне, кроме школы? — вдруг с неуемным любопытством спросил он. Ему вдруг стало чертовски интересно — насколько глубоко простираются знания Дохона о его жизни.
— Если ты так спрашиваешь, то тема слишком обширная, — невозмутимо ответил тот. — Сразу и не перечислишь. Но навскидку… я знаю, что в средней и старшей школе у тебя стабильно были плохие оценки. Особенно по математике.
— Что-о?! — Чонён вспыхнул до самых ушей, щеки полыхнули жаром. — Ну что это вообще такое! Вы что, досье на меня собирали?!
Волна горячего стыда захлестнула с головой. Казалось, будто его публично выпороли ни за что ни про что.
— В общем, одевайся, — мягко, но твёрдо прервал его Дохон. — Поедем за твоими ттокпокки.
Он легко поднялся с постели и протянул руку Чонёну, всё ещё раскрасневшемуся и пыхтящему от возмущения, словно тому самому школьнику, которого только что поддели за плохую оценку.
Закусочная, находившаяся на полпути к его старой школе, к счастью, всё ещё стояла на прежнем месте. Среди новых кричащих вывесок и обновлённых фасадов она выглядела островком прошлого, застывшим во времени. Выцветшая от солнца табличка, облупившийся прилавок, знакомый запах острого соуса, смешанный с ароматом жареного масла — всё это ударило в память так резко, что у Чонёна защемило сердце.
Он почти бегом подался к заведению, вдыхая до боли родные запахи, будто возвращался в юность. Был уверен, что владельца давно сменили, но из-за прилавка на него взглянула всё та же женщина. На ней были те же самые смешные розовые нарукавники и тот же старый залоснившийся чёрный передник.
— Боже мой! Кого я вижу! Ученик Чонён! — воскликнула хозяйка, замерев с половником в руке. Её рот приоткрылся от изумления, будто она увидела не старого клиента, а привидение.
— Здравствуйте! Как вы поживаете? — Чонён улыбнулся, и сердце сжалось от внезапного тепла.
— Да что же это такое! Ой-ой-ой, да я и сама не верю глазам! Смотрю на экран, а теперь вот он, человек с телевизора, стоит у меня перед глазами! — она всплеснула руками. — Какими судьбами сюда? Столько лет прошло, а ты совсем не изменился, такой же, каким я тебя в школьной форме помню!
Она громко и радостно тараторила, помешивая в огромной кастрюле ярко-красные, густые ттокпокки, и её голос, как и запахи, вернул Чонёна в школьные годы.
— Пришёл, потому что до смерти захотелось ваших ттокпокки, — с улыбкой сказал он. — Ученики по-прежнему заходят?
— Какие там ученики, — вздохнула она. — Клиентов всё меньше, вот я половину помещения и сдала другому магазину. Теперь школьников почти не бывает.
Чонён огляделся: знакомое помещение и правда выглядело непривычно пустым. Те самые шаткие пластиковые столики, за которыми он когда-то сидел с друзьями, делясь горячими клёцками и смешками, исчезли.
— И правда… столиков больше нет, да? — тихо проговорил он, в голосе проскользнула грусть.
— Молодёжь сейчас всё по доставке заказывает. Так что мы тоже перешли в основном на вынос, — она пожала плечами, а затем вдруг прищурилась, переводя взгляд на фигуру за его спиной. — А это кто с тобой?
Дохон стоял чуть в стороне, высоким силуэтом, почти не проявляя участия в разговоре. Его присутствие ощущалось тяжёлой молчаливой тенью, и от этого Чонён на мгновение растерялся.
— Мне, пожалуйста, ттокпокки и твигим. Две порции, — поспешно сменил тему он, не зная, как представить спутника.
— Да-да, конечно! С собой, значит? Подожди минутку, присядь пока. Мне нужно твигим как следует подогреть, — хозяйка засуетилась, снова наливая масло на сковороду.
— Не торопитесь, я подожду, — мягко ответил Чонён.
— В стаканчик положить, как раньше? — уточнила она и вдруг хитро улыбнулась. — Кстати, некоторые ученики иногда всё ещё заходят. И если узнают, что я знакома с тобой, с самим актёром Ю Чонёном, то начинают расспрашивать, каким ты был в школе.
— О, и что вы им говорите? — оживлённо спросил Чонён.
— Говорю, что всегда был вежливым, добрым и смышлёным, — улыбнулась хозяйка, явно приукрашивая.
Однако Чонёна такой сдержанный ответ никак не устроил.
— Нужно хвалить с большей душой! — он засмеялся, театрально вскинув руки. — Говорите: «блестящий, душа компании, и все учителя его обожали». Ну, примерно так.
— Ох, поняла-поняла, — фыркнула женщина. — Впредь буду врать по-крупному.
— Что? Врать?.. — с наигранным возмущением протянул Чонён, но улыбка тут же снова тронула губы.
Разговор тек легко, как будто они расстались всего вчера. От густого запаха кипящего масла и сладкого чили в голове вспыхнули воспоминания: шумные перемены, дешёвые пластиковые столы, спешка проглотить обжигающе горячие клёцки, чтобы не опоздать на урок. На душе стало странно: и радостно от возвращения в это место, и одновременно немного горько оттого, что он так давно здесь не был.
— А! Вон там, на стене, до сих пор твоя фотография висит, ученик Чонён! — спохватилась хозяйка и ткнула половником куда-то в угол. — Несколько месяцев назад твои фанаты прознали, так теперь специально заходят посмотреть. И ттокпокки покупают, чтобы, мол, продажи мне поднять. Молодёжь нынче, скажу я тебе, очень даже воспитанная.
Не успела она договорить, как Дохон, до этого стоявший неподвижно, шагнул вперёд. Его высокая фигура едва не задела потолок, и он чуть склонил голову, протискиваясь вглубь тесной закусочной. Среди десятков фотографий, хаотично утыкавших всю стену, его взгляд сразу, безошибочно выхватил одну — с Чонёном.
— У моей дочки тогда был фотоаппарат, то ли «Полория», то ли «Полароид», — пояснила хозяйка. — Он у нас прямо здесь стоял, на полке. Дети любили фотографироваться, потом снимки вешали на память. Вот, так и остались.
На выцветшей от времени карточке Чонён стоял в чуть мешковатой школьной форме. В одной руке держал хот-дог в кляре, а другой показывал в камеру легкомысленный знак «V». На соседних снимках он дурачился с одноклассниками — лица их сейчас казались смутными тенями, размытыми временем.
Чонён, подошедший ближе к Дохону, тоже с удивлением и лёгким смущением всматривался в эти реликвии прошлого.
— Ого… таким я был раньше, — пробормотал он, едва заметно улыбнувшись. — Похоже, я и правда почти каждый день сюда забегал.
— Волосы короткие, — единственное, что произнёс Дохон, не отрывая пристального, сосредоточенного взгляда от фотографии.
Оттого, что Дохон смотрел на него именно так — на того, более юного, беззаботного и по-детски рассеянного Чонёна — внутри стало не по себе. Казалось, он заглянул в ту часть души, которую Чонён сам давно запер и постарался забыть.
— Я тогда, кажется, раз в месяц стригся, — зачем-то пояснил он, чувствуя, что нужно сказать хоть что-то, чтобы разрядить обстановку.
— И не говори! — оживлённо вмешалась хозяйка, с довольным видом глядя на стену со снимками, словно на собственный музей. — Люди приходят, все обязательно дотрагиваются до твоей фотографии. А некоторые так и норовили стащить! Пришлось оригинал забрать. А это тут — копия.
— А где сейчас оригинал? — с деланным равнодушием спросил Чонён, скорее из вежливости.
— У меня дома стоит, где же ещё!
— Продайте его мне, — внезапно вмешался Дохон. Он произнёс это с таким же сухим деловым выражением, каким обычно заключал многомиллионные сделки.
— Э-э-э?.. — хозяйка моргнула, вероятно думая, что ослышалась.
— Вы что, с ума сошли?! — Чонён едва не подпрыгнул на месте. Он резко толкнул Дохона локтем в бок, прошипев сквозь зубы: — Что за чушь вы несёте?!
Но Дохон даже не взглянул на него. Его глаза всё так же были прикованы к выцветшей фотографии, словно к реликвии, имеющую особую ценность.
— Я куплю у вас каждую фотографию, — продолжил он ровно, — по цене месячной выручки вашего заведения.
— Ох?.. Ч-что вы такое говорите… — хозяйка сначала подумала, что этот красивый, но странный мужчина шутит. Но, услышав цифры, которые он обронил будничным тоном, застыла с открытым ртом. — За одну фотографию… несколько миллионов?..
Чонён в этот момент готов был сквозь землю провалиться. Его уши пылали, как будто он сам предложил эту нелепую сделку. Смотреть на хозяйку, у которой растерянно забегали глаза, было просто невыносимо.
— Копию, конечно, можете оставить здесь, — невозмутимо добавил Дохон, словно и не замечая произведённого эффекта. — Но оригиналы я хотел бы получить.
¹ Твигим (튀김) – популярная корейская уличная еда; различные ингредиенты (овощи, морепродукты и т.д.), обжаренные в кляре во фритюре.