Проливной дождь (Новелла) | Глава 40
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Я лежал на корте, раскинув руки и ноги звездой, и смотрел в небо. Я тяжело дышал, зажимая нос. От гипервентиляции болели ноздри. Раньше я мог отыграть и три сета, а сейчас выдохся за двадцать минут.
Джин Ёвон сел рядом со мной. Сонбэ Джэун испарился раньше, потеряв всякую надежду на победу. Деньги, правда, оставил.
— Пак Сокён-сси, у тебя большие проблемы.
— Сет проиграл, деньги проиграл, — Джин Ёвон тоже пытался отдышаться.
— В следующий раз… х-х… я выиграю.
Я впился взглядом в пачку купюр в его руке. «В картах есть хоть какая-то сдача проигравшему, неужели он ни воны не вернет?» — мелькнула слабая надежда.
С этими словами Джин Ёвон убрал всю пачку в свой бумажник. «Ну, погоди. Я все верну с премиальными».
Он поднялся и бросил мне банку с напитком. Я поймал ее, не вставая. Нахмурившись, я смотрел ему в спину. Самой большой моей проблемой сейчас был не проигранный сет и не потерянные деньги. А то, что меня неудержимо тянет к Джин Ёвону.
Я приложил холодную банку к щеке. Летнее небо было чистым, как водная гладь, ни единого облачка. Дыхание все еще не выровнялось, но на душе стало легко. Я давно не выкладывался на полную.
Первые два года в университете были счастливыми, не считая мучительных отношений с Ким Дэёном. Но случился аутинг и все пошло наперекосяк. Даже после моего возвращения из армии нашлись те, кто помнил эту историю, и слухи вспыхнули с новой силой.
Квак Ильён сказал, что настоящие изгои на свой счет не шутят. Но это не так. Бывают и те, кто делает вид, что им все равно, кто бравирует своим одиночеством. Тоскует по людям, но зовет себя добровольным аутсайдером. Это жалкая отговорка, и все же она нужна, чтобы хоть немного подбодрить себя. Я смог сохранить отношения с сонбэ Джэуном лишь потому, что мы оба никогда не поднимали эту тему. Даже если разговор случайно заходил об этом, я делал вид, что мне все равно, а он, в свою очередь, никогда не относился ко мне с жалостью и не пытался утешать. Джин Ёвон такой же.
Ему было плевать на причину моего увольнения из «Cheil Shoes». Такие вещи не лечатся утешением. Да и чтобы принять утешение, нужно чувствовать себя виноватым. А я не был виноват ни тогда, ни сейчас. Быть геем — не стыдно.
Со временем я все больше убеждался, что слухи распустил не Джин Ёвон.
«Мой партнер, бывает, поступает плохо, но на самом деле он очень хороший, просто обстоятельства складываются неудачно». Это оправдание все, кто состоит в токсичных отношениях, повторяют как по нотам. Они могут долго перечислять недостатки своего партнера, но даже не помышляют о расставании. Потому что любовь слепа, и сотня плохих поступков перечеркивается одной-единственной лаской. Такими были и мои отношения с Ким Дэёном в университете. Я утешал себя тем, что, пусть он и поступает плохо, зато любит меня сильнее всех.
Вот почему я слепо поверил словам Ким Дэёна о том, что Джин Ёвон — гомофоб и считает меня мерзким. Я полагал, что Ким Дэён, чьё поведение и без того часто бывало отвратительным, стал ещё хуже именно из-за распространившихся слухов. Стрелы обвинений сами собой полетели в сторону Джин Ёвона. Я винил его в нашем с Ким Дэёном разрыве. На деле же, все проблемы наших отношений просто всплыли на поверхность. Но тогда я не был способен признать, что с моими отношениями что-то не так. Моя любовь не была неправильной. Неправы были те, кто осуждал мою ориентацию. И оправдывая свою правоту, я винил Джин Ёвона.
Теперь-то я знаю: если человек плохой, он просто плохой. И никакие оправдания этого не изменят. В университете я знал только то, что Джин Ёвон известен своими язвительными шпильками, но ничего не знал о его характере. Тот Джин Ёвон, которого я знаю сейчас, спокойно прошел бы мимо, даже если бы прямо перед ним резвился гейский карнавал.
Но даже размышляя так, в глубине души я все равно сомневался.
«А может я, плохо разбирающийся в людях, ищу в Джин Ёвоне только хорошее из-за того, что меня к нему тянет?»
Я убрал руку от лица и широко раскрыл глаза. Джин Ёвон, который, как я думал, уже ушел, стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня сверху вниз.
Не успел я договорить, как он подвинул ко мне коробку.
«Содержит 1% клейкого риса. Пастила „янгэн“, 24 штуки».
«Что ж, проиграл деньги, но получил пастилу. Уже неплохо».
Я взял коробку и поднялся на ноги.
— Обеденный перерыв закончился.
С пастилой в руках я пошел за ним. Мы прошли через душный стеклянный коридор и остановились перед прохладным лифтом. Стоило дверям открыться, как наши взгляды, устремленные друг на друга, встретились в зеркале напротив.
Мои щеки все еще горели после игры. Слава богу, что мы играли в теннис. Если бы мы просто столкнулись в коридоре, я бы все равно мгновенно покраснел. Потому что… в его глазах за стеклами очков горел тот же огонь, что и в тот вечер…
Тогда, с таким же выражением лица, он сказал:
«Пак Сокён. Сегодня ночью можешь не пинать одеяло».
Я моргнул. Голос Джин Ёвона прозвучал в голове, словно слуховая галлюцинация. «Он что, сказал, что я был милым?» Я был уверен, что это галлюцинация, вызванная алкоголем. Такой холодный человек, как директор, никогда бы подобного не сказал. И все же, пока лифт ехал на третий этаж, я не переставал жалеть. О том, что стоял так, что ему был виден засос. Мне казалось, что его взгляд все это время был прикован к моей шее.
— И что же ты со мной делаешь, Пак Сокён? — пробормотал Джин Ёвон.
Я так и застыл с коробкой пастилы в руках, пока он не вышел из лифта.