Опасный уровень (Новелла) | Глава 52
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— Что же вы молчите? Вы ведь так торопили меня со свадьбой.
— Если у господина Муна дела, мы можем назначить другой день. Нет, нам вовсе не обязательно собираться вот так. Я сама позвоню господину Муну и…
Её прервал смех Доджина. В этот момент его веселый, раскатистый смех, совершенно неуместный и беспричинный, заставил председательницу Шим замолчать на полуслове. Она не могла не знать, что означает этот смех единственного рожденного ею ребенка. Побледнев, она обернулась, чтобы посмотреть на остальных. «В такой хороший день…» У неё возникло зловещее предчувствие, что сейчас все родственники, которых она созвала, чтобы похвастаться долгожданной свадьбой сына, увидят то, чего им ни в коем случае нельзя было видеть.
— Матушка, вот беда. Вы всё время ищете кого-то со стороны.
— Доджин, что все это значит? Зачем ты собрал семью? — Председательница Шим крепко сжала в руке подол своего ханбока и, несмотря на дрожь в голосе, попыталась урезонить сына. «Здесь слишком много глаз, давай на этом закончим». Но Доджин не собирался останавливаться. Если бы собирался, он бы и не начинал. Он перевел взгляд на родную мать своих братьев, сидевшую с отсутствующим видом, и продолжил:
— Если и вы, матушка, потеряете рассудок, то в этом большом доме останемся лишь мы…
— Впрочем, я рад, что наши семьи хотя бы не чужие друг другу.
Председательница Шим впилась взглядом в женщину, сидевшую перед ней с потерянным видом. Та, казалось, совершенно не понимала, что происходит. Её лицо, некогда искажённое ненавистью, с годами не утратило красоты. И рядом стоял такой похожий на неё, такой красивый Шиу. Теперь председательнице казалось, что он отнимает у неё сына, как некогда его мать отнимала мужа. Ей и в голову не приходило, что это Доджин завладел детьми ненавистной женщины, надев на них ошейники.
— Хён, хватит… прекрати, — взмолился Шиу.
Этого было достаточно. Одной лишь мысли, что Доджин не женится ни на ком другом, было довольно. На душе стало легко, словно обжигающий огонь, что всё это время горел в груди, угас. Эгоистично, но ему было невероятно хорошо. Пугали десятки пар глаз, устремленных на него, но всё равно было невероятно хорошо. Когда рука Доджина сжалась на его плече, он понял, что теперь ничто и никто не сможет их разлучить, и от этого стало ещё лучше. Шиу накрыл руку Доджина своей ладонью.
— Это всё твоих рук дело! И на том проклятом острове! Думаешь, я не знаю, что это всё ты подстроила?! — закричала председательница Шим, дрожа от ярости. Она схватила стакан с водой и плеснула в лицо матери Шиу. Ей казалось, что именно с этой женщины всё и началось. «Если бы она не родила Ча Шиу…» Конечно, она и не подозревала, что одна маленькая снежинка, упавшая с неба, превратится в огромный снежный ком. Но женщина, даже облитая водой, сидела, не проявляя никакой реакции. Упрекать её было абсолютно бессмысленно.
— Похоже, вам двоим сегодня придется уйти, взявшись за руки, — Доджин демонстративно развернул Шиу и прижал к себе.
Объявить мёртвым живого брата, чтобы затем поставить его рядом с собой. На подготовку ушёл целый месяц. «Надеюсь, Шиу понравилось». Доджин погладил спину брата, съёжившегося от этой уродливой сцены.
— Что за ублюдок! Что вы все творите?!
Послышались гневные крики. Что бы они ни кричали, Доджину было плевать. Что изменится от их ругани и осуждающих взглядов? Они ничего не могли изменить, лишь сотрясать воздух. «Пожалуй, можно выкинуть их всех из дома и жить только с братьями». Сделав это, он осуществит то, чего не сумел даже его отец. Истинное единение семьи. Он освободит этот дом, возведёт стены ещё выше и создаст здесь собственную семью.
В хаосе криков и ругани раздался громкий смех Гону. Он смеялся до колик, а потом сел рядом с матерью, которую не видел очень-очень давно, и поднял со стола салфетку, брошенную Доджином. Гону принялся бережно вытирать мокрое лицо, пока она смотрела в пустоту.
— Хорошо, что ты жива, мама. Смогла увидеть всё это.
— Ты, ты! Ты тоже сговорился с ней против Доджина!
— Кстати, госпожа председательница, почему вы делаете вид, будто ни о чём не знали? Я же вам рассказал. О том, чем мы втроём занимались в лесу. О том, какие у нас отношения. Всё рассказал. У вас что, и вправду склероз?
В тот самый день, когда его, вернувшегося с острова Содо, вызвали в главный дом. Председательница Шим, которая уже обо всём знала, допрашивала его, и Гону подтвердил. В обмен на правду о том, когда начались их отношения и насколько они глубоки она гарантировала, что он сможет остаться рядом с Шиу. Вероятно, она думала, что всё будет в порядке, если этот огромный секрет не всплывёт на поверхность.
— Эх… — вздохнул Гону. — «Только вот ваш сын, госпожа, спятил, да так основательно…».
Резким движением Гону сорвал с себя галстук-бабочку и расстегнул верхние пуговицы рубашки. При виде имени Доджина, отчетливо вытатуированного на его коже, лицо председательницы Шим исказилось. Неопровержимый аргумент.
— И как долго вы собираетесь это продолжать? — спросил Гону, откинувшись на спинку стула и глядя на Доджина снизу вверх.
Свадьба Ча Доджина и Ча Шиу? Для Доджина и Гону это не имело никакого значения, но для его драгоценного Шиу всё было иначе, поэтому Гону терпел, хоть это и раздражало. Всё это представление было устроено ради одного-единственного человека.
Доджин поднял руку. Охранники, увидев сигнал об окончании мероприятия, начали поднимать гостей с мест. Одного за другим их выводили. Наконец, они подошли к председательнице Шим.
В оранжерее воцарилась тишина. Глядя на Доджина отчаянным взглядом, она позвала его дрожащим голосом:
— Как хорошо, что вам больше не придется тайно выяснять, чем мы занимаемся. Я даже жалею, что не рассказал раньше.
Доджин глубоко выдохнул. Несколько месяцев, потраченные на создание этих совершенных отношений, теперь казались такими далёкими. Семь месяцев и ещё пятнадцать дней. Было досадно, что пришлось ждать больше полугода, пока Шиу сам всё осознает, но сейчас единственное в мире существо было в объятиях Доджина и это заставляло забыть о досаде. Пришло время доказать, что он не отступит, брату, который, затаив дыхание, слушал только его голос.
— Ты хоть понимаешь что делаешь?! Это твой брат!
— Потому я и потратил время и деньги, чтобы получить свидетельство о его смерти. Мне показалось, так будет правильнее, чтобы он не был больше под моей опекой и у нас сложился паритет.
Другие могли считать, что отношения между ним и его братьями — страшная тайна, или отчаянно желать, чтобы так было, однако они заблуждались. Шиу и Гону были теми, кто заставлял его идти непроторёнными путями, теми, кто побуждал его делать непредсказуемый выбор. И потому сегодняшний выбор был сделан им без малейших колебаний.
— Делай что хочешь, я больше не буду спрашивать. Только не выставляй напоказ, живите в доме, будьте тише воды.
Доджину показалось смешным, что его мать будто вела переговоры. Она ставила условия, предлагала альтернативы, пыталась урезонить, но это лишь заставляло его смеяться.
— Боюсь, это будет сложно, матушка. Невеста этого не хочет.
Маленькое тело в объятиях Доджина вздрогнуло. Он докажет свою любовь так, что тот не сможет ни убежать, ни отвернуться, он даст ему жизнь вне дома, о которой тот всегда мечтал. Стук сердца Шиу передался Доджину.
«Неужели ему так хорошо?» Он оставил легкий поцелуй на волосах брата. Кто-то говорит, что объект любви — самая большая слабость, но с ним всё было иначе. Одна вечная, неизменная истина — вожделение к кровным братьям — делала Доджина воистину одержимым. Настолько, что прежде чем судить о правильном и неправильном решении, он всегда будет ставить на первое место интересы Ча Шиу и Ча Гону.
Доджин протянул руку к Гону, который сидел, откинувшись на стуле, в расстегнутой рубашке. Гону, до этого лишь наблюдавший за братьями с ленивым и недовольным видом, медленно поднялся и подошел. Доджин мягко обхватил его шею. Гону нахмурился, прикосновение ему не нравилось, но горло он послушно подставил. Доджин провёл большим пальцем по его кадыку, нежно потирая среднюю букву своего имени, вытатуированную на коже. Наконец-то всё было в его руках, абсолютно всё.
Казалось, мысли троих слились в единое целое. Они были связаны так тесно, что их невозможно было разделить, и никто не мог вмешаться в эту связь. Губы председательницы Шим дрогнули при виде картины, в которую было трудно верить, даже наблюдая её своими глазами. Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле, так и не вырвавшись наружу. Проглоченный вздох стал ядом, который начал разъедать её изнутри.
Председательница Шим обвела взглядом оранжерею, которую с такой надеждой украшала для свадьбы Доджина. Теперь на месте оранжереи её взгляду представлялось пепелище, где сгорели дотла все чаяния. Раз Доджин задумал это с самого начала, её старания были напрасны. В конце концов, она предпочла закрыть глаза, не в силах смотреть на сына, который, склонив голову, искоса рассматривал её.
Председательница Шим с трудом поднялась на ноги. Она смирилась, поняв, что ни гнев, ни уговоры не помогут. Если она продолжит настаивать, то Доджин, чего доброго, выставит ее сумасшедшей и силой выведет вон. Сын, которого она вырастила, не знал отказа ни в чём, и потому он никогда не отпустит своих братьев. Никогда.
Пошатываясь, она прошла мимо тех, кто подошёл, чтобы поддержать её, и медленно вышла из оранжереи.
— Теперь ты доволен? — спросил Гону, глядя вслед удаляющейся фигуре председательницы Шим.
Вопрос был обращен к обоим братьям. Раз всё случилось так, как они хотели, можно ли считать это счастливым концом?
Гону схватил белую розу, украшавшую стол. Какое непостижимое, призрачное чувство, словно всё происходит во сне. Жизнь в этом странном мире, созданном Доджином, жизнь, которая текла по его правилам, порой казалась такой нереальной.
Чтобы проснуться, он глубоко вдохнул аромат розы. «Если медленно сосчитать до ста, может, я очнусь от этого абсурда? Может, я вернусь в ту дождливую летнюю ночь? И если вернусь, смогу ли я сдержать свои чувства к Ча Шиу? Смогу ли остаться для него лишь младшим братом?»
Он увидел улыбающееся лицо, которое до этого было скрыто в объятиях старшего брата. Глупый Ча Шиу, моргает, пытаясь скрыть свою радость. Глядя, как брат своими прекрасными глазами осматривает оранжерею, Гону слегка кивнул. С самого начала его счастьем был Ча Шиу. Где бы ни был Шиу, его место рядом с ним, так что неважно, ад это или абсурдный сон. Даже если бы он смог вернуться в ту невыносимо душную летнюю ночь, они пришли бы к тому же финалу.
— Желание Ча Шиу исполнилось, — с усмешкой ответил Гону на этот фарс, устроенный ради одного человека.
Вспомнились слова старшего брата, который ругал его за то, что он потакает всем нелепым капризам Ча Шиу и портит его. Но на самом деле характер младшего брата основательно портил не он, а Ча Доджин. Он всегда дарил свою любовь по-садистски, причиняя боль, но брату всё было мало, он хотел ещё и ещё. Потому и случилось то, что случилось сегодня. И всё же Ча Шиу останется полон любви к этому психопату.
— Всё ведь случилось так, как ты хотел.
— Не нужно было заходить так далеко. Тем более перед мамой.
«Ложь. Тебе было всё равно, кто и с каким лицом сидит перед тобой, ты лишь хотел спрятаться в объятиях старшего брата. Когда все ругались и показывали на тебя пальцем, ты слушал только то, что говорит он».
— Неужели? А разве тебе от этого не было ещё лучше?
— Шиу, всё, что дает тебе хён, просто принимай послушно, как Гону.
— И как мне тебя называть? Невестка? — с игривым видом спросил Гону.
Глаза Шиу тут же сузились. Было видно, как его белая рука крепче сжалась на одежде Доджина. «Видишь. Ты же радуешься. На самом деле тебе плевать на весь этот цирк». Гону подошел к братьям вплотную. Рука Доджина, гладившая его шею, теперь похлопала Гону по спине и притянула к себе. Ему не очень-то нравилось оказываться в его объятиях, но он не сопротивлялся.
Услышав тихий голос Доджина у самого уха, Гону вспомнил слова младшего брата, который утешал его ранее, говоря, что сегодня ночью они будут только вдвоём. Это с самого начала было неосуществимо. Доджин всегда, так или иначе, был с ними, их всегда было трое. Их никогда не было двое, а значит, «только вдвоём» никогда и не существовало. Об этом нельзя было даже мечтать.
Жизнь вернулась в прежнее русло. Прошло несколько дней, но Шиу и Гону по-прежнему жили в «маленьком доме», не смея ослушаться воли Доджина. Одежда, которую он выбирал, еда, которую он разрешал, и деятельность, которую он позволял. В этих тесных рамках Шиу был преисполнен любви. Слова Доджина о том, что он будет каждый день напоминать и доказывать свою любовь, не были ложью.
После символической «свадьбы» Доджин, словно по волшебству, снял все ограничения. Было ли это из-за вживленных в братьев чипов, или потому, что он был уверен в их сердцах, которые он полностью приручил, — неизвестно. Но одно было ясно: их отношения снова изменились.
— Гону ушел на тренировку, а я лежу.
Кровать. Полдень уже миновал, но делать было нечего, и Шиу, валявшийся в постели, позвонил Доджину, который был на работе. От его слов «я вижу» ему стало неловко, и он зарылся глубже в одеяло. Несправедливо. Он мог видеть его когда и где угодно, а Шиу — нет.
Доджин, взявший на себя дела «тётушки», стал ещё более занят, и увидеть его удавалось лишь поздно ночью или на рассвете.
— Если нечего делать, мог бы собрать вещи.
Шиу ничего не ответил, лишь надул губы. На следующей неделе они с Гону должны были переехать из «маленького дома» в главный, где жили Доджин и «тётушка». Кроме смутных детских воспоминаний, у него ничего не было связано с этим местом. А теперь дом, к которому и без того будет трудно привыкнуть, придётся делить с «тётушкой». Шиу чувствовал себя так, словно проглотил горсть песка.
— Раз мы женаты, то, естественно, должны жить в главном доме.
От этого абсурдного заявления Шиу на мгновение потерял дар речи. Ему было неприятно и отчаянно не хотелось жить с «тётушкой», но, услышав эти слова, он подумал, что, пожалуй, сможет вытерпеть. «Неужели он и правда так думает? Что мы действительно женаты?» В отличие от Гону, который яростно протестовал, Шиу лишь плотно сжал губы, как раковина, и отвел взгляд. Ему показалось, что он выдал свои чувства, и от запоздалого стыда он молча вцепился в свои волосы.
— Шиу, что ты делаешь? Я все вижу.
— Ты что, только на меня и смотришь? А как же работа? — спросил он.
В телефоне послышался смех. Слишком поздно поняв, что его вопрос прозвучал кокетливо, Шиу с мыслью «ну и смотри, если хочешь» раскинулся на кровати звездой. Помолчав немного, он наконец сказал:
Низкий, лаконичный ответ. Обычно Доджин ждал, пока Шиу первым закончит разговор, и Шиу иногда часами слушал его дыхание в режиме громкой связи. Шорох переворачиваемых страниц. Лежа под одеялом и «слушая» Ча Доджина, он не мог поверить, что тот действительно принадлежит ему. В такие моменты он тихо-тихо звал:
Даже на этот едва слышный зов он отвечал, не игнорируя голоса брата. От такой нежности у Шиу щипало в глазах. Это было сложное чувство, которое невозможно было выразить словами. Желание плакать навзрыд в его объятиях. Желание прямо сейчас вдохнуть его запах до самых глубин легких. Откуда эта спешка? Он ведь видит его каждую ночь, но почему-то это внезапное желание увидеть его, убедиться в его существовании, было неконтролируемым. «Похоже, Доджин меня окончательно сломал», — подумал он и проверил батарею на горячем телефоне. Она была на исходе. Совсем как его сердце.
— Ничего нет. Ни решетки, ни кандалов, ни Ча Гону, чтобы следить за мной. — Откуда у тебя уверенность, что я снова не брошу тебя и не сбегу? Ты мне веришь?
Наступила короткая тишина. Шиу сглотнул, испугавшись, что задел его.
Это была уверенность в отношениях, которые он сам создал. Непоколебимая вера в себя, который сделал так, что всё не могло закончится иначе. «Теперь Ча Шиу не сможет жить без меня. Как и я, он будет ставить меня и Гону превыше всех ценностей. Он будет без стеснения вступать в плотскую связь с братьями и захочет быть рядом со мной не как мёртвый брат, а как супруг».
Услышав его ответ, Шиу закончил разговор и встал с кровати. Он знал, что тот и так всё видит, поэтому без колебаний направился к выходу. Дрожащей рукой он распахнул дверь. Когда он в последний раз выходил из этого дома без сопровождения?.. Новое чувство. Он думал, что больше никогда не сможет выйти отсюда один.
Водитель, который возил Гону в школу и обратно, уже ждал у ворот. Он, казалось, знал, куда ехать. Меньше чем через тридцать минут Шиу был на месте. Все было так гладко и естественно. Словно весь этот путь к Доджину был заранее подготовлен.
С подземной парковки он сразу сел в лифт. С каждой цифрой, приближавшей его к нужному этажу, сердце ухало вниз. Динь. С ясным звуком двери открылись, и прямо перед ним стоял Доджин. Он стоял так, словно только и ждал его прихода. Шиу без колебаний бросился в его объятия. Слова были не нужны.
Шиу обхватил руками талию брата. Тот нежно позвал его по имени, но он не мог поднять головы. Слезы хлынули ручьем. «Потому что я так сильно люблю Ча Доджина. Так сильно люблю своего брата».
Доджин с готовностью обнял брата, который сам пришел к нему в объятия.