Возжелай меня, если сможешь. (Новелла) | 122 глава
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Удар грома сотряс стены особняка, заставив стекла дрожать. Грейсон, широко раскрыв глаза, уставился на Дейна, не в силах даже моргнуть.
Его дрожащий взгляд метался от лица Дейна к его груди и дальше — к собственной руке, всё ещё лежащей на этой самой груди. Он вздрогнул и попробовал отстраниться, но Дейн мгновенно перехватил его, крепко удерживая на месте. Попытка провалилась. Глядя сверху вниз на его растерянное, напряжённое лицо, Дейн произнёс:
— Что с тобой такое? Ты мне все уши прожужжал о том, как тебе нравится моя грудь, а теперь передумал?
Услышав раздраженный вопрос, Грейсон вздрогнул, и тут же быстро замотал головой.
— Что? Да ни за что! Конечно, нет! Абсолютно нет!
— Тогда в чем дело, черт возьми? — глядя на его поспешные отрицания, Дейн стиснул зубы. — Что ты вообще пытаешься устроить? После того, как я пошел на такое ради тебя.
Дейн со свирепым видом ждал ответа. Если Грейсон начнет нести какую-нибудь чушь, он просто развернется и уйдет — к черту и феромоны, к черту все остальное.
И в этот момент он заметил, что губы Грейсона едва заметно зашевелились. Прислушавшись, он с трудом разобрал тихий голос, тонувший в шуме бьющего об окна ливня. Грейсон смотрел на Дейна широко раскрытыми глазами и повторял одно и то же слово:
— Это сон... это сон... это сон... это сон... это сон... это сон... это сон... это сон... это сон... это сон... это сон... этосонэтосон......
Дейн молча вглядывался в его лицо. Рука, всё ещё сжимавшая ворот рубашки, ощущала, как Грейсон дрожит — тонко, почти незаметно. Всё его тело вибрировало, словно по гладкой поверхности озера прошла лёгкая рябь.
С губ Дейна сорвался вздох крайнего изумления. Отвернувшись, он провел свободной рукой по лицу. На миг замер, колеблясь — и всё же, вместо того чтобы отпустить Грейсона и уйти, выбрал другое.
Раздался резкий хлопок — пощёчина обожгла кожу, и Грейсон вздрогнул, подскочив от неожиданности. Ошеломлённый жгучей болью, он застыл, а Дейн, глядя ему прямо в лицо, тихо спросил:
Грейсон пару раз моргнул и растерянно пробормотал:
Тут же он нахмурился и выплюнул ругательство:
На бледной щеке тут же проступил яркий след — резкий, багровый отпечаток ладони. Дэйн бил открытой рукой, но не сдержался: кожа горела, и, скорее всего, наутро всё будет ныть. Но это будет завтра.
— Вот так. Теперь ты понял, что это реальность?
Если Грейсон снова начнёт нести чушь, Дэйн был готов ударить его и по второй щеке. Но, возможно, сработало то, как он сжал кулак. А может, пылающая боль оказалась слишком реальной. Как бы то ни было, Грейсон замер, на миг помолчал… и кивнул. Хотя всё ещё шептал, будто не до конца верил:
— Почему… почему ты согласился со мной спать?
— Ты же сам сказал, что ни с кем, кроме меня, не можешь, — отозвался Дэйн без колебаний. В воздухе витал густой, тягучий аромат феромонов — Грейсон источал их так сильно, что Дэйну самому становилось всё труднее сохранять ясность мысли. Да и вести такие разговоры, лёжа вместе на кровати, было совсем не в его духе.
«Чёрт, в обычной ситуации я бы уже трижды кончил», — подумал он, сдерживая раздражённый выдох.
— Теперь можешь делать, что хочешь.
С этими словами Дейн высвободил свои феромоны. Когда чужой аромат смешался с его собственным — приторно-сладким, густым — Грейсон удивлённо, резко вдохнул. Запах Дейна стремительно хлынул в лёгкие, проник глубже, чем воздух. Будто внутри щёлкнул выключатель — и всё отключилось. Мысли, сомнения, отрицания исчезли без следа. Остались лишь трепет, нежность и всепоглощающее желание.
Грейсон без колебаний обвил руками шею Дейна, приподнялся и повалил его на спину.
Он осыпал его поцелуями, торопливо, жадно, без передышки, при этом снова и снова шепча его имя — словно заклинание, словно не мог насытиться звуком. Он всасывал его язык, покусывал губы и всё равно не замолкал, повторяя: «Дейн», как будто хотел убедиться — этот человек в его объятиях действительно реален. И Дейн это чувствовал.
— Да, да… — отозвался он, время от времени похлопывая Грейсона по спине, словно успокаивая сбившегося с ног щенка. Хотя щенком Грейсон, конечно, не был — слишком уж крупный.
Почти срываясь с дыхания, прижимаясь губами к его губам, Грейсон склонился ниже. Приоткрыл рот, широко, жадно, и захватил грудь Дейна, стараясь вобрать как можно больше. Его плечи напряглись, тело двигалось в такт. Дейн просто позволял Грейсону делать это – тому, кто, не в силах сдержать рваное дыхание, тяжело дышал носом, но не сдавался, посасывая, кусая и облизывая грудь, заполнившую его рот.
Между его ног ощущался тяжелый, возбужденный член Грейсона. Казалось, тот вот-вот кончит, но он не пытался войти в Дейна. Словно происходящее сейчас было важнее — он непрерывно размазывал слюну, облизывал и прикусывал сосок зубами. Пока он дразнил зубами одну грудь, облизывал и с силой всасывал ее, другую он непрерывно мял большой рукой. То сильно сжимал, то мягко обхватывал и катал ладонью, то крутил сосок, то глубоко вдавливал большим пальцем – не останавливаясь ни на миг.
«С чего это она твоя?» — Дейн нахмурился, но тут же внутренне махнул рукой. «Он всё равно не в себе. Какой смысл придираться?»
Была иная проблема — куда более насущная.
— …Кх, — с губ сорвался сдавленный стон.
То ли из-за гона, то ли просто обезумев от желания, Грейсон обращался с грудью Дейна слишком резко — безжалостно и небрежно. Он не просто сжимал её ладонями, но и впивался зубами. Кожа быстро покраснела, покрылась синяками и отпечатками укусов.
Терпение Дейна подходило к концу. Да, он сам сказал: «делай что хочешь». Но это не означало, что можно превращать его тело в тряпку.
В тот самый миг, когда Дейн собирался сказать «Прекрати», Грейсон, будто почувствовав это, отстранился. Губы оторвались от кожи — и на секунду Дэйн даже подумал, что всё. Но, разумеется, ошибся. Грейсон просто сменил цель: теперь его рот занялся второй грудью. С шумным вдохом он жадно захватил её, задвигал челюстями, будто пытаясь вобрать как можно больше. Одновременно ладонь снова нашла первую — сжимал, растирал, перетирал между пальцами, словно проверяя, осталась ли чувствительность.
«Такими темпами... обе груди скоро станут сплошным синяком», — мрачно подумал Дэйн, стиснув зубы. — «И ведь самое идиотское — чтобы вывести феромоны, ему нужно просто кончить. Он же уже взвинчен до предела... Сколько ещё он собирается возиться? Этот упрямый придурок.»
— Грейсон, — не выдержав, наконец выдохнул Дэйн. — Чтобы вывести феромоны, тебе нужно кончить. Так сколько ещё ты собираешься висеть у меня на груди?
— Ммф? — Не отрываясь, Грейсон поднял на него взгляд, не выпуская грудь изо рта. Только зрачки скользнули вверх — и этого было достаточно. Дэйн скривился, поморщившись. Похоже, смысл дошёл: в глазах Грейсона мелькнуло осознание, и он робко — почти виновато — улыбнулся.
Но рот и руки Грейсона, похоже, не собирались останавливаться. Он продолжал сосать, покусывать, что-то нечленораздельно мыча, а его ладонь деловито сжимала и отпускала вторую грудь, будто это была его единственная цель в жизни. Дэйн издал вздох чистейшего раздражения.
«Неужели ему правда настолько нравится моя грудь? — с трудом удержавшись от нового вздоха, он невольно покачал головой. Поставить ласки груди выше оргазма…»
Грейсон, не упустив ни секунды паузы, снова припал к коже. Только скосил глаза вверх, не переставая сосать. Тогда Дэйн, с явным усилием удерживая голос ровным, сказал:
Грейсон моргнул, не скрывая замешательства. Но, даже озадаченный, упрямо не отпускал ни ту грудь, что сжимал в ладони, ни ту, что удерживал губами. В этот момент Дэйн окончательно сдался — и, выдохнув, рассмеялся.
— Поднимайся, говорю. Я поласкаю твою «Вирджинию» своей грудью.
В этот миг Грейсон так опешил, что у него буквально отвисла челюсть. Он даже выпустил грудь, которую до этого жадно удерживал во рту. Увидев такую реакцию, Дэйн без всякой спешки подхватил свои груди снизу, сжал их вместе, подчёркнуто медленно, плотно прижав по центру.
Грейсон, не сводя взгляда с плотно сомкнувшихся холмов, застыл, раскрыв глаза так, будто перед ним открылось нечто священное.
— Не хочешь вставить сюда? — предложил Дэйн, глядя ему прямо в глаза.
Грейсон не ответил. Вместо этого его член вздернул головку, обнажая набухшие вены. Он поднялся так высоко, что прошел мимо пупка, и был так возбужден, что пульсация, бившаяся в стволе, была видна невооруженным глазом.
Дыхание Дейна стало неровным, срывающимся. Он слегка ослабил хватку, позволяя груди разойтись ровно настолько, чтобы между ними образовалась узкая ложбинка. Затем, глядя на Грейсона исподлобья, едва слышно прошептал: