Ливень (Новелла) 92 глава
Феромоны переплетались в воздухе, клубясь в неразберихе радости и сдержанного страха — и всё это в полной тишине.
Хэ Джин, не в силах прикоснуться к Лайлу, только крепче сжал розы у груди. Его дыхание сбилось, шло короткими, неровными вдохами. Волна тепла, накатившая на него, была уже не тем, что можно было просто отрицать — она накрыла его безжалостной, всепоглощающей реальностью.
Лайл подошёл к нему с таким светом на лице, что казалось — он может озарить всю комнату. Хэ Джин поймал его взгляд, задержался на его ярко-синих глазах — и тут же отпрянул, резко отвернув голову.
Лайл не обиделся. Просто подошёл ближе и мягко коснулся губами макушки Хэ Джина.
— Ха-ха, смотрю, вы двое теперь отлично ладите, — прокомментировал кто-то.
Только тогда Хэ Джин осознал, что врач всё ещё в комнате. Он удивлённо повернулся, но Лайл заслонил собой обзор, будто намеренно защищая его.
Прежде чем он успел сказать хоть слово, Лайл вдруг поднял его на руки.
Как всегда, он пришёл за ним после сеанса. Пейджер всё ещё лежал в руке, но Лайл никак не мог перестать волноваться — и Хэ Джин никак не мог это понять.
Он задумался — и вздрогнул, когда Лайл коснулся губами уголка его глаза. Смутившись, он тут же отвернулся.
Он делал это нарочно. Но подобрать слова, чтобы выразить раздражение, было невозможно.
С тех пор как Лайл подарил ему больше цветов, чем можно было уместить в гостиной, он стал каким-то странным. Хотя... он всегда был странным. Но после того, как приходил в себя после течки, странность стала особенно явной.
Иногда казалось, что он еле сдерживается. Иногда — будто хочет раствориться в нём.
Привычка носить Хэ Джина на руках никуда не делась. И ещё — эти поцелуи: то в макушку, то в висок. Они всегда были мимолётными, лёгкими, и именно этим сбивали с толку. Не хватало времени, чтобы оттолкнуть — и потому они врезались в память сильнее.
За этим неизменно следовали феромоны. Сладкие, тягучие, обволакивающие — как будто он тонул. Хорошо, что Лайл быстро их отводил.
Хэ Джин позволил унести себя в комнату. Простыни уже сменили — более лёгкие, к весне. После возвращения с озера всё вокруг постепенно потеплело.
Он начинал привыкать к тому, что спит рядом с Лайлом. Хотя каждое утро просыпался, прижатый к нему, всё ещё чувствовал неловкость. Раньше они делили кровать, потому что Лайл говорил: боится оставаться один. Сейчас — это было что-то иное.
Розы изменили слишком многое. Те, что стояли в гостиной, теперь украшали весь дом в вазах и горшках. Весна как будто пришла только сюда.
Лайл всегда интересовался его состоянием. Смотрел внимательно, мягко — будто уговаривал говорить. Хэ Джин снова отвёл взгляд. Лайл бережно устроил его ногу на кровати и подал воду.
Он был в деловой одежде — значит, вернулся с работы. Слишком рано, как всегда. Иногда за окном слышался звук вертолёта.
Хэ Джин долго колебался, но всё же произнёс. Врач сказал, что иногда нужно задавать вопросы — те, что связаны с болью, которую мы не отпустили. Он вспомнил, как Лайл обещал подать в суд на тех, кто причинил ему вред.
— Как продвигается дело? То, о котором ты говорил…
— …Ты уверен, что хочешь знать?
Лайл на секунду опустил глаза, провёл рукой по волосам. Его лицо отразило тревогу, и Хэ Джин поспешил добавить: «Это совет врача».
— Всё идёт по плану. Они заплатят.
После паузы Лайл всё же заговорил. Истина разворачивалась медленно. Хэ Джин слушал и неловко кивал. Когда речь зашла о намеренных задержках, он машинально потёр руку.
Лайл тут же накинул на него плед. Несмотря на весеннюю погоду, его забота не ослабевала.
Хэ Джин уставился на мягкий голубой плед. И наконец задал вопрос, которого избегал.
— Почему ты пытался скрыть… импринт?
Руки Лайла на миг замерли, но затем он продолжил — медленно, заботливо, укутывая его.
— Потому что не хотел быть для тебя тяжестью.
Он знал этот ответ. Но всё равно… хотел услышать его.
— Откуда ты узнал, что мне нравится голубой?
Тон получился почти обвиняющим. Он вспомнил и шарф — тоже голубой. Но Лайл лишь усмехнулся, встал на колено, чтобы быть на уровне глаз:
Несмотря на лёгкость в голосе, феромоны Лайла стали тревожными.
Он тут же отозвал их — будто нитями втянул обратно. Такое управление — поразительное. Хэ Джин задумался.
Лайл напрягся, будто боялся, что Хэ Джин его отвергает.
— Не подавляй феромоны. По крайней мере… не передо мной.
Слова прозвучали неожиданно — но вдруг стали правильными. Хэ Джин не умел скрывать свои эмоции — феромоны выдавали их всегда. У рецессивных омег это редко удавалось. А Лайл… он мог всё. Даже после импринта.
Это казалось несправедливым. Лайл мог исчезнуть — даже запаха не оставить. А он — нет.
Он кивнул. И Лайл смотрел на него — долго. Прямо. Молча. Между ними повисла тишина, полная всех несказанных чувств.
И тогда знакомый, хвойный запах разлился по комнате. Мягкий. Тёплый. Обволакивающий.
Хэ Джин не ответил. Только кивнул. А потом почувствовал: уши горят. И в груди — тоже что-то потеплело.
Лайл, будто ничего не заметив, достал с тумбочки коробку и протянул ему:
Он сразу понял. Это был тот самый подарок, который Лайл не успел вручить в тот день, когда упал в обморок.
Хэ Джин открыл коробку — осторожно. Внутри лежал новенький смартфон.
Он сжал губы. Наверняка Лайл заметил, как он раздражался на свой старый, тормозящий телефон.
— Я же говорил, что мне не нужен…
Слова вырвались резче, чем он хотел.
Но Лайл не упал. Просто молча смотрел. Не ответил. И Хэ Джин не знал, что сказать дальше.
Тишина затянулась. Пока Лайл не провёл рукой по его волосам.
Касание было почти неощутимым. Но всё внимание Хэ Джина сосредоточилось на этом прикосновении — как будто даже волосы услышали его.
Рука скользнула к затылку, задержалась, затем коснулась уха. И отнялась.
И уже через пару часов Хэ Джин, сам того не заметив, вертел в руках новый телефон.