Ночь Мухына ( Новелла) 19 Глава.
Над главой работала команда " WSL"
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
«Жарко… Ух, жарко, так что отодвинься немного».
Ах, чёрт. Почему у меня горло сжимается?
Я не стал утруждать себя откидыванием одеяла. Вместо этого я просто свернул спину, подогнув ноги. Если я не буду осторожен, тот факт, что я отреагировал на это короткое прикосновение, будет раскрыт. Даже несмотря на то, что это было изменение настолько внезапное, что я не мог его понять, правда в том, что я уже начал терпеть некоторое время назад.
«А… Я тебе больше не нужен, Хён?»
Но Ким Мухын не был тем, кто сдастся так просто. Мухын подвинулся ещё ближе, снова обвив рукой талию Сынчжу. Хотя это было намного лучше, чем раньше, ощущение, что он стал ещё ближе, было не только в моей голове.
«Ты только что прижимался ко мне в объятиях».
Сынчжу был недостаточно маленьким, чтобы просто поместиться в объятиях Мухына вот так. Увидев, как Сынчжу сердито огрызнулся, Мухын просто засмеялся, как будто это было забавно. Он свернул своё тело вокруг Сынчжу, уткнувшись носом в открытую шею.
«Хён чувствует себя немного обделённым вниманием, Сынчжу…»
Его острый нос тёрся о чувствительную кожу Сынчжу. Это было странно щекотливое ощущение, настолько, что Сынчжу вздрогнул. И затем тёплое дыхание, которое прошло через это, было ещё более ярким.
«Перестань так много двигаться».
Даже не глядя в зеркало, Сынчжу знал. Его ухо, должно быть, покраснело. Он просто надеялся, что Ким Мухын этого не заметит. Хуже того, реакция в его нижней части тела не прошла, и она начинала чувствоваться ещё более напряжённой. Мышцы живота напряглись, а мышцы бёдер натянулись.
Он открыл рот, чтобы попросить Мухына отодвинуться. Но вместо того, чтобы отстраниться, Мухын прижался ещё ближе. И в этот момент Сынчжу почувствовал тяжёлое присутствие возле своего копчика.
Что, чёрт возьми, касается меня там сзади?
Оно было выпуклым и большим, и сколько бы Сынчжу ни думал об этом, это не могли быть его ноги. Это не мог быть и его живот, поэтому единственным возможным выводом была ещё одна часть. Проблема была в том, что она была намного больше, чем Сынчжу знал.
Не может быть, чтобы это было…?
Сынчжу сглотнул слова, чувствуя себя неловко, что бы он ни сказал. На самом деле, спрашивать об этом ничего не изменит.
Сынчжу быстро покачал головой и попытался немного сдвинуть своё тело вперёд. Конечно, это было не очень эффективно, учитывая, что он всё ещё был в объятиях Мухына. Снова пытаясь создать некоторое расстояние, Сынчжу ткнул Мухына в руку, обернутую вокруг его талии.
Мухын ответил тихим звуком, как будто полусонный. Сынчжу понял, что Мухын, должно быть, всё-таки был сонным. Казалось, он становился всё более привязчивым с каждой минутой. Сонный Мухын был странно привязчивым.
Ощущение губ, касающихся его, было невыносимо щекотливым. Сынчжу подумал, что обычно он не реагирует на щекотку, но теперь он почувствовал желание почесать это место, как будто его нижняя часть живота напрягалась каждый раз, когда мягкие губы Мухына касались его кожи.
Он изо всех сил старался не показывать этого, но знал, что это невозможно. Как бы он ни пытался думать о чём-то другом, в тот момент, когда Мухын двигался, всё рушилось. Даже когда он пытался сосредоточиться на чём-то другом, например, повторяя национальный гимн в голове, дыхание Мухына становилось только яснее.
Мухын отчитал Сынчжу, как будто это он ёрзал. Как будто он был ни в чём не виноват. Его сила была такова, что Сынчжу совсем не мог двигаться.
«Тебе скоро нужно спать, уже поздно».
Не то чтобы Сынчжу не знал, что уже поздно. Он точно не знал, который сейчас час, но это определённо было ещё время для сна. Если бы не кошмары, или если бы Мухын не был рядом с ним, или если бы Мухын не притянул его в свои объятия, всё было бы иначе.
Дыхание на его затылке чувствовалось слишком горячим. Совсем немного, он хотел, чтобы Мухын отодвинулся совсем немного, и всё будет в порядке.
«Хён, мне действительно жарко».
Итак, Сынчжу попытался говорить серьёзно, хотя большая часть этого не была ложью. Везде, где тело Мухына касалось его, чувствовалось, будто горит, отчего его температура повышалась естественным образом.
К счастью, Мухын должным образом отреагировал на серьёзный тон Сынчжу. Его рука, которая держала Сынчжу за талию, медленно поднялась, чтобы лечь на его шею. Жара там была выше, чем ожидалось, поэтому Мухын обхватил ладонью щёку Сынчжу.
Это было удачно. У Сынчжу наконец-то появился повод получить немного пространства. Он думал, что если Мухын поймет, он отстранится. Но и тут Мухын не последовал его примеру. Он продолжал касаться шеи и лица Сынчжу, его голос по-прежнему был полон беспокойства.
Сынчжу просто хотел сказать, что это просто жара, но Мухын внезапно поднялся, чтобы посмотреть на Сынчжу сверху вниз. Одеяло уже наполовину сползло, так что это было не совсем самое жаркое место.
Мухын повернул лицо Сынчжу к себе, пригладив его растрепанные волосы пальцами, а затем большим пальцем коснулся его лба. Наконец, его рука остановилась на щеке Сынчжу.
Его рука была такой большой. Просто обхватив щеку Сынчжу, она, казалось, полностью закрыла его ухо.
Если подумать, Мухын всегда был огромным. Это было вполне естественно, учитывая, что он был на десять лет старше, но даже мысль о том, что Сынчжу догонит его, когда станет взрослым, казалась смешной. Сынчжу часто получал комплименты по поводу своего роста, но по сравнению с Ким Мухыном он чувствовал себя маленьким, даже его руки и ноги.
«Почему ты смотришь на меня так?»
Он должен был сказать, что ничего не случилось, но он почувствовал, как его сердце сжалось. Сынчжу, который рассеянно повернул голову, встретился глазами с Мухыном, который смотрел на него сверху вниз, и резко вздохнул. То, как он смотрел на него при мягком освещении, вернуло в памяти одно конкретное воспоминание.
«……Сынчжу, воспоминания довольно взаимосвязаны».
«Когда приходит на ум что-то одно, вполне естественно, что за ним следуют и другие».
Он не хотел так чувствовать по отношению к этим словам. Когда в памяти всплыло похожее положение Ким Мухына, события того дня хлынули назад. Притягивая его ближе, чтобы поцеловать, посасывая его нижнюю губу, а позже, когда Мухын взял на себя инициативу и поцеловал его с силой.
Он до сих пор не мог забыть удовольствие, которое доставил ему этот мягкий язык. Поцелуй в тот день был не совсем в здравом уме, но разве поцелуй, которым они поделились позже, перед его домом, не был трезвым? Когда смутные воспоминания слились с более ясными, вспомнить это ощущение стало легко.
И когда эти воспоминания хлынули назад, он также вспомнил постыдное утро не так давно. Проснувшись с влажной нижней частью тела, стирая своё собственное нижнее бельё в тот день.
Как будто этого было недостаточно, у него даже было плохое предчувствие, что что-то подобное может случиться сейчас, перед Мухыном.
В тот момент, когда он это осознал, Сынчжу быстро поднялся со своего места. Он схватил Мухына за запястье и отодвинул его в сторону, толкнув его плечо, чтобы заставить его отступить. Надеясь, что Мухын не заметит напряжения в его нижней части тела.
«Подожди, подожди, мне нужно в туалет…»
Но если он собирался это сделать, он не должен был показывать признаков волнения. Дрожь в конце его слов была чем-то, что он не мог контролировать в тот момент. Это было настолько нехарактерно для Сынчжу, что Мухын, почувствовав, что что-то не так, прищурил глаза и внимательно наблюдал за ним.
Их глаза снова встретились. Сынчжу лежал неловко, а Мухын смотрел на него сверху вниз, почти как будто он прижимал его к себе. После долгого, неопределенного обмена взглядами Мухын повел бровями, медленно опуская взгляд.
Это был вздох, полный осознания. Сынчжу не нужно было слышать слова, чтобы знать, что Мухын увидел, и о чем он, должно быть, думал.
Мухын медленно, очень медленно отстранился от Сынчжу. Он ничего не сказал и не оглянулся. С несколько обеспокоенным или извиняющимся выражением лица он просто отстранился, оставив всё в нейтральном пространстве.
Сынчжу сглотнул своё проклятие, быстро садясь. Поскольку на нём не было нижнего белья, очертания его возбуждения были отчетливо видны сквозь его тонкие штаны. Одна мысль о том, что Мухын это увидел, заставила его захотеть выпрыгнуть из окна сзади, а не из двери.
Не оглядываясь, Сынчжу направился к двери. Это было почти облегчением, что, когда его ноги коснулись земли, большая футболка помогла немного прикрыть это.
Когда он быстро шёл, сосредоточившись только на том, что впереди, сзади послышался мягкий голос.
«Может, мне позаботиться об этом, Хён?»
Раздражение, которое Сынчжу почувствовал от этого голоса, на удивление, было не из-за того, что Мухын дразнил его. Мягкий, медленный тон звучал почти так, как будто Мухын спрашивал, хочет ли он поесть. Это было настолько успокаивающе, почти как если бы Мухын говорил, что это его беспорядок, и он предлагает убрать его.
«Сумасшедший, что ты несёшь?!»
Естественно, Сынчжу не колебался и сердито закричал. «Что значит, «может, мне позаботиться об этом»? Он вообще понимает, что говорит?»
Хлопнув дверью ванной комнаты, Сынчжу почувствовал, как его охватывает разочарование, когда он посмотрел на тёмную гостиную. Слабый звук полого смеха сзади был не просто его воображением. Он никогда в жизни не чувствовал себя настолько переполненным желанием; было смешно, что он так реагировал на что-то столь же простое, как знакомое прикосновение.
Это горькое проклятие было направлено на самого себя. Сколько бы он ни бормотал его со всей злостью, ничего не менялось.
Как только Сынчжу добрался до ванной, он трижды плеснул холодной водой себе в лицо. Не для того, чтобы успокоить своё возбуждение, а для того, чтобы подавить поднимающееся смущение и гнев. Как только его покрасневшее лицо успокоилось, он позволил воде стечь с подбородка, некоторое время стоя там тупо.
Страх, который он почувствовал ранее, увидев привидение, давно исчез, не оставив и следа. Даже затянувшееся чувство от кошмара исчезло без его осознания.
«Я позабочусь о том, чтобы у тебя больше не было кошмаров».
Это он имел в виду? Если да, то это был успех. Теперь он больше беспокоился о том, что это будут не кошмары, которые он мог бы увидеть во сне, а что-то совсем другое.
Теперь, когда он успокоился, ему следовало вернуться в комнату, где был Мухын. Но он не мог заставить себя сделать это. Дело было не только в трудности столкнуться с ним, но он также боялся, что Мухын может неправильно понять и подумать, что он мастурбировал.
Не было ничего более неприятного, чем быть неправильно понятым в чём-то, что ты не делал. Но отрицать это было трудно, особенно учитывая всё остальное, что произошло. Лучшим вариантом, вероятно, было просто молчать и не раскрывать правду.
Закрыв лицо руками, Сынчжу некоторое время сидел на корточках посреди ванной. Он знал, что должен быстро вернуться, но он просто не мог набраться смелости, чтобы встретиться с Мухыном.
И тут ему в голову пришла поистине смехотворная мысль.
«Может, мне позаботиться об этом, Хён?»
Почему он потерял дар речи в тот момент? Он был зол, но на короткое мгновение он не мог отрицать, что колебался.
Он определённо терял рассудок. Сынчжу подумал это про себя, вздыхая.
Сынчжу обычно не спал вне дома, но до того, как его сестра и Хён скончались, он часто оставался у соседей. Он засыпал, играя с Мунрёном, или иногда он оставался там непреднамеренно, потому что Мухын умолял его не уходить.
Однако в какой-то момент такое перестало случаться. Для этого было много причин, но в основном, это было потому, что, когда он становился старше, всё становилось более некомфортным. Его родители не возражали против того, чтобы он оставался у соседей, но пребывание там часто вызывало в памяти различные воспоминания из его детства.
Они не были чем-то особенным. Например, игра с Мухыном каждый день, прежде чем он переехал, его сестра, выгуливающая Сольги, или Хён, ссорящийся с Муёном.
Это были незаменимые воспоминания, поэтому Сынчжу отвернулся от них, и со временем это вошло в привычку. Теперь он не чувствовал себя одиноким, когда вспоминал прошлое, но он просто находил комфорт дома легче, поэтому он перестал оставаться на ночь. В какой-то момент он также осознал свои чувства к Мухыну, и некомфортные чувства заставили его избегать оставаться там.
Итак, обычно он не спал в доме Мухына. Если, конечно, он не был пьян или не потерял сознание, и его не принесли туда.
Что ж, теперь для этого была ещё одна причина.
Когда Сынчжу вернулся из ванной, Мухын крепко спал. Должно быть, он действительно устал, подумал Сынчжу, ложась на краю кровати. Он хотел спать на диване, но не хотел слышать ненужные жалобы.
Вероятно, это было хорошо, хотя. Мухын не был тем, кто поднимает дела, которые уже завершены. После пробуждения вместе в одной постели Мухын приготовил завтрак, не дразня его. Сынчжу знал это, поэтому он притворился, что всё в порядке, когда он сел за стол.
Когда они начали есть, Сынчжу рассказал Мухыну о том, что произошло прошлой ночью. Он встретил странного человека по дороге домой, и после того, как он почувствовал запах сигаретного дыма, его духовное зрение открылось. Когда он упомянул, что не мог видеть лица мужчины, потому что тот был в солнечных очках, Мухын ответил, не изменив выражения лица.
Это было именно то, что Сынчжу и ожидал. Ничто подобное не могло произойти иначе. Понимающе кивнув, Сынчжу продолжал слушать, как Мухын легко добавил:
«Что ж… Мне нужно будет проверить, из ассоциации ли он».
Не каждый экзорцист с духовными способностями был связан с ассоциацией. Хотя ассоциация пыталась завербовать как можно больше экзорцистов, некоторые всё же действовали независимо. Они принимали частные заказы или скрывали свои способности, чтобы жить как нормальные люди. Некоторые даже притворялись шаманами.
«Сигарета, вероятно, содержала что-то с ёнги…»
Мухын нахмурил брови, умолкнув, словно задумался. Он опустил глаза на мгновение, прежде чем снова посмотреть на Сынчжу и медленно объяснил.
«Это ещё не получило широкого распространения, но ассоциация недавно начала исследовать это. Они превращают это во что-то вроде таблеток, которые можно принимать, чтобы помочь экзорцистам, которым не хватает ёнги».
«Это восполняет ёнги?» — спросил Сынчжу.
«Пока да. Проблема, с которой сталкиваются большинство экзорцистов, обычно не в физической силе, а в ёнги», — объяснил Мухын.
Экзорцисты обладали превосходной физической выносливостью по сравнению с обычными людьми, но как только их духовная энергия истощалась, они начинали уставать. Даже если они не спали три ночи, состояние зависело от того, использовали они свои силы или нет.
«Ты пробовал это, Хён?» — с любопытством спросил Сынчжу.
Мухын игриво прищурился на непринуждённый вопрос Сынчжу и добавил с пожатием плечами, как будто говоря, что Сынчжу говорит глупости.
«Это для экзорцистов, которым не хватает ёнги, а не для людей, у которых уже достаточно».
Подразумевалось, что Мухын в этом не нуждается. Это было неприятно слышать, но, зная Мухына, это имело смысл.
«Возможно, ты подумаешь, что эта сигарета похожа на таблетки», — добавил Мухын.
«Итак, если принять эту таблетку, откроется ли твоё духовное зрение?» — спросил Сынчжу, в его голосе прозвучала тревога.
Это казалось опасным. Он задавался вопросом, будет ли ассоциация осторожна с распространением таких таблеток, поскольку утечка могла вызвать серьёзные проблемы. Если бы кто-то, не знающий о духах, увидел их, он, скорее всего, оказался бы в психиатрической больнице.
«Это как раз то, о чём я собирался поговорить…»
Мухын колебался не потому, что он не был уверен, а как будто он не хотел этого говорить.
После короткой паузы он прищурился и сказал:
«Если говорить прямо, то нет. Приём одной таблетки не откроет твоё духовное зрение. Особенно в случае с дымом, много энергии теряется, поэтому это будет ещё труднее».
Конечно, это было бы не так просто. Сынчжу уже ожидал этого.
Однако в этом было что-то странное.
«Но твоё духовное зрение открылось».
Сынчжу, который молчал, сморщил лицо, как и Мухын. Если это так, то почему он в конце концов смог видеть?
«Ты помнишь, что я сказал, Хён? В день, когда моё духовное зрение впервые открылось, я подумал, что это немного странно».
«Это уже было странно. Сынчжу, в тот день ты был пьян…»
Это был день, когда он услышал о пустой чаше. Мухын, естественно, начал разговор, а затем отмахнулся от него, чтобы поговорить об этом позже.
«Сынчжу, в тот день ты был пьян…»
Пришло ли время для продолжения? Мухын открыл ту же тему, что и раньше. И слова, которые последовали, были чем-то, чего Сынчжу никогда не ожидал.
Забрали? У Сынчжу не было воспоминаний о чём-то подобном. Нет, он никак не мог сделать что-то подобное.
«Как только наши губы соприкоснулись, я почувствовал, что моя Йонги вытягивается. Я думал, что это просто чувство, но это было не так».
Сынчжу издал пустой смех, его слова затихли. Мухын спокойным тоном объяснил что-то очень очевидное.
«Сынчжу, поцелуй с кем-то не открывает твоё духовное зрение».
Это было похоже на удар по затылку. Противоречие, о котором он никогда не думал и не осознавал раньше.
Почему он этого не знал? Если бы поцелуй открывал духовное зрение, то экзорцисты по всему миру не смогли бы иметь отношений. Кроме того, не связанный с ассоциацией спиритуалист не смог бы жить как нормальный человек.
Причина, по которой духовное зрение Сынчжу открылось, заключалась в том, что он взял ёнги Мухына. Более сильная ёнги, которая насильно проникла в его тело, открыла пути, которые должны были быть заблокированы. Это не было чем-то, что случалось часто, и Мухын тоже этого не ожидал.
В этом был смысл. Если бы это было просто вопросом «получения», это было бы одно, но для того, чтобы открыть духовное зрение, требовалось гораздо больше условий. Во-первых, должен был быть спиритуалист с огромным количеством Йонги, и этот спиритуалист должен был добровольно поделиться ею. Передача должна была происходить не только через контакт с кожей, но и через дыхательную систему или слизистые оболочки.
Но это поднимало вопрос: почему ёнги Мухына была передана Сынчжу до такой степени, что открыла его духовное зрение? Мухын был могущественным спиритуалистом, и хотя у них был глубокий контакт, он не намеревался отдавать Сынчжу свою ёнги. Так почему Сынчжу смог её взять?
«Итак, ты говоришь, что я взял ёнги Хёна, и поэтому моё духовное зрение открылось?»
Мухын подтвердил кивком, и Сынчжу не смог скрыть своего шока, когда его губы шевельнулись, всё ещё ошеломлённый.
«Нет… Я никогда не делал этого, когда был с Ким Мурёном».
Сынчжу, которого внезапно осенила ужасная мысль, скривился. Он не хотел этого, но его лицо напряглось само по себе. Черт, даже если бы Ким Мунрён услышал это, смог бы он сохранить спокойствие?
Но когда неприятные слова задержались в его голове, сам собой возник новый вопрос.
«…А что насчёт того случая у входной двери?»
Тогда, когда он импульсивно предложил помочь Мухыну, и Мухын внезапно поцеловал его, притянув к себе своей повреждённой рукой.
Это была тема, которую Сынчжу не хотел поднимать, но выбора не было. Речь шла не о том, чтобы сейчас смущаться; было необходимо прояснить эту новую информацию. Он уже знал, что его тело склонно жаждать ёнги, но мысль о «забирании её» чувствовалась иначе.
Мухын ответил небрежно, опустив взгляд, словно глядя в пустоту.
«Сынчжу, ты из тех, кто забирает ёнги».
Конечно, он сказал. Это было не просто предположение или допущение, а уверенность. Тот факт, что Мухын сказал это, делал это поразительное открытие весьма правдоподобным.
«Ты поглощаешь больше, чем другие, впитываешь больше и сохраняешь больше».
За свои 20 лет жизни Сынчжу впервые узнал о таком. Он был так вовлечён в жизнь семьи по соседству, окружённый ёнги, и всё же он никогда этого не знал. Если бы не тот день, он бы никогда этого не понял.
«Возможно, этот экзорцист вчера пытался это выяснить. Откроется ли моё духовное зрение от сигареты или нет».
«Откуда они могли узнать о моём состоянии?»
Никто, кроме них двоих, не должен был знать об этом. Сынчжу спросил, недоумевая, как кто-то мог это выяснить. Мухын, редко проявлявший какие-либо признаки дискомфорта, сделал озабоченное выражение лица.
«Извини, Хён тоже этого пока не знает».
Мухын выглядел искренне извиняющимся, и Сынчжу не стал давить. Он мог только спросить, очарованный нахмуренными бровями.
«…Если мою ёнги забрали, с Хёном всё в порядке? Есть ли что-то не так с твоим телом, или…»
Ёнги была так же важна, как и физическая сила для экзорциста. Если бы её полностью забрали, разве у Мухына не было бы проблем?
Мухын, однако, просто улыбнулся с расслабленным выражением лица, как будто всё было в порядке.
«Забрать что-то до такой степени, что это вызовет проблемы… просто этого будет недостаточно».
Сынчжу не был в неведении относительно того, что означает «просто это». Смесь смущения и уязвлённой гордости заставила его почувствовать себя на мгновение в ярости, как когда он услышал: «Это то, что мы не можем сделать с Сынчжу».
Знал ли Мухын, о чём думал Сынчжу, или нет, вскоре он стал серьёзным и начал говорить с серьёзным выражением лица.
«Сынчжу, послушай внимательно, что я говорю».
Хотя его голос оставался мягким, в нём была тяжесть, которой раньше не было. Сынчжу рефлекторно выпрямился, его лицо напряглось.
«Ты слышал о странных движениях в ассоциации в последнее время, верно?»
Именно странный экзорцист, который приходил в школу, рассказал ему об этом. В последнее время происходили странные вещи, и виновником, казалось, был Ким Мухын. Виновником был не Мухын, но он не отрицал, что странные вещи происходили, поэтому Сынчжу смутно подумал, что это может быть правдой.
«Это работа новых сил, стремящихся к власти».
Мухын кивнул и посмотрел на Сынчжу, его медленный голос тек с слегка приоткрытых губ.
Что он собирался сказать? Эта мысль продлилась лишь мгновение. Мухын не стал затягивать, встретившись с Сынчжу глазами прямо, когда он произнёс слова, которые Сынчжу не хотел слышать, но которые, оглядываясь назад, были неизбежны.