Ливень (Новелла) 75 глава
Ища жильё поближе к месту назначения, Хэ Джин вновь задумался, стоит ли обсудить всё это с Лайлом. Ему ещё предстояло решить вопрос с компенсацией. На самом деле, Хэ Джин вовсе не собирался её принимать — скорее планировал придумывать отговорки и тянуть время.
Но вскоре он отложил все эти мысли на потом — уже после отъезда из особняка. Он и сам не хотел поднимать эти темы преждевременно.
И всё же осторожность не помешает.
— Видимо, придётся попросить машину.
Придётся попросить Марка о транспорте в день отъезда. Сам он не мог просто так выехать — особняк стоял в самом сердце обширных частных угодий, и другого выхода попросту не было.
Раз уж это в последний раз — не стоит брать машину из гаража особняка.
Услышав неожиданную новость, Лайл машинально взглянул на календарь. Хотя он и так помнил дату, но всё же проверил её ещё раз — словно глазам своим не верил.
— Насколько я понял, это ведь не временная поездка? Разве господин Брайт не собирался остаться здесь на постоянной основе?
Марк полагал, что Хэ Джин останется в особняке как минимум на некоторое время. Конечно, он знал о контракте, но, судя по поведению Лайла, тот не был похож на человека, готовящегося к расставанию. Напротив — казалось, между ними многое изменилось.
Несмотря на обеспокоенный взгляд Марка, Лайл опустился в кресло кабинета, словно силы внезапно покинули его.
Хэ Джин, оказывается, уже запросил машину на день окончания контракта. Более того — отказался от машины особняка.
Лайл думал, что между ними наконец стало теплее. Он не ожидал, что этого хватит для прощения, но надеялся хотя бы на малейшую трещину в стене Хэ Джина, в которую он мог бы пробраться.
Но Хэ Джин спокойно, словно ничего особенного, готовился к расставанию — один, не став даже обсуждать это.
И самое страшное — учитывая всё, что Лайл натворил, поведение Хэ Джина нельзя было назвать несправедливым. Рука Лайла дрожала, когда он провёл ею по лицу. Увидев это, Марк молча вышел, оставив его в одиночестве.
Он не мог позволить Хэ Джину уйти. Даже если не учитывать связь, теперь, когда он понял собственные чувства, мысль о расставании была невыносима.
Если бы Хэ Джин просто покидал особняк — это было бы полбеды. Но тот, как казалось, прощался с этим местом окончательно — он уже начал отдаляться от прислуги.
И всё же у Лайла больше не было права удерживать его. Заставлять остаться — лишь для того, чтобы снова увидеть в его взгляде отвращение — он не мог.
В приступе отчаяния Лайл вдруг согнулся от боли. Кровь хлынула на лёгкую ночную рубашку, в которую он переоделся перед сном, и которую теперь уже не смог сдержать.
Даже откашлявшись кровью, стеснение в груди не ослабевало.
— Молодой хозяин велел передать извинения: возникли неотложные дела, он не сможет присоединиться к завтраку.
На лице Марка читалась необычная серьёзность. Хэ Джин, привыкший к его всегдашней мягкости, даже немного съёжился. Если бы не тёплый, заботливый взгляд, он мог бы подумать, что Марк на него сердится.
Хотя он видел напряжение Хэ Джина, Марку было трудно сохранять спокойствие. Накануне, после тяжёлого разговора с Лайлом, он вспомнил, что забыл кое-что донести, и вернулся в комнату хозяина.
И увидел, как Лайл кашляет кровью.
От страха его сердце чуть не остановилось. В панике он хотел вызвать скорую, но Лайл крепко удержал его руку, не позволяя. Вместо этого вызвали секретаря — всё сделали тихо, без лишнего шума.
Лайл строго-настрого запретил говорить об этом Хэ Джину. Уже по этому приказу Марк понял: физическое состояние Лайла напрямую связано с Хэ Джином.
Но что бы он ни знал — навязывать ничего он не мог. За это короткое время он успел привязаться к юноше.
Хэ Джин никогда не жаловался. Даже когда персонал держал дистанцию, он всегда старался быть вежливым. Добрый мальчик.
— Он действительно очень расстроился, что не смог присоединиться.
В этих словах чувствовалась не только вежливость — скорее лёгкий упрёк. Хэ Джин медленно кивнул. Непонятный зуд в груди, мучивший его последнее время, сегодня стал особенно ощутимым.
Ведь уже почти два месяца Лайл приходил к завтраку каждый день. Осознание этого вызвало в Хэ Джине странное чувство.
Логично, что у Лайла могли быть срочные дела. Он ведь часто возвращался к обеду или ужину.
И всё же… Хэ Джин чувствовал себя нелепо, так остро реагируя на отсутствие Лайла. Они всё равно пересекутся — особняк не так велик, чтобы не столкнуться.
С трудом подбирая слова, Хэ Джин проводил взглядом осторожно уходящего Марка. Его поведение было даже более деликатным, чем обычно. Хэ Джин отметил это, но, по своей привычке, не стал зацикливаться.
Однако тем вечером Лайл так и не появился.
Даже на привычный вечерний сеанс феромонной терапии он лишь прислал записку об отмене. Марк и остальные ходили с мрачными лицами. Стараясь не поддаваться нарастающей тревоге, Хэ Джин почти не притронулся к ужину, не в силах понять гнетущую атмосферу, нависшую над особняком.
И только поздно ночью, ворочаясь в постели, он наконец осознал: то чувство, которое терзало его — было тревогой.
Впервые за долгое время они вновь встретились за завтраком. Хэ Джин ожидал, что снова будет есть один, но Лайл пришёл — хоть и с опозданием.
С момента, как в нём поселилось это странное беспокойство, Лайл был чрезмерно занят несколько дней подряд. В принципе, в этом не было ничего удивительного — для его графика.
И всё же ощущение тревоги продолжало цепко держать Хэ Джина.
Ремонт в особняке завершился ещё к Рождеству. Хэ Джин планировал вернуться в гостевую комнату, где раньше жил, но момент для этого прошёл. Он видел, сколько людей потребовалось, чтобы перенести его вещи, и не хотел вновь создавать суету на несколько оставшихся недель.
А серьёзные лица персонала только усиливали неловкость. Все были добры, но Хэ Джин с детства тонко чувствовал настроение взрослых.
Поэтому он остался в комнате поблизости от Лайла. Вот только, несмотря на близость, они почти не пересекались.
И тогда он понял: Лайл просто избегает его.
Если бы Лайл вообще не появлялся в особняке — было бы проще. Но каждый раз, выходя из комнаты, Хэ Джин ощущал в воздухе слабый след его феромонов — Лайл бывал здесь.
Раньше их случайные встречи тоже были редкостью. Чаще всего — Лайл ждал его заранее.
Теперь же, наконец оказавшись лицом к лицу, Хэ Джин с тревогой отметил, насколько плохо выглядит Лайл. Организм буквально требовал выпуска феромонов, но даже для этого он не смог выделить время.
Как и раньше: когда Лайлу он был не нужен — они не встречались.
Вот что терзало его. Эта мысль вдруг вспыхнула в сознании Хэ Джина, и нож в его руке замер над хлебом.
Даже Лайл, который изо всех сил избегал смотреть на него, теперь невольно поднял глаза от неожиданной паузы. Но почти сразу вернулся к своему движению, делая вид, что ничего не произошло, — хотя лицо его стало ещё напряжённее.
Подавляя нарастающее смятение, Лайл заставил себя сделать глоток супа. Он знал: больше скрыть своё состояние невозможно. После недавних приступов с кровью тело уже не подчинялось.
Компания перешла в режим экстренного управления. Он ограничил все визиты и сутками разгребал накопившиеся бумаги. Но в голове всё равно постоянно звучала одна мысль — как удержать Хэ Джина.
Он хотел подойти к нему лишь тогда, когда найдёт решение. Но потом узнал, что Хэ Джин вновь стал есть меньше. Была ли причина в одиночестве или в другом — Лайл не знал. Он просто не мог видеть, как тот снова угасает. Поэтому, превозмогая боль, пришёл.
Хотя, если быть честным — он просто хотел увидеть Хэ Джина.
Его взгляд скользнул по длинным ресницам, отбрасывающим лёгкие тени на его опущенное лицо. Рука, сжимающая ложку, казалась ещё меньше, чем прежде. В свете ламп бледная шея Хэ Джина ловила его взгляд, не привлекая при этом внимания окружающих.
И всё же — несмотря на близость, Хэ Джин казался мучительно далёким.