Отвали (Новелла) | Глава 86
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Сдавленный рваный стон вырвался из горла Дилана. Мир на мгновение утонул во мраке — так немыслимо было давление, разрывающее его изнутри. Рот беззвучно открылся в попытке закричать или вдохнуть, и сознание начало ускользать от этой всепоглощающей боли. Тело обмякло, соскальзывая с Люсьена, но тот лишь крепче сжал Дилана в своих объятиях, одним хищным движением перехватив за талию и снова насадив на себя до предела.
— А-ах! — Сознание пронзила острая вспышка, возвращая его в эпицентр агонии. Низ живота свело тяжёлым ноющим узлом. Чувство предельного растяжения, разрывающей плоти лишало способности дышать. Дилан мог лишь судорожно ловить ртом воздух, которого отчаянно не хватало.
Люсьен тоже дышал часто и тяжело. Его лицо перекосилось в смешении страсти и боли, но он всё равно не отпускал.
— Не сжимайся так, Дилли… — с трудом прохрипел он. — Иначе… такое ощущение, будто сейчас порвёшься.
Его лицо тоже исказила гримаса, но Дилану было не до этого. Что он едва не лишился чувств, что по щекам текут горячие слёзы — всё это отошло на второй план. Разум был поглощён чудовищным ощущением инородной плоти и болью, пульсирующей глубоко внутри.
— П-прекрати… б-больше не могу… — выдавил он с трудом, но Люсьен не услышал или сделал вид, что не слышит. Руки, стиснувшие ягодицы, раздвинули их ещё сильнее — и он с новой силой толкнулся бедрами.
— У-хх! — с выдохом, похожим на крик, Дилана изогнулся дугой. Люсьен выругался, замерев, когда вошла лишь одна головка, и, обхватив Дилана за талию, плавно перекатился. Теперь он был сверху, нависая всей своей тяжестью. Легче от этого, разумеется, не стало.
— Дилли, — голос Люсьена был низким, тяжёлым от желания. — Дыши со мной. Глубже. Медленно. Вдох… и выдох… Вот так.
Дилан инстинктивно подчинился. Он сделал несколько глубоких дрожащих вдохов, и туго натянутые мышцы, кажется, начали поддаваться. С каждым глотком воздуха в лёгкие проникал густой дурманящий аромат феромонов, растекаясь по венам сладким ядом, но Дилан этого уже не осознавал. Взгляд его затуманился, сделался пустым и отрешённым. Заметив это, Люсьен позволил себе слабую торжествующую улыбку.
— Молодец, Дилли, — прошептал он и в тот самый миг, когда Дилан снова открыл рот для вдоха, одним резким движением вошёл до самого основания.
— Хы-ып! — из груди вырвался задавленный, похожий на всхлип звук, но лицо Дилана почти сразу вернулось к своему отсутствующему выражению. Люсьен выждал несколько мгновений, давая его напряжённому телу привыкнуть, а затем начал двигаться. Лёгкий толчок назад, почти до конца выходя, а затем — глубокий мощный рывок вперёд. Всё тело Дилана содрогалось в такт этим безжалостным волнам.
Он чувствовал, как нутро растягивается, принимает, подчиняется. Сознание плавало будто в тяжёлом опьянении, и лишь давление снизу ощущалось мучительно живым. Тяжёлая горячая плоть, вошедшая в него, казалось, пульсировала в собственном ритме. Вздувшиеся вены на члене Люсьена яростно терлись о его внутренние стенки.
— Дилли, — Люсьен вдруг замер. Его раскрасневшееся, покрытое испариной лицо было совсем близко. Широкие плечи тяжело вздымались от частого дыхания, выдавая возбуждения. — Дилли… ха-а… Скажи, что это правда. Я… сейчас в тебе?
Дилан лишь тупо моргнул, его затуманенный разум не смог обработать вопрос. В ответ Люсьен издал короткий торжествующий смешок и снова сжал его в объятиях. Это движение заставило член вновь вонзиться до самого конца, и Дилан невольно ахнул, тело дёрнулось от нового приступа боли. Люсьен, не обращая внимания на напряжённую реакцию, лишь крепче прижался к нему.
— Ты не представляешь, как я мечтал об этом дне, Дилли, — прошептал он сбитым голосом. — Ха-а… до сих пор поверить не могу. Я… внутри тебя…
В подтверждение этих слов Люсьен с силой толкнулся бёдрами, и Дилан невольно застонал, его протест был неотличим от звука удовольствия. На губах Люсьена снова появилась улыбка.
— Значит, это правда, — выдохнул он, и Дилан почувствовал, как его изнутри его заполняет пульсирующая горячая плоть. Внезапно Люсьен приподнялся и властно схватил его за ноги.
— Ч-что ты… Ах!.. — Не успел Дилан понять, что происходит, как его колени оказались подтянуты и прижаты к груди. Это движение заставило его согнуться пополам, беззащитно выставляя ягодицы. Дилан, всё ещё не пришедший в себя, попытался возразить, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Люсьен, опустившись на колени, навис над ним. В золотых глазах полыхнул хищный блеск.
— Видишь, Дилли? — спросил он, тяжело дыша. — Я в тебе. Ты видишь?
Чтобы доказать свои слова, Люсьен медленно отстранился. Член, до этого момента полностью заполнявший Дилана, стал медленно выходить наружу. Увидеть собственное истерзанное отверстие было почти невозможно, но другое Дилан разглядел с ужасающей ясностью: толстый влажный ствол, покидающий его тело.
— Смотри, Дилли, — прошептал Люсьен до ужаса охрипшим голосом. Отстранившись, он тут же снова резко вошёл до упора. Дилан судорожно ахнул и зажмурился, но Люсьен продолжал настаивать: — Смотри же, Дилли! Немедленно!
Подчиняясь приказу, Дилан заставил себя медленно разлепить веки. И тогда он понял, что именно Люсьен хотел показать. Кожа на его животе, чуть ниже пупка, заметно выпирала, образуя неестественный бугор. Даже в одурманенном состоянии Дилан не мог отвести взгляда, он просто смотрел, потеряв дар речи. Видя это, Люсьен возбудился ещё сильнее.
— Мой член вошёл так глубоко… он прямо у тебя в животе! — сказал он, и в его голосе звучал дикий восторг. Словно желая продемонстрировать, он сделал несколько коротких отрывистых толчков. При каждом движении бугорок на животе Дилана то появлялся, то снова пропадал в жутком ритме. Заметив, как глаза Дилана расширяются от ужаса, Люсьен хрипло вздохнул. — Ха-а… Дилли… Как же мне нравится твоё лицо сейчас…
Он низко простонал и, сжав чужие бедра, ускорил движения.
Воздух наполнился громкими, влажными шлепками — член Люсьена снова и снова входил в Дилана, растягивая его до предела. Грубо раскрытые бедра были раскинуты в воздухе, ноги дрожали, соскальзывали с плеч. Люсьен удерживал их, не давая закрыться, и продолжал двигаться, всё глубже проникая внутрь.
Дилан впервые по-настоящему ощутил, насколько глубоко может быть вторжение — не только телесно, но и во всём существе. Снова, и снова, и снова. Люсьен не останавливался, проникая в самую суть, пока тело Дилана продолжало судорожно сотрясаться.
— Ха-а…— Люсьен вдруг замер. Из самых недр груди вырвался глубокий прерывистый вздох. Он запрокинул голову, глядя в потолок невидящим взглядом, и пробормотал, словно в бреду: — Дилли… твоя дырка — лучшая…
После этих слов тело Люсьена пробила сильная дрожь, он напрягся, как натянутая струна. Прежде чем Дилан успел что-либо осознать, внутри его живота разлилась обжигающая густая волна. Его обоняние, почти отказавшее от переизбытка феромонов, вдруг пронзил резкий сладкий аромат, заслонивший собой всё остальное. Это был запах спермы Люсьена.
— Ха-а… Дилли… Чувствуешь? — выдохнул Люсьен ему в шею хриплым сорванным голосом. — Твои мышцы так крепко сжимают меня, не отпускают… Боже, как же это…
Он задыхался, теряясь в потоке грубых, восторженных ругательств. Дилан, как и Люсьен, был на грани реальности, но одно слово болезненно резануло слух.
— Нутро?.. — едва слышно прошептал он. Голос казался чужим от неправильного ощущением наполненности. — Я мужчина! И бета!
Люсьен рассмеялся. Невозможно было понять, издевался ли он или просто тонул в собственном ликовании. Он опустил голову и, сияя, проговорил:
— Нет. Теперь ты омега. Ты ведь принял меня сюда. Значит, ты мой омега.
Люсьен не мог сдержать дрожи, смех рвался из него волнами, захлёстывал, не давая отдышаться. Дилан по-прежнему ничего не понимал, лишь растерянно моргая. Казалось, Люсьен снова теряет контроль, вот-вот сорвётся. Он закрыл глаза, коротко выдохнул, и спустя мгновение их взгляды встретились вновь.
Люсьен отпустил его ноги, навалился всем телом, и, стоило ему чуть сдвинуться, как Дилан снова ощутил внутри себя движение — огромный член сместился, задев самую чувствительную точку. Он невольно поморщился, но не от боли, а от остро-странного наслаждения, которое он не мог себе объяснить.
«Почему? Почему именно это место откликается так сильно? Разве я должен получать от этого удовольствие… Неужели я правда стал омегой?...» — Мысль прошла по телу легкой судорогой, но растворилась, не найдя продолжения. Люсьен, будто почувствовав эти сомнения, не дал ему задержаться в этом и сделал ещё один глубокий толчок. Дилан застонал и зажмурился, чувствуя, как в животе вновь поднимается наслаждение.
— Дилли, — Люсьен нежно провёл пальцами по его щеке, и его улыбка стала странно мечтательной. — Говорят, у омег беременность не всегда заметна, но я бы хотел, чтобы твой живот округлился.
Он говорил о своих желаниях так, будто это было давно решённым делом. Его рука опустилась на грудь Дилана, пальцы нашли и безжалостно сжали набухший сосок. Не удержавшись от смеха, он добавил: — И чтобы в груди появилось молоко.
— Я… бета… я же сказал… — Ощущение члена внутри и пальцев на сосках лишили остатков воли. Дилан чувствовал, как тонет в безумных ощущениях, но, собравшись, попытался возразить. Конечно, Люсьен не слушал. Он прижался губами к его губам, его шёпот был обещанием и проклятием одновременно.
— Я наполню тебя своим семенем до краёв! Забеременей, Дилли! Роди моего ребёнка!
Дилан застыл, не в силах пошевелиться, когда ощутил, как внутри него вновь приходит в движение огрубевший от возбуждения ствол Люсьена. В голове стояла глухая пустота: мысли беспомощно разбивались о жар, сковывавший каждую клетку. Люсьен опустил взгляд на его бледное лицо, в котором всё ещё читалась растерянность, и тихо прошептал:
— Я сделаю так, чтобы у тебя родилась девочка, похожая на нас обоих.
С этими словами он вновь начал медленно двигать бёдрами, заполняя каждый уголок тела Дилана своей плотью. После первого семяизвержения внутренние стенки стали податливее, легче уступали натиску, и Люсьен ощутил, как его член встречает всё меньше сопротивления. Это только усиливало его наслаждение. Воздух был тяжёлым и сладким от феромонов, которые Дилан вдыхал помимо воли. Изнутри его непрерывно затапливало горячими вязкими толчками. И под этим натиском тело начало гореть.
Это была не испарина страсти, а жар преображения. Лихорадка, зародившаяся в самой глубине его нутра, растекалась по венам, заставляя кожу покалывать, а мышцы — мелко дрожать. Его собственная природа плавилась в этом адском тигле. Каждый раз, когда Люсьен изливался в него, по телу Дилана проходила судорога, будто его били током, и этот электрический спазм был агонией и экстазом творения.
Люсьен чувствовал это. Он ощущал, как меняется сама фактура плоти, в которую он погружался, как она становится всё более влажной, горячей, живой. Накопив силы для нового решающего удара, он толкнулся так глубоко, как только мог.
Там, где мгновение назад была лишь уступчивая глубина, теперь возникло нечто иное. То, чего не было и не могло быть. Инстинкт, древний, как мир, пронзил сознание Люсьена раньше, чем разум.
Выражение его лица преобразилось, превратившись в смесь изумления и восторга. Он замер, не в силах подобрать слов, осмыслить это чудо, эту невозможную победу. Восторг рвался из груди беззвучным криком. Плечи его несколько раз судорожно дёрнулись, пока он, тяжело дыша, смог наконец сформулировать в мыслях одно-единственное всеобъемлющее слово:
И в этот миг откровения его снова накрыла волна, и он глубоко кончил, изливая своё семя прямо в новорождённое трепещущее лоно.