Экс-спонсор (Новелла) | Глава 186
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Чонён, не поверив своим глазам, несколько раз сильно зажмурился и снова открыл их, надеясь, что это лишь плод его уставшего воображения. Но Дохон по-прежнему стоял на том же месте, реальный и неподвижный.
Хотя было до смерти интересно, как тот умудрился приехать сюда раньше него, сейчас не было сил допытываться о таких мелочах.
Искоса взглянув на Дохона, Чонён, не говоря ни слова, прошёл мимо, чтобы открыть дверь квартиры. Его единственным желанием сейчас было просто скрыться.
— Поговорим, — Дохон быстро подошёл к нему сзади и попросил тихо, но настойчиво.
Боясь, как бы тот не схватил его за руку или не вошёл следом в дом, Чонён, едва открыв дверь, поспешно шагнул внутрь и захлопнул её прямо перед чужим носом. Щелчок замка прозвучал в тихом коридоре оглушительно громко.
Вопреки опасениям, Дохон, несмотря на такое откровенное пренебрежение, так и остался безучастно стоять на месте. Чонён прислонился ухом к двери. Он думал, тот начнёт стучать или звонить, прося открыть, но прошло довольно много времени, а в доме по-прежнему царила мёртвая тишина.
— Ха-а… — выдохнул он и почувствовал, как к горлу снова подступила тошнота. Чонён, тяжело дыша, прислонился спиной к двери. Его состояние и без того было неважным, а тут ещё и этот молчаливый свидетель его паники за дверью. Чонён отнёс на кухню фруктовый ланч-бокс, который ему дал менеджер, так и не притронувшись ни к единому кусочку. Его мутило.
Перевод Дохона, возможные побочные эффекты от контрацептивов, головокружение, тошнота. Различные обстоятельства и симптомы смешались в один тугой болезненный клубок, и внутри всё скрутило. Чонён понимал, что его состояние определённо ненормальное, но не знал, что делать прямо сейчас, и от этого становилось только хуже.
Положив фрукты в холодильник, Чонён пошёл в ванную и умылся ледяной водой, пытаясь прийти в себя. Однако все его мысли по-прежнему были там, за входной дверью.
«Он всё ещё там? Не может быть. Он должен был уйти».
В конце концов, не выдержав и нескольких минут этой пытки неизвестностью, Чонён на цыпочках подошёл к двери, бесшумно повернул замок, приоткрыл её на пару сантиметров и выглянул наружу.
Как и при его приходе, Дохон по-прежнему неподвижно стоял на том же месте, прислонившись к противоположной стене.
— Я подумал, что если подожду, ты можешь снова выйти, — спокойно ответил он.
Чонён подумал, что это хорошо, что тот ни о чём не спрашивает. Видимо, успел переодеться в компании — в отличие от того, как он выглядел в студии, на этот раз Дохон был в безупречном деловом костюме с галстуком. Снова тот самый директор Мун, которого он знал. Однако его поведение было совершенно новым.
От такого покорного, даже терпеливого ответа Чонён потерял дар речи. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Дохон ведёт себя так уступчиво.
— Не знаю, из-за чего ты злишься, но я бы хотел, чтобы ты хотя бы дал мне шанс поговорить.
— О чём? — переспросил Дохон с таким искренним видом, словно совершенно ничего не понимает.
И в этот момент вся уверенность Чонёна пошатнулась.
«Разве он пришёл не для того, чтобы сказать, что переводится за границу? Тогда зачем он здесь? Неужели я просто неправильно всё понял? В конце концов, я же не слышал этого от самого Дохона…»
Рука Чонёна, державшая дверную ручку, напряглась. От волнения, кажется, вспотели ладони. Но спросить прямо, уезжает ли он из Кореи, не хватило духу — он боялся услышать ответ. Поэтому смог лишь устало пробормотать:
— Почему Мун Хиджин была там? Что она тебе сказала? — Дохон, похоже, пришёл к выводу, что странное поведение Чонёна было из-за неё. Строго говоря, от слов этой женщины действительно стало не по себе, так что отчасти это была правда.
Чонён, ухватившись за этот предлог, слегка высунул голову в дверной проём, широко распахнул дверь и кивком пригласил Дохона войти.
Дохон, боясь, как бы Чонён не передумал, быстро вошёл внутрь. И, сохраняя непроницаемое выражение лица, внимательно оглядел небольшую, но уютную квартиру.
«Почему каждый раз, входя в моё пространство, он так пристально всё осматривает, словно ищет отличия на картинках? Словно пытается понять, как изменилась моя жизнь без него».
Когда Чонён закрыл входную дверь, тот снова перевёл на него взгляд. Это был немой, требовательный призыв поскорее рассказать, что наплела Мун Хиджин.
На это Чонён мысленно вернулся к тому моменту, когда Мун Хиджин неожиданно появилась в гримёрке. Хотя Дохон, видимо, был уверен, что она, как и раньше, придиралась или угрожала, на самом деле всё было почти наоборот.
Он не очень хорошо помнил, о чем именно был разговор, так как был слишком ошеломлён её появлением, но, кажется, она сначала долго и путано объясняла, почему приехала. Затем Мун Хиджин принялась утверждать, что их с Чонёном отношения на самом деле не были уж такими плохими. Это был первый раз, когда она так осторожно и почти заискивающе вела себя с ним. Некоторое время она несла какую-то бессодержательную чушь, а затем, как раз когда начала намекать на то, что «Дохон, похоже, думает, что у нас плохие отношения, так не стоит ли нам развеять это недоразумение?», нагрянул Дохон. Так что, по сути, ничего особенного и не произошло. Но объяснять всю эту нелепую ситуацию не было ни сил, ни желания.
— В гримёрке правда ничего не было, — сказал Чонён, избегая его взгляда. — Хотя я и удивился, что ко мне без предупреждения заявились сразу двое гостей.
Дохон, конечно, не поверил его словам.
— Мне просто соринка в глаз попала, — солгал Чонён.
— Не знаю, что она там сказала, но если тебе было неприятно, я извинюсь за неё. Я сказал, чтобы она больше даже не делала вид, будто знает тебя.
Чонён, до этого машинально теребивший ворот своей футболки, замер. Пальцы застыли на ткани.
— Вы… правда так сказали? — его голос прозвучал тихо, почти недоверчиво.
Чонён несколько долгих мгновений просто смотрел в глубокие темные глаза, а потом решился спросить:
— Я что, помешал, раз ты хотел и дальше с ней миловаться?
— Ну что вы! Нет! — поспешно возразил Чонён. — Мне просто… не верится, что вы сказали такие слова, директор-ним. Раньше вы бы не вмешался.
Не зная, что ответить на эту простую, но весомую констатацию, Чонён лишь едва заметно кивнул. Между ними на несколько мгновений воцарилась тишина, наполненная его растерянными мыслями.
— Ты, кажется, в последнее время очень занят, — первым нарушил молчание Дохон. — Трудно тебя увидеть.
Обычно именно Чонён не выдерживал тишины и начинал разговор, но в последнее время, казалось, всё стало наоборот.
— Знаешь такое чувство? Когда долго ждёшь звонка, а его всё нет, начинаешь подозревать всякую иррациональную чушь. Вроде того, что телефон сломался.
— А, простите, что не отвечал, — тут же сбивчиво принялся оправдываться Чонён, почувствовав укол вины. — В последнее время правда было не до того…
— Честно говоря, мне было не очень приятно, — спокойно признался Дохон.
— Но когда я думаю о том, что раньше ты, наверное, чувствовал то же самое, снова и снова, — он наконец посмотрел прямо на Чонёна, и в его взгляде была незнакомая, тяжёлая глубина. — То понимаю, что лучше уж я буду ждать, чем снова ты.
Чонён замер, не в силах дышать. Это было не просто извинение. Это было полное, безоговорочное признание его боли, его одиночества в те годы. И от этого простого признания в груди стало так тесно, что, казалось, сердце вот-вот остановится.
«Ну почему в горле встаёт ком?» — Чонён почувствовал, как во рту пересохло от волнения. Он облизал нижнюю губу, всё ещё не в силах оторвать взгляд от Дохона.
— И ещё. Если тебе что-то не нравится, просто скажи мне, — добавил Дохон тихим и настойчивым голосом. — Не молчи.
Чонёну всё ещё было непривычно видеть, как этот гордый человек без колебаний наступает на собственное эго. Это ставило в тупик, обезоруживало. Он впервые испытал подобное чувство, и оно оказалось приятным.
— Нет такого, — почти шёпотом ответил Чонён.
— Тогда почему ты тогда, увидев меня у своей двери, просто вошёл в дом?
— Не знаю, — Чонён позволил себе лёгкую, дразнящую улыбку. — Просто в тот момент мне стало противно на вас смотреть.
— Иногда бывает, что я смотрю на вас, директор-ним, и вдруг так становится, — с этими словами Чонён вдруг понял, что уголки его губ сами собой поползли вверх. Он улыбался — по-настоящему, без усилий, впервые за много дней.
Ещё совсем недавно казалось, что всё вокруг бесконечно хрупко и опасно. Но стоило поговорить с Дохоном, как и подавленное настроение, и головокружение, и тошнота — всё прошло. Словно и не было никакой физической и душевной нестабильности. Нервы, до этого натянутые до предела, сгладились и успокоились. И даже тревога оттого, что он может внезапно уехать, испарилась, растворилась в тепле его взгляда.
От этой внезапной перемены в себе Чонёну стало как-то непривычно и легко.
— Кстати, а зачем вы тогда… приезжали на съёмочную площадку? — спросил он, сменив тему.
Дохон, заметив, как изменилось его настроение, как расслабились его плечи, внимательно посмотрел на него и ответил:
— А что это за странная кепка была на вас?
— …Не преувеличивай, — в его голосе прозвучало лёгкое раздражение. — Это была обычная кепка с корпоратива компании.
— Похоже, она вам очень понравилась, раз вы её надели.
— Нет. Я знаю, что она ужасна, но другой под рукой не было, — скрепя сердце, признался Дохон.
«Так он знал, что она ужасна, и всё равно нагло её надел». — Чонён едва сдержал смешок.
— Я уже давно думаю, но вы, директор-ним, втайне, похоже, любите привлекать к себе внимание.
— Внимания? — переспросил Дохон, дернув бровью.
— Есть такое. Кажется, я начинаю понимать ваши чувства, когда вы отчитывали меня за мою одежду… — пробормотал Чонён с самым серьёзным видом, вспомнив кепку с надписью «Генеральный директор «JT Electronics» ^^».
— По странному стечению обстоятельств, это был день, когда я, кажется, понял твои чувства, когда тебя отчитывают, — Дохон усмехнулся, и эта редкая, самоироничная усмешка сделала его лицо поразительно живым.
Сердце Чонёна, только что успокоившееся, снова затрепетало от этого взгляда. Чонён невольно отвёл глаза, чувствуя, как к щекам приливает жар.
— Эм. Кстати, может, выпьете чаю? Или, может, фруктов…
С этими словами Чонён, словно убегая от повисшего в воздухе напряжения, пошёл на кухню.
— Может, лучше выйдем? — остановил его голос Дохона. — Чай можно и на улице выпить.
— Потому что если мы останемся дома, я, кажется, не смогу тебя в покое оставить, — Дохон мельком посмотрел на свои наручные часы, словно сверялся с расписанием, и совершенно невозмутимо произнёс эту неловкую, прямолинейную фразу. — Мы давно не виделись. Будет жаль, если мы просто сразу разденемся и будем кувыркаться в кровати.
— Э-это… — Чонён почувствовал, как у него вспыхнуло лицо, а за ним и шея. Он сухо кашлянул, пытаясь скрыть своё смущение.
Сердце колотилось так сильно, что, казалось, стук отдавался в ушах. Было до ужаса несправедливо, что это Дохон делал такие откровенные намёки, а волновался и трепетал от них почему-то только он. Хотя, если быть до конца честным с собой, это было не то чтобы неприятно. Даже наоборот. Головокружительно.
— Впрочем, если тебя устраивает провести время только в кровати, я, наоборот, только за, — Дохон тем временем бесшумно подошёл к Чонёну сзади и тихо прошептал ему на ухо.
Горячее дыхание коснулось чувствительной кожи затылка, и по всему телу Чонёна, от макушки до кончиков пальцев, пробежали мурашки. Сегодня феромоны Дохона казались необыкновенно сладкими, дурманящими. До такой степени, что хотелось закрыть глаза, уткнуться лицом в его грудь и умолять о большем.
— Тогда… как насчёт того, чтобы съездить в Сонсу-дон? — в тот момент, когда Дохон уже положил тёплую ладонь ему на талию, Чонён быстро, почти панически, заговорил. — Мы давно там не были.
— Сонсу-дон? Хорошо, — в голосе Дохона, который не скрывал своего разочарования, послышались нотки сожаления. Он убрал руку, но, прежде чем отойти, легко поцеловал Чонёна в волосы.
С какого-то времени от таких его незначительных, мимолётных прикосновений всё тело начинало приятно покалывать.
— Может, минут через пять? — предложил Чонён, который как раз собирался переодеться — одежда со съемок ему совершенно не нравилась.
На ответ Дохон кивнул и, к облегчению Чонёна, сел на стул у стола. Но затем с привычной, чуть насмешливой интонацией пробормотал: