Ливень (Новелла) 95 глава
— …Надо бы сначала проверить погоду.
Шум дождя был такой сильный, что почти заглушал их голоса. Лайл не смог сдержать нетерпения, когда понял, что на самом деле значила просьба Хэ Джина. Он хотел отправиться к озеру в тот же день, но нужно было многое подготовить. Хэ Джин всё ещё легко начинал кашлять от холода, и это тревожило его.
В итоге звонок с подтверждением, что всё у озера готово, поступил только на следующий день. Уезжали они под облачным небом, но как только прибыли, хлынул проливной дождь. В это время года ливни были обычным делом, но Лайл всё равно с трудом сдержал ругательство. Может, стоило подождать более ясного дня.
Но стоило Хэ Джину чуть склониться к нему и произнести эти слова, как сердце Лайла тут же растаяло. Может, потому что голос его едва пробивался сквозь шум дождя — но от этого он лишь сильнее дрожал.
Не выдавая эмоций, Лайл молча поднял плед и накинул его на плечи Хэ Джина, после чего внимательно осмотрел потолок палатки на предмет протечек.
Место у озера оборудовали массивной палаткой. Хотя «палатка» — слишком слабое слово: она была укреплена металлическим каркасом, прочно стояла на земле. Озеро, где раньше бывала семья Хэ Джина, находилось в достаточно уединённом месте, так что охрану организовать было несложно. В отличие от их предыдущей поездки сюда, теперь не нужно было бояться лишнего внимания, и это успокаивало.
Но взгляд Лайла всё равно невольно скользнул в сторону противоположного берега — туда, где когда-то Хэ Джин шагал вперёд, не колеблясь.
Только что вспорхнувшее в груди волнение снова тяжело осело в мокрую траву. Не раздумывая, Лайл сжал ладонь Хэ Джина.
Сжатие было крепким, но не болезненным — просто ощутимым. Хэ Джин, почувствовав напряжение, с лёгким удивлением взглянул на него.
Ещё по пути Лайл был на удивление воодушевлён, а теперь его феромоны вдруг наполнились тревожным смятением. Перепады были слишком резкими, и Хэ Джин нахмурился, ощутив это.
Он проследил за его взглядом — и только тогда понял, что, возможно, был немного невнимателен.
Он смотрел на то самое место, о котором недавно говорил с лёгкой тоской. Там, где когда-то сделал шаг — и больше никуда не пошёл.
Именно здесь он сидел со своей семьёй. Он никогда не описывал Лайлу это место подробно, но каким-то образом именно здесь появилась эта крепкая палатка. Если бы отец увидел — наверняка восхитился бы оборудованием. Возможно, это просто совпадение. Это ведь и правда было лучшее место у озера. Но Хэ Джину это совпадение очень понравилось.
Они долго сидели молча, слушая, как дождь стучит по ткани над головами.
Озеро рябило от капель, непрерывных, как пульс. Без ветра дождь падал равномерно, гулко откликаясь в почве. Пропитанная влагой трава будто хранила в себе оттенок более насыщенного зелёного. Растаял не только снег — всё озеро, казалось, вновь готовилось засиять голубизной, несмотря на проливной дождь.
Первым нарушил тишину Лайл. Он как будто долго держал в себе этот вопрос — сначала перечислил в деталях содержимое багажа Хэ Джина, а потом, наконец, спросил:
— Почему у тебя осталось так мало вещей?
Вспомнив об этом старом, слегка нелепом чемодане, доставшемся от брата, Хэ Джин на мгновение замялся, а затем ответил легко, почти с усмешкой:
— Я тогда был не в том состоянии, чтобы собирать вещи. Срочно нужны были деньги… и я не мог оторваться от родителей.
Он только вышел из больницы. Мысль уехать далеко от этой холодной палаты, оставить родителей — была невыносимой. Он смог подписать документы на продажу дома только потому, что рядом оказался один знакомый, поддержавший их. Но на таких людях нельзя было вечно рассчитывать.
Если он не будет рядом — врачи просто перестанут стараться. Ведь с самого начала они говорили, что надежды нет, смотрели на него с жалостью. Внезапная трагедия — и в нём выросло только тело, а не разум. Он не умел тогда принимать здравые решения.
— О существовании складов я узнал только потом. И то, мне другой человек помог продать дом, нанял перевозчиков.
Тогда ему сказали, что вещи нужно сразу выбрасывать. Сердобольные знакомые бегали по всем инстанциям, узнавали, что могли. Но даже если бы он знал о хранении — он бы не стал. Перебирать вещи семьи, платить за это — было выше его сил.
— В страховой говорили, что могу подать в суд, если не согласен с суммой. Но я даже не знал, как это сделать… Всё равно бы потерял. А так получил больше денег, выбора не было.
Как всегда, когда Хэ Джин говорил, Лайл слушал внимательно. Это сосредоточенное, неотрывное внимание было каким-то тихим утешением. Вспоминая, Хэ Джин подумал о вещах, которые жаль было не забрать. Среди них была старая игровая приставка — такая же, какую Лайл недавно ему подарил.
Он говорил, пока не иссякли воспоминания. И только тогда Лайл, всё это время молчавший, спросил почти шёпотом:
Ответ Хэ Джина прозвучал сразу. Он даже усмехнулся. Он знал, что это невозможно, но если бы мог — вернул бы всё. После продажи дома он намеренно обходил тот район. Сама мысль, что там теперь кто-то живёт, была мучительной.
Всё это время Лайл держал его за руку — будто всё ещё чего-то боялся. Только теперь, взглянув вниз на их сцепленные пальцы, Хэ Джин понял это. Почувствовав, как в Лайле снова что-то дрогнуло, он тихо сказал:
Как будто это было самое естественное на свете — Лайл завернул его в ещё одно одеяло. И даже тогда с тревогой следил за его выражением, будто и этого было недостаточно.
Хэ Джин редко жаловался на холод, и это вызывало в Лайле тревогу. Осторожно, словно боясь отказа, он притянул его к себе. В его движениях была тихая просьба: обнять полностью, быть рядом.
Вместо того чтобы отстраниться, Хэ Джин спокойно положил голову ему на плечо. И этот жест довёл Лайла до слёз.
— На самом деле… я выкупил всю землю вокруг. Ты, наверное, меня за это возненавидишь.
Он прошептал это почти как исповедь. Холод был только поводом. А теперь, когда Хэ Джин сидел у него на груди — сердце согревалось до самого дна.
Хэ Джин ничего не ответил — просто вдруг понял, зачем Лайл это сделал.
— Я хочу, чтобы это место осталось таким, как есть.
— Только не превращай его в «красивое озеро».
— Не буду. Я прослежу, чтобы всё осталось, как есть.
Хотя просьба была странной — Лайл всё понимал. И клялся снова и снова.
Звук дождя снова наполнил тишину между ними. И ливень, который грозил затопить озеро, начал понемногу стихать.
Всё ещё обеспокоенный его словами о холоде, Лайл подтянул к ним тележку. Внутри в термоконтейнерах лежали бутерброды и горячее какао.
Хэ Джин посмотрел на кружку с какао. На поверхности плавали зефирки в виде зайцев. Он поспешил сделать глоток, пока они не утонули. Насладившись сладостью несколько раз, он заметил, что зефир исчез.
В особняке какао всегда подавали с зефиром — это казалось само собой разумеющимся. Но сегодня его исчезновение вызвало лёгкую, невыносимо нежную печаль.
Лайл, наблюдавший за ним, молча добавил ещё немного зефира.
Казалось, эти зефирки упали не в кружку, а прямо в сердце. И хмурый день, на который он почти не надеялся, вдруг стал удивительно тёплым.
Как капли дождя снаружи, забота Лайла наполняла собой палатку. Словно он хотел окутать Хэ Джина этим чувством навсегда — тяжёлым, постоянным, как сам ливень.
И в какой-то момент желание, обрушившееся на Хэ Джина с головой, было слишком сильным, чтобы его сдержать.
Лайл не ответил. Просто склонился ближе, аккуратно поднял его лицо за подбородок. Где-то в это время вторая рука Лайла подхватила его кружку.
Когда их губы встретились, по столу прозвучал глухой звук — кружку поставили на поверхность.
Приближалась годовщина смерти его брата.
Как только Хэ Джин осознал это, всё в теле будто стало тяжелее, тише — словно груз опустился в самую глубину, приковав его к земле.
Лёгкий поцелуй коснулся его щеки. Хэ Джин смутился, молча опустив взгляд. С тех пор как он так внезапно попросил поцеловать его у озера, Лайл стал всё чаще выражать свои чувства открыто — спонтанно, без стеснения.
Или, возможно, правильнее было бы сказать, что теперь именно Хэ Джин научился принимать эту заботу. Он только что, не задумываясь, уткнулся лицом в грудь Лайла, когда тот прижал его к себе, явно встревоженный.
Голос Лайла прозвучал так, будто он уже знал, откуда эта тень легла на лицо Хэ Джина.