#41

запретное всегда невероятно манит. мне было велено держаться от этой девицы подальше, а ее нежная и холодная кожа четко давала понять, что не потерпит грубых прикосновений. и все, что я делал в эти два с половиной месяца, так это пытался не упустить шанс лишний раз дотронуться до нее. к тому же ее дико настораживало, что я уже признал ее своей собственностью. мне было только на руку, что ее верность теряла всякую ценность, когда объект, в чей адрес она когда-то направляла обещания чистой и бесконечной любви, оказывался дальше от нее чем в пару метров. я ненавидел такие качества, но все что я делал последние пять лет, так это шагал в пропасть и должен признаться, я к этому порядком привык и даже стал испытывать в этом еще большую потребность. вечера проведенные на кухне за распитием мартини с апельсиновым соком, старание вспомнить, когда мы перешли на столь личное общение, мягкий тон, жалкие попытки сохранить недоступность, все это теперь невесомо, словно пыль от пудры на ее щеках.

последнее, что видела моя кухня связанное с ней, так это то, как я отмывал два часа столешницу от крови. моей крови, разумеется.