на дуге уходящих дней всё особенно жутко.

но здесь не то, здесь задыхаются косатки и еле бледной вспышкой гаснут солнца отпечатки, здесь строго наперёд и вечно по пятам, здесь рифы вскрыли горло молодым китам. и очень тихо в объятьях тьмы глубин, что слышен ртути бег по венам, а вместо сердца сможет биться лишь рубин и страх окутает гудроном, словно веном. и ты была здесь луною перманентной, королевой, но без тебя здесь правит боль лавровой диадемой, она теперь на троне и венец творенья, и каждый день она меняет направленье. я потеряю всё - последние остатки, которые хранил после тебя любя… так жаль, что покидая королевы забывают убить в придачу короля.

я всё забыл, когда утих ночной сверчок, когда рассветом выжгло солнце мой зрачок, когда распалась в пыль копна волос, я всё забыл, я всех забыл, кого любил до слёз. ну что с того, что я один? уставшим днём тревожу тишь глубин, хожу по краю небосвода лет, я всё забыл, кто тьма, кто свет, кто продал мне тогда твою любовь, я их забыл и с радостью забыл бы вновь. быть может приведёт тебя, спустя года, к моим картинам, довольно крепкая рука, ты б улыбнулась в память о былом, звала б меня, но я давно забыл наш дом. ну что с того, что я пропал в забвенье дней, в обломках скал? я солнца блик, что не вернешь, я запах луговых цветов твоих волос.

“Мальчики не играют в куклы, так учила его мама.” Махровые тучи заволокли погасшее небо, в закутках улиц бегали дворовые кошки, что порой мешались под ногами изрядно подвыпивших и заблудших прохожих, а вдалеке был слышен визг шин и гудение машинного мотора. Владелец местного ресторана прибавил света в напольной лампе обрамленной красным абажуром, в то время как официанты без устали сновали в вязком табачном дыму и подобострастно предлагали свои услуги, попутно поджигая настенные свечи с запахом садовых ягод, дабы хоть немного перебить обосновавшийся в воздухе перегар. Она сидела в центре зала, за столиком для господ, держала в длинных, тонких руках бокал с бардовой жидкостью и явно не собиралась к ней прикасаться своими нежными губами...

убивший дракона сам становится драконом.

казалось, я знал её еще до сотворения понятий преданности и любви. она росла у меня на глазах и свой первый букет я подарил именно ей, на её пятый день рождения. но обстоятельства вынудили меня покинуть наш городок.

я бросил всё, но ничего не приобрёл.

дурное воспитание пса привело к надгробию его хозяина

запретное всегда невероятно манит. мне было велено держаться от этой девицы подальше, а ее нежная и холодная кожа четко давала понять, что не потерпит грубых прикосновений. и все, что я делал в эти два с половиной месяца, так это пытался не упустить шанс лишний раз дотронуться до нее. к тому же ее дико настораживало, что я уже признал ее своей собственностью. мне было только на руку, что ее верность теряла всякую ценность, когда объект, в чей адрес она когда-то направляла обещания чистой и бесконечной любви, оказывался дальше от нее чем в пару метров. я ненавидел такие качества, но все что я делал последние пять лет, так это шагал в пропасть и должен признаться, я к этому порядком привык и даже стал испытывать в этом еще большую...

еще недавно кто-то сидел рядом и держал тебя за руку, и ты чувствовал себя в безопасности, а сейчас ты не знаешь в каком месте города спрятаться от панической атаки и одиночества. или же этого всего никогда не было, сложно разобрать. через время, мы говорим «да» друг-другу не потому, что хотим, а потому, что это очередной шанс спасти и спастись. оба переживаем друг друга и оба космически одиноки, уставшие и наполненные дурными воспоминаниями, но научившиеся с этим справляться.