Любовь по-древнегречески
Это была их первая встреча. Будто кубик льда бросили в крепко заваренный чёрный чай без сахара. И лёд, и чай начали незаметно, но неумолимо воздействовать друг на друга. Оба не понимали, что эта встреча была роковой, но чувствовали, что пробуждается некий интерес.
Наблюдатель А что-то прочитал на нелепом листке бумаги и впился в нарушителя опасно вспыхнувшим взглядом:
— Экзаменующийся Цинь Цзю, следуйте за мной в Офис Наблюдателей.
В тот день будущая головная боль Ю Хо впервые задрожала от предчувствия чего-то незабываемого и опасного. Это был неописуемый азарт.
Наконец-то эта миссия стала интересней. Наверно, как-нибудь стоит поблагодарить за это Главного Наблюдателя. Подойти и сказать: «Спасибо вам, Главный Наблюдатель А…» Нет, не так. «Спасибо вам, Великий Наблюдатель, за то, что скрасили мои серые будни». Да, так определённо лучше.
С того дня понеслась родимая по кочкам. Так как функция «Вопрос-ответ» не возымела действия, Цинь Цзю стал совершать нарушение за нарушением, что поначалу раздражало Наблюдателя А. После он привык, а ещё позже пристрастился. Их постоянные перепалки стали чем-то вроде антистресса для него.
И Главный Наблюдатель, и Цинь Цзю наконец-то нашли того, кто мог бы стоять с ними вровень. Игра в вечных противников приносила им ни с чем не сравнимое удовольствие. Но они всегда понимали, что это всего лишь игра.
Главный Наблюдатель А и экзаменующийся Цинь Цзю были антитезой в Системе. Привязываться было опасно.
Они знали, что это не может продолжаться вечно. Они не чувствовали друг к другу никаких сильных эмоций, не было даже небольшой тревоги за противника. Они не распахивали друг перед другом душу и не ждали этого от другого человека.
Цинь Цзю просто выполнял миссию.
Наблюдатель А просто делал свою работу.
Вот только это «просто» внезапно переросло в нечто сложное.
Лёд растворился, чай был уже не таким обжигающим.
Что-то меняться начало тогда, когда Цинь Цзю понял, что этот Великий и Ужасный Наблюдатель… Приятный на ощупь. Мгновеньем позже он с растерянности понял, что он не против, чтобы тот его вот так удерживал, прижимая коленями, сжимая запястья и нависая сверху, глядя из-под полуопущенных век. Но вечный нарушитель не сразу понял, что это значит.
Постепенно начали проявляться и другие признаки.
Постоянное чувство напряжения, когда они оказывались близко и смутное беспокойство, когда они не видели друг друга слишком долго.
Наблюдатель А внезапно осознал, что он не хочет, чтобы этот проблемный экзаменующийся слишком привязывался к системе. Цинь Цзю же неожиданно для себя решил отказаться от основного направления своей миссии и не доставлять больше проблем Великому Наблюдателю.
Все эти неясные чувства сплетались в тугой клубок, который не давал им покоя из-за чего оба становились раздражительными. Только когда Цинь Цзю навлек на себя круглосуточный контроль беспокойные эмоции немного улеглись. Кажется, это был самый спокойный этап в их отношениях.
Но после, расставание оказалось ещё более болезненным. Настолько, что они готовы были впиться друг другу в глотки. Отношения между ними усугублялись растущим недоверием между экзаменующимися и системой. Негативные эмоции сгущали воздух, нельзя было быть уязвимым, а иначе бы тебя сожрали одинокие волки.
А потом случилась комната заключения. Стало ясно, что напряжение между ними было не просто интересом и жаждой острых ощущений. Это было чем-то гораздо более глубоким.
Их отношения не были спокойными.
Беспорядочные поцелуи, горячие и липкие касания, томные вздохи, дрожь от век до коленей, желание быть как можно ближе, чтобы между их телами не было ни миллиметра свободы — этим наполнилось их сознание.
Кажется, что они жили от встречи до встречи. Так заключение Цинь Цзю не казалось наказанием, а Наблюдатель А принялся с новыми силами искать лазейку. К счастью, эмоциональный интеллект Системы был сильно ограничен. Она не понимала, какое пламя вспыхнуло под её носом.
Но пока Цинь Цзю стремился расколоть панцирь Наблюдателя А и наконец познать его душу, Система тоже не сидела на месте.
Тогда Ю Хо умер в первый раз. Став ещё более холодным, чем обычно, он пугал всех своим ледяным взглядом.
Он бы предпочёл быть растерзанным NPC, чем переживать это. Но одно его радовало…
Человек, который так бесцеремонно ворвался в его душу, теперь был далеко от этого Ада.
Да, так определённо будет лучше.
Ю Хо облизнул пересохшие губы, стоя перед комнатой заключения. На языке чувствовалась горечь, а глаза щипало.
«Будь счастлив, экзаменующийся Цинь Цзю».
Но судьба решила все по-своему. Цинь Цзю вернулся, и Главный Наблюдатель снова испытал крайнее потрясение, которое можно было охарактеризовать как «вторая смерть».
Первым порывом было броситься на него, сжать в объятиях до хруста костей, впитать каждой клеточкой тела родное тепло и целовать, целовать до боли в губах, пока голова не начнёт гудеть от нехватки кислорода.
И закрыл все чувства на замок.
Наблюдатель А не хотел опять впутывать в это все человека, за которого он переживал намного больше, чем за себя. Однажды он уже ошибся, хватило. Теперь же уровень опасности вырос троекратно, плата за ошибку прямо пропорциональна.
Поэтому… «Молчи, скрывайся и таи…»
Как оказалось, в Наблюдателе А пропадал невиданный актёрский талант. Ещё немного и он бы, наверное, убедил бы даже себя в том, что даже мимолетная мысль об этом новеньком Наблюдателе вызывает у него приступ отвращения.
Как-то раз Наблюдатель Цинь спросил его:
— Ты действительно так меня ненавидишь?
Наблюдатель А лишь поджал губы и глянул на него таким взглядом, что собеседних сразу пошёл на попятную.
Цинь Цзю ушёл, а Наблюдатель А стал успокаивать разбушевавшиеся эмоции. Лучше бы это была ненависть.
Ю Хо тяжело вздохнул и, зажмурившись, потёр двумя пальцами переносицу. В последнее время Наблюдатель Цинь начал особенно действовать ему на нервы. Будто бы он снова стал экзаменующимся.
Переломным моментом опять стало наказание.
Кажется, ничто не могло остановить их влечение друг к другу.
Но сейчас было немного не до этого.
Им пришлось отодвинуть на задний план отношения и сосредоточиться на том, над чем Наблюдатели А и Я работали уже очень давно. Это было делом всей их жизни.
Они подчинили любовь разуму, став более спокойными и благоразумными.
Потому что это было правильно.
Но все опять пошло не по плану.
Ю Хо умер в третий раз. Ему было больно. Физически, морально, духовно, нравственно… Ему было больно в целом. Потому что у них не получилось.
Грудь сдавливало, будто ребра решили уменьшиться втрое. Сердце словно превратилось в гирю сорока килограмм. Глаза жгло, в горле першило, и мутило так, как если бы он сожрал кусок насквозь прогнившего сырого мяса. Но что ещё хуже… Он не мог найти Цинь Цзю.
То ли от травм, которые сделали из него отбивную, то ли от дыма, забивавшегося в лёгкие, то ли от беспокойства, которое отзывалось в ушах глухим шумом, но его качало из стороны в сторону, ноги заплетались, а центр тяжести явно где-то потерялся.
Он должен жить! Иначе все окончательно потеряет смысл!
Погружаясь в пучину тревожных спутанных мыслей, Ю Хо продолжал идти вперёд сквозь развал, пепел и запах гари.
В конце концов, он увидел впереди знакомый силуэт. Облегчение накатило волной, как и осознание, что скорее всего они больше не увидятся.
Последний поцелуй, как и последнее признание в любви, был наполнен отвратительной горечью пыли, отчаяния и несбывшейся мечты, а также солью слез расставания. Они знали на что шли. Они были готовы к провалу, вероятность которого хоть и была мала, но все же была. Закон Мерфи не дремлет. Но легче от этого не становилось.
«Я надеюсь, что тебе больше никогда не будет больно».
Однако, в очередной раз жизнь совершила поворот на сто восемьдесят градусов, поменяв небо с землёй местами.
Снова сцепились как кошка с собакой.
В этот раз они не сдерживались. Наконец-то выпустив свои дикие натуры, они начали переворачивать систему вверх дном, при этом не забывая рассыпать вокруг «собачий корм». Даже не помня своих прошлых ошибок, они не боялись идти на риск, вгрызаясь в жалкие правила, барьеры, друг другу в руки, шеи, губы. Они сеяли хаос, чем вызывали волну негодования и крики «Сумасшедшие!», но вот беда, их это совершенно не волновало.
Раннее подавляемые чувства и эмоции вспыхнули таким пожаром, что их можно было принять за демонов. И им нравилось это. Агрессивные по отношению к окружающем миру, они были трепетно нежными друг к другу. Они стали сильнее, преодолев то, что сломило бы других и пожертвовали тем, что другим даже и не снилось.
Парочка разрушившая то, что должно было быть разрушено уже давно.
Возможно, одной из причин сражения было то, что они хотели спокойно целоваться. Но кто их знает… этих «психов».
Иногда у Цинь Цзю сносило крышу. Ну а Ю Хо не был против. Было что-то особенное в этом потемневшем взгляде, тяжёлом дыхании и волнах жара, исходящих от мускулистого тела. Откровенно говоря, Ю Хо был в восторге. В таком восторге, что даже не сопротивлялся, когда его жёстко прижали к столу, яростно атакуя губы грубыми поцелуями вперемешку с покусываниями и совершенно диким рычанием. О да, такой Цинь Цзю ему тоже нравился. Бешеный пёс.
«Мой бешеный пёс, » — с неким удовлетворением думал Ю Хо, облизывая покрасневшие губы, пока его возлюбленный оставлял цепочку багровеющих следов от шеи к ключицам, заставляя цепляться за его предплечья дрожащими пальцами.
Цинь Цзю не был ревнив. Ничуть. Просто он дико скучал по своему Великому Наблюдателю, когда тот весь день проводил на поле для тренировок с новобранцами.
Поэтому сейчас остервенело срывал с Ю Хо одежду беспорядочно поглаживая и пощипывая уже разгорячённое тело. Наблюдатель А в долгу не оставался, только он был более нетороплив, хоть и жаждал этого не меньше партнёра. Он медленно стянул с Цинь Цзю рубашку, впиваясь после ногтями в его плечи, покусывая шею и с садистским удовольствием слушая ответный стон.
Они оба были дикими. Поэтому вскоре «сумасшедшие» переместились в спальню вместе со звуком столкновения влажных тел.
Ю Хо нравилось это чувство всепоглощающего экстаза, когда на фоне внутреннего жара, от которого на глазах проступали слезы, вверх по позвоночнику пробегали мурашки, а волосы на загривке вставали дыбом. Ему хотелось либо впитаться в Цинь Цзю каждой клеточкой тела, либо полностью втереться в уже мокрые от пота и выделений простыни.
— Великий Наблюдатель, посмотри на меня, — раздался низкий, хриплый от возбуждения, голос.
Ю Хо поднял мутный взор, столкнувшись с чрезвычайно тёмным взглядом, полным вожделения. Этот взгляд вызвал у молодого человека очередную волну мурашек, и он, не сдержавшись, выгнулся навстречу, издавая совершенно неприличный стон. У Цинь Цзю от этого вида окончательно сорвало крышу. Он кусал каждый участок тела, до которого только мог дотянуться. Ю Хо же уже давно разодрал его спину.
Кровать жалобно скрипела, с её края свисало одеяло, на полу среди разорванной и смятой одежды валялись подушки, в воздухе витал характерный запах, а каждый, кто проходил мимо их двери смущённо затыкал уши.
Но их двоих это не волновало. Они были одержимы и стремились измотать друг друга, чтобы наконец избавиться от этого болезненного чувства разлуки. Всё время начиная заново, они наконец подчинили друг друга и взяли в плен. Только перед Цинь Цзю Ю Хо мог снять маску холодного безразличия, только перед Ю Хо Цинь Цзю мог позволить себе быть тревожным и ранимым.
Да, порой они были иррационально эмоциональны, ведь после пережитого вряд ли кто остался без травм, но тоска делала их страсть более сладкой.
Работа Ю Хо не была сложной, но порой ужасно утомляла. Возможно, все было проще, если бы он подавил чувство ответственности, но это было не в характере Главного Наблюдателя. У него была задача, и он её выполнял. Шаг влево, шаг вправо — расстрел. Моральный, естественно. Опасность реального была позади. Хотя, порой он задумывался над тем, что чувствовать себя под прицелом намного лучше, чем многодетным отцом.
Радует, конечно, что не отцом-одиночкой.
Эта мысль вызвала улыбку на обычно ничего не выражающем лице, которую Ю Хо тут же спрятал в шарфе. Надо было поспешить.
Шум улицы был немного заглушен падающим снегом, который уютно поскрипывал под ногами. Фонари дружелюбно перемигивались с яркими неоновыми вывесками и фарами машин, на задних сидения которых целовались влюбленные пары. Пешеходы забегали в магазины и выбегали из них со счастливыми улыбками. Молодёжь обсуждала какую-то новоиспеченную звезду и грела руки о стаканы горячего кофе. Казалось, что все отмечали какой-то праздник, но это были просто выходные.
Ю Хо же был безразличен ко всему этому блеску. Он хотел быстрее оказаться дома. Сегодня пришлось работать своими безупречными ногами, ведь как на зло все машины оказались заняты. Он не злился, просто сейчас никому из знакомых лучше не попадаться ему на глаза.
Вот он наконец постучал в дверь квартиры и она открылась, выпуская наружу тёплый аромат свежеприготовленного ужина. В проёме стояла высокая фигура, которая из-за льющегося сзади тёплого света казалась угрожающе тёмной. Но Ю Хо просто сделал шаг вперёд, утыкаясь лицом куда-то ей между плечом и шеей, вдыхая родной аромат.
— Великий Наблюдатель переутомился? — раздался смешок над ухом.
Наблюдатель А что-то неясно промычал в ответ, при этом совершенно не двигаясь. Цинь Цзю мягко улыбнулся, одной рукой приобнимая своего кота, а другой закрывая дверь.
Хлопок двери вывел Ю Хо из сонного состояния и ему пришлось с сожалением отстраниться от живой подушки, чтобы снять верхнюю одежду. В процессе, он заметил кое-что странное.
— Это фартук, который подарила Чу Юэ?..
Ю Хо задумчиво обвел взглядом вид своего возлюбленного, отмечая, что ярко-розовый фартук с белыми кроликами и надписью «Счастья молодожёнам!» действительно идеально сидел на нем и не вызывал чувства противоречия. В каком-то смысле это очаровывало, но вслух Ю Хо сказал лишь:
Цинь Цзю ничуть не обиделся и лишь рассмеялся в ответ.
— Можешь после ужина снять его с меня, — понизив голос, он подошёл ближе, помогая повесить пальто.
— Я предпочту, чтобы ты спал в нем.
— Тебе ли не знать к каким последствиям это может привести?
Так переругиваясь они дошли до кухни, где на столе красовался сытный ужин, самолично приготовленный Наблюдателем 001. Кто услышал — не поверил бы.
Ю Хо вымыл руки и сел за стол, пододвигая себе ближайшее блюдо.
— Даже не переоденешься? — Цинь Цзю сидел рядом и ловко палочками подкладывал в тарелку партнёра кусочки мяса.
— Я могу помочь тебе с этим и…
Ю Хо тут же сунул ему в рот сладкий перец, не дав продолжить.
Цинь Цзю грустно взглянул на него и наконец получил то, чего хотел. Ю Хо легонько коснулся губами его губ и прошептал: