«ЛЕГЕНДА О КАРПАХ»
Мимо медленно проплывали деревья, ограждающие основную дорогу от тех полей, что раскинулись на много километров по обе стороны от вас. Стояла те же серая, монотонная погода, что и в день вашей встречи. Облака заволокли небо, и солнце даже не могло порадовать своими пробирающимися сквозь тесную пелену лучами. Меланхоличность была не только вокруг вас, но и мужчина, ехавший на лошади, значительно притих, хотя вчера вечером его было не остановить. Тебе же было лучше. Разглядывая животное, идущее впереди, ты молчала. Серая в яблоках кобыла шла утончённо и изящно, помахивая своим тёмным хвостом, пряди которого светлели к концам. Её окрас мог ассоциироваться у тебя с первым снегом, обрамлявшим некоторые участки. Хотя ты склонялась к варианту, что лошадь просто седеет, насыщенная выходками Сатору. Говорить об этом ронину ты не стала, он и так был в плохом настроении и мог просто оставить тебя здесь, на незнакомой дороге, на растерзание каким-нибудь разбойникам.
Прошло три дня с тех пор, как ты покинула свою деревню. После скандала с отцом, тебе не требовалось много времени на раздумья и в следующий же вечер, вопрос молодого ронина получил свой ответ. Поэтому сейчас ты сидела в седле в мужских обносках и шляпой из рисовой соломы на голове, которая была свободно закреплена на подбородке. Светлая, потёртая каса перекрывала половину вида, но зато закрывало женские черты лица, отчего издалека тебя можно было принять за юношу. Хилого юношу, который не видал тяжёлой работы. Главное нужно было делать вид, вести себя как мужчина. Ну, это было легко. В седле ты держалась уверенно, с детства отец приучал к езде. Единственной проблемой были долгие поездки. Старое неудобное седло доставляло тебе особый дискомфорт. За эти три дня на твоих ягодицах образовались мозоли с непривычки. Ты пыталась и по-другому сесть, и ёрзала, но ничего так и не получилось сделать условия более комфортными. Оставалось терпеть.
Хотя эта боль была ничтожна по сравнению с той, которую ты доставила своему отцу. Уверенность, что отец нашёл твоё письмо быстро, не была безосновательна. Каждое утро, когда мужчина приезжал домой, вы выходили прогуляться и полюбоваться твоим любимым озером. Но в то утро ты находилась уже далеко за пределами деревни, а на твоём столе покоилось письмо. Чуть желтоватая бумажка, в некоторых местах были видны засохшие следы от слёз, из-за которых прекрасный почерк смазывался. Коротко и ясно ты изложила свои мысли, а на прощание обещала вернуться, когда в следующий раз зацветёт сакура. Больно было прощаться с родным домом, но может в путешествии, ты сможешь обрести желанную свободу?
Бежать из родных краев, оказывается, было нелегко. Навстречу свободному ветру, который в своём порыве жестоко хлестал по лицу, словно заставляя повернуть назад. Но как самый стойкий камень, ты крепко держалась за желанное, как за землю. Ударив коня по бокам, тем самым ускорив его, ты, наперекор невзгодам, поравнялась с Годжо. В холке его кобыла была ниже твоего коня на пару сантиметров, но даже так тебе приходилось смотреть на точёное лицо самурая снизу. И хотя, ты угнала самого лучшего жеребца из отцовского стойла, он всё равно не мог сравниться с натренированной лошадью, прошедшей с ним все дороги, возможно, и битвы.
— Ты так и не сказал, куда мы направляемся дальше, — дёрнула его, заставляя обратить на себя внимание. Но он даже и глазом не моргнул.
— На запад, — сразу ответил Сатору, будто ждал от тебя этот вопрос всё это утро тишины.
Нахмурившись, ты ничего не успела сказать, как ронин стукнул кобылу по бокам, и она ускорила шаг, вырываясь вперёд. Тебе оставалось лишь ехать позади, надеясь встретить какого-нибудь торговца или путешественника, чтобы развязать язык. Вязкое беспокойство не покидало тебя. Но ты лишь могла гадать, по его сжатым рукам на поводьях, сосредоточенному взгляду и напряжённых мышцах под одеждой. Иногда, из-за его серьёзного лица, казалось, что с головы повалит дым. Тихо подув вперёд, ты представляла, как сдуваешь густой пар с вершины вулкана. Хоть как-то нужно было развлекать себя в этой нудной поездке.
Через два часа вы въехали в город. Он был намного больше, чем то место, где ты жила. Дома стояли близко друг к другу и крепко вонзались в землю, словно непреступные крепости, хоть и выглядели потёртыми жизнью. Проехав пару построек, Сатору остановил свою кобылу и спешился. Ты сделала также. Постоялый двор встретил вас своими открытыми воротами, дружелюбно впуская на свою территорию. Пока ты, заинтересованная окружающими вещами, хлопала детскими глазками, приподняв шляпу за край, мужчина ловко орудовал пальцами, привязав своего питомца, а после и из твоих рук легко выскользнули поводья.
Из-за угла показалась женщина. Ей было чуть за тридцать. Длинные чёрные волосы были заплетены в небрежный хвост, а чёлка, ровно отстриженная, скрывала пол её лица. Выстиранное кимоно резко контрастировало с белизной её кожи. Прищуренные глаза, словно у счастливой кошки, оглядывали путников. Подойдя ближе, при этом постукивая сандалиями о твёрдую землю, женщина улыбнулась. Но уголки её рта не настолько были подняты, чтобы назвать это полноценной улыбкой, скорее ради этикета.
— Сатору, — Поприветствовала она, чуть кивнув ему. Возраст, и возможно статус, позволяли ей фамильярно обращаться к ронину. Повернув к тебе голову, женщина собиралась заглянуть под касу, но Годжо не позволил ей этого сделать, тяжело опустив руку на край твоей шляпы, и полностью перекрыв вид и скрыв лицо. — Не думала, что в этот раз ты привезешь с собой друга.
Женщина словно мурлыкала, когда говорила. Кансайский диалект ты слышала не впервой, но из уст этой незнакомки он звучал ещё больше волшебным, и таким отдалённым, будто сама Юки-онна явилась перед вами, хотя зимы не было и близко. Особенно подчеркнув последнее слово, она, подтверждая свою догадку, снова обратила свой взор к Сатору.
— Позже, — Словесно отмахнувшись, ронин не собирался отчитываться перед ней посреди двора, на улице, где неизвестно кто мог подслушивать. — Лучше проведи его в комнату, где я останавливался в прошлый раз.
Ничего не ответив, женщина направилась туда, откуда ранее вышла. В недоумении ты посмотрела на удаляющуюся фигуру, а после на Сатору. Легко махнув в сторону уходящей знакомой, он дал тебе знак, что тебе пора. Женщина уже завернула за угол, и тебе пришлось ускориться, чтобы поспеть за этой юркой Юки-онной.
Оставаясь на шаг позади, ты молча двигалась, внутренний двор был пуст. Тишину разрезали постукивания сандалий о деревянный пол. Как только вы прошли каменную дорожку, твоя провожатая завернула к самому зданию. И вот теперь шли мимо озера, в котором плавали те же карпы кои. Но твоё небольшое озерцо, не сравнится с этим. За озером находился ухоженный сад, видно, что за ним следили, возможно, даже сама Юки-онна.
Шелест листьев сопровождал весь ваш путь, пока женщина не открыла сёдзи, и не впустила тебя внутрь. Чистота внутри могла поразить не только тебя, но и твою бывшую служанку, если бы она могла только видеть. Ощутив лёгкий комфорт, ты невольно вспомнила о родном доме. О стенах, дверях, небольшом дворике… В воспоминаниях всплывали родные лица и ассоциируемые с ними места. Но никак не вклинивалось лицо твоей матери. Как бы ты не хотела, видела только отстранённый силуэт, хотя разглядывала её даже чаще, чем отца. Задумавшись о её месте, ты не могла ничего придумать, будто его и вовсе не было в вашем доме. Её покои никогда не посещала, матушка запрещала, гуляющей по дому не видела. Вдруг, в твоей голове возникло одно давнишнее воспоминания. Матушка в саду, не одна, прилипла к тому тёмному силуэту, словно собака вцепилась в дичь. Нет, ты не хотела это вспоминать. И быстро согласилась с собой, что сад неплохое место для неё.
Лестничный пролёт вы минули быстро, оказавшись на втором этаже. Он был обставлен не хуже первого. Висели разные картины неизвестных художников, которые писались специально для этого постоялого двора, так как если приглядеться, можно заметить большую схожесть нарисованного с видами в городе. Двери плотные и нельзя было разглядеть, что за ними скрывалось, но из-за некоторых раздавались голоса, громкий храп или шорох. Стараясь не смотреть по сторонам, ты будто боялась заглянуть в чужую личную жизнь, хотя между вами была преграда. Проведя тебя в самый конец коридора, женщина отодвинула в сторону бумажную дверь и вошла.
— В следующий раз, если будешь притворяться юношей, то ссутулься, — показывая тебе, где лежат все нужные для жилья вещи, женщина продолжила. — Сейчас бедные юноши не особо следят за осанкой. И стоит лучше поработать над походкой.
Напоследок улыбнувшись, незнакомка оставила тебя наедине со столом, двумя футонами и назойливыми мыслями.
Сатору вернулся не скоро. Перед его приходом ты успела выбрать наиболее мягкий футон, устроив его поближе к окну и вклинив в угол, отодвинуть окно и понять, что оно выходит прямо на озеро с садом, передумать и снова передвинуть матрас, а за место него поставить столик. Футон Сатору ты не стала трогать. Сам решит. За эти три дня ты уже привыкла, что приходилось ютиться с ним вместе. Так безопасней и дешевле. В конце концов, силы некуда было тратить. Расположившись на полу, ты стала ждать. Потолок был обычным, словно был взят из твоей комнаты. Казалось, ты успела пересчитать все доски, прежде чем ронин вернулся.
— Уже хозяйничать начала? — Раздалась усмешка Сатору. Его настроение стало лучше, по сравнению с утренним. Он разулся и поставил обувь в угол комнатки. Осмотревшись, мужчина убедился, что с прошлого раза помещение не поменялось, за исключением твоих корректировок.
— Где ты был? — Резко вскочив, ты села, ожидая услышать от Сатору оправдания в подробных деталях.
— В городе, — на этом его объяснения закончились.
— Так долго? — Возмущённо произнеся свой детский вопрос, ты вскинула бровь, вопросительно сверля взглядом напарника.
Мужчина только кивнул в ответ. Возвышаясь над сидящей тобой, он казался ещё более непреступным в совокупности с его поведением. Выпытывать какое-либо слово из этого ронина было бесполезно, и было, словно требовать скалу стать мягче.
— Если ты хочешь, чтобы у нас были доверительные отношения, то стоит делиться хоть какой-нибудь информацией.
— Да? — Хмыкнув, Сатору начал разминать мышцы плеч, словно его не интересовали сказанные тобой слова. — Ну, вот знай, мы здесь остаемся на две-три недели. В город будешь выходить только со мной или с той женщиной, которая провожала тебя до комнаты.
Запустив руку в короткие волосы, Годжо почесал затылок, будто бы обдумывая, что ещё тебе нужно делать и что категорический нельзя.
— Ах да, попросишь ещё у неё одолжить какое-нибудь кимоно. Не пристало благородной девице бегать в мужских обносках по городу. — Он снова усмехнулся, и насмешливо осмотрел тебя. Его забавляла эта ситуация, хотя для тебя она была более чем серьёзной.
— Может мне ещё из комнаты без твоего разрешения нельзя выходить? — Трудно было благородной девице смириться с тем, как с ней обращался безродный ронин.
— Может, — бесстрастно пожав плечами, Сатору не придал значения твоей колкости. Привык. Раздался стук, он повернулся к двери. — А сейчас садись за стол, будем ужинать.
Через пару минут ваш небольшой столик был набит тарелками с разными блюдами. А в середине красовался керамический сосуд с саке. В то время, как чайник, разукрашенный незамысловатыми узорами, с чаем специально для тебя, стоял где-то с краю. Свою трапезу вы начали быстро. Поначалу ты не задавалась вопросами, привыкшая к подобному разнообразию еды дома, но позже вспомнила. Твой спутник – ронин, для него не характерно иметь столько денег. Следуя этикету, ты осторожно цепляла палочками еду, рассматривая мужчину, пока он тоже ел. Сатору не был обычным. Уже видя его внешность, ты могла твёрдо заявить об этом. Пышные белые ресницы удалось разглядеть лучше, когда его взгляд был опущен к блюду перед ним. Жилистые руки держали чашку с налитым саке, пока ронин о чём-то задумался.
— Носишь мужскую одёжку, а ведёшь себя как истинная гейша. — Сатору ещё долго будет отшучиваться по этому поводу, не упуская ни единой возможности куснуть тебя, хотя это была именно его идея.
Назло ему, ты сгоряча сгребла рукой кусочки курицы с тарелки, запихнув себе в рот, после чего подцепила палочками ком риса, забрасывая его к мясу. Жевалось тяжело, но отступать не собиралась. Пару секунд Сатору сидел в исступлении, пока не переварил, что именно сейчас произошло. Прыснув смехом, мужчина случайно разлил несколько капель саке на свою одежду, но это его не волновало. Его звонкий, громкий разлился на всю комнату, и казалось, не мог остановиться минуты две.
— Я говорил о том, что ты можешь брать больше еды за один заход, но не настолько, — успокаиваясь, он вытирал слезки, проступившие из-за смеха. — Или я тебя совсем не кормлю?
Твои щёки покраснели, а на подбородке чувствовался рис, отбившийся от кома. Месиво во рту гладко проскочило в горло, а после в желудок, не застряв нигде по дороге, но со звуком, которому ты никогда бы не позволила проступить при отце. Именно так ощущалась эта свобода, о которой ты так мечтала?
— Эй, откуда у тебя вообще деньги? Воровать начал?
— Да, твоё содержание очень сильно бьёт по карману жалкого ронина.