«ДОЛГ»
Ты сидела в ванной, обнимая себя. Рука уже устала держать лейку душа, но, вспоминая слова Тоджи о том, что в рана может быть загрязнена трупными остатками, попеременно меняла ведущую руку, пока прохладная вода продолжала промывать глубокие порезы. Кровь продолжала сочиться из них, окрашивая белую ванну в алый цвет. Джинсы уже насквозь промокли, но ты не решалась их снять, беспокоясь, что Фушигуро может вернуться в любой момент.
Его не было десять минут. Двадцать. А может и тридцать. Ты точно не могла определить, но казалось, что Тоджи отсутствовал целую вечность. Все тело трясло от холода и страха. Что, если он не вернется? Вдруг его растерзали те твари, и всему виной ты и его желание помочь тебе.
Воду в кране пришлось сделать чуть теплее. Ты сильнее прижала к себе колени, уткнувшись в них лицом. Рана все еще неприятно саднила, хотя холодная вода чуть притупила болевые ощущения. Ты проклинала себя за эту нелепую вылазку на улицу. Стоило ли оно вообще того?
– Дура, – бубнила ты себе под нос. – Безмозглая идиотка. Сидела бы себе дальше и не высовывала нос из дома, так нет же, – ругала ты сама себя, горько всхлипывая.
Внезапно дверь в ванную открылась с тихим скрипом, от чего ты вся напряглась. Прежде чем ты увидела вошедшего, твое тело бросило в озноб от страха, что чудища добрались внутрь дома.
– Опять ревешь что ли? – послышался грубый и уже знакомый бас, после чего ты смогла рассмотреть через заплывшие от слез глаза широкий силуэт Тоджи. – Я рану сказал вообще-то не слезами промывать. Откуда в тебе столько их, – съязвил Фушигуро.
Ты облегченно вдохнула, уставившись заплаканными слезами себе в колени.
– Не все люди бесчувственная груда мышц, в отличие от некоторых, – буркнула ты недовольно.
– Слышь, мелочь, ты сейчас меня бесчувственным обозвала? – злобно хохотнул Тоджи, высыпая в раковину несколько пузырьков с медикаментами и пачку с бинтами. – Для бесчувственной груды мышц я уж больно много с тобой вожусь, так что сделай более благодарную морду.
Тоджи схватил баночку с перекисью и без предупреждения ливанул препарат прямо в рану, от чего ты завизжала, попытавшись вскочить, но сильная рука надавила тебе на плечо, вынуждая остаться в сидячем положении.
– Больно, блять! – взвизгнула ты, ощущая, как перекись шипит в ранах, стекая по плечу. Вся рука будто пылала от боли. Ты пыталась вырваться из его хватки, но это было больше похоже на бесполезные трепетания кролика, попавшего в смертельный капкан. Лишние движения отдавались только большей болью.
– Да не рыпайся ты, – сильнее надавил Тоджи, продолжая заливать перекисью рану.
– Не могу, мне больно! – возмутилась ты.
– Заебешь, сейчас вырублю. Будет вместо анестезии, – закатил глаза Фушигуро, распаковывая одну пачку с марлевым бинтом, протирая рану от смеси пены и крови. Ты чуть поморщилась, но вырываться уже не стала, прекрасно понимая, что Тоджи пытается помочь. Взяв второй пузырек с надписью «Хлоргексидин», Фушигуро начал лить его прям в рану, и теперь уже было не так больно.
Ощущения были, будто рану промывают просто прохладной водой. Ты молча наблюдала за невозмутимым выражением лица своего «спасителя», пока он продолжал обработку. Казалось, его подобная ситуация вообще не смущает. Он с безразличным видом протирал кровь марлевой салфеткой, стараясь максимально высушить рану. Вопреки его грубому виду и словам, хватка Тоджи слегка ослабла, а прикосновения мозолистых пальцев ощущались почти что заботливыми, от чего ты даже едва заметно покраснела. Было неловко, что этот едва знакомый тебе мужчина вот так вот возится с тобой.
Наложив салфетку с бетадином, Фушигуро начал забинтовывать твою рану.
– Останется шрам, – пробормотал Тоджи.
– Да пофиг, – безразлично просила ты в ответ.
– А где слезы и истерики о том, что тело изуродовано? – с усмешкой бросил Тоджи, завязывая тебе повязку.
– Было б кому показывать, – фыркнула ты, закатывая глаза. Красота тела – это последнее, что тебя сейчас волновало. Тут из дома боишься лишний шаг сделать, не то, чтобы кому-то демонстрировать себя.
– О как, – в ответ хмыкнул Фушигуро, закончив с раной. – Ну, мелочь, вылазь и смотри.
Ты неохотно поднялась из ванной, ощущая, как сильно затекли и замерзли твои ноги. Вода стекала с джинс, но снимать ты их явно не собиралась. Спортивный топ тоже промок насквозь, и от прохлады через него крайне явно были видны затвердевшие соски. Ты повернулась к Тоджи спиной.
Фушигуро с этого заявления расхохотался.
– Было б там хоть на что смотреть, – закатил он глаза. – Вот же стеснительная мелочь, – на выходе бросил он, закрыв за собой дверь.
Ты вылезла из ванной, и наконец стянула с себя промокшую одежду, замотавшись в полотенце. Теперь ты могла внимательно рассмотреть повязку, которую наложил Тоджи. Выглядела она на удивление аккуратно, словно у Фушигуро был весьма богатый опыт в подобных процедурах. Правда, боль это практически не притупляло. Рана все равно давала о себе знать, равно как и потеря крови. Тело все еще чуть потряхивало, но причину для себя ты не могла определить: то ли дело было в переохлаждении, то ли в страхе, то ли в травме.
Осмотрев ванную на наличие чистых вещей, ты поняла, что все находится в комнате. Сначала возникло легкое ощущение стыда от мысли, что тот огромный шкаф, вероятнее всего, до сих пор где-то в твоей гостиной, но, посмотрев на рану, ты махнула на это рукой. В конце концов, он ведь сам сказал, что женским телом его уже не удивить.
Ты аккуратно выглянула из ванной, видя, что Тоджи стоит посреди гостинной, уставившись на картину Акиры, рассматривая ее, будто он великий критик, изучающий новое творение искусства. Воспользовавшись его озадаченным видом, ты юркнула к шкафу, быстро схватив домашнюю одежду, и тут же вернулась в ванную, чтобы надеть майку и штаны. Чуть высушив волосы полотенцем, ты осмотрела себя, затем повязку, что крепко держалась на плече.
Тоджи все также смотрел на рисунок, наклонив голову на бок. Ты подошла к нему, повторив за ним – тоже уставившись на прекрасный осенний пейзаж.
Фушигуро зыркнул на тебя, усмехнувшись:
– А, мелочь, ты. Я думал, это крысы в твоем свинарнике завелись и бегают туда-сюда.
Ты закатила глаза на этот идиотский выпад, взглянув на Тоджи исподлобья.
Тоджи лишь хохотнул с твоих слов, криво улыбаясь.
– Я заметил, но крысы у тебя под домом все равно бегают.
Ты от этих слов округлила глаза, изумленно хлопая своими ресницами. Ты, конечно, знала, что не идеально следишь за домом, но чтоб настолько, что в нем завелись крысы… Это показалось тебе шуткой.
Тоджи лишь пожал плечами, сунув руки в карманы штанов.
– Нет, – он постучал пяткой по полу, и послышалось едва слышная возня под ним. – Дом старый, квартал у вас почти заброшенный и близко к лесу, вот и завелась живность. Не слышала что ли как по ночам шуршат?
– Думала, это те твари, – смущенно пробормотала ты, краснея. Тебе стало как-то неловко от того, что все это время ты так шугалась звуков крыс.
– Ну, может, и они, – безразлично пожал плечами Тоджи, сунув руки в карманы. – У меня слух острее чем твой будет, так что крыс ты могла и не слышать.
Вы оба продолжили завороженно смотреть на картину, что подарила тебе Акира. В доме повисла приятная тишина. Ты внимательно разглядывала пейзаж, ощущая вновь расцветающее чувство уюта в своей груди. Приятные теплые цвета будто поникали в душу, согревая ее, проникая своим светом в самые холодные и тревожные участки твоей души. Ты всматривалась в написанный ручеек, и будто слышала тихое журчание воды, дуновение ветра, шелест листвы. Казалось, будто ты сейчас сама стоишь посреди леса, ощущая его умиротворение. Сейчас ты приметила, что на картине был нарисован силуэт маленького олененка, что прячется в кустах. Странно, как Акира до сих пор не прославилась с таким талантом к живописи?
Ты перевела взгляд на Тоджи, заметив, что он будто испытывает совсем иные чувства при взгляде на эту картину. Он свел брови к переносице, глядя на картину как на врага. Ты видела, как напряжен мужчина, будто хищник, готовый бросится в бой. И правду говорят, искусство может вызывать в людях совершенно разные эмоции.
– Слушай, – нарушила молчание ты, впадая в легкий осадок от его грозного выражения лица, – а ты что тут забыл вообще?
Тоджи словно вышел из транса, расслабившись.
– Ах да, – Тоджи сдвинулся с места, пойдя в сторону дивана. Из-за него он достал какой-то мусорный мешок, кинув его на середину комнаты.
Ты лишь сильнее впала в ступор.
– Та на кой черт мусор в дом ко мне принес? Решил, что тут свалка?
– Дура блять, – раздраженно фыркнул Фушигуро, – это твои писульки, между прочим.
Ты некоторое время стояла в ступоре, как вдруг до тебя начало доходить. Твои наработки к книгам. Записи о персонажах, мире, сюжете, и даже отдельные зарисовки и скетчи, которые так и не стали полноценной историей. Заброшенные тобой годы работы, которые Фушигуро забрал с собой в тот роковой день, перечеркнув всякую надежду на то, что ты наконец взялась за искусство письма и добралась до издательства. Сейчас все это вновь было перед тобой, словно знак свыше.
– Я перебрал их и не нашел ничего интересного для дела, так что возвращаю обратно.
Ты рванула к пакету, перебирая все блокноты, проверяя их целостность. На удивление, ничего не пропало и не пострадало. Некоторые их них даже были подклеены. Все твои труды вернулись на свое законное место.
– Спасибо! – радостно улыбнулась ты, пролистывая блокнот с зарисовками с особо пикантными сценами. Как вдруг твои щеки залились краской. В голове эхом пронеслась фраза «я перебрал их». – Погоди, ты их прочел что ли?! – возмутилась ты, обернувшись к Тоджи, что лениво завалился на диван, будто он тут хозяин дома.
– Мне че, делать нехуй? – вскинул он бровь лениво, перекатившись на бок, подперев голову рукой и наблюдая за тем, как ты копошишься в мешке, бережно складывая все листы и блокноты с записями. – Помощника своего заставил перелопачивать твои записи. Он у меня детектив или кто-то вроде, ему даже понравилась твоя писанина.
Ты чуть покраснела от мысли, что кто-то прочел твои наработки, но на душе стало так приятно от мысли, что этот «кто-то» оценил твою работу.
– Странный ты, – пробормотала ты, сложив все тетради и блокноты в одну большую стопку. – Что у Вас там за работа такая?
Тоджи задумчиво посмотрел куда-то вдаль, взъерошил волосы одной рукой, но, так и не найдя краткого ответа на вопрос, небрежно бросил, поднимаясь с дивана:
– Не твоего ума дела, мелочь, – направился он в сторону двери. – Ладно, бывай, еще заскочу к тебе может, – поднял он руку, чтоб помахать на прощание.
– Стой, – ты вдруг испуганно обернулась к нему. – Когда ты выходил… – ты нервно сглотнула, представляя тех тварей, что бродят по улице, – …ты видел их?
Фушигуро замер у порога, почесав затылок.
– Ну, «видел» не совсем верное слово, но так-то эти твари уже месяц как у вас по кварталу бродят почти постоянно. Если не больше, – задумчиво пробормотал Тоджи, массируя подбородок, будто вспоминая точную продолжительность того, как квартал захватили проклятых духи.
Ты замерла в ужасе. Все тело будто оцепенело. Рана на плече вновь начала болеть с новой силой, будто чудище вновь распороло кожу. По коже пробежали мурашки.
Месяц? Те твари ходят по улицам почти месяц?
– А как ты добрался до аптеки? – озадаченно поинтересовалась ты, положив руку на саднящее плечо.
– М? – Фушигуро обернулся на тебя. – Пришлось в другой квартал ковылять, тут все закрыто. Говорю ж, твой райончик заброшен жителями.
Точно, когда ты выходила из дома, на улице ведь не было ни души. Листья на дорогах никто не убирал. Вокруг не было слышно ни одного голоса, и даже машины не были припаркованы вдоль дорог. Тогда ты не придала этому всему значения.
– А как же Акира, – взволнованно поинтересовалась ты, обернувшись к Тоджи, но столкнувшись лишь с его недоумевающим взглядом. – Это моя соседка напротив.
Фушигуро, с его вечным безразличным ко всему выражением лица, сейчас медленно поднял брови, глядя на тебя в легком ступоре.
– Мелочь, ты совсем кукухой поехала от сиденья дома? – удивился он, открыв дверь, чтобы посмотреть на ветхий дом напротив твоей бетонной коробки. – Там уже год никто не живет.
Ты, словно завороженная, поднялась на ноги и подошла к Тоджи, выглядывая из-за его широкой спины, которая казалась для тебя сейчас самым надежным (и единственным) щитом от внешнего мира. Дом, что казался тебе приятным, теплым и уютным деревянным построением выглядел на самом деле жутко. Краска обшарпалась, доски прогнили, деревья на территории иссохли, оставшись уродливыми корягами, нависающими над домом подобно демоническим пальцами, что вот-вот поглотят когда-то уютный милый домик. На заборе висела давно выцветшая табличка «Продается».