«ЗВЁЗДОЧКА»
Палата была заперта, и у двери всегда кто-то сидел. Тебя навещали каждый день, всё по той же схеме: Изана по нечётным дням, а Майки — по чётным. Обычно ты притворялась спящей или измождённо ворочалась в койке, жалобно поскуливая. Изана ворковал над тобой, привозя свежие букеты цветов и фрукты, а Майки молча сидел в кресле, сверля тебя взглядом по несколько часов.
Швы, наложенные на твою руку, обрабатывала всё та же медсестра, но полы мыл санитар, а ещё один раз к тебе зашёл врач. Ты апатично смотрела в стену, старательно играя роль человека после неудачной попытки суицида.
— Вам нужна помощь психиатра, а я всего лишь хирург.
— Мне? — уточнила ты блеклым голосом с явным намёком.
По статистике омегам чаще ставили психиатрические диагнозы, почти в два раза чаще, чем альфам. Эти цифры любили использовать как аргумент в пользу того, что омеги были более эмоциональными, более хрупкими, а их нервная система якобы была самой неустойчивой среди трёх представителей человечества.
Но ты знала, что это подмена фактов. Омеги с детства сталкивались с принижением своей значимости, в некоторых семьях от них отказывались или гнобили с ранних лет. Это была не заложенная биологией расшатанная нервная система, это было влияние общества. Самые часто встречающиеся диагнозы у омег — это тревожность, депрессия и посттравматическое стрессовое расстройство. В то время как альфы, у которых частенько активность в миндалине и передней части островковой коры мозга ниже нормы, просто не обращаются к специалистам, и им не диагностируют психопатические черты.
Ты не собиралась признавать себя невменяемой, пока рядом бродил такой человек, как Майки.
Во всём этом спектакле тебя грела только одна мысль: беременность сорвалась. Ты не принесёшь в этот мир ценой своего здоровья и свободы ещё одного угнетателя и не обретёшь на те же страдания несчастную душу омеги... Ты не собиралась вкладываться в эту систему.
Конечно, учитывая твоё происхождение, была небольшая вероятность родить бету, но, учитывая то, как Майки «зачистил» свою банду ото всех, кроме альф, не пощадив даже своих приятелей, это было бы ничуть не лучше.
Ещё одним неоспоримым плюсом было четырёхразовое больничное питание. Отвыкнув от регулярной и сбалансированной пищи, ты с удовольствием поглощала супы, рис и мясо, с каждой ложкой напитывая своё тело энергией.
Однако, поддерживая легенду о суициде, ты скрепя сердце оставляла большую часть еды нетронутой. Изана цокал и начинал кормить тебя сам, а когда ты сопротивлялась — приказывал Какучо держать тебя и зажимал тебе нос, пока Какучо второй рукой разжимал твои челюсти.
Ты не осталась в долгу и расслабила горло, специально давясь едой и тут же провоцируя рвоту прямо на них. Когда на следующий день пришёл Майки и увидел на твоём лице синяки, он пришёл в ярость. Ты слышала, как он холодно говорил по телефону, различая только обрывки фраз: «Я же сказал...», «Держи свою суку подальше...», «Чем быстрее она выздоровеет...».
Похоже, Майки собирался постепенно удалить брата из игры. Тебе это на руку. Несмотря на то, что от Изаны иногда можно было получить то, чего не давал Майки, ты понимала, что с одним альфой проще справиться, чем с двумя.
Итак, ты находилась в больнице, скорее всего в самом центре Токио. Окна твоей палаты не открывались, и ты находилась на четвёртом этаже в каком-то глухом месте между двумя корпусами. Но это была больница. Общественное место с сотней людей, от пациентов до посетителей... которых Майки просто физически не мог подкупить. Да и зачем, если ты едва ходишь, подавленная после сорвавшегося самоубийства?
Ты размеренно и глубоко дышала, пока медсестра меняла твою повязку. Сегодня особенный день.
Измождённо откинувшись на подушки, ты виновато улыбнулась.
Медсестра вздёрнула накрашенную бровь, проследив за твоим взглядом.
— Позовите уборщицу, пожалуйста, — тихо попросила ты.
Раздражённо вздохнув, медсестра ушла, ворча что-то про слабый желудок омежек. Когда её белый халат мелькнул в дверях, ты привстала на локтях, ловя момент между открытием и закрытием двери. Человек, приставленный к палате, сидел на стуле слева – ты успела заметить рукав его кофты.
Ты резко встала, поправив свою мятую больничную пижаму, и осторожно подошла к двери. Обуви у тебя не было, но так было даже лучше: не слышно шагов. Присев на корточки, ты стала выжидать.
Через пару минут с дребезжанием швабры и ведра ввалилась старушка. И ты, до этого притаившаяся за дверью, выскочила и толкнула её назад в коридор.
На задворках сознания мелькнул стыд, но ты его подавила. Санитарка с криком завалилась на пол, и ты выхватила у неё из рук ведро. Расплёскивая воду с хлором, ты окатила подскочившего мужчину и не глядя ударила его пару раз ведром. К сожалению, пластмассовым.
Получив несколько секунд форы, ты обогнула его и бросилась бежать. Босые ноги разъезжались на мокром полу. Ты неслась по незнакомым коридорам, ощущая небывалый прилив сил и цепляясь за стены. Даже если хлор не попал ему в глаза, ему будет тяжело отследить твои хаотичные петляния.
Как назло, тебе пока что нигде не встретился человек. Хоть бы один лаборант, хоть бы ожидающая очередь на рентген...
Запыхавшись, ты притормозила за углом, в панике пробегаясь по табличкам с указателями. Ты добежала до родильного отделения.
Недолго думая, ты толкнула ближайшую дверь. Одиночная VIP-палата, судя по комфортабельной мебели и плазменному телевизору на стене. Ты часто дышала, обливаясь потом от интенсивной нагрузки. Девушка, лежащая в кровати, удивлённо повернула голову на тебя.
На подгибающихся ногах ты бросилась к ней и пробормотала:
Перепуганная девушка закивала, и ты взяла её руки в свои, с облегчением уронив голову на них.
— Послушайте, я общаюсь с мужем и у меня нет времени...
— Общаешься? — ты вскинула голову. — Дай телефон, быстро!
Девушка нахмурила брови, в защитном жесте сунув руку под подушку. Ты бесцеремонно забралась к ней в койку, забирая из рук телефон. У тебя не было времени успокаивать её.
Телефон был разблокирован, и ты сразу пробежалась глазами по открытому чату в мессенджере. Нажав на кнопку голосового сообщения, ты затараторила.
— Меня зовут... Я должна числиться без вести пропавшей с Рождества прошлого года. Я бизнес-ассистент в филиале страховой компании «Сомпо» в Осаке, меня похитили из офиса, а сотрудников убили.
Твой слух вдруг уловил скрип двери в конце коридора, откуда ты пришла. Руки, держащие телефон, затряслись. Ты стала говорить тише. С каждым твоим произнесённым словом лицо девушки становилось бледнее.
— Меня держали взаперти в квартире на улице Сайсеки Сакурагаока в Сибуе. Двадцать четвёртого декабря две тысячи восемнадцатого года меня похитили Курокава Изана и Сано Манджиро. Они руководят преступной организацией «Бонтен», их пособники Такеоми Акаши, Какучо... Сейчас я нахожусь в больнице...
Ты бросила отчаянный взгляд на девушку, и та с готовностью прошептала:
За дверью послышалась неторопливая дробь шагов. Ты успела отправить голосовое сообщение, сунула телефон обратно под подушку и перелезла через девушку, чтобы добраться до кроватки. Счёт шёл на секунды.
Переполошенная пациентка закричала, когда ты схватила новорожденного, путаясь в своих ногах, отошла в угол палаты и рухнула на пол. В нос ударил молочный запах, и встревоженный младенец захныкал на твоих руках.
Дверь в палату открылась, и вошёл Изана. С обманчиво мягкой улыбкой он оглядел странную сцену: ты забилась в угол, прижимая к себе ребёнка. Его мать, вытаращив глаза, не могла вымолвить ни слова, лёжа в кровати после родов. Не обращая ни на что внимания, ты ворковала над малышом, умалишённо раскачиваясь на полу. Твои спутанные волосы выгодно прикрывали твои вполне осознанные глаза вменяемого человека.
— Ну всё, хватит, — Изана снисходительно цокнул языком и присел рядом с тобой на корточки, протягивая руки. — Отдай мамочке её ребёнка.
Ты замотала головой и прижала к себе заливающегося криком и плачем младенца. Девушка встревоженно заметалась на кровати.
— Это не твой малыш, — мягко уговаривал тебя Изана. — Твоего малыша больше нет. Давай вернёмся в палату, Какучо сделает тебе маленький укол, и ты сладко уснёшь. Хорошо?
Он незатейливо просунул руки под спинку малыша и плавно забрал орущий свёрток из твоих рук. Твоё сердце замерло, когда Изана развернулся и поднёс младенца к девушке-омеге. По её щекам текли слёзы, когда она забрала своего ребёнка и прижала к груди.
Испытующий взгляд фиалковых глаз Изана впился в её потерянное лицо, но ты знала, что зацепиться ему не за что. Ты ничего ей не рассказывала, ты просто кинулась к случайному ребёнку, потеряв рассудок.
— Уходите! — девушка ревностно вцепилась в своего малыша, глядя на Изану исподлобья.
Тот приподнял руки в знак капитуляции. Омеги, особенно после родов, могли быть очень опасными, когда дело касалось чужаков рядом с их малышами.
— Извини, милая, — ответил Изана, — передай своему альфе, что у меня не было другого выбора. Я не хотел оставлять на твоём щенке свой зап...
— Пошёл к чёрту! — взревела девушка, подавшись вперёд на взбитых подушках. — Я сейчас вызову охрану! Ты хоть знаешь, кто мой муж?!
Не обращая внимания на её скандальные вопли, Изана поднял тебя с пола и вывел из палаты, бормоча что-то про гормоны после родов.
В день выписки Майки принёс тебе джинсы, полусапожки, вельветовое пальто и серый джемпер, который был тебе маловат с учётом того, что ты набрала вес благодаря больничной еде.
Было десять часов утра, и Майки молча ждал, пока ты оденешься, чтобы забрать тебя из больницы. Твои швы уже сняли, но шрам на левой руке был плотно перемотан бинтом, чтобы не привлекать лишнее внимание.
Когда ты оделась, Майки подошёл к тебе сзади. Ты замерла, ожидая подвоха, но он провёл карманной расчёской по твоим спутанным прядям. Неторопливо расчёсывая твои волосы, он спросил:
— Мы едем в Нагано. Только ты и я. В горах Хида.
Дрожь пробежала по твоему телу при мысли о том, что он собирается вывезти тебя в полную изоляцию высоко в заснеженных горах, где тебя точно никто и никогда не найдёт.
— Чистый воздух пойдёт нам обоим на пользу, — Майки пропустил твои волосы сквозь пальцы, задумчиво разглядывая рассыпающиеся пряди. — Ты согласна?
Ты медленно закивала, и Майки зарылся лицом в твои волосы, целуя затылок.
— Пойдём. Изана подъехал, чтобы попрощаться.
Сама не своя от страха, ты брела рядом с Майки по коридорам. Всё вокруг казалось размытым и нереальным, даже полная людей приёмная и снующие повсюду медики, не обращающие на тебя внимания.
Ты вспомнила, как точно так же брела по пустой школе. Был поздний вечер, и Майки — не этот, другой, но такой же — вёл тебя к своему байку, напевая себе под нос.
Твой потухший взгляд упёрся в бетон ступенек на крыльце больницы. Майки рядом моментально напрягся, а его хватка на твоём запястье усилилась. Ты подняла голову, и сердце пропустило удар.
На выходе из больницы два чёрных тонированных Мерседеса со всех сторон были зажаты бело-синими машинами с включёнными мигалками. Выкрутив руки Какучо, полицейский вжимал его шрамированное лицо в капот Мерседеса.
Сразу несколько прицелов навелись в сторону Майки, и его хватка на твоём запястье стала настолько крепкой, что скоро должна была хрустнуть кость. Его глаза стали чернее ночи, и ты крикнула:
Он отпихнул тебя себе за спину, но ты устояла на ногах, словно в замедленной съёмке глядя на то, как он выхватывает из кобуры пистолет. Но вместо того, чтобы начать стрельбу по полиции, Майки развернулся в пол-оборота и прицелился тебе в голову. Ты успела только моргнуть.
Раздался оглушительный выстрел, и воздух с тяжёлым свистом покинул твои лёгкие. Майки пошатнулся на ногах и тут же завалился набок, прижимая руку к животу. Его чёрная кофта уже начала стремительно пропитываться кровью.
Позади него, закинув руку с пистолетом на крышу своей гражданской машины, стоял твой отец. Его немолодое лицо было каменным, а губы свирепо поджаты. Поднялся шум, всё больше полицейских машин выруливало во двор больницы. Щёлкали затворы, хлопали двери, толпы оперативников переговаривались между собой.
Окровавленные пальцы Майки впились в носок твоего сапога, и ты опустила пустой взгляд вниз. Сейчас, возвышаясь над ним, раненным и беспомощным, ты впервые за долгое время почувствовала себя свободной и живой. Ты осознала, насколько ты всё это время была сильнее его.
Бледные губы Майки что-то беззвучно бормотали. Ранение в живот — самое болезненное. Но он был ещё жив, а больница в паре метров. Недолго думая, ты подняла его пистолет из успевшей собраться лужицы крови и передёрнула затвор так, как передёргивал он. Раньше, чем до тебя успел добежать первый полицейский, ты приставила дуло к его виску и выстрелила.
Голова Майки дёрнулась, под неестественным углом падая с чавкающим звуком там, где кусочки мозга и осколки черепа соприкоснулись с бетоном.
Омега внутри тебя заскулила, с грустным смирением прощаясь со своей парой.
Тебя схватили, оттаскивая от трупа. Ты пытливо вглядывалась в закатившиеся чёрные глаза, чтобы убедиться, что Майки действительно мёртв. Над твоим ухом полицейский что-то тараторил в рацию.
Нечеловеческий вопль резанул по ушам, когда Изана распихал конвой и кинулся к месту происшествия. Его руки были скованы наручниками, и он рухнул на колени, пытаясь подползти к брату. Его ухоженные пальцы скребли по асфальту, обламывая ногти. Он визжал, как припадочный, и зрачок полностью поглотил его фиолетовые глаза.
— Вот кому надо к психиатру, — пробормотала ты, пока тебя уводили. — И вот кто заслуживает умереть.
Изана раскачивался из стороны в сторону и бился лбом об землю, пока его пытались скрутить трое мужчин.
«Зря ты нашёл меня и привёл к нему», — подумала ты с мстительным спокойствием.
Твой отец подбежал к тебе, забирая от полицейского под его недовольное ворчание.
— Целая, — благоговейно прошептал отец, заключая тебя в объятия. Ты уткнулась лицом в его крепкое плечо и захныкала, не находя в себе сил полноценно расплакаться.
Ревностно прижимая тебя к себе, отец накинул тебе на плечи свою куртку и повёл к машине сквозь толпу.
Всё казалось нереальным. По сравнению с тем, через что ты прошла, этот момент воспринимался как нечто слишком простое и обыденное, недостаточно страшное, чтобы быть правдой.
— Что это было, офицер? Вы не при исполнении! Это не ваша префектура! — гаркал спешащий за вами полицейский.
Твой отец состроил виноватую улыбку и невинно приподнял руки.
— Палец соскользнул. Старость. Я напишу рапорт.
Когда от вас отстали, твой отец сплюнул на землю.
— Посмотрел бы я на него, если это была его дочь.
— Тебе год до пенсии, — обеспокоенно напомнила ты.
Но отец по-доброму усмехнулся и посадил тебя на заднее сидение машины.
— Я отвезу тебя в участок к маме, а потом разберусь со всем остальным.
Он нырнул за руль и крутанул ключи в зажигании. Мягко замурчал мотор. Ты обхватила себя руками, глядя в окно потерянным взглядом.
«Мама» — какое хорошее слово. Тебе двадцать восемь лет, но ты ничего сейчас так не хотела, как оказаться рядом с мамой.
Ты подумала о сотнях, тысячах несчастных, которым не повезло так, как повезло тебе. Ты выиграла свою личную битву, но впереди была ещё целая война. Как только пыль уляжется, ты сделаешь всё, чтобы твой пример стал спасательной соломинкой для тех, кто не мог выбраться из этого кошмара.