«ГОСТЬ»
Холодок, разящий из-за окна, плечи пощипывал игриво. Старая оконная рама декабрьскую стужу в комнату запускала гостем непрошенным, хозяев не спросив, что, как дети, прятались от неё сейчас, одеяло повыше натягивая. Грелись, прижавшись друг к дружке, в то время как хлопья снега падали на подоконники и крыши жилых домов – застилало всё пеленой белой, воздушной, настроение праздничное в сердца людей вселяло. Все – от старого до малого, – с трепетом ждали снежной зимы, что сумела бы скрыть за собой всю грязь и уныние уходящего года, в котором погрязли души жителей этого города. Было это для них некой иллюзией, что всё хорошо; что всё с приходом новогоднего «чуда» наладится и проблемы исчезнут, пусть даже на время, что с каждым стуком секундной стрелки из сна нагло вырывало.
Звук тиканья часов в гробовой тишине комнаты бил по перепонкам не громче колокола. Морщиться заставлял недовольно, раздражением спросонья пробирал. Запустить хотелось чем-нибудь в них, но стоило холодку, витающему в комнате, коснуться руки, по настороженности выскользнувшей из-под одеяла, идея эта тут же рассеялась.
«Пусть тикают себе» — в мыслях пронеслось, после чего с головой накрылась одеялом, в надежде догнать сладкий сон.
Но сколько бы ни старалась, не было ни малейшего намёка, что удастся вновь провалиться в грёзы.
Когда рука крепкая змеем на талию заползла, поясом обвиваясь, даже мысли о сне прошли. Пальцы длинные под футболкой проходились, то тут, то там сжимая за мякоть. Спал ли Шюджи? Однозначно. В его характере это было – лишь в стенах дома позволял себе вести себя не как быдло уличное, а как кот домашний, жаждущий ласки от хозяйки даже в бессознательном состоянии. Ластился к тебе, носом в волосы зарываясь, ближе к себе прижимал, будто подушку в рост человеческий, мурчал что-то сонно, а по пробуждению даже не помнил о том, что говорил, заставляя тебя хихикать тихонько, чтобы ненароком не сорвать его «выступление».
— Шю', вставай… – ты прошептала, лицом к нему повернувшись. Рукой по волосам растрёпанным провела, но он только в грудь, по привычке, уткнулся, дальше дремля.
За окном темнеть начало, не успели вы даже обеда застать. Время к вечеру близилось, но с кровати вы так и не встали – уснули под утро, ночь коротая за просмотром «тру крайма» и приставки.
Джойстики, обёрнутые в парные чехлы – розовый и черный, по обе стороны прикроватных тумбочек, пустые банки из-под энергетиков, недоеденная лапша на столике перед телевизором, использованные стики и ни единого намёка на дух Рождества. Обычно всё, серо и буднично, когда вся техника выключена, а комната в полумрак погружена. Еще вчера грязь пачкала ваши кроссовки, рассекающие лужи на тротуарах, а сегодня снег сыпал щедро, сразу настроение поднимая.
— Шюджи, вставай… – ты трясла его легонько, глядя то в окно, то на парня перед собой, – там снег выпал! – но слов твоих Ханма не слышал даже отдалённо. Спал крепче младенца, также крепко прижимая к себе твоё тело.
Детский восторг, что затаился в глубине души, прорвался сквозь напускную «взрослость» с появлением первого снега. Не хотелось ни минуты не терять, и потому, с горем-пополам, выползти из длинных щупалец Шюджи удалось всё же.
Свежесть холода тут же кусаться стала, стоило вынырнуть из постели, на коврик пушистый ступая. На теле лишь футболка домашняя и боксеры, заменившие тебе шортики – оба лота Шюджи принадлежали, но он ничуть не возражал. Наоборот, с довольной ухмылкой глядел как расхаживаешь в его вещах по дому – то футболку отожмёшь, то худак. Воровкой за это в шутку называл, говорил, что последнее отбираешь у бедного работяги, на что ты только глаза закатывала, смеясь над его ребячеством, которого так не хватало в тишине запоздалого утра.
Гул холодильника, а теперь и чайника, включенный телевизор на минимальной громкости, и свист ветра свирепого за окнами. Именно из-за них Шюджи снял эту квартиру, как бы забавно это не звучало. Личности творческой уж очень в душу запали эркерные окна гостиной комнаты. Влюбился с первого взгляда в них, только порог переступил, и даже холод, просачивающийся сквозь старые рамы, не сумел заставить его изменить своего мнения. «Обогреватель куплю, не окоченеем» – ответил Шюджи со смешком, когда ты в бок его ткнула.
И не соврал, долговязый! Купил ведь, когда мерзлячка-ты все уши ему прожужжала. Потратиться на хороший обогреватель, казалось, дешевле, нежели каждую ночь терпеть, как ноги ледяные об него греешь, пиявкой прижавшись со спины. Шипел всегда и «айкал», когда подобное проворачивала, даже в отдельное одеяло закручивался, но и там ты его доставала! Весело было раздражать Шюджи: выводить из себя, шутить по-дурацки и петь так, что уши его в трубочки сворачивались. Однажды он даже подушкой избил тебя, усевшись сверху, под твой заливной смех моля о том, чтобы хотя бы на час заткнулась, а ты всё продолжала и продолжала…
Скучать вам не приходилось – что ни день, то новое выступление.
На часах половина шестого, а Ханма так и не вышел из комнаты. Лишь храп его доносился из-за двери закрытой. Успела ты уже и кофе выпить, и рыльно-мыльные процедуры сделать, а его всё нет и нет. За окном фонари зажглись, солнце спряталось, но снег не прекращался. Наоборот, усилился даже, погружая город в настоящую зимнюю сказку. Хотелось скорее украсить дом, ёлку поставить, гирлянды развесить…
Но не в одиночку же это делать.
Атмосфера новогодняя всегда ассоциировалась с семьёй. С мгновениями, когда сердце с душой трепещут в восторге от того тепла, что люди родные дарят одним лишь своим присутствием, собравшись вместе. И пусть они были далеко, вашей с Шюджи любви было достаточно, чтобы огоньки в вашем доме засияли ярче, а тепло, которого так не хватало, жаром опалило обоих.
— Шюджи Ханма-а-а, — решительно настроена, громко произнесла ты, шоркая тапками по полу в сторону спальни. Дверь распахнула и вновь заладила. — Шюджи-и-и!.. Вставай! Сколько можно спать?! Мне скучно уже без тебя, давай ёлку ставить.
Запрыгнула без предупреждения прямо на спящего и стала лицо поцелуями покрывать, не давая и шанса избавиться от тебя.
— Ну… – наконец послышалось от Шюджи хрипло и так низко. – Слезь с меня… – одной ногой ещё во сне был, надеялся, что там и удастся остаться, когда отстанешь от него, но как же он ошибался.
Ты прекрасно знала, что при всём желании не сможешь стянуть его с постели, если он сам того не захочет. Поэтому пришлось идти на радикальные меры…
— А я тебе уже кофе приготовила, – промурчала ты, холодным носом в щёку его уткнувшись. Поцелуи по чёткой линии подбородка оставляла, с победой во взгляде наблюдая, как уголки его губ предательски подпрыгивают вверх. — И даже тосты к нему поджарила.
Несколько секунд тишина висела над вами, будто выжидала чего-то, пока Шюджи не спросил, разлепив один глаз:
— С беконом, заяц, – ты чмокнула его в щёку, обвив шею руками. — И с яйцом, и с зеленью, и с авокадо.
— Ладно, – хмыкнул он довольно. — Слезай с меня, я встаю.
И вскоре в высоких стенах дома стало чуточку оживлённее. Громкость на телевизоре добавилась, шарканье теперь исходило не от одной пары пушистых тапок, а от двух, такого же цвета, когда-то купленные парным комплектом. Вода в ванной шумела, горло прочищал как в последний раз, а потом еще и спеть додумался, басом своим плитку разбивая. До оперного певца Ханме было далеко, а вот до того, чтобы выбесить тебя, как рукой подать, что не могло не забавлять его.
С этого начинался каждый ваш подъём, когда ему не нужно было идти на работу. Бездельничали, деградируя в компании друг друга, и видеть больше никого не хотели. Вот только… был один гость, которому вы бы были рады.
— Ну поехали уже-е-е, – канючила ты Ханме прямо на ухо, пока тот играл в двадцать шестую «фифу». Отдал за неё сто долларов, говоря, что будет расслабляться за игрой, когда на деле материл её на чём свет стоит. — Всё равно ведь проиграешь опять.
Отвлекающий манёвр, подстрекание, и-и-и…
Гол в ворота его команды, стоило ему отвлечься на секунду, злобно зыркая на тебя.
— Говорила же, – ты пожала плечами, с довольной улыбкой направляясь в коридор, с вешалки куртку стягивая. — Поехали уже, потом в свою фигню доиграешь. – И Шюджи не оставалось ничего кроме как промычать удручённо, плетясь за тобой.
Как бы тебя, и самого себя, он не убеждал, что новогодний шопинг ему безразличен, наверняка, всё ещё расстроенный проигрышем, когда вы дошли до игрушек и прочих интерьерных атрибутов, что-то в нём дало трещину. Напускное недовольство было вмиг позабыто, тут же принял участие в выборе лучших, не спрашивая сгребая всё, что нравилось, в тележку. Кислотно-яркие шары, мишура блестящая, дождики… И в этот момент ты поняла, что лучше было бы съездить за всем этим одной. Планировала ведь украсить в этом году ёлку однотоном – роса тёплого цвета, и бежево-золотистые игрушки, ничего лишнего. Но как могла отказать Шюджи, когда с такой счастливой улыбкой выбирал все эти украшения? Смириться оставалось только с безвкусицей этой, скрепя зубами и сердцем.
Как ребёнок маленький тыкал на всё пальцем, хватая гномов смешных в охапку и в корзину. Носки для сладостей, венок на дверь, коврик пушистый под ёлку, светящиеся домики…
Две больших тележки, пирамидкой заставленными товарами, – именно так вы вышли из магазина, толкая всё это к машине.
— Шюджи, мы купили много чего ненужного, – бормотала ты под нас, выпуская пар изо рта. Намекала меж строк, что именно его товары были, скажем так, лишними… — О-о-очень много ненужного! Господи, сколько ж денег оставили… Двухметровая ты жертва маркетинга! – На что Ханма только смеялся. Ты так забавно в его глазах выглядела, бормоча и пыхтя, что он не мог не сравнить тебя с бабулей ворчащей.
Сказать, что Шюджи был доволен покупками, было бы наглым преуменьшением. Вошел в азарт предновогодней суеты рьянее тебя! О консоли позабыл, первым делом по приходу, ёлку достал с балкона, не уступающую его росту. Расправлять ветки аккуратно стал, в перерывах колу попивая, пока ты суетилась рядышком, то пакеты убирая, то пылесосом сметая опавшие искусственные иголки.
На фоне в колонках песни новогодние играли – с трудом отвоевав право руководить плейлистом этой ночью, ты предотвратила домашний «рэп концерт», и вскоре и сам Шюджи смирился с этим. Под нос что-то то ли бормотал, то ли подпевал. Думал, что незаметным остаётся, когда на деле под прицелом камеры твоей был, пока по дурости фотографию не сделала, выдав себя яркой вспышкой.
— Ой… – сказала ты, глядя на Ханму, медленно приближающегося в твою сторону.
— Вообще-то я в этом доме фотограф! А ну-ка отдай свой дебильник, — и погнался за тобой, круги вокруг ёлки наматывая.
Под старый новогодний джаз, играющий не громче заливного смеха, в небольшой квартирке на восьмом этаже праздник пришёл раньше остальных. На окнах огни разноцветные мигали, ёлка сияла от изобилия игрушек и гирлянд – и пусть она не была украшена «по-трендовому», по итогу она выглядела так, будто в ней и вправду была частичка вашей души.
— Я тут подумал… – начал Шюджи, переплетая ваши пальцы, пока ты лежала на его груди, любуюсь тем, как украсили зал. Шторы-гирлянды на окнах, носки рождественские над телевизором, гномы на длинных ножках стояли около, будто охраняли драгоценную консоль, свечи зажжены с зимними ароматами…
— О чём? – спросила ты, не отрывая глаз с экрана телевизора, по которому крутили «Гринч».
— Может нам всё-таки пора сделать ещё один шаг?.. Типа расширить семью.
Мысли о детях тут же ударили в голову, кипятком ошпарили, заставив отстраниться. Вы обсуждали эту тему и раньше, но пришли к тому, что пока вам это не нужно. Слишком молоды и хотите пожить для себя.
«Неужели изменил своё мнение?» – пронеслось внезапно и лицо тут же осунулось, что не осталось незамеченным Шюджи.
— Боже, да не о детях я! – и сам поморщился, представляя всю эту суматоху с пелёнками. — Я о собаке говорю, – успокоил он тебя и снова прижал к своей груди, поглаживая по голове. — Ну или о коте, не знаю. А может и того, и того, чтобы не скучно им было.
— Ты серьёзно? – обрадовалась ты и тут же запрыгнула на него, ладонями за щеки хватая, чтобы в глаза тебе смотрел. — Прям серьёзно-серьёзно?!
— Серьёзно я, серьёзно, – сквозь сплющенные щёки пробормотал он, – ты же давно хотела, вот я и подумал.
— Шю-ю-ю!!! — ты запищала на радостях и принялась расцеловывать лицо Ханмы, которое так и светилось от самодовольства. Не хватало только вслух произнести «да-да, целуй меня, как же я хорош собой», но об этом не сейчас, ведь в этом году в вашей маленькой семье из двух человечков появится ещё один, а может и два, гостя, которые разделят вашу любовь, что даже в самый холодный день зимы сумеет согреть дом изнутри.