Взрослые живут ради детских улыбок
Сентябрь. Она вышла из продуктового едва сдерживая слезы: куда идти, что делать? Пончик, газировка и новый город - это все, что ее окружало.
Он неподвижно сидел на лавке: то ли спал, то ли медитировал.
- Чудаковатый - промелькнуло в голове и она перевела взгляд на пруд.
Словно услышав, парень неожиданно выпрямился и подошел к девушке.
- Я тебя сразу узнал. Вернее, что ты тоже видела горящие дома и клубы дыма после.
В середине больно укололо. Куда бы она не шла, воспоминания едко и преступно выводили её из внутреннего баланса.
- Что Вам нужно? - с упором на последние два слова она попятилась назад.
- Если ты и дальше будешь так цепляться за минувший опыт в Мариуполе, то ситуация не изменится.
Оба молчали. Любопытство, страх, негодование, прошлый опыт. Буря эмоций промчалась по телу.
- Я не это имел в виду. Извини. Я — Макс. Тоже провел бесчисленное количество дней в Марике. Потом подвалы, а потом… Я не знаю, почему я живой. Я не знаю, что делать дальше… Я знаю лишь две вещи: опыт можно обуздать и стать сильнее. Вернее, стать самому сильнее и другим… другим навеять мысль о скоротечности дней. Хотя, знаешь, голодный сытого никогда не поймет.
Снова преступное молчание. Снова взор в сторону пруда, снова томные эмоции.
- Ты сказал только об одной истине. А вторая какая?
- Вторая? - парень слегка улыбнулся - Что историями нужно делиться. Они меняют сильнее любых книг и будоражат мозг отчетливее всех дорогих курсов саморазвития. Пройдемся?
Страх незнакомца постепенно ушел. Они шли вдоль пруда и рассказывали о своем прошлом. Удивительно странное стечение обстоятельств! Девушка снова и снова повторяла у себя в голове. Оказалось, что они оба выросли на одном районе – Орджо считали родным. 41-ая школа выпустила обоих во взрослую жизнь.
- Вообще я не Макс, — признался парень.
- А почему ты тогда представился этим именем? - Волнение и страх снова начали накрывать девушку - Как тебя зовут на самом деле?
Они присели на лавочку. Ветер скрашивал молчание.
- Я до конца своих дней буду носить это имя. Уже неважно как звали меня до. В прошлой жизни, в смысле. Я благодарен всему, что имею... одному человеку. Его зовут… Звали Макс. Не знаю, где он и что с ним. Но он… Не создай себе кумира, как говорится. Ну или никого не боготвори. В общем, не в этом суть.
Макс меня вытянул из горящего дома. Я плохо помню то время. Они занимали позиции рядом с нами и начался обстрел. Мы сидели в подвале и в дом прилетел снаряд. Хозяин дома выбежал посмотреть и… следующим снарядом не стало ни дома, ни хозяина.
Знаешь, мне трудно вспоминать, что тогда случилось. В голове всего пара кадров, как бы я не пытался вспомнить. Вылезаю из подвала и замечаю части соседа. Всё дрожит. Потом вижу сине-желтую нашивку на руке, которая тащит дело. Очнулся среди раненых бойцов. Макс протянул бутылку воды и попросил помочь.
Следующие моменты тоже плохо помню: мы выносили раненого из подъезда, потом взрывы, все задрожало и прекратилось. Очнулся в огромной комнате среди трупов. Просто лежал на полу. Запах…. Душераздирающий запах заставил чихать. Несколько бойцов, доктор и… снова этот парень! Он поднял и отвел в комнату к детям. Они и рассказали, что я внутри Азовстали!
В разговоре снова нависло молчание. Повеяло тоской и грустью. Чтобы подбодрить парня, она рассказала о своих испытаниях. Сначала лишилась дома и скиталась по подвалам. Грелась у костра, где лежали груды металла и тела близняшек.
Она тоже не понимала, что помогло ей выжить. Скитаясь, она встретила знакомых, вместе с которыми и выбралась из ада. Мир, небо и украинскую землю, которая рождает храбрых и свободолюбивых – она благодарит каждый день.
- Я тебя отчасти понимаю. - Помолчав выдал парень. - Ну, отчасти. Все, что ты чувствовала, ощутил и я. Франкл книгу написал о том, что помогло ему выжить в лагерях нацистов, но… отчужденно там всё описано.
- Когда ты переживаешь подобные события… Все высказывания или истории в книжках на тебя не так сильно влияют. Они не так остро врезаются в сознание, как если бы ты сидела и наблюдала через кадры видео перед компом.
- Я не знаю как тебе, Макс, но мне крайне тяжело вспоминать о тех событиях. Я… Я боюсь их повторения. Мне страшно…
- А мне не страшны повторения.
- Ни капли - подтвердил парень и полез во внутренний карман - Держи.
Он достал плитку шоколада и протянул девушке.
- Я всегда ношу с собой шоколад. Последние деньги отдам ради того, чтобы подарить улыбку детям через сладости.
Мы с Максом… Первые ощущения запоминаются острее всего. Нас было пятеро, когда первый раз вылезли за продуктами. Оттяпали два больших пакета и ринулись обратно через другой ход. Когда мы пришли к детям - там заранее на стенах баллончиком писали “ДІТИ” - сердце в клочья рвалось.
В тот вечер нас встретили две женщины, пожилая и молодая - светловолосая с ярко-зелеными глазами. Мы объяснили, что детям подарки принесли. Собралась толпа детворы и Стрелок начал доставать из пакета конфеты. Та молодая остановила его, но аккуратно так и очень вежливо:
- Ми трошки пізніше діткам раздамо, добре? Зараз всі поснідають, а потім усі порівну отримають, добре?
Тот, конечно, виновато себя почувствовал и отдал добро. Но забыть глаза тех девочек, да и мальчишек… Они подбежали, радоваться так начали, в ладоши хлопать.
- Корзинки плели - отвечала детвора.
- Это было в начале марта, когда мы прятались в подвалах - она заметно понизила голос. - И вот я помню тот взгляд ребенка, тот полный отчаяния, гибельной тревоги и… титанической смелости, когда те… ублюдки начали бомбить, а мы возле дома как раз были. Собака, хозяин дома, я…
Мы не досчитались одного парня, Сеню. Я держала на руках Марьяну, ну просто ангелочка, который сжался в клубочек и тихонько всхлипывал, папа-папа…Он должен был принести еды в подвал. Начался обстрел, а его нет. Долго не было, я переживать начала. Марьянка сама начала говорить, причем смело так, уверенно:
- Папа и мама проинструктировали меня, что если они погибнут, то я должна знать. Что документы в желтой сумке, что держаться только с нашими, что дяди из ЗСУ всегда победят, что всякое случится может и родителей может не стать…
Она говорила так, словно смирилась со своей участью. Я тихо рыдала, отвернувшись от неё. Благо, отец вернулся и она переключилась на него.
- Такие люди добиться большего могут…
- Да какого добиться?! Жизнь прожить хочется, вот чего хочется! А не зареванную дочь видеть, как тот Сеня. У него машина была, старая иномарка какая-то. И у хозяина дома тоже. Вот они договорились ещё с тремя мужиками пойти топлива найти. Время - пол часа до комендантского. Их отговаривали, но куда там!
Пошли они на заправку, туда за школу. Решили вскрыть емкости и по паре канистр заправить. Двум нашим, в общем, удалось набрать и они чуть в сторону от заправки отошли - ждали пока остальные наберутся. В момент всё закончилось. Непонятно откуда взрыв, и те двое сразу. Что с третьим - неизвестно. Вот благодаря этому топливу мы и выбрались в коридор…
- Знаешь, мы когда внутри были, чтобы проще было переносить всё это, я наблюдал за людьми: за женщинами, за бойцами, за ранеными, за трупами. Но дети - это другое. Я старался каждый день заходить в места, где бегала детвора. У них в глазах огонь, несмотря на фосфор сверху. У них радость от мелочей, несмотря на новые потери. У них… жизнь кипит. Девчонки, мальчишки.
Мы, взрослые, обязаны им всем. Я сколько пытался понять, какой смысл сидеть, какой смысл ждать и сопротивляться, бороться, противоречить и ненавидеть. Всё впустую. Нет смысла. Сколько раз, сидя при тусклом свете в коридоре, я хотел выбежать и подставиться под пулю или словить снаряд. Что мне стоило? Ничего. Больно было бы? Отнюдь. Мгновение и новая жизнь. Но меня что-то держало, словно за руку. Неведомая мысль, незримая сила держалась рядом, хотя и не показывала себя.
Сколько раз я не пытался отыскать её, но она не давалась мне во внимание.
А прояснение прошло само собой, когда осколком ранило пятилетнего мальчишку и его спасали. Я стоял рядом и наблюдал.
Наркоз слабо подействовал на него… Да и не было толком то его у нас. Скальпель пронзил кожу, а он лежал с широко раскрытыми глазами и краем губ улыбался. Не стонал, не ныл, не ругался. Он принимал свою участь и спокойно ждал. Когда все закончилось, доктор приступил к следующему человеку, а мне довелось нести его к другим детям. И знаешь, что он мне рассказывал? Он делился мечтами! Парнишка не говорил о боли в боку или чудовищном жжении. Он рассказывал мне о машинках. НЕ если всё закончится хорошо, а когда. КОГДА, понимаешь?
Когда всё закончится хорошо, то я хотел бы, чтобы по городу ездило больше красочных машин. Чтобы взрослые получали радость от своих машин, а не грустили и тосковали сидя в них. Все машины вокруг серые, чёрные и коричневые - это не радость. Радостно было бы, дядя, если бы ездило больше зеленых, желтых или розовых машин. Так взрослые улыбаться больше начали бы и перестали ругаться между друг другом…
Я положил его на кушетку, укрыв своей курткой. Вместо прощания прозвучала фраза:
- Я верю, дядя, что скоро в Украине будут ездить только цветные машины… и что взрослые не будут ссорится, а будут жить хорошо и радостно.
Чтобы конец стал началом нового, я предлагаю почитать вот это: