В чем РЕАЛЬНО Зеленский копирует нацизм

Начало здесь. Наконец, давайте перейдем к ГЛАВНОМУ критерию экзистенциальной войны – вовлеченности в нее населения. Вовлеченность – понятие весьма специфическое и имеет множество критериев. Вовлеченность может быть действенной, экономической, эмоциональной, политической и т.д. Существуют много методов исследования уровня вовлеченности – социологический опрос, фокус-группа, включенное наблюдение и т.д. И они дадут очень сильные расхождения в результатах.

Например, прямой соцопрос помещает реципиента в искусственную среду, в результате чего он перестает быть собой, пытаясь в большинстве случаев мимикрировать под эталонного гражданина «как все» и дает ответы, ориентируясь не на собственное мнение, интересы, желания, а сообразуясь с тем, что он считает социально одобряемым стандартом. То есть, если вы на улицах Каменска-Уральского будете останавливать прохожих и задавать вопрос «Поддерживаете ли вы СВО», то те, кто не откажется отвечать, в 100% случаев ответят «ДА». Не потому, что поддерживают, а потому что поддержку войны они считают социально одобряемым поведением. Если вы предложите определиться с ответом по шкале, то даже те, кто будут следовать навязанному пропагандой социальному стандарту, окажутся менее категоричными. Они варианту «безусловно поддерживаю» предпочтут такие: «скорее поддерживаю», «поддерживаю в целом», «поддерживаю в части защиты интересов страны», «поддерживаю в отдельных случаях» и т.д.

Анонимный опрос (это когда интервьюируемый не боится наказания за «неправильные» ответы) покажет еще меньшую вовлеченность населения в войну. При этом корректно проведенное глубинное интервью выявит совершенно обратное – большинство поддержит скорейшее окончание войны и нормализацию отношений с Украиной. Разумеется, лишь в том случае, если такая инициатива будет исходить от начальства и только, если завершение войны не будет выглядеть как поражение для РФ. Тем не менее, тренд будет уже совершенно антивоенным даже в российской глубинке.

Опять же, учитывая специфику российского общества, надо отдавать себе отчет, что никаких проявлений эти антивоенные настроения иметь не будут, они носят абсолютно латентный характер. Высшим приоритетом для россиян является поддержка барина. Однако и поддержка эта будет носить абсолютно пассивный характер: мол, делайте что хотите, токмо нас не трогайте. Однако совершенно очевидно, что доминирующим запросом, несмотря на титанические усилия кровожадной кремлевской пропаганды, является общественный запрос на нормализацию. Показательный маркер – взлет биржевых индексов весной этого гожа на фоне всего лишь разговоров о возможных переговорах между воюющими сторонами.

С еще большей откровенностью незаинтересованность подавляющей части общества в войне продемонстрирует метод включенного наблюдения. Это когда подопытный даже не подозревает, что является объектом социологического исследования и ведет себя естественным образом, доверительно обсуждая волнующие его проблемы.

Но получить результаты исследования – это даже не полдела. Еще сложнее их интерпретировать, тем более, что в этом случае важны не абстрактные цифры сами по себе, а их динамика. В общем, сложность проблемы налицо. Вот почему кремлевская пропаганда оперирует социологическими данными, показывающими горячую поддержку скрепышей войны до победного конца, а беглые диссиденты блеют о том, что россияне в массе своей миролюбцы и жаждут скорейшего прекращения войны. И те, и другие дают примерно одинаково оторванную от реальности картину.

Если же мы попробуем сравнивать вовлеченность в войну российского и украинского общества, то столкнемся с невозможностью прийти к единому знаменателю. Ведь чисто физически трудно абстрагироваться от войны, если ты живешь не в Сыктывкаре, а в Покровске, находящемся в прифронтовой зоне и изрядно разрушенном обстрелами. Жители Киева, вынужденные ночевать в бомбоубежищах не могут игнорировать войну так же, как москвичи, которые всего лишь имеют иногда проблемы с вылетом на курорт из-за атак дронов.

В высшей степени наглядными были карательные акции ВСУ в Белгородской и Курской областях. Обосновывались они необходимостью показать россиянам, что такое война и тем самым вынудить их требовать от властей мира. Это самое тупое объяснение, какое только можно представить. Это все равно, что тушить пожар бензином. Реально киевские власти ставили совершенно иные цели – им нужно было повысить уровень взаимной агрессии между населением воюющих стран. Они добились ограниченного, я бы даже сказал, минимального успеха. Да, население приграничных областей РФ, подвергшихся оккупации и обстрелам, показало не только рекордную для РФ поддержку войны, но даже поддержку деятельную. Только оттуда раздавались публичные просьбы вооружить отряды местной самообороны, только там призывы создать санитарную зону вдоль границы (разумеется, на украинской территории) встречают аплодисменты. Наблюдался всплеск активности структур, вербующих пушечное мясо. Но на этом – все.

Мы сталкиваемся с таким парадоксом: Украина – жертва агрессии со стороны РФ, но сознательно играет на обострение войны именно жертва. В данном случае считаю нужным конкретизировать: играет на обострение, максимально старается перевести конфликт в экзистенциальное русло правящий режим в Украине, являющийся бенефициаром войны и не заинтересованный в ее завершении. Но печальная реальность такова, что народ в Украине утратил субъектность (именно вследствие войны), так что мы говорим Зермак – подразумеваем Украину.

В РФ ситуация зеркальна с той лишь разницей, что население отказалось от своей политической субъектности уже очень давно. Настолько давно, что даже бессмысленно искать какую-то веху, давайте будем считать, что рубежом был бесславный слив болотных протестов и третий срок Путина. С тех пор Кремль – это Россия, а коллективный Путин – единственный выразитель воли 140 миллионов холопов. В этом смысле жалкие оправдания беглой либерастни, что «войну ведет Путин, а не Россия» нельзя воспринимать всерьез, ибо Путин и Россия – одно и то же.

Кто-то возразит: мол, Путин своими ракетными обстрелами украинских городов, носящими исключительно террористический характер, добивается ровно той же цели – ожесточает украинское население и повышает мотивацию к сопротивлению агрессии. В целом эффект именно такой, не спорю, но кремлевские паханы рассчитывают добиться иных целей. В 1943-1944 г. западные союзники целенаправленно уничтожали германские города, желая… не смейтесь – настроить население против власти, подавить волю к сопротивлению и мотивацию к труду. Мол, если бомбить заводы, то эффект будет ограниченным – производства будут рассредоточены, разрушенные – восстановлены, и все равно продолжат функционировать. А если сделать бездомным население городов, то люди просто разбегутся из тех мест, которые чуть не каждую ночь подвергаются ковровым бомбардировкам, и на заводах просто некому будет работать, промышленность третьего рейха окажется парализованной, нацисты капитулируют – хэппи энд. Убить ради этого миллион-другой мирняка считалось делом незазорным.

Расчет англо-американского командования был столь же логичен, сколь и глуп. Потому своими варварскими бомбардировками они добились исключительно обратного результата. Как раз в 1944 г., на фоне воздушного террора, направленного против населения, промышленность рейха поставила рекорды в производстве оружия. Население не разбегалось из разнесенных вхлам городов, люди продолжали жить в подвалах разрушенных зданий, в холоде и сырости, но каждый день дисциплинированно ходили на работу. Ненависть к врагу только крепла, мотивация к сопротивлению росла. Никто не посмел усомниться в авторитете фюрера, наоборот, действия союзников стали зримым подкреплением пропагандистских нарративов, что враг желает уничтожить всех немцев, и Германия должна сражаться отчаянно, если не ради победы, то хотя бы ради самосохранения.

Однако несмотря на очевидный провал, верховное командование США и Великобритании с маниакальным упорством наращивало усилия в воздушной войне, что привело к громадным потерям в летном составе союзных ВВС (вот где реально закидывали врага трупами). Причины просты: начальство больше всего не любит признавать свои ошибки и склонно попадать в ловушку безвозвратных вложений (подробно вопрос рассматривался здесь): мол, раз не получается, значит мы приложили недостаточно усилий, надо нарастить их – тогда дожмем. После войны, когда неадекватность этого доктринального подхода (речь о пресловутой концепции воздушной войны генерала Дуэ) стала слишком очевидной, ведь союзники смогли проанализировать эффект своих бомбардировок не только по аэрофотоснимкам и аналитичкам разведотделов, а буквально на местности, генералы все равно остались непреклонны. Они просто наложили гриф секретности на все честные доклады, которые показывали ущербность стратегии тотальной воздушной войны и продолжили делать вид, что никогда ни в чем не облажались, а для пущей убедительности еще и наградили друг друга орденами за полководческий гений.

Поэтому в следующих войнах в Корее и Вьетнаме янки продолжили реализовать ту же самую абсолютно тупую стратегию тотального выбамбливания противника (кстати, потери в летном составе у них носили все тот же катастрофический масштаб). Причем в Корее разбомбили вообще все, что можно, и официально констатировали, что на территории противника не осталось целей для массированного бомбометания, но победы они так и не достигли. Во Вьетнаме же дошли до того, что применяли химическое оружие по площадям, направленное даже не против городов, а против крестьян, но войну с позором проиграли. Логика американцев была уже не просто садистской, а маниакально-безумной: они пытались с помощью стратегической и фронтовой авиации уничтожить напалмом и химикатами все посева риса в Северном Вьетнаме, вызвав голод и массовую миграцию на юг миллионов крестьян, что лишит коммунистический Север социальной населения, экономического базиса, мобилизационного ресурса и вынудит капитулировать.

Согласитесь, что если попытку заставить немцев восстать против нацистского правительства еще можно было счесть ошибкой, пусть и глупой, то повторять эту ошибку во Вьетнаме, да еще в отношении крестьян – это уже откровенное безумие и ничем не оправданное военное преступление. Что сделали миллионы крестьян, у которых американцы отравили посевы и сожгли дома, часто вместе с семьями? Да, они действительно мигрировали на юг, только не в качестве беженцев, ищущих еды и защиты, а в составе подразделений Вьетконга, безжалостно мстящих оккупантам.

Если американцы в течении десятилетий показывают образцы клинической тупизны, то что вы ждете от умственно ущербной российской элитки, состоящей из чекистов-неудачников и бандитов, выживших в 90-е? На фоне американского кретинизма путинское руководство выглядит как раз не настолько убого. Да, эффект от террористических атак в целом негативный, но хотя бы формально достигается и полезный с точки зрения Кремля эффект: в отличие от вьетнамцев украинцы бегут не на фронт, чтобы мстить, а за границу, чтобы спасти себя и детей от ужасов войны. А это снижает ресурсную базу для ведения войны.

Причем я не имею в виду массовый исход украинцев за границу в 20222 году. Если в 2023 году миграционное сальдо составило всего 134 тысячи человек (превышение числа выездов над въездами), то за 2024 г. оно выросло втрое до 440 тысяч граждан. Это без учета нелегалов, которые переплывают Тису или Днестр по ночам. В данном случае динамика тоже положительная. Госпогранслужба Украины заявляет об удвоении в 2024 г. числа попыток нелегального перехода границы (это лишь те случаи, что им удается зафиксировать). Европейские власти подтверждают тенденцию. Согласно данным румынской пограничной полиции, с начала 2024 г. количество нелегальных пересечений границы удвоилось по сравнению с предыдущими годами. Число беглецов при этом никто не называет. Нардеп Верховной Рады Анна Скороход называла общее число беглецов-нелегалов в 1,2 миллиона, но ничем подтвердить свои громкие заявления она не смогла.

Так что Кремль совершает ровно ту же ошибку, что и американцы, хоть и куда меньшего масштаба. И причина та же самая – низкое качество управления. Понятное дело, что Путин вовсе не ставит задачу озлобить против себя население Украины и поднять градус эскалации. Он желает того же самого, что и американские стратеги воздушной войны – дожать. В конце концов стратегию «войны городов» в формате ирано-иракской войны взяла на вооружение и Украина, так что оба противника зеркалят друг друга, показывая одинаково низкий уровень стратегического мышления.

В ошибочной стратегии можно обнаружить свою логику (тоже ошибочную, разумеется). Но в чем логика, например, курской операции ВСУ? Инициатива ее исходила именно с Банковой, от политического руководства Украины, а не от военных. По просочившимся в западную прессу данным против этой авантюры выступил главком Валерий Залужный, задавший Зеленскому убийственный вопрос: «Ладно, создали мы плацдарм в Курской области – и что дальше?» Ответа не последовало. Вскоре Залужный был заменен на посту покладистым Сырским, который не привык перечить начальству. Показательно и то, что от должности был отстранен еще один опытный командир, выступивший резко против сумасбродства Зеленского – комбриг Эмиль Ишкулов.

Военной логики в Курской операции было ровно ноль, стратегически она растягивала фронт в то самое время, когда у ВСУ не было резервов, чтобы останавливать продвижение оккупантов на Донбассе. Но политическая логика весьма прозрачна – наличие украинских войск на российской территории исключает саму возможность переговоров хотя бы о перемирии, так что будь у Зеленского возможность, он бы не уходил с Курщины никогда. Подобный подход характерен как раз для экзистенциальной войны, когда одна или обе стороны сознательно сужают поле для поиска компромисса и примирения. Украинский президент в данном случае действует последовательно – сначала Украина вышла в инициативном порядке и без объяснения причин из стамбульских переговоров. В дальнейшем Зеленский наложил запрет на любые переговоры с Путиным (правда сам же навязчиво зазывает его на личное рандеву) и выдвинул совершенно нереалистическую формулу мира имени себя, которая не приближала переговоры о мире, а исключала их. Сейчас о популистской формуле мира Зеленского никто даже не вспоминает.

Но мы отвлеклись, давайте вернемся к социологии и исследуем тему вовлеченности населения в войну. Я отдаю предпочтение социально-антропологическому подходу и использую в частности, математизированный сетевой анализ. Не пугайтесь мудреных слов, покажу, как это работает, на элементарном примере. Берем соцсеть ВКонтакте, и формируем через поиск выборку по имени Анатолий (Кирилл, Борис, Степан – без разницы), задаем возрастной диапазон – 18-30 лет и место жительства – город Москва. Бегло просматриваем профили первых 100 человек (закрытые профили естественно, пропускаем) и ищем признаки вовлеченности в войну и вообще в политику – полосатые ленты на аватарке, Z-атрибутику, репосты военкоров или пропагандистских материалов на главной странице, участие в военных пабликах, вообще какое-либо выражение позиции по отношению к войне за последний год. Далее повторяем анализ, используя выборку Анатолиев, проживающих в Москве, 31-40, 41-50, 51-60 лет. Результаты записываем. Если вы профессиональный таргетолог или прикладной социолог, можете сделать выборку по всем правилам, анализируя образование, уровень доходов, семейное положение, экономический статус – данные об этом обычно присутствуют в профиле. По той же схеме можно мониторить аккаунты женщин и жителей регионов для получения полного расклада.

Потом переходим в Фейсбук и тем же образом анализируем Анатолиев, Александров или Тарасов, указавших в качестве родного города Киев. Ищем военно-патриотический контент в профиле пользователей и систематизируем. Я листать странички рандомных москвичей бросил на третьей сотне, не найдя ни одного выраженного зетника или милитариста. Буквально несколько раз попались участники Z-пабликов, но тут надо учитывать специфику ВК – там аккаунты в промышленных объемах взламываются ботами и подписываются на те или иные группы. В свое время тариф был на такой промоушен - 30-50 рублей за один аккаунт. Я, оказывается, тоже подписан на несколько Z-страничек, хотя не пользуюсь ВК уже более пяти лет. Так что это крайне надежный показатель.

Судя по контенту, московские пользователи соцсетей абсолютно игнорируют войну, не донатят «нашим мальчикам», не смакуют перемоги, не скорбят над жертвами. Погодные катаклизмы волнуют их куда больше, чем налеты дронов (о последнем речь шла в некоторых репостах, но сугубо в информационном ключе, без присовокупления какой-либо личной позиции).

Среди киевлян с открытыми аккаунтами очень грубо 60% пользователей ФБ демонстрируют явную вовлеченность в войну и политику – масса репостов о сборах денег на оружие, патриотические аватарки, демонстрация государственной символики, тематические мемчики, демотиваторы, эмодзи, личные комментарии под новостями, некрологи, встречались даже авторские посты на военную тему. Там я тоже не стал выполнять всю программу, полторы сотни рандомных аккаунтов дали вполне выпуклую картину. Разумеется, как я указывал выше, стоит принимать во внимание, что война идет на территории Украины и украинцев касается просто потому, что они попали под раздачу.

Но предложенный мой метод позволяет вкупе с другими способами социологического анализа, во-первых, надежно установить, что российское общество в массе своей игнорирует войну вопреки навязчивому официозу, Z-актив носит совершенно маргинальный характер и доля его сильно меньше 5%. В рассматриваемом нами ключе это указывает, что по ключевому признаку экзистенциальной войны – вовлеченности населения – РФ никоим образом не соответствует критериям данного формата противостояния. Хотя именно об этом истерично визжали укротролли, набежавшие ко мне в Фейсбук. Почему они посчитали, что нужно приписать РФ экзистенциальный характер войны, будто это что-то однозначно плохое – для меня загадка. Видимо, просто сработал рефлекс: раз что-то говорит москаль – надо истерично отрицать и зеркалить.

Со всей наглядностью отчужденность россиян от войны продемонстрировали события 2022 г., когда реакцией на включение «новых регионов» в состав РФ было полнейшее равнодушие ширнармасс – ничего похожего на Крымскую эйфорию и близко не наблюдалось. Когда Херсон через несколько недель выписался из России обратно – на это так же никто не обратил внимания. Кроме глубоко маргинальной Z-тусовки, конечно. Но она и совершенно нерепрезентативна по причине своей маргинальности, так же как свидомые украинские нацики. Это шумная и гиперактивная публика (имею ввиду обе команды), особенно в интернет-пространстве, но она представляет ничтожное меньшинство.

Однако, если анализировать госпропаганду, а это ключевой инструмент вовлечения населения в военную повестку, то я вынужден констатировать очевидное: именно украинская пропаганда носит, во-первых, тотальный, во-вторых, максимально экстремальный характер. Это никак не связано с тем, что Украина – жертва агрессии. А то, что Украина – жертва агрессии, никоим образом не отменяет того, что культурный уровень среднего украинца… Ну, как бы это сказать поделикатнее, не скатываясь к штампам про нацизм и прочее малоприятное дерьмо?

Ладно, постараюсь быть предельно отстраненным. Украинской пропаганде свойственно откровенное расчеловечивание противника. И началось это отнюдь не в феврале 22-го года. Я хорошо помню сладострастное смакование трупов «самок колорадов и их личинок» в украинских пабликах за 14-й год, когда одни граждане Украины убивали других. Но уже тогда дегуманизация пока еще «внутреннего врага» осуществлялась на государственном уровне и находила весьма широкую поддержку в обществе.

А уж сегодня даже в миллионных телеграм-каналах враг именуется почти исключительно «пидорами», «свинособаками», «орками». При всей моей брезгливости к российской пропаганде, укронацисты, бандеровцы, националисты, боевики – это все-таки люди в отличие от орков, колодрадов и свинособак. Причем последний термин стал настолько популярен в массах, что вызвал даже некое подобие дискуссии о его целесообразности. Например, бывший председатель СНБО Алексей Данилов заявил, что «Нам, наверное, не стоит слишком увлекаться употреблением новых терминов - орк, русня, свинособака… Не нужно размывать образ врага, так сказать. Пишем и сразу документируем для истории: «русский», «россиянин», «россия» - убил, напал, ограбил, изнасиловал, разрушил, солгал».

Однако не думайте, что Данилов – гуманист. Читайте высказывание до конца. На самом деле он иронизирует: «…оскорбительно такое сравнение для собак и ни в чем не повинных свиней, которые к тому же, как оказалось, гораздо чистоплотнее и чище оккупантов». Смысл вполне прозрачен: сравнение оккупантов с животными оскорбительно для животных, что аргументируется чисто физиологическим аспектом – чистоплотностью.

Украинцы искренне недоумевают, почему их считают склонными к нацизму. И даже в приведенном высказывании многие ли разглядят нацистские нотки? А меж тем тут не нотки, а прям фонтаном бьет. Чем выделялся именно нацизм на фоне множества других идеологий фашистского толка? Дегуманизацией по национальному признаку. У Данилова точно так же враг – не оккупант и даже не «россия» (с маленькой буквы – общепринятая у украинцев форма речевой агрессии, довольно безобидная на мой взгляд). Нет, на первом месте стоит именно «русский». А русский – этнический идентификатор. Русские вообще-то живут не только в «россии» и на постсоветском пространстве. Например, в одной только Германии порядка двух миллионов этнических русских, русскоязычных – аж до 4,5 миллионов насчитывается. И это те самые русские, которые платят налоги, которые идут на помощь ВСУ и украинским беженцам. Но с точки зрения высшего украинского чиновника это существа, которые грязнее свиней и собак.

Нелишне будет напомнить, что русские (в биологическом, если хотите, контексте) живут и в самой Украине. Вот прям настоящие русские: папа из Рязани, мама с Поволжья. По распределению еще при совке посланы на работу в Запорожье. В 90-е получил паспорт громадянина Украины. Он точно не россиянин, но вот русским вполне себя может считать, кто ж ему запретит? В ходе единственной в Украине переписи населения многие себя именно русскими и называли. Подозреваю, что именно по этой причине переписи в Украине не проводятся уже более 20 лет. Но объектом звериной ненависти для украинских вождей и значительной части общества становится почему-то именно русскость, русская культура, русский язык. Со всем этим они истерически борются. Но тут, конечно, нет никакого нацизма, ага, ага.

Вот ей богу, меньше всего на свете мне хочется выступать в качестве адвоката кремлемразей, но попробуйте найти в словах Путина или его ближайших приспешников примеры дегуманизации украинцев по национальному признаку или заявления о том, что их врагом является украинская идентичность. Подобное позволяют себе исключительно пропагандоны, но они – лишь обслуга власти, не определяющая государственной политики. Есть, конечно, сосланный на политическую пенсию алкоголик Димон Медеведев, но ведь он испражняется исключительно в личном бложике, как частное лицо, в телевизор его не допускают. Впрочем, я не припоминаю, чтобы даже Медведев хотя бы частным образом позволял себе дегуманизировать украинцев. Ну считает он украинское государство не имеющим право на существование, в этом весьма откровенен, так ведь государство есть неодушевленный предмет. Я про путинский рейх могу сказать то же самое – нехай он издохнет скорее. Но разве я призывал когда-нибудь с этой целью «уничтожать русню, как биологический носитель идеологии рашизма»? Это, если что, цитата из одного «ненацистского» украинского блогера.

Однако вопрос анализа пропаганды имеет очень важное значение. Точнее, не самой пропаганды, а ее восприятия обществом. Ведь если мы будем сравнивать сами объемы и характер военной пропаганды в РФ и Украине – это нам абсолютно ничего не даст без понимания того, какой эффект ею достигается. Украинская пропаганда продвигает нарратив о тотальной, бесконечной и бескомпромиссной борьбе с противником, максимально дегуманизированным. И эта пропаганда относительно эффективна. Очень грубо 40-50% населения приняли эти экзистенциальные нарративы, язык ненависти, согласились с инфернализацией врага и его расширенным образом.

Поясню, что такое расширение образа: выше я уже отмечал чисто нацистский подход к формированию образа врага, когда он базируется на этнических категориях. Это как в третьем рейхе: все, что еврейское – неполноценное, враждебное и подлежит безусловному искоренению просто по факту происхождения. Например, свадебный вальс Мендельсона был запрещен исключительно потому, что автор – еврей.

Точно так же и в Украине целенаправленно формируется расширительный образ врага: это не только комбатант, являющийся законной военной целью, это не враждебная идеология в виде российского милитаризма и шовинизма, это не политический противник в виде коллективного субъекта-носителя этой идеологии (русскомирцы, русские фашисты/националисты, чеченские криминальные кланы и т.д.). Нет, враг – именно русские, носители этнической идентичности. Поэтому памятники Пушкину и Маяковскому сносят исключительно потому, что они были русскими поэтами, а ввоз книг на русском языке запрещен вне зависимости от их содержания.

Именно поэтому даже войну пропаганда навязчиво пытается именовать русско-украинской (этот конструкт возникает лишь в переводе, на украинском русский и российский обозначается одинаково – російський). Все русские тотально объявляются носителями идеологии рашизма – это манипулятивно-пропагандистский неологизм, яркий образчик языка ненависти. И это не просто пропагандистский язык ненависти, это понятие, введенное в украинское законодательство. Не пытайтесь выяснить смысл этого термина, четкое определение, характеризующее идеологию рашизма, отсутствует, да и не существует людей, которые бы определяли себя как рашистов.

Если нет самого явления, зачем придумывать слово? Смысл исключительно в том, чтобы объединить понятия русской этничности с фашизмом, понятием абсолютно ругательным. Это слово просто квинтэссенция все самого плохого, что можно приписать врагу. Как отмечает даже американский популяризатор этого понятия, политолог Тимоти Снайдер, существует риск расширенного отождествления всех россиян с рашистами. Я бы выразился не так деликатно, зато более точно – это не риск, а именно ЦЕЛЬ украинской госпропаганды.

Аналогичное понятие – немецко-фашистские войска – широко распространенный в советские годы пропагандистский конструкт, соединяющий национальную идентичность и враждебную идеологию. Но, что важно, он применялся исключительно в связке с понятием «войска», «оккупанты», «каратели», «захватчики» и НИКОГДА не переносился на все население Германии или, тем более, немцев (немцы живут не только в Германии, если что). Пропагандистский термин «немецко-фашистские войска» возник именно вследствие взаимного экзистенциального характера советско-германской войны.

Нацистская пропаганда использовала гораздо более откровенный термин «жидобольшевизм», связывая еврейскую этничность с враждебной идеологией без какого-либо военного контекста, как было у советской пропаганды. И что же мы видим – термин «рашизм», как совокупность этничности и враждебной идеологии – это абсолютная калька с нацистской пропаганды. Что как раз и является ярким маркером экзистенциальной войны, в данном случае – в смысловом пространстве.

Кто-то возразит, что в «рашистском» дискурсе существует еще более нацистское понятие – «жидобандеровцы». Увы, но это абсолютно не так. Жидобандеровцы – всего лишь интернте-мем, возникший в украинской сетевой субкультуре после того, как праворадикальная группировка «Правый сектор» неуклюже отвергла обвинения в нацизме якобы наличием евреев в своих рядах. Популяризатором мема стал губернатор Днепропетровской области, олигарх Игорь Коломойский, публично носивший футболку с надписью «Жидобандера». Этот мем построен на оксюмороне, не несет никакого агрессивного контекста. Я, например, называю жидобандеровкой свою собаку с украинским паспортом, которую зовут Хая (в переводе с иврита – живая, бойкая).

Укронацисты – такой термин, действительно изредка использует российская пропаганда, но это не идеологема, а всего лишь бранное слово. Используется ругательство не на официальном уровне, а преимущественно в блогосфере, в среде зетников, изредка мелькает в СМИ. Ни малейших попыток легализовать его в юридическом поле не предпринимается в отличие от того же «рашизма» в украинском дискурсе.

Как специалист по пропаганде я могу привести еще много подобных аналогий. Но уже и этого достаточно, чтобы констатировать гораздо более высокий уровень дегуманизации украинской официальной пропаганды, что максимально сближает ее с пропагандистскими практиками третьего рейха (это я не с целью обидеть говорю, а лишь отмечаю параллели). Но главное – необходимо зафиксировать, что нарративы агрессивной пропаганды, характерной для экзистенциальной войны, разделяются значительной частью украинского общества, которое становится не только потребителем нацистских по своему характеру нарративов, но и их ретранслятором. Именно это и позволяет обострить войну до экзистенциального уровня.

Это столь же верно, как и то, что кремлевская военная пропаганда не находит массовой поддержки у населения РФ – ее просто игнорирует более 90% обывателей. Активными ее разносчиками (ретрансляторами) является примерно 2-3% - на порядок меньше, чем в Украине, чего совершенно недостаточно, чтобы вызвать эффект психического заражения. Наиболее наглядно мой тезис подтверждается анализом соцсетей россиян (элементарную методику анализа я описал выше – попробуйте доказать обратное). Делаем поправку на то, что бюджетников в провинции заставляли постить у себя на страничках Z-контент, что легко выявляется. (Продолжение следует)