РУССКИЙ ОСОБЫЙ ПУТЬ… К ФАШИЗМУ
Сим завершается публикация текстовой версии моего фильма "Либералы и русский фашизм". Начало здесь.
В Германии мы видим тот же самый сюжет: тяжелый послевоенный кризис, красная революция, ей на смену приходит кровавая реакция, страна тонет в насилии. Диктатуре предшествует период демократии, правоцентристские и левые правительства меняют друг друга с калейдоскопической быстротой, неизменно демонстрируя лишь свою беспомощность. Коммунисты реально пытаются взять власть, устраивая путчи в разных городах. Красной угрозе противостоят коричневорубашечники – боевые отряды нацистской партии. Они выполняют ровно ту ж функцию, что чернорубашечники в Италии. Олигархат изначально воспринимает Гитлера и его партию, как уличную шпану, исполнителей грязной работы. Политическая ставка вначале делается на более респектабельные консервативно-националистические партии.
Однако, присмотревшись получше к бесноватому усатику, магнаты решают – это тот парень, что им нужен. И случается чудо – австрийский ефрейтор получает поддержку прессы. Особенно отличился в продвижении нацистской партии германский промышленник и медиамагнат Альфред Гугенберг. Он мог бы с полным основанием заявить: «Я сделал Гитлера тем, кем он стал». Он не только пропиарил будущего рейхсканцлера, но и организовал финансирование партии, убедив своих коллег по высшей олигархической лиге сделать ставку на нацистов. Ставка была сделана. Ставка на сворачивание демократии, диктатуру, милитаризацию и войну.
Причины – те же, что и в Италии. Германская тяжелая промышленность имела сильную степень монополизации еще до войны, а во время европейской бойни монополии под патронажем государства достигли наивысшей точки развития. Не буду утомлять цифрами. Только один факт: концерн Крупп в ходе войны довел производство артиллерийских снарядов почти до 110 миллионов штук в год. Вы представляете, какие фантастические барыши это ему принесло? Сегодня вся Европа совместно с Америкой при участии Южной Кореи не может поставить Украине всего один миллион снарядов за год. И ведь в Украину-то идут боеприпасы преимущественно со сладов, не с конвейера.
А сто лет назад всего один германский концерн производил больше 100 миллионов снарядов. И это в условиях жесточайшего дефицита сырья и энергоносителей. Германия же находилась в блокаде. Кстати, знаете кто С 1909 по 1918 год занимал должность председателя совета директоров концерна «Крупп»? Альфред Гугенберг! Безусловно, фирма «Крупп» являлась одним из основных бенефициаров нацизма, но ведущую роль в становлении гитлеровского режима сыграл химический концерн IG FARBEN. О его размерах и значении для экономики страны можно судить по одному факту: накануне начала Второй мировой войны концерн обеспечивал 90% поступлений валюты в страну.
Чтоб было понятно: представьте, что в России есть некая фирма, которой принадлежит вообще вся нефть, газ, алюминий, нефтехимия, уголь, лес и которая обеспечивает поступление 90% валютной выручки – вот такое значение имел химический концерн для Германии. А о его влиянии на политику догадайтесь сами.
Именно IG FARBEN стал главным спонсором партии (но далеко не единственным) на выборах 1933 г. а тайные взносы в партийную кассу делались два предыдущих года. Пикантная деталь: четыре из 12 членов правления химического гиганта являлись евреями. Но даже это не стало препятствием для тесной дружбы концерна с нацистами. Ведь на кону – баснословные прибыли. А евреев можно и убрать из руководящих кресел.
В общем, мы видим то же, что и в Италии: нацисты гарантировали полное устранение коммунистической угрозы и войну. Для IG FARBEN вопрос войны и мира являлся вопросом стратегических инвестиций. Колоссальные средства концерном были вложены в технологию гидрогенизации угля, то есть производства синтетического горючего. Однако как не масштабируй производство жидкого угольного топлива, его себестоимость останется сильно выше, нежели у нефтяного. К тому же в период мирового кризиса потребление нефти снизилось, а цены упали ниже плинтуса.
Конкурировать с импортным бензином синтетическое топливо не могло в принципе. Есть лишь одна ситуация, в которой производство синтетики имело экономический смысл – война. В случае войны Германия теряет возможность ввозить нефть из-за рубежа. Принимая во внимание то, что будущую войну называли войной моторов задолго до того, как та началась, получается, что третий рейх в принципе не мог позволить себе воевать, ибо с сухим баком много не навоюешь. Но расклад меняется, если будет найден альтернативный источник горючего для танков и самолетов.
Выходит, что синтетическое топливо нужно только исключительно для войны. Концерн IG FARBEN стал главным спонсором партии только после неформальной встречи между руководством фирмы и нацистской верхушкой, в ходе которой они пришли к сердечному согласию относительно того, что война является их общей целью. Дальше, думаю, рассказывать ничего не надо.
В Японии ситуация еще более выпукла. Там полностью отсутствовало антимонопольное законодательство, как в Европе или Америке, поэтому вообще вся экономика, включая легкую промышленность и сферу услуг, контролировалась дзайбацу – гигантскими концернами, спецификой которых была широкая диверсификация.
Если в Европе или Америке концерны или картели образовывались, прежде всего, по отраслевому признаку, а непрофильный бизнес, например, медийный, нужен бы им для продвижения своих интересов, то в Японии дзайбацу производили вообще все – от спичек и одежды до танков и авианосцев. ТОШИБА, МИЦУИ, НАКАДЗИМА, ЯСУДА, МАЗДА, АЮКАВА, МИЦУБИШИ и другие – это столпы, на которых держалась японская экономика.
Эти гигантские бизнес-конгломераты полностью подмяли под себя государство – и потому в Японии воцарился фашистский режим – самый тоталитарный из всех фашистских режимов первой половины XX века, если иметь в виду масштабы порабощения общества. В Германии создавались рабочие концлагеря, использующие рабскую рабочую силу миллионов заключенных. А в Японии во время войны вообще вся страна была превращена в один большой концлагерь. Система принудительного труда была распространена даже на детей – целые школы переводились на заводы, где дети работали, а иногда и жили. На учебу же отводилось всего шесть часов в неделю.
Взрослые рабочие переводились на 12-ти, а где-то и на 14-часовой рабочий день. Им полагалось всего два выходных в месяц. По мобилизацию любой японец мог быть отправлен куда угодно отбывать трудовую повинность – в шахты, на рисовые поля, на отдаленные острова строить блиндажи или аэродромы буквально за еду. Рассуждая в терминах политэкономии, норма эксплуатации достигла максимальных значений.
Развивалась ситуация по тому же шаблону, что в Италии и Германии: война, в ходе которой корпорации жиреют, а народ нищает. Далее – послевоенный кризис, вызванный резким падением спроса на продукцию, безработица, рост рабочего движения и революционных настроений. Политическая турбулентность, неспособность демократических правительств предотвратить хаос. Политические убийства. Попытки путчей. Это вызывает правую реакцию, возникает запрос на политическую силу, которая железной рукой наведет порядок внутри страны и обеспечит условия для успешной экспансии вовне.
Собственно фашистской партии в стране не возникло. Роль фашистов исполнили военные, объединенные в неформальные группы влияния. И я, конечно, могу сказать, что эти группы влияния находились под контролем дзайбацу и действовали строго в их интересах, но вы, наверное, и так уже догадались. Что касается войны, как основы японской внешней политики, то тут был полнейший консенсус. Находящиеся у власти военные стремились к войне так же, как хозяева дзайбацу, пухнущих на военных заказах. Их общей целью было построение великой восточной империи, доминирующей в Азии.
РУССКИЙ ОСОБЫЙ ПУТЬ… К ФАШИЗМУ
Какое отношение все вышеописанное имеет к постсоветской России? Да все ж как под копирку! В эпоху первоначального накопления капитала в 90-е в стране происходит либеральный бардак. Появляется частный бизнес. Когда концентрация капитала достигает критических значений, происходит поворот к диктатуре, ликвидация политических свобод, репрессии против оппозиции, насаждение цензуры и дичайшей пропаганды. И в финале – война.
Мы видим типичную фашистскую диктатуру. Это тот самый естественный генезис капитала. Сначала он заинтересован в слабом государстве, которое не мешает ему богатеть в условиях рыночной вакханалии – это период 90-х. Укрупнившийся капитал уже крепко подсаживается на госзаказы, требует субсидий, налоговых льгот, законодательных преференций, государственной поддержки экспансии (пока – условно мирной). Периоду развитого империализма соответствуют нулевые и начало 10-х годов ХХI века. Наконец, монополии становятся ведущим экономическим субъектом и подминают под себя государство, подчиняя его политику своим интересам. В результате устанавливается фашистская диктатура, модель которой в доходчивой форме я показал на утрированном примере захвата города корпорацией «Яндекс». «Яндекс», кстати – тоже монополия.
Но сколь близки между собой фашистские режимы по строению скелета – столь же непохожи они внешне. Везде своя специфика, отличаются конкретные условия, в которых фашизм вызревает, исторический контекст различный. Если фашистские режимы 30-годов, появившиеся на волне Великой депрессии, схожи, поскольку возникли в одинаковых условиях, то фашистский режим в Чили утвердился в условиях блокового противостояния холодной войны.
И он, если смотреть поверхностно, имеет крайне мало сходства, например, с германским нацизмом. Кроме главного: режим Пиночета отражал интересы чилийского моноплистического капитала. И этот монополистический капитал существовал уже в эпоху глобального рынка, когда никто не ведет войны за колонии. А еще чилийский капитал имел периферийный характер, то есть его базисом была не тяжелая индустрия, а экспортоориентированный сырьевой бизнес. И только поэтому чилийский фашизм не стремился к войне – она никак не стимулирует рост мировых цен на сырье. Пиночет отрабатывал, так сказать, сугубо внутреннюю повестку. Но – в интересах корпораций
Российский капитализм и фашизм развиваются вообще в уникальных условиях. Либерализм глубоко укоренился во многих западных странах потому, что период первоначального накопления капитала длился десятилетиями. За это время выросло несколько поколений граждан, которые пропитались либеральными ценностями и не желали от них отказываться. В России же период первоначального накопления капитала, которому соответствует либеральный политический режим, длился всего несколько лет. Пара лет чистой анархии, когда формально в стране с федеративным устройством действовал режим парламентской республики. В 1993 г. произошел авторитарный переворот, и авторитарная диктатура начала набирать силу, постепенно трансформируя модель государственного устройства от федеративной к унитарной.
Во второй половине 90-х период первоначального накопления капитала завершился, сложились монополии, начался процесс их бурного роста и слияния. Тот путь, что Западная Европа и Северная Америка проходили за столетие, Россия пролетела за пятилетку. Почему? Потому, что активное накопление капитала происходило на самом деле несколько десятилетий – с начала сталинской индустриализации в СССР и вплоть до конца 80-х. А после происходил процесс не накопления капитала, а его РАСПРЕДЕЛЕНИЕ. То бишь приватизация созданного ранее. Делить – не строить. Поэтому после первичного распределения капитала возникший при этом класс капиталистов утратил интерес к либерализму и демократии.
Термин «капиталисты» в данном случае некорректен, потому что капиталист создает капитал, а тех бандитов, полубандитов, красных директоров и детей советской партхозноменклатуры, что получили гигантские капиталы практически нахаляву, точнее будет называть держателями капиталов или выгодоприобретателями. Это всегда следует иметь в виду.
Объясняю разницу. Капиталист получает прибыль только тогда, когда капитал взрастает. В противном случае он терпит убыток. А бенефициар может получать доход не только от операционной прибыли предприятия (как вариант – роста стоимости его акций), но и от его утилизации. Закрыл завод, выгнал рабочих на улицу. Продал станки скупщикам металлолома – получил миллион баксов. Сдал торгашам цеха под склад – имеешь ренту в $10 тыс ежемесячно. Это проще, чем плюхаться с производством, заниматься сбытом.
Настоящий же капиталист, вложивший в бизнес 10 миллионов своих или заемных средств никогда так не поступит. Если вложил 10 миллионов, а заработал миллион – это значит потерял 9 миллионов. Но бенефициары-то ничего не вкладывали, поэтому российский капитализм такой сюрреалистический, когда прибыль извлекается из убытков или уничтожения капитала.
Но существовали и высокомаржинальные отрасли, которые позволяли извлекать прибыль в качестве ренты, эксплуатируя созданный другими капитал (то есть средства производства) – ТЭК, нефтехимия, металлургия, добыча угля, лесозаготовки – преимущественно это бизнес сырьевой или производство низкопередельных полуфабрикатов. Вот в этих сферах и начали возникать первые монополии.
Опять же, если на Западе или в Японии монополии строились путем укрупнения или слияния предприятий, то в России они возникли буквально мгновенно – через приватизацию. Итогом укрупнения капитала на Западе становятся финансово-промышленные группы, то есть слившийся воедино финансовый и промышленный капитал. Механизм таков: чем большим капиталом располагает предприниматель – тем более он конкурентоспособен.
Поэтому никогда капиталист не может развиваться только за счет получаемой прибыли. Ведь завод надо пять лет строить, прежде чем он даст первую выручку, а окупятся эти вложения лет через 15 в лучшем случае. Поэтому предприниматель берет кредит в банке. Банк получает прибыль через ссудный процент. Но тут есть нюанс: если ты должен 10 тысяч банку – проблемы у тебя. Если ты должен банку 100 миллионов – проблемы у банка, благополучие которого всецело зависит от благополучия его крупнейших должников.
Поэтому мелкому коммерсанту банк дает кредит под проценты, а у крупного входит в уставный капитал, и получает не проценты, а часть прибыли. Банк, являясь совладельцем, скажем, металлургического комбината, становится заинтересованным в том, чтобы прибыль получал именно этот концерн. Потому банкиры могут отказать конкуренту в кредите или, воспользовавшись трудностями последнего, способствовать его разорению. Даже если формально банк понесет потери из-за банкротства должника, он отобьет их через сверхдоходы принадлежащего ему металлургического комбината, ставшего монополистом на рынке. еОбразно эту ситуацию можно представить так: капиталист создает машину (предприятие), банкир заправляет его топливом (деньгами), после чего они вместе садятся в автомобиль и едут в общее прекрасное будущее.
В России все не так. Здесь в эпоху становления монополий господствует не промышленно-финансовый, а чисто финансовый капитал. Потому что промышленные активы как бы ничьи. Но они уже есть. Чтобы их приватизировать не нужно вкладываться в их создание, внедрять инновации, покупать патенты. Надо просто дать денег государству (чиновнику), иногда 2% от их реальной стоимости – и многомиллиардные активы твои.
То есть тот, у кого есть деньги – у того есть все. А деньги есть у кого? Правильно, у банкиров. Особенно у тех банкиров, кто обслуживает государство. И кому государство всегда может дать денег, тупо включив печатный станок. В итоге, если на Западе в период становления монополий складывается финансово-промышленная олигархия, то в России она чисто финансовая.
В Италии штабом по фашизации общества становятся мозговые тресты промышленного олигархата. Прежде всего речь о такой структуре как CONFINDUSTRIA – Всеобщая конфедерация итальянской промышленности – этакий профсоюз предпринимателей. В Германии – Имперский союз германской промышленности, в Польше – Центральный союз польской промышленности, горного дела, торговли и финансов LEWIATHAN.
В России, конечно, есть РСПП – Российский союз промышленников и предпринимателей, всевозможные торгово-промышленные палаты, есть даже партия предпринимателей – «Партия роста». Но все это мишура. Реальный орган, продвигавший в 90-е интересы финансового капитала – это неформальная тусовочка крупнейших банкиров – СЕМИБАНКИРЩИНА.
Термин этот введен в широкий обиход журналистом Андреем Фадиным, опубликовавшим 14 ноября 1996 года в «Общей газете» статью «Семибанкирщина как новорусский вариант семибоярщины». Список банкиров в статье опирался на данное Борисом Березовским интервью Financial Times, где он назвал имена семи человек, совокупно контролирующих более 50 % российской экономики и совместно влияющих на принятие важнейших внутриполитических решений в России.
Прошло чуть меньше пяти лет, как рухнул коммунистический режим, но по словам неформального лидера олигархического совета несколько человек контролируют уже более 50% экономики страны. А ведь еще не состоялись даже залоговые аукционы, на которых раздербанят крупнейшие сырьевые тресты! Вот список истинны хозяев России того времени:
Борис Березовский — ЛогоВАЗ, ОРТ
Михаил Ходорковский — банк Менатеп
Владимир Гусинский — медиагруппа «Мост»
Александр Смоленский — Столичный банк сбережений
Владимир Потанин — Онэксимбанк
Виталий Малкин — банк Российский кредит
Владимир Виноградов — Инкомбанк
Семь банкиров, два медиамагната.
Теперь давайте вернемся к модельному примеру захвата корпорацией «Яндекс» власти в городе. Сначала компания добивается перераспределения властных полномочий от парламента (горсовета) к исполнительной власти. А после продвигает на пост мэра своего ставленника. В России перераспределение полномочий от законодательной ветви власти к исполнительной произошло в октябре 1993 г. в ходе октябрьского путча. В декабре того же года была принята Конституция, определяющая исполнительную власть как самодержавную власть президента. А в 1996 г. магнаты сажают на трон своего самодержца. Точнее, остается старый, но теперь он – уже их марионетка. Точно также, как в 1922 г. итальянские олигархи рекомендовали королю назначить Муссолини премьером. Точно так же, как в 1933 г. германские промышленники шепнули президенту Гинденбургу имя нового рейхсканцлера.
Да, прошлось имитировать выборный процесс. Ведь главу правительства можно назначить, а президента надо избирать. Но сути это не меняет. Кандидата, даже пул кандидатов избрала семибанкирщина. А на всенародных выборах они просто легитимировали свой выбор. Поэтому, если честно, вообще не имеет значения – считались на президентских выборах 96-го года голоса честно или как надо.
Основная борьба развернулась не между Ельциным и Зюгановым (последний, кстати, делал все, чтобы проиграть – за две недели до дня голосования коммунисты фактически свернули свою агитацию). Определяющая битва шла между штабами самого Ельцина – чиновничьим, возглавляемым Олегом Сосковцом, и олигархическим, во главе которого стоял Анатолий Чубайс. Закончилась эта драчка полным поражением чиновников.
После выборов еле живой, глубоко спившийся Ельцин отошел от дел, превратившись в свадебного генерала. А страной от его имени руководили олигархи через Чубайса, Таню и Валю. Эти подробности нет смысла пересказывать, как и детали спецоперации «Преемник». Олигархат долго искал следующую марионетку на трон, перебирал кандидатов, пока не нашел подходящего.
Однако дальше происходит то, чего не могло быть при Муссолини, Гитлере, тем более, в фашистской Японии – назначенный олигархатом и легитимизированный всенародным голосованием новый диктатор вдруг посягнул на своего создателя и начал гнобить олигархов – кого раскулачил, кого упек за решетку, кого вышвырнул из страны. Фашистская диктатура – это когда монополии контролируют государство, а если государство ставит раком монополии (как, например, Рузвельт в Америке со своим новым курсом) – это точно не фашизм.
Почему же в России установился именно фашистский режим? Дело в том, что Путин не посягал на ПРИНЦИПЫ организации господствующего класса в стране, и тем более, не боролся с олигархическими монополиями. Наоборот, он их укрепил старые и создал новые. Просто он сам лично захотел сменить свой статус обслуги олигархов, каковыми были Муссолини, Гитлер, Пилсудский и Пиночет, на статус короля олигархов.
Произошло то, что невозможно было представить в классических фашистских режимах – плное сращивание власти и олигархии, превращение чиновников в олигархов. Да, такое стало реальным только в России. Невозможно представить ситуацию, в которой Гитлер потребовал бы себе контрольный пакет акций IG FARBEN или концерна PORSCHE. Его бы тут же поставили на место. Точнее положили. На два метра ниже уровня земли. Ибо призрачно все, в этом мире бушующем, но частная собственность – свята и неприкосновенна. Крупная собственность, не мелкая.
Русские же олигархи были не собственниками, а ДЕРЖАТЕЛЯМИ собственности, на чем я ранее акцентировал ваше внимание. И потому диктатор рискнул оспорить положение вещей: мол, подержали собственность – и будет. Теперь ее другие подержат. Произошла не СМЕНА СИСТЕМЫ, сменились лишь фамилии некоторых ее бенефициаров. Монополистический же капитализм при Путине продолжил расти, как на дрожжах, охватывая новые и новые сферы, которые при семибанкирщине 90-х были неинтересны бизнесу из-за малой маржинальности – жилищное строительство, ЖКХ, розничная торговля, машиностроение, авиапром.
Я не буду утверждать, что монополизация российской экономики достигла беспрецедентных значений. Наверное, в фашистской Японии господство крупного каптала было еще более масштабным. Но давайте посмотрим на сегодняшнюю РФ:
Банковская сфера – это Сбербанк, ВТБ, Газпромбанк, Альфа-банк – совокупно они контролируют порядка 60% рынка. И это, кстати, совсем не означает, что оставшиеся 40% - независимые структуры. Просто они входят в конгломераты с другими монополиями, обслуживая их потребности.
Нефтедобыча и нефтехимия– Роснефть, Газпромнефть, Лукойл, ТНК, Сургутнефтегаз – их совокупная доля – более двух третей рынка. Газпром – практически полный монополист по газу. Чуть-чуть есть у НоватТЭКа, но это крохи. Роснефть пыталась организовать собственный газовый бизнес, но проиграла.
Транснефть – перекачивает практически всю добытую нефть.
РЖД обладает монополией на грузовые и пассажирские железнодорожные перевозки и строительство железных дорог.
Телекоммуникации – Ростелеком и еще несколько крупных игроков.
СМИ – РТР, Национальная медиагруппа, Газпром-медиа и еще несколько крупных игроков, многие СМИ напрямую входят в структуру бизнес-конгломератов. Независимые СМИ отсутствуют, как класс.
Все, что связано с космосом – Роскосмос.
Все, что связано с производством оружия – давно подмял под себя «Ростех».
Розничная торговля… – тут вы сами назовете десяток сетей, которые держат львиную дол рынка.
Где-то монополизация уже достигла предела, где-то процесс консолидации еще продолжается, но нам интересна чисто российская форма слияния власти с буржуазией. В классических фашистских режимах корпорации были частными. В РФ появилась такая форма извлечения прибыи, как распоряжение формально государственными активами. Газпром, Роснефть, Ростех, РЖД и… Да практически вообще всё.
Юридически это как бы государственное, то есть народное достояние, но кормится-то с него Миллер, Ротенберги и прочие друзья правящего чекиста, создавшего крупнейший в мире пул друзей-миллиардеров. Вы можете себе представить, что Путин сменится в ходе выборов и следом все его друзья законопослушно уйдут в отставку со своих кормлений?
Снова вернемся к примеру укоренения фашизма в одном отдельно взятом городе. После того, как корпорация «Яндекс» провела на выборах на пост всевластного мэра своего ставленника, она переходит к следующему этапу – к режиму ПРЯМОЙ ДИКТАТУРЫ, когда выборы если и остаются, то проводятся чисто для декора. Этот переход в Италии произошел через шесть лет после того, как Муссолини стал премьером, в 1928 г.
В Германии все провернули буквально за год – там орднунг унд дисциплинен. Когда это случилось в РФ – оценки разнятся. Большинство считают, что переход от гибридной демократии к открытой террористической диктатуре случился в 2012 г. Символом перемен стало Болотное дело. Другие ведут отсчет с обнуления 2020 г. А для кого-то новая реальность наступила лишь одним хмурым февральским утром. Оставим эти споры будущим историкам.
Но давайте констатируем: фашизм, как форма диктатуры олигархического капитала уже утвердился. Спецификой именно русского фашизма является слияние власти и собственности, потому что класса собственников как такового не существует. Источником собственности является в России сама власть. Источником легитимности собственности являются не правовые нормы, как на Западе, а снова власть. В этом контексте фашистский режим в России носит АБСОЛЮТНЫЙ характер, поскольку олигархи-чиновники и чиновники-олигархи управляют страной не через административную прокладку, а непосредственно. Ну, или можно сказать, что правящая прокладка сама превращается в олигархию.
На этом присказка заканчивается, и мы переходим непосредственно к фильму Марии Певчих «Предатели». Что о нем можно сказать по существу? Да ничего! Это образчик примитивной пропаганды, давящей на эмоции и рисующей образ врага. Это не расследование. Расследование – это когда мы узнаем что-то новое. Но что нового мы узнали от Певчих о девяностых? Это не исследование, потому что там нет ни предмета исследования, ни методологии.
Тут нет даже намека на анализ. Если авторка ставила целью ответить на вопрос, как мы докатились до такой жизни, так она не справилась даже с постановкой вопроса, а ее ответ: мол, во всем виновата кучка коррупционеров – умиляет глубиной своего инфантилизма.
Я постарался в очень доступной форме показать генезис путинской диктатуры на СИСТЕМНОМ уровне, выявить причинно-следственные связи, показать общую картину с высоты птичьего полета. Я не стану бегать с лупой по путинскому дворцу, смаковать стоимость его пуфиков, унитазных ершиков и обличать коррупцию. Коррупции в России вообще нет, как не было ее, например, в XVII столетии. Казнокрадство было и тогда, но оно считалось девиацией.
Сегодняшнее казнокрадство носит ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР выполняя роль инструмента отчуждения собственности в пользу бенефициаров. Ведь в РФ нет ни частных собственников, ни самого института частной собственности. Такова специфика российского фашизма.
Получил ли потребитель от меня простые и ясные ответы? Конечно, нет. Простых ответов вообще не существует. Серьезный исторический анализ требует от потребителя медиаконтента эрудиции, умения модельно мыслить и больших умственных усилий. Простые и ясные ответы на сложные вопросы дает пропаганда. Но какова их ценность?
Хотите простоты – смотрите пропаганду от Певчих, Ходорковского, Светова, Шульман – есть контент на любой вкус и цвет. Я не конкурирую с пропагандой. Я ее не критикую. Просто игнорирую, что и вам советую делать. Но если вам приятно оставаться в мире розовых единорогов, скачущих по радуге – оставайтесь.