Демократия – путь к цифровому фашизму
Шумиха вокруг дела Павла Дурова во Франции немного улеглась, чтоб можно было поговорить о сути, а не отвлекаться на жареные подробности. Прежде всего стоит констатировать, что широкие слои общественности совершенно не понимают сути этого события. Пройдемся коротко по пунктам. Которые я озвучил в своем видеовыступлении.
1. НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ
Параноики всех мастей аж взвыли от возмущения: мол, не позволим государству совать нос в нашу тайну переписки! Мы против, чтобы Телеграм раскрывал ментам наши персональные данные! Не позволим превратить смартфон в орудие слежки, и все такое прочее.
Ребятки, а с чего вы взяли что кому-то вообще хочется знать, что вы там пишете, кому и зачем? Я, конечно, понимаю интерес жен к переписке своих мужей с любовницами и наоборот, равно как тягу обывателя к интим-фото звезд, но эта информация становится доступной не потому, что соцсети их продают желтой прессе, а потому что сами пользователи банально теряют свои смартфоны. Или, наоборот, находят.
Моя жена лет пять назад потеряла телефон, а нашла его школьница, которая поленилась сбросить настройки и продолжила пользоваться им, как есть. Примерно полтора года мы наблюдали реалити-шоу «Жизнь подростка», потому что в аккаунт «Гугл-фото» сыпались в день от нее иногда десятки фото и видосов. Мы познакомились со всеми кошками, сестрами, родителями, бабушками, дедушками и дядями и тетями школьницы, ее подругами, побывали с ней во всех ее путешествиях и детально изучили планировку ее дома. Поскольку снимки, сделанные смартфоном, сохраняют в том числе и геоданные, мы буквально в реальном времени могли знать, где девочка находится.
Кстати, в Грузии найти чужую вещь и взять ее себе – преступление, квалифицируемое, как кража, так что при желании можно было отправить к ней домой патруль, но старый смартфон того не стоил. Мораль сей басни такова: утечки в 100% случаев осуществляются на аппаратном уровне, в том числе в случае установки на девайс шпионской программы.
Сам мессенджер может быть как угодно защищен. Товарищу майору нафиг не надо перехватывать ваш трафик и расшифровывать его. Вы сами разблокируете смартфон и дадите мусору полистать свою переписку. Причем это будет совершенно законно. Практика такая широко используется уже не первый год, например, пограничниками в РФ и Беларуси. Они выборочно просят граждан разблокировать устройство и предъявить для проверки на предмет наличия на нем «экстремистских материалов». И если кто-то бледнеет, слыша такую просьбу, и решительно отказывается – им занимаются уже серьезно. Найдут экстремизм в лайках и репостах – оформляют явку с повинной. Ну, вы же сами разблокировали телефон – это и трактуется как добровольное признание в совершении преступных деяний и передачу следствию вещдоков. Скрепные холопы дисциплинированные – млеют при виде тетки-прапорщицы и текут, как воск. Так зачем за ними шпионить, скажите мне?
Ей-богу, просто смешно, когда эксперты на серьезных щах обсуждают всякие там топы надежных мессенджеров и до посинения спорят, что луче для конфиденциальных переговоров – Телеграм или Signal. Это просто пипец, как тупо. Ведь мессенджер устанавливается на что – чаще всего на сотовый телефон, который прекрасно выполняет роль жучка, даже если на него не установлен пяток шпионских программ. У оператора мобильной связи много больше возможностей следить за своими клиентами:
- знать их персональные данные, знать с какой банковской карты пополняется счет;
-знать IMEI устройства, которым вы пользуетесь;
-знать, в какой точке пространства находится человек в режиме реального времени, поскольку наш смартфон – это GPS-трекер типа тех, что на собачий ошейник вешают, только лучше. Оператор может вас прослушивать, просто активировав микрофон в любой момент времени. Почему-то то никто не боится пользоваться мобилой. При этом все озабочены тем, что за ними шпионят лично Дуров или Цукерберг.
Я впервые столкнулся со слежкой через телефон в 2005 г., когда смартфонов с GPS даже не было, у меня был кнопочный телефон с дисплеем 76х76 пиксел. Мне на него стали приходить совершенно одинаковые приветственные SMS от оператора мобильной связи. Они обычно приходят, когда вы приезжаете в другой регион, там содержится информация о тарифах. Но я-то никуда не выезжал. И приходить они стали очень часто. К обеду я подметил закономерность: чем быстрее я передвигаюсь – тем чаще они приходят. Когда нахожусь на месте – не приходят вообще. Все очевидно: чем чаще я перехожу из зоны действия одной базовой станции к другой – тем выше SMS-активность. Положение в пространстве можно отслеживать и по отношению к базовым станциям.
Я стал просто выключать телефон, включать, когда надо позвонить, предпочитая это делать в движении. Через несколько дней мне позвонили из службы безопасности «Мегафона» и тревожным голосом сообщили: кто-то, дескать, позвонил за границу, воспользовавшись моим биллинговым счетом и вогнал меня в долги на 6 тыс. руб. Поэтому я, мол, должен прийти сегодня к 18 часам в офис к начальнику службы безопасности и написать заявление, что никуда не звонил.
Разводка настолько примитивная, что все вопросы сразу отпали. Естественно, я в Мегафон не пошел, а послал своего друга, предупредив, чтоб внимательно смотрел по сторонам – нет ли там ментовской засады. Ментовская засада была прямо в холле, но моего друга, конечно, не арестовали, они же меня ждали. А он прошел к начальнику службы безопасности, представился Кунгуровым Алексеем Анатольевичем и сказал, что готов писать заявление. Начальник начал что-то лепетать, что проблема была, но ее решили, заявление писать не надо, и он сейчас проводит посетителя на выход. Там он отчаянно сигнализировал бровями ментам, которые понять не могли, по какому случаю у него судороги.
В 2002 г., я работал на оппозиционного кандидата в мэры на выборах в маленьком, но богатом северном нефтяном городе. Телефон кандидата, и мой телефон прослушивались товарищем майором. Ну, точнее, все разговоры записывались провайдером и предоставлялись ментам, которые были на подхвате у действующего мэра. Их потом даже зачем-то выложили большим архивом на сайте. Возможно, с целью произвести впечатление на нас. Если так, то задумка не удалась. Дело в том, что если менты работали на действующего главу города, то прокуратура негласно поддерживала оппозицию. Городской прокурор тешил себя надеждой самому стать мэром после выхода на пенсию, для чего следовало сковырнуть действующего. Поэтому он сливал нам данные о том, кто сливает данные о нас. Это, подчеркиваю, был 2002 г., единственный известный мне на тот момент мессенджер – десктопный ICQ, не было ее ни ВКонтакте, ни Фейсбука.
Лично я к слежке за собой отнесся спокойно, подключил тариф-безлимит и стал пользоваться сотовой связью максимально широко. Даже если можно было крикнуть через открытую дверь «Света, зайди ко мне», я звонил ей и просил зайти для важного разговора, в ходе которого я дам ей секретное задание, от успешного выполнения коего зависит исход выборов. А в реальности я секретаршу в магазин за чаем посылал. Вот так я занимался троллингом ментов.
Я в те годы довольно активно занимался журналистскими расследованиями и отлично понимал, что доступ к данным сам по себе дает очень мало. Проблема заключалась в систематизации информации и ее анализе. Я использовал почти всегда только открытые источники. Например, городской бюджет (более 300 страниц, включая пояснительную записку), три квартальных и один совмещенный квартально-годовой отчет об исполнении бюджета – это еще страниц 500.
Я городской бюджет даже прозвал «Преступление и наказание». Но если вы не знаете, где там криминал – вы можете неделями пялиться в бесконечные колонки с цифрами. Где-то они будут сходиться, где-то в течении года бюджет секвестируется, где-то наоборот, тратится больше. Знаете, что я использовал в качестве зацепки? Профиль второго высшего образования градоначальника. Обычно чиновники в качестве второго высшего получают экономическую или юридическую специальность, а этот зачем-то стал экологом. Это ж неспроста – подумал я и углубился в бюджетный раздел «Мониторинг окружающей среды и природоохранные мероприятия».
Вот где оказалось золотое дно! Мы привыкли, что самые криминальные и откатоемкие отрасли – это дорожное строительство, замена труб или ремонт школ. Да это все фигня! Тут гравия не досыпешь, там битума не дольешь, здесь машиночасы завысишь – все равно больше трети бюджета не украдешь. И в любой момент можешь спалиться – замерит эксперт ширину дорожного полотна – а она уже на 10 см – вот уже и уголовное дело в производстве.
А этот мэр решил пойти нетореной тропой и воровал примерно 100% бюджета, выделенного, скажем, на рекультивацию почв. Природоохранное законодательство требует рекультивировать почвенный покров, нарушенный вследствие хозяйственной деятельности, но на это все дружно забивали и даже словосочетания такого не знали. А наш эколог знал назубок все природоохранные ГОСТЫ и требовал их неукоснительного соблюдения с каковой целью богатым городским бюджетом предусматривался обширный перечень природоохранных мероприятий. Но вот какой нюанс: вы можете сказать, чем рекультивированная почва отличается от нерекультивированной? И была ли вообще необходимость рекультивировать именно эти три гектара промзоны?
Как вы уже догадываетесь, пресловутая рекультивация проводилась исключительно на бумаге, а немалые миллионы осваивали коммунальные предприятия, то есть подчиненные непосредственно мэру и руководимые его друзьями. А все контролеры и ревизоры в прородоохранную тему нос не совали просто потому, что в ней не разбирались. Они действовали по шаблону – искали финансовые нарушения там, где все нарушают, используя отточенные методики выявления этих нарушений.
Этот пример я привел не для того, чтобы похвастаться своей прошаренностью, а просто чтобы показать, как сложно работать даже с небольшими массивами систематизированных данных. Даже в том случае, если ты точно знаешь, что в этом конкретном документе содержится исчерпывающая информация о коррупционном преступлении.
Теперь представьте себя на месте того самого эпичного товарища майора, который получает доступ к петабайтам цифровых данных, передающихся через тот же Телеграм. Причем эти петабайты не хранятся в структурированной базе данных, как проект городского бюджета, администрируемой через многофункциональную программную оболочку, а просто передаются потоком из ниоткуда в никуда. Да, там будут миллионы нелегальных порно-фото несовершеннолетних, данные о закладках наркоты и сведения о сотнях тысяч готовящихся преступлений разной степени тяжести. Что это даст товарищу майору, пускай это даже будет не россиянский говномусор, а бравый французский полисмен, фанатично преданный своему призванию служить и защищать?
Объясните мне, как он из вот этих вот миллионов гигабайт данных, проносящихся в секунду по оптоволоконным магистралям, хотя бы вычленит полезную информацию, которой там будет одна стомиллиардная процента от общего трафика? Очевидно, что никак, даже если у него будут пресловутые ключи шифрования.
Я выше не зря рассказал о том, как я через прослушиваемый телефон забивал эфир совершенно бессмысленной информацией, создавая большие объемы шума. Но ведь мы и серьезные дела тоже обсуждали по телефону. Я, например, будучи редактором подпольной газеты звонил в типографию и уточнял, какого числа можно будет забирать тираж газеты, в которой будет разгромный материал о том, как мэр ворует на рекультивации почв. На всякий случай я давал ментам лаг в три дня, чтоб они успели обработать эту информацию и подготовить план перехвата. Естественно, везя из соседнего региона крамольную газету, я неоднократно сообщал номер машины, на которой я еду и не выключал телефон, чтоб менты могли отслеживать мое местоположение. На КПП меня, естественно ждали опера, которые изымали «незаконные агитматериалы», как было написано в протоколе. Я шумно протестовал и звонил в прокуратуру, заявляя о нарушении своих конституционных прав на свободу слова. Все выглядело вполне натурально.
Зачем я это делал? Глупый вопрос. Сдавал-то я им специально напечатанный тираж в несколько тысяч экземпляров, а основной на следующий день завозился в город совершенно беспрепятственно. Специфика города в тундре заключалась в том, что в него вела всего одна дорога, и на ней находился стационарный пост ГИБДД. Менты, шмонали тотально весь автотранспорт, ожидая завоза газеты. А как только тираж вместе о мной принимали – все меры усиления отменялись. То есть прослушку я использовал против тех, кто меня прослушивал, сливая им дезу.
Любой серьезный преступник – наркобарон или террорист по определению будет пересаливать с паранойей и жить в уеренности, что все спецслужбы мира пасут его в режиме 24/7. Так будет ли он писать в открытом чате своей любовнице что-то типа «Жди меня по адресу такому-то, я приду в 2:45, принесу снежка попудрить носик». Поэтому даже если у мсье майор будет знать, что наркобарыга пользуется Телегой для связи и он перехватит сообщение в реальном времени, чем это ему поможет, если злодеи используют для коммуникации секретные чаты? В этом случае ключи шифрования генерируются на устройствах пользователей и администрция мессенджра не имеет к ним доступа в принципе и потому не может передать полиции. Это, блин школота знает. Но нет, на серьезных щах 50-летние дядечки рассуждают о том, что Дуров сотрудничает с ФСБ и это плохо, в то время, как должен сотрудничать и с французской жандармерией, сливая ей коварные планы всех террористов мира и тогда он будет наш парень.
ОК, допустим мсье майор обладает оперативной информацией, что аккаунтом GNDRE808 пользуется подлый торговец детской порнографией. Дело за малым – установить его личность. Но, разумеется, полицай этого сделать не может. Подлый преступник не такой дурак, чтоб в профиле разместить свое фото, паспортные данные и адрес места жительства. Что делает тупой полицейский бюрократ? Пишет требование к администрации мессенджера раскрыть персональные данные пользователя с ником GNDRE808, заверяет синей печатью, подписывает у начальника департамента, запечатывает в конверт и отправляет заказной почтой в Дубай по юридическому адресу компании Telegram LLC. Ну, или в Брюссель официальному представителю компании при ЕС.
Там клерк, получив очередной мешок подобной макулатуры, грустно разводит руками и думает «О боже, сколько в мире тупых идиотов!». Откуда клерк может знать, кто из миллиарда пользователей мессенджера взял себе ник GNDRE808? Вдруг он уже сменил его на KLREUP556? А что, если преступник выбрал себе ник Johnny? Это ж сколько еще десятков миллионов человек юзают столь же неоригинальный никнейм? Единственное, что может сделать в такой ситуации грустный клерк – это выбросить весь мешок тупых полицейских запросов в мусорку и пойти купить себе новую пачку антидепрессантов. Если запрос пришел по емейлу – это ничего принципиальное не меняет, кроме того, что пара деревьев в Бразилии не срубят, чтобы сделать бумагу, которая будет впустую потрачена в бюрократическом выхлопе.
Но, допустим, а это вполне допустимо, что технические специалисты мессенджера смогут установить номер телефона, по которому был верифицирован данный аккаунт. Как это поможет установить личность преступника? Верификацию можно примерно за 30 центов пройти по номеру мобильного оператора Индонезии. Мне для работы на выборах иногда требуются небольшие ботофермы на 20-50 аккаунтов. Вот они все на виртуальных индонезийских номерах, потому то те самые дешевые. Я плачу криптой исключительно за код верификации, который отображается на онлайн-сервисе в специальном окошечке. Будь я наркобароном или сутенером, я б точно не стал верифицировать аккаунт по номеру, зарегистрированному на мое настоящее имя или на имя своей бабушки, пускай даже усопшей. И если полицейский бюрократ думает иначе, то остается констатировать, что он непроходимо тупой.
Собственно бюрократ и должен быть тупым, иначе он профнепригоден. Особенно это относится к бюрократам в погонах. И наш мсье майор, не получив ответа на свой тупой запрос, тупо оформляет протокол об отказе от сотрудничества с полицией со стороны мессенджера, что он квалифицирует, как форму соучастия в совершении особо тяжкого преступления. После чего гуглит в Интернете имя директора Telegram LLC и оформляет обвинительное заключение. После чего с чистой совестью кладет дело в архив. Он свою работу выполнил – бумажку в папочку подшил, остальное – не его забота. Вот как поймают директора – так он его и допросит по нераскрытому делу о торговле детской порнографии. Конечно, вряд ли Дуров знает злоумышленника под ником GNDRE808, но тем хуже для него – значит, нет оснований заключить сделку со следствием, а самого Дурова можно укантовать на нары за то, что он не прислал ответ на тупой полицейский запрос. То есть тупой – полицейский, преступника не поймал, а виноват в этом Дуров, который ему не помог установить личность преступника. Логично же.
Логику эту можно при желании приложить к чему угодно. Например, если грабители банка ушли от полицейской погони на спорткаре, то значит, можно арестовать как соучастника преступления, директора автомобильного концерна, что произвел такую быструю машину. А европарламент должен запретить продавать гражданским автомобили, способные разгоняться быстрее 60 км. Тогда преступники точно не уйдут от погони.
В этом случае возникает принципиальный вопрос: может ли нести ответственность производитель автомобиля за действия покупателей своей продукции? Можно ли посадить в тюрьму производителя ножа, если какой-то утырок в пьяной драке зарезал им своего собутыльника? А если он его не ножом затыкал, а забил насмерть табуреткой - тогда что, владельца мебельной мастерской сажать?
Столь же абсурдны обвинения в адрес Дурова в том, что его программным продуктом пользуются преступники, а он этому никак не препятствует. А как может производитель табуретки воспрепятствовать возможному ее использованию в качестве орудия убийства? Поэтому на самом деле все эти смехотворные обвинения в соучастии в преступлениях нужны исключительно как повод. Но повод для чего?
Вполне вероятно, мы находимся в начале глобального процесса искоренения анонимности в Интернете, да и вообще в повседневной жизни. И вскоре анонимные аккаунты и использование шифрования при передаче сообщений будут криминализованы. Все объяснят борьбой с терроризмом, разумеется. То есть в очередной раз произойдет ликвидация гражданских прав во имя безопасности. Безопасность от этого точно не укрепится, а вот о правах придется забыть. Вот так и наступает фашизм в мировом масштабе. (Продолжение)