Демократия – путь к цифровому фашизму (часть 2)

Начало здесь, а ниже – продолжение текстовой версии моей видеолекции.

5. ДЕМОКРАТИЯ – ТРАМПЛИН ДЛЯ ФАШИЗМА

Проблема на самом деле не сводится к конкретному мессенджеру. Одновременно с атакой на Телеграм происходит гнобление принадлежащего миллиардеру Илону Маску Твиттера (ныне это соцсеть Х) в Бразилии, где он без особых церемоний просто запрещен решением суда, а до кучи арестованы счета Старлинк – дочерней компании Спейс Х, принадлежащей тому же Илону Маску. Хотя формально Старлинк ограничил своим пользователям доступ к Х. Здесь, правда, обошлось без посадки Маска в клоповник.

Для многих удивительно, что подобные эксцессы происходят в странах, которые считаются демократическими. Но на самом деле они именно там и должны происходить. Для того, чтобы разобраться в вопросе, надо отрешиться от глупых штампов о демократии и посмотреть правде в глаза.

Демократия – это переходный этап, и переход осуществляется к фашизму. У меня на канале есть ролик «Либералы и русский фашизм», где я наглядно показываю, что фашистский режим всегда, без исключений, произрастает в условиях демократии. В Италии, Польше, Германии, России, Чили, Аргентине, Португалии, Японии – во всех случаях перед установлением фашистской диктатуры происходил невиданный там до того расцвет демократии и либерализма. Знаю, большинство не любят лезть в историю – ну так вспомните хотя бы время 90-х – начала нулевых в России – никогда ранее общество не пользовалось такого уровня свободами. Даже близко ничего похожего не наблюдалось!

Я подробно объяснил, что в период расцвета демократии и торжества идей либерализма происходит становление капиталистических отношений и формирование монополий. А монополии уже заинтересованы в уничтожении демократии, поскольку они с ней принципиально несовместимы. Да, существует феномен так называемых устойчивых демократий. И его я тоже рассмотрел на примере США – там на рубеже XIX-XX веков произошла эпичная битва государства с монополиями, в результате чего возникло такое уникальное явление, как политический класс – то есть появилась политическая элита, не связанная с крупным капиталом напрямую, замкнутая сама на себя. В Штатах существуют спецслужбы, которые зорко следят, чтобы корпорации или мафия не подмяли под себя государство.

Такое шаткое равновесие поддерживается уже вторую сотню лет. Но ведь это не значит, что крупный капитал признал поражение и отказался от попыток подмять под себя государство. Это не значит, что буржуазная элита не пытается слиться с элитой политической. Да, пока они придерживаются консенсуса о предпочтительности демократической формы правления, регулярной сменяемости власти и конкурентной политической среды. Но что по форме представляет собой демократия?

Как верно подмечено, демократия – это не власть народа, а власть демократов. Осталось лишь четко сформулировать, что при демократии является ключевым инструментом осуществления политического господства. Ну, при теократии это – церковь, при тоталитарной диктатуре – всесильная тайная полиция, при военной диктатуре – армия. А при демократии это СМИ. Можно говорить о таком явлении, как медиакратия, то есть о господстве медиамагнатов.

Инфантильные либералы, конечно, возразят, что медиакратия не может существовать при демократии, где любой гражданин может создать альтернативное СМИ. В мире розовых пони, действительно так и происходит, но в реальной жизни мы сталкиваемся с таким фундаментальным противоречием демократии, как несоответствие между формальными правами и реальными возможностями. У вас есть право создать медиакорпорацию, а возможности только у Руперта Мёрдека или Теда Тёрнера. Вы способны бросить вызов NEWS Corp и CNN, перекроив планетарный медиарынок, или хотя бы национальный? Даже если вы вдруг сказочно разбогатеете, как тот же Илон Маск, то не сможете просто взять и купить десяток топовых телеканалов в США или Европе. Теоретически – можете, но практически вам их никто не продаст. Потому что власть не продается, тем более, человеку с улицы.

Теперь скажите розовые пони, скачущие по радуге и какающие фиалками, с чего вы решили, что при демократии СМИ конкурируют друг с другом, не могут быть монополизированы и не подвержены цензуре? В нацистской Германии СМИ тоже конкурировали. Был тупой пропагандистский журнал «Дер Штюрмер» для быдла и газета «Фелькишер Беобахтер» – там пропаганда была тонкой, интеллектуальной. Рейхсминистр пропаганды Геббельс был сторонником умной пропаганды и жутко ненавидел «Дер Штюрмер» с его генитальным юмором и пошлыми карикатурами на евреев. Он и сейчас, наверное, в гробу переворачивается, когда понятие «геббельсовская пропаганда» иллюстрируется продукцией блевотного журнала, или фейковыми цитатами про то, что ложь, чтобы в нее поверили, должна быть чудовищной.

Вот примерно так же конкурируют и монополизированные СМИ в «свободном мире» – они работают на разную аудиторию: какие-то на широкие быдломассы, какие-то имеют статус элитарных. Вполне возможно, что они бескомпромиссно конкурируют между собой, за рекламодателя. Но внедряемые ими нарративы абсолютны идентичны, только упакованы в разную обертку. И боже упаси, никакой цензуры нет и в помине! Цензура не так страшна, ее всегда можно обойти с помощью эзопова языка, например. Гораздо страшнее – самоцензура.

Любой главный редактор СМИ не допустит к публикации крамольный материал или не пригласит в студию неформатного гостя с альтернативной по отношению к мейнстриму точкой зрения не потому, что владелец СМИ это ему запрещает, а потому что редактор подозревает, что это может вызвать неудовольствие владельца. В результате он, главный редактор, не угодив хозяину, может оказаться безработным. Хуже того – он вообще не сможет работать по профессии, ибо менеджмент других медиакорпорацией не захочет рисковать и брать на работу сотрудника, который позволил себе дерзость выйти за флажки.

И нет никакого секретного перечня запретных тем, оформленного в стоп-листе, обновляемом еженедельно. Все гораздо проще – есть четко очерченная область разрешенных тем. Это называется «формат». И есть принципы политкорректности и новой этики, в рамках которых разрешенные темы можно пережевывать.

И точно так же ни один журналист не посмеет касаться тем, которые могут не понравиться главному редактору – зачем? Он ведь пришел в медиакорпорацию не затем, чтобы реализовать конституционное право на свободу слова, а исключительно для заработка и карьеры. Поэтому только в голливудских фильмах существует популярный типаж журналиста-бунтаря, который наперекор трусливому главреду расследует грязные делишки коррумпированного мэра или окружного прокурора. Он популярен именно потому, что в реальной жизни таких героев нет и быть не может.

Кто же формирует формат? А вот это интересный вопрос. Формат рассчитан на унифицированного потребителя. Что ему нравится, что он хочет услышать – тои будет форматом. Сттолкнувшись с чем-то непривычным, когнитивно некомфортным, потребитель просто переключит канал, телекомпания потеряет рейтинги и, как следствие – рекламные доходы. Зритель хочет он услышать то, к чему привык, а привык он к навязанному ему формату. Получается замкнутый круг, из которого хрен вырвешься.

В данном случае не столь уж важно, монополизированы СМИ формально или нет, существует негласный консенсус о формате или он вырабатывается естественным путем. Факт есть факт: медиарынок в странах демократии жестко монополизирован – на нем действуют только те корпорации, что соблюдают формат, только те СМИ, в которых царит жесточайшая многоуровневая самоцензура. Ну, один или пусть даже 5% рынка могут занимать маргинальные медиа, они все равно не несут угрозы устоям общества.

На чем базируются эти устои? Они базируются на таком явлении, как социальный идиотизм. Проще говоря, современные демократические медиа превращают людей в идиотов. Но не клинических, а только социальных. Под социальным идиотизмом понимается такое состояние сознания общества, когда оно не может адекватно отражать окружающую социальную действительность.

Индивид может быть умственно очень развитым – хорошо разбираться в квантовой механике, владеть пятью иностранными языками, получить нобелевскую премию и вообще быть гением. Но во всем, что касается устройства и функционирования современного демократического общества, он будет мыслить, как ребенок, оперируя навязанными ему стереотипами и клише, испытывая дискомфорт даже не при выходе за флажки в своих размышлениях, а всего лишь при приближении к границам дозволенного.

То есть современная демократия – это форма господства капитала с помощью супертоталитарных медиамонополий, основанная на превращении общества в стадо социальных идиотов. Да, медиакратическая пропаганда гораздо сложнее на системном уровне, чем примитивная госпропаганда в тоталитарных или авторитарных диктатурах. Но действует она по тем же самым принципам и стремится к тому же самому – полной монополизации информационного пространства.

Возникает вопрос: а почему же тогда современные демократические общества не мутировали в фашистские? Ограничусь упоминанием главной проблемы – гомеостаз социально системы очень сложно разрушить, она всегда пытается вернуться к устойчивому состоянию. Поэтому по опыту минувшего века мы можем уверенно констатировать, что для перехода к фашистскому режиму необходима сильная встряска, острый кризис, который ломает устойчивые формы социальной организации, что дает возможность заместить их новыми. Ползучий переход к фашизму – это уже более современный подход. Успешный пример дает нам Росфедерация. Важнейшим рычагом фашизации страны стало погружение общества в состояние социального идиотизма, и госпропаганда тут работала рука об руку с либеральной.

Глобальный тренд на фашизацию нарастает с начала XXI столетия, можно отметить три глобальных волны фашизации:

Первая – так называемая война с терроризмом, под флагом которой была ликвидирована значительная часть гражданских прав и просто феноменально расширен функционал карательных органов. А знаете, какое главное достижение антитеррористической стадии фашизации? – полное упразднение правовых гарантий частной собственности!

Подберите пожалуйста упавшие на пол челюсти, вставьте их на место и я вам кратко объясню, в чем дело. Да, вы не в курсе, что у быдла уже лет 20 как нет никаких гарантированных прав частной собственности только по одной простой причине – у вас ее пока не отобрали. И может быть, даже не отберут. У вас вообще есть, что отбирать-то кроме 50 квадратных метро в человейнике в гетто на окраине мегаполиса?

А еще вы не знаете об этом, потому вам не сообщили об этом громогласно в СМИ. То, о чем не сообщают в СМИ, вообще не существует в мире социальных идиотов. Но если проанализировать насколько за последние четверть века расширились возможности фискальных и карательных органов по контролю финансов граждан, то можно немножко офигеть.

Власти не так уж и часто используют правовые механизмы по изъятию частных денег. Так ведь и нацисты расстреливали без суда и следствия не каждого третьего и даже не каждого сотого. Важно то, что в их распоряжении были правовые механизмы по осуществлению произвольных внесудебных расправ. И эти механизмы были предоставлены им законом. Абсолютно любой гражданин мог быть подвергнут «перевоспитанию» в концлагере просто потому, что герр майор счел его угрозой государству. Герр майор не обязан отчитываться по этому поводу ни перед кем. Немцы это прекрасно понимали и испытывали благоговейный трепет перед любым фельдфебелем.

В данном случае неважно, что жертвами герр-майорского произвола стало во всей Германии всего несколько тысяч коммунистов (из них половина к тому же – евреи), гомосеков, гнилых интеллигентов и прочих отщепенцев. Важно, что герр майор мог поставить раком любого, поэтому перед гер майором надо стелиться ковриком и предугадывать его желания, а то, не ровен час, он изволит осерчать.

Теперь пример из современной жизни. Вы уже, конечно, забыли ковидобесие, как страшный сон, а меж тем это была вторая волна глобальной фашизации, которая взывала слабый, инфантильный, трусливый, но все же протест даже со стороны социальных идиотов, верующих в то, что марлевый намордник убережет их от вируса. В частности, в Канаде, где ковидобесы жестили совсем уж по-беспределу, случились массовые протесты – десятки тысяч дальнобойщиков, как наиболее пострадавшая категория граждан, приехали в Оттаву и парализовали город своими машинами.

Полиция с протестующими справиться физически не могла – ее тупо не хватало. Бить протестующих страшно – это суровые мужики, на больших фурах, имеющие навыки самоорганизации, а некоторые – даже боевой опыт. Да и за что их лупить дубинками – они же формально закон не нарушают. Протестуют? Ну так это их святое право, гарантированное демократической конституцией. Они ж общественный порядок не нарушают.

Положение оценивалось правительством настолько серьезно, что премьер-министр Трюдо даже сбежал из столицы и прятался в каком-то тайном бункере прямо как Путин. Знаете, как было подавлено восстание, чуть было не приведшее к падению режима? правительство объявило, что будет блокировать банковские счета участников протестов. И протесты тут же прекратились, несмотря на то, что обещанных блокировок так и не случилось. Они не нужны, потому что все горе революционеры отлично знали, что у чиновников есть возможность отобрать все их деньги просто так, даже если они не совершали никаких преступлений, без решения суда, без предъявления обвинения и даже без объяснения причин. Просто в качестве социальной дрессировки.

Вы, наверняка в курсе практики блокировки счетов экстремистов и иноагентов в РФ. Принципиальный момент заключается в том, что процедура носит внесудебный характер, а суд не может отменить это решение, потому что для этого требуется доказать, что вы не экстремист. Но это невозможно сделать по той простой причине, что нет никаких критериев экстремизма, они на усмотрении товарища майора. Вот примерно по той же схеме финансовые репрессии осуществляются в странах «свободного» мира.

Самое страшное для протестующих заключалось в том, что правовые механизмы, с помощью которых можно оспорить этот наглый и ничем не мотивированный грабеж с стороны властей, отсутствует. И это не только в Канаде. В США тоже существуют правовые механизмы, позволяющие без объяснения причин отобрать у человека деньги. Это может сделать даже не правительство, окружной прокурор или агент ФБР, а любой патрульный полицейский. Достаточно всего лишь подозрения в том, что они получены незаконным путем или могут быть использованы в преступных целях. И попробуй докажи, что ты не планировал совершить преступление. Вернуть изъятые средства фактически нереально.

Презумпция невиновности? Не смешите меня. Это как раз и есть достижение первой волны фашизации, когда подобные правовые рудименты были упразднены. И много еще чего было сделано – например, легализованы пытки. Пытки даже в Третьем рейхе были формально запрещены, а в США не только легализованы, но еще и детально регламентированы – кого, когда и где можно пытать. Правда, называется это на новоязе «интенсивные методы допроса».

Рекомендую к просмотру фильм «Ребел Ридж» от Нетфликс 2024 г. Сюжет там, конечно, выдуман, но подробно описана правовая коллизия, когда коррумпированные полицейские просто отжимают кэш у терпил и законопослушные граждане ничего не могут с этим поделать. Это – уже давно реальность. Снова подчеркну, что подобные практики не носят массового характера. И опять уточню, что террор против политических оппонентов Кремля в РФ тоже не носит и никогда не носил массового характера (за двадцать лет и полсотни трупов не наберется) – но это же не значит, что правящий режим белый и пушистый. Террор – метод управления с помощью страха. Раньше, чтобы парализовать общество страхом, нужно было убить сотню тысяч, а теперь достаточно несколько трупов – но чтоб это выглядело эпично, как расправа над Навальным, и чтоб освещалось в медиа из каждого ютуб-утюга. Целевая аудитория, на которую направлен террор, все равно Первый канал не смотрит.

Третья масштабная волна фашизации направлена на слом старой этики и соответственно, замещение ее этикой новой. Тут я думаю, даже объяснять не надо – это как раз очень горяченькая тема: ювенальная юстиция, полигендерность, культура отмены – и вот это вот все.

6. СОЦИАЛЬНАЯ ДРЕССИРОВКА
При чем тут гонения на Павла Дурова? Вот теперь, собственно, и переходим к сути. Фашизм невозможен без монополизации. Современный фашизм, как показано выше, базируется на монополии медиакорпораций. И, кабы все шло своим естественным чередом, сегодня мы бы уже жили в обществе либо полностью фашистском, либо значительно более фашизированном, то есть существовали бы в условиях, приближенных к новой нормальности, как ее описывает Клаус Шваб – идеолог неофашизма и глобального тоталитаризма.

Но на этом пути возникло досадное недоразумение – расцвели соцсети, которые поставили под угрозу глобальную гегемонию медиамонополий. Если раньше для человека окном в мир был телевизор, находящийся под абсолютным господством законодателей формата, творцов новояза и пророков новой этики, где властвует многоуровневая самоцензура и куются стандарты социального идиотизма, то по мере перетекания аудитории в интернет-пространство возникли некоторые чисто технические сложности.

Интернет-медиа вовсе не являются альтернативными по отношению к глобалистскому формату, там по большей части тот же формат от тех же самых производителей. И соцсети чаще всего – тоталитарный концлагерь, только цифровой, как ВКонтакте, который даже не скрывает, что является структурным подразделением Лубянки, или Фейсбук, где социальная дрессировка поставлена буквально на поток. Попробуйте написать. Например, слово «хохол» в посте, не важно в каком контексте – тут же схлопочите бан на 30 суток. Вот слово «кацап» или «русня» можете использовать невозбранно, а «хохол» писать нельзя.

Там еще гигантский список слов, которые нельзя писать, и даже нельзя заменять эвфемизмами. Если эвфемизмы не раскусят алгоритмы, то будьте уверены – сотни обиженных доносчиков пожалуются, и вы получите свой законный бан. И есть тысячи тем, которых нельзя касаться – посты просто исчезнут, а вы даже этого и не заметите, потому что у вас на странице они отображаться будут, но другие пользователи их не увидят ни у себя в ленте, ни на вашем аккаунте.

Что касается Вконтакте – меня там после начала войны в 2022 г. просто забанили. Аккаунт на Дзене вообще удалили. Это понятно. Я ж называл войну войной, агрессора агрессором, вторжение вторжением, оккупацию оккупацией, а военное преступление военным преступлением. Было у меня в ВК 5000 подписчиков и в среднем мои посты, дублированные из ЖЖ, набирали 1000-1200 просмотров. А теперь – только 20-50, в лентах друзей мой контент не отображается и зайти на страницу можно только через ВПН. В ЖЖ ситуация аналогичная. Если раньше мои посты на платформе бесследно исчезали из топа (не уходили вниз, а именно исчезали) – то это можно было списать на ручную модерацию. Теперь же проблема решена радикально – блог просто удален из свободного доступа. Что любопытно, индексация даже моих постов 10-летней давности исчезла не только из текущего индекса, но даже из кэша Яндекса.

Это понятно – скажете вы, ведь Рашка – фашистская помойка, где лютует цензура и беспределит товарищ майор. Ну тогда объясните, почему ровно в тот же момент очень резко, более чем на порядок обвалились просмотры моих постов в Фейсбуке. Формально меня там не банили, и семь тысяч подписчиков остались на месте. Только просмотры куда-то делись, словно по щелчку пальцев. И началась бесконечная череда банов за язык ненависти, публикацию фейков и т.д. Последний раз фейком фейсбук признал мой пост, в котором я проанализировал изображения крылатой ракеты, поразившей больницу Охматдет в Киеве и пришел к выводу, что это российская Х-101.

Несколько человек эту публикацию успели отрепостить. Я у них поинтересовался, приходило ли им грозная предъява от Фейсбука. Никому не приходило. Я вовсе не хочу сказать, что мировые медиа учинили персонально против меня заговор. Да срать им на меня, будь у меня даже пара миллионов подписчиков – это просто ничто в глобальном масштабе. Здесь мы имеем заурядный пример социальной дрессировки, которая осуществляется не в ручном режиме, а алгоритмами.

Алгоритмы бьют по площадям, не вникая ни в контекст, ни в эмоциональные оттенки. Карается антивоенная позиция. С точки зрения фейсбуковской цензуры нельзя выступать против войны в Украине. Можно только одно – топить за победу Украины и осуждать русню. Я же с первого дня вторжения твердил, что победа Украины в войне невозможна и, главное, бессмысленна, потому что последствия и поражения, и победы будут одинаково катастрофическии. Единственное, чего следует добиваться – скорейшего прекращения состояния войны. На каких условиях – это уже вопрос дискуссионный и к теме цензуры в Фейсбуке не относится.

В данном случае важно констатировать, что антивоенная позиция на этой площадке наказуема точно так же, как и в скрепном ВКонтактике. Только инструментарий цензуры у Маркуши Цукерберга гораздо более развитый. Это повторюсь, даже не цензура, а инструмент социальной дрессировки. Война-то рано или поздно закончится, но процесс дрессировки продолжится. И подвержены ей останутся все пользователи. Ну, может, пока вычислительных мощностей на всех не хватает, и охвачены цензурой только пользователи, у которых больше 3000 френдов. Но будьте уверены – инструментарий дрессировки будет усовершенствоваться, расширяться, ужесточаться и увеличивать свой охват. Так что, если вас пока не дрессировали, на надо гордиться своей способностью чувствовать генеральную линию партии и соответствовать стандартам социального идиотизма. Возможно, у цифрового геббельса просто пропускной способности не хватает, чтобы мониторить конкретно ваши лайки и репосты.

При чем здесь Твиттер, он же Х, и Телеграм? Сами по себе Маск и Дуров не представляют угрозы ни глобальной, ни национальным медиакратиям, поскольку не созидают контент, а всего лишь представляют людям возможности для самовыражения. Формально – те же самые возможности, что дают Вконтакте, Фейсбук или Ютуб. Но ВКонтакте, Фейсбук и Ютуб при этом не допускают анонимности и осуществляют социальную дрессировку, то есть продвигают медиократические форматы, а Маск и Дуров это принципиально делать отказываются.

Вот в этом, и только в этом проблема! Телеграм предоставляет маргиналам всех мастей инструментарий для воздействия на широкую аудиторию, то есть нарушается монополия медиакартии, что уже имеет в том числе политические последствия. То, что Телеграм являлся любимой площадкой революционеров в диктатурах типа РФ, Ирана, Венесуэлы, Беларуси и Гонконга, медиакартию совершенно не беспокоит. Проблемы у Маска и Дурова синхронно начались тогда, когда маргиналы, ранее не имевшие выхода на широкую аудиторию, начали побеждать в Европе – я имею недавние успехи правых радикалов во Франции, Германии, Австрии. Они ведь паблики на сотни тысяч пользователей не в Фейсбуке или Вацапе создали – там этот номер не пройдет.

Телгерам создает дыру в отстраиваемом десятилетии медиаконцлагере и это непростительно. Поэтому Маска взяли за финансовые муди в Бразилии (это очень непрозрачный намек заблудшей, но пока не пропащей овце). А Дурова, как владельца гораздо более опасной и влиятельной структуры, взяли за яйца в буквальном смысле слова.

Мне очень жаль тех дурачков-параноиков, которые думают, что весь сыр-бор из-за того, что правительство хочет сунуть нос в их нахер никому не интересную частную жизнь. Проблема не в наркоторговле, детской порнографии или нежелании сливать участковому персональные данные пользователей, которыми Телеграм даже не располагает. Тем более дело не в противостоянии мифическому терроризму, который сегодня – жалкая тень того разгула насилия, который творился в 60-е годы прошлого века, когда интернета не было (он нафиг не нужен террористам). Вся заруба идет с целью заставить отдельных выскочек вроде Маска и Дурова работать по стандартам медиакартии, совместными усилиями созидая методами социальной дрессировки общество социального идиотизма.

Добро пожаловать в светлое будущее глобального медиакратического фашизма!