Лава, блоги, времена
Я распаренная лежала на спине и смотрела в серый полоток, обвёрнутая в белый тонкий халат. Всё тело — тум-тум-тум от жара. Я чувствовала его границы и контуры, и в моей голове возник вопрос: "И это что, я"?
Я никогда не знала вопроса больнее, и слёзы, заволакивая мои глаза пеленой, лавой текли по щекам.
В каком-то смысле этот кадр — состояние — про всю мою жизнь.
Я не выиграла то, что хотела. Мою работу, испепелившую мне душу в процессе написания - "сонм" - которую я подавала на довольно крупный литературный конкурс, отмели, наверное, справедливо — мне так легче думать, потому что в таком случае я сама во всём виновата, вручив мне мелкую скидку на прозаический курс, "спасибо за участие" и несколько новых писем в рассылке.
Я чувствовала себя обманутой — только недавно "Лила", Вселенная и окружающий мир давали мне вполне однозначные знаки, что надо, можно и нужно писать, продвигаться вперёд. "Вот тебе все условия"!
И вот такое я получаю на сдачу. Обидно.
Взглянув вперёд, я увидела лишь замершую вокруг себя жизнь.
За окном не было ветра. Ветки держались в воздухе, как приклеенные, улицу не видать, а человек, сидевший рядом со мной, дышал в одинаковом со мной темпе, так, что я не всегда могла понять, где я, а где - он.
Когда я обратила на это внимание, я удивилась, и удивилась вдвойне, когда удивилась.
Для состояния, когда я проигрываю в мелочах, хочу себя анигилировать или перестать существовать, а эмоции завязаны тугой металлической холодной косой из проводов, удивление — это наигранная, странная и ненужная, фальшивая роскошь.
Вспышка эмоций человека, которого в моменте здесь уже нет.
Я могла бы начать рассказывать о том, какие механизмы в моей психике за что отвечают, и почему я чувствую себя так, как чувствую, и веду, как веду, но, оказывается, я пишу не для того, чтобы оправдываться.
И даже не для того, чтобы с людьми общаться.
Тексты, по факту, всегда были моим языком коммуникации с этим миром. Но были ли они языком общения? Остаются ли таковыми?
Об этом я долго размышляла в последнее время. Эта нитка мыслей началась с поста Лиды Павловой, одного из магических практиков, кого я уважаю. Я перескажу вам основные мысли этого поста, как я их поняла:
- Создатель и "человек общающийся" — это разные люди с условным "разным набором типов деятельности" и инструментами. Цитата, чтобы было яснее: "Но «говорить», «слушать» и «общаться» — это всё очень разные занятия".
- Лида предлагает концепт соцсетей не как места, в котором всех вытягивают общаться, а как книги или журнала. Автор написал, ты читаешь, с ним не соприкасаясь, не зная, что он ест на завтрак, и всё в таком духе. И тогда я начала задумываться о том, что мне всегда нравился концепт книги. Не только с точки зрения вопроса границ.
- Фишка в том, что, вообще-то, довольно часто криэйтеры устают и от излишка обратной связи, и от коммуникаций, которых сейчас и так слишком много. Но в силу того, что соцсети предписывают нам определённую модель взаимодействия, создателям приходится играть по нотам, чтобы и на стуле усидеть, и не бегать за мольбертом. Меня это чаще бесит и отвлекает от реально важной задачи — творчества. [знп: да, несколько часоминут назад я снова говорила всем, что писать - больше никогда, но когда я впадаю в депрессивную воронку, я часто верю в то, что говорю, так что тогда я была серьёзна в равной степени, как и сейчас]
- Предполагается, что с помощью соцсетей ты "дружишь" со всеми. Я не хочу. Моя дружба — ценная штука, и разбрасывать её сетью на всех сразу = снижать важность. С какой стати?
Возникает вопрос, как связаны мои соцсети и тексты. Напрямую. Я пытаюсь впихнуть себя в парадигму социальных сетей, писать, чтобы общаться. Выстраивать коммуникации, чтобы продвигаться. Выводить людей на реакцию, пусть и экологичным путём. Продвигаюсь ли я туда, куда мне нужно, на самом деле, действуя так? Хочу ли я в целом общаться таким образом? Вот какие вопросы стали всплывать у меня в голове.
Смотрю на себя, на свой список дел, на то, как я вписываю stories запрещённой сети в To Do, как и маленькие посты. В последнее время концепт To Do листа меня всё больше разочаровывает. Не из-за того, что я ничего не делаю, а из-за оказываемого на меня давления. Сделай - сделай - сделай. Как муха над ухом.
Это перечисление не про то, что я хочу, а про то, что я должна, и если не знаете, какое ярмо потяжелее на меня накинуть, то выбирайте это.
Люди чувствуют. Моё напряжение, тревогу, налёт "надо". Реакции это вызывает соответствующие. Любое творчество, даже в stories, это же про эмоции, про чувства, про то, что человек в себе носит и транслирует.
Прошло время после того, как я написала то, что выше.
Не знаю, почему меня потянуло вписать сюда что-то ещё: жизнь метнулась вперёд, многое снова успело поменяться, и вот она я. Изменённая вчерашним днём, потоком, мыслями.
Наверное, мне хочется это опубликовать как черновик для всех, осколок моих мыслей, отметку какого-то пройденного этапа.
У меня с блогами всегда были непростые отношения.
— А с чем было проще? — задаюсь я вопросом. И на ум мне приходит такой ответ — всё то, что для меня проще, либо разрушительно для меня, либо для других.
Я насилую себя форматами, рамками, переживаниями о ерунде или нападаю на других, отрывая от них куски мяса. По-настоящему. По сравнению с этим потенциально воткнутый в живот кухонный нож — детская игрушка.
— Я умею доставлять людям боль, — сказала я кому-то недавно без единой щепотки хвастовства, — И могла бы вписать этот навык в своё резюме, но если подумать, то кто этого не умеет?
Смотрю в сероватое окно, заставленное полуживыми цветами, снаружи — тёплая весна, укутанная облачным осенним одеялом; у меня на рабочем столе сохранён документ-уведомление о моём потенциальном отчислении из-за того, что я где-то там не заплатила — и я думаю о том, что может, и пусть?
Ещё вчера у меня наворачивались слёзы от боли и усталости. Даже несмотря на то, что я сидела 6 часов за написанием работ для ВУЗа, в которых я сама себя заинтересовала, легче мне не стало. Когда-то давно я жила под гнётом насилия каждый день, и к этому моменту я стала уже такой изношенной, что с трудом выдерживаю и день бессмысленного, насильственного труда, в котором нет никакой ценности.
Невольно я задумываюсь о потраченном времени. Если бы я не пошла в МГИМО и МИП, могла бы поступить в литературный ВУЗ, быть уже гигантом фэнтези...
— Посмотри на меня, сколько я потратил времени, — сказал мне мой молодой человек, которому чуть больше тридцати, — До сегодняшнего дня большую часть времени я был несчастным. Тебе не о чем переживать.
Сегодня я почувствовала это на себе. До этого я только знала рацио, что всё было не зря, и жизнь ведёт каждого из нас самым оптимальным маршрутом. Сейчас мне удалось это ощутить. Наступил момент спокойствия. Вдруг всё стало таким осмысленным.
Мне приснилась новая раса, которую я думаю включить в свой мир. В этот момент меня осенило: ведь я сплю не для того, чтобы восстанавливать энергию, а, по большому счёту, ради окна в другие миры и бессознательное. Оттуда я взяла многие идеи и концепты, переработала и реализовала на "бумаге".
Не хочу сейчас углубляться в конкретные примеры. Просто знайте: всё сводится к тому, чтобы привести меня к очищению и способности чётко видеть, где моё "правильно", а где его нет. Обострить интуицию.
Постепенно каждая мелочь в моей жизни раскрывает свою ценность.
Вести дневники — чтобы сохранять и передавать знания, эмоции, свою жизнь. Красить волосы — для реализации идентичности. Учиться интересному — не ради дипломной бумажки. Гулять — для тонуса, воздуха, расслабления. И так осмысление захватывает даже самые крохотные мелочи. Всё фильтруется, всё чаще я вижу наигранные ценности.
Считать себя грязным дном, когда это не так — не несёт в себе настоящей ценности. Это история про то, как мне проще, про самонаказание и саморазрушение. Расстраиваться из-за ВУЗа и гнаться за дедлайнами — тоже навязано и наигранно. Кто-то там решил, что сроки будут такими-то, изменить как будто бы ничего нельзя, и всё — вертитесь, как хотите, если мечтаете угодить.
Как же хорошо, что я всё чаще чувствую этот дар настоящей внутренней свободы.
— И это я, — говорю я себе сейчас с гордостью. Несмотря на тысячу причин, по которым можно было бы ударить, осудить, убить.