Когда рухнет режим? Экономический аспект. Часть 3.
Начало тут.
Закон Саймона имеет ещё одно популярное прочтение, которое звучит так: труд всегда дороже сырья. Это значит, что производство товаров с высокой добавленной стоимостью труда будет приносить больший доход экономике, нежели добыча даже самого востребованного минерала.
Да, на коротком промежутке времени могут возникать всевозможные сырьевые лихорадки – каучуковые, нефтяные, медные, литиевые, иногда они могут даже возникать вновь после длительного спада (вторая бразильская каучуковая лихорадка во время последней мировой войны). Цены на сырье могут даже расти длительное время в номинальном выражении. Но в любом случае маржинальность сырьевого бизнеса неуклонно снижается относительно индустрий с высокой добавленной стоимостью труда.
Вот к примеру интересное измерение покупательной способности барреля нефти. Поскольку цены на промышленные товары растут, баррель нефти сегодня не может окупить ни одного книжного шкафа «Билли» в IKEA, по сравнению с почти двумя книжными шкафами десять лет назад. Это говорит о том, что относительно цен на промышленные товары нефть стала сегодня дешевле, чем 10-15 лет назад. Но ещё дешевле нефть была в 1980-90-е годы. С поправкой на инфляцию нефть по цене $75 за баррель в 2023 году имеет ту же покупательную способность, что $55 долларов за баррель десять лет назад. Российская нефть Urals в ценах начала 2010-х стоит сейчас ниже $40 за баррель.
Самую высокую добавленную стоимость дают интеллектуальноёмкие производства. Попробуйте сравнить капитализацию APPLE ($2,4 трлн), например, с капитализацией «Газпрома» ($53 млрд) и все вопросы о месте энергетической смехдержавы Пыньки в мировой табели о рангах отпадут сами собой. Но капитализация – показатель лукавый. Давайте сравним, сколько чистой прибыли создает один работник в «Газпроме» и в американском техногиганте. 17 миллиардов чистой прибыли Газпрома делим на 466 тыс. занятых – выходит $36,3 тыс на человека. В APPLE этот показатель равен $403 тыс. на работника.
Да, сейчас в Saudi Aramco каждый из 76 000 сотрудников формально приносит компании 5,4 млн чистой прибыли в год. Но собственно трудовой вклад чувака, что поворачивает вентиль на задвижке, ничтожен, 95% прибыли обеспечивает присвоенная рента от матушки-природы, которая, во-первых, исчерпаема, во-вторых, может многократно упасть по независящим от недропользователя причинам.
Сейчас рента высока именно потому, что мы живем в период нефтяного бума. Почему я уверен, что бум подходит к концу? Закон Саймона никто не отменял. Причем относительно нефти он проявляет себя еще в одной интерпретации. 65% нефти потребляется в качестве топлива транспортом (см. диаграмму), доля транспорта в нефтяном балансе развитых странах – 70-80%. Половина этого объема приходится на легковые и грузовые малотоннажные авто.
Вроде бы дефицита нефти нет. Сколько бы ни росло количество машин, нефтепереработчики готовы обеспечить их топливом в необходимом количестве. Критического дефицита, стимулирующего переход на альтернативные виды энергии, не наблюдается. Стимулом в данном случае выступает колоссальный дискомфорт, который вызывает сжигание громадного объема минерального топлива как раз в местах максимального скопления людей, то есть в городах. Вы уже поняли, к чему я клоню? Да, речь об электрификации автотранспорта.
Если говорить об экономической целесообразности, то электротранспорт не является более экономичным, чем тот, что оснащен ДВС. По крайней мере пока. Однако правительства развитых стран создают искусственные (налоговые) стимулы для перехода на батареечные авто. Самый яркий пример дает нам Норвегия, где бензин самый дорогой в мире – $2-2,5 за литр (периодически он становится дороже в Гонконге). Парадокс в том, что Норвегия как раз обладает большими запасами нефти и по идее могла бы сделать бензин для своих граждан вообще бесплатным.
Однако норвежское правительство стремится к высокому качеству жизни для своих граждан, что подразумевает минимизацию вредных выбросов в атмосферу. Именно поэтому оно стимулирует переход на электрический транспорт. К 2025 г. продажа машин с ДВС в стране будет прекращена. Это вполне реально, учитывая, что сегодня доля электрокаров в продажах достигла 60%. Да, Норвегии более, чем другим странам, повезло на предмет условий для развития зеленой энергетики – 99% электрогенерации обеспечивается ГЭС, ветровыми и приливными станциями. Но это означает лишь то, что она добьется поставленной цели на 15-20 лет раньше других. Французы планируют запретить продажу легковых машин с двигателями на жидком топливе к 2040 году. Курс Европы на отказ от ископаемого топлива – та новая реальность, которую уже ничто не может изменить, даже протесты желтых жилетов (они начались, напомню, именно после повышения цен на жидкое топливо в рамках стимулирования экологически чистого транспорта).
Электрификация автотранспорта даже не в мировом масштабе, а хотя бы только в Европе наносит фатальный удар по нефтяной отрасли. Казалось бы, ну что даст падение глобального спроса на нефть на 5%? Во-первых, это нанесёт психологический удар по нефтяной индустрии. Уголь, на котором базировалась энергетика второй половины XIX столетия, не вышел из обихода с наступлением эры нефти. Угля сегодня сжигается гораздо больше, чем 150 лет назад, причем резкий рост потребления происходил во втором десятилетии XXI века. Но, перестав быть энергоресурсом №1, уголь потерял свою маржинальность. Это же неминуемо произойдет и с нефтяным топливом.
Во-вторых, стоит принимать во внимание механизм ценообразования на нефть. Поскольку в цене чёрной жижи львиную долю составляет именно рентная составляющая, нефтяные котировки подвержены высокой волатильности. Это еще называют принципом нефтяных качелей. С одной стороны – большой спрос, с другой – большое предложение. Малейшее изменение баланса в ту или иную сторону на 1-2% приводит к росту или падению цен на 20-40%. Поскольку себестоимость добычи нефти всего 10-20 баксов за бочку, производители всегда готовы к гонке на снижение цен, чтобы не потерять рынки сбыта. Ведь технологически традиционная нефтедобыча устроена так, что месторождение невозможно остановить и снова запустить добычу, когда цены достигнут желаемого уровня вследствие возникшего дефицита (сланцевая нефть в этом смысле позволяет гораздо гибче регулировать объемы добычи). В любом случае они не будут в убытке.
Так вот, декарбонизация европейской энергетики будет означать существенное нарушение баланса в сторону снижения спроса, которое далеко не факт, что будет компенсировано за счёт растущих азиатских рынков. Это толкнет нефтяные качели в сторону низких цен. Кто от этого пострадает? Прежде всего поставщики дорогой нефти. А это как раз РФ, для которой баррель ниже $25 делает добычу нерентабельной в среднесрочной перспективе, а для того, чтобы наращивать добычу, цена должна быть выше 50 – только в этом случае у нефтяников появятся ресурсы для геологоразведки и обустройства новых месторождений.
Ещё очень существенный в перспективе фактор, который может ударить по мировой углеводородной энергетике – массированное применение Китаем технологий добычи сланцевой нефти. Но даже если этого не случится, маржинальность добычи нефти сильно снизится. Сами российские нефтедобытчики это могут пережить, поскольку львиную часть маржи у них отнимает государство. Проблема как раз в том, что ресурсы для своего существования потеряет государство, для которой углеводородная рента – основной источник существования. Ситуация усугубляется стремительным истощением запасов и катастрофически бездарным менеджментом, приводящим к тому, что значительная часть технологически доступной нефти становится неизвлекаемой по соображениям рентабельности.
Стоит также обратить внимание на то обстоятельство, что именно Европа является ключевым потребителем российской нефти, и переориентироваться на другие рынки у Москвы возможности практически нет. Учитывая крайне неудобную логистику в Азию, потеснить арабов там можно только путём ценового демпинга, но тут у энергетической смехдержавы очень слабые позиции, потому что добыча нефти на истощенных месторождениях в Сибири гораздо более дорогая, чем в аравийской пустыне.
Так что конец углеводородного рейха, в любом случае наступит не позднее середины 40-50-х годов по чисто экономическим обстоятельствам непреодолимой силы. Хотя обычно ослабевшую диктатуру добивают в совокупности нескольких неблагоприятных факторов, не дожидаясь, пока та тихо умрет естественной смертью
Подписаться на Telegram канал Александр Лебедь.