Легитимность. Или как управлять быдлом.
Начало тут. Экономика, политология, идеология и социальная инженерия тесно переплетены с психологией толпы(социологией). Опозиционеры и прочие борцуны с режЫмом не понимают, что НАрот в отсталых бантустанах и империях – это пёс, который только внешне похож на волка. Волка сколько не корми, он будет смотреть в лес (хотеть свободы), а пса, сколько ни бей, он продолжит лизать сапог хозяину. Собака не хочет свободы и ответственности, собака хочет пайку и доброго хозяина. В этом её природа. Хороший хозяин – сокровенная мечта субстанции, называемой «скрепный народ».
Элита всегда в меньшинстве, но контролирует большинство. Меньшинство НИКОГДА не способно контролировать большинство с помощью насилия. Легитимность – это принятие и признание обществом авторитета правящего режима, готовность ей подчиняться посредством признания, согласия и взаимопонимания, а не принуждения.
Ключевое слово – признание. Например, Лукашенко в среде оппозиции принято называть нелегитимным, потому что результаты выборов 2020 г. были сфальсифицированы. Далеко не факт, что «по цифрам» усатого обошла Тихановская, но второй тур был, скорее всего, неизбежен. А раз его не было, то выборы следует признать несостоявшимися. Нарушение процедуры легитимации вызвало кризис легитимности минского батьки, однако свою внутреннюю легитимность он восстановил довольно быстро, решительно подавив «оппозицию». Легитимность – это не девственность, её можно как потерять, так и вернуть обратно. При том внешняя легитимность белорусского фюрера под вопросом – его признают диктаторские режимы и не признают демократические. Все из-за разности типов легитимности политических режимов.
Легитимность традиционно понималась как принятие и признание обществом авторитета правящего режима, при котором он обладает властью посредством признания, согласия и взаимопонимания, а не принуждения.
Ключевое слово – признание. Например, Лукашенко в среде оппозиции принято называть нелегитимным, потому что результаты выборов 2020 г. были сфальсифицированы. Далеко не факт, что «по цифрам» усатого обошла Тихановская, но второй тур был, скорее всего, неизбежен. А раз его не было, то выборы следует признать несостоявшимися. Нарушение процедуры легитимации вызвало кризис легитимности минского батьки, однако свою внутреннюю легитимность он восстановил довольно быстро, решительно подавив «оппозицию». Легитимность – это не девственность, её можно как потерять, так и вернуть обратно. При том внешняя легитимность белорусского фюрера под вопросом – его признают диктаторские режимы и не признают демократические. Все из-за разности типов легитимности политических режимов.
Чаще всего выделяется три основных типа легитимности (классификация по Максу Веберу):
- традиционный;
- правовой;
- харизматический.
Традиционный тип легитимности власти опирается, как несложно догадаться, на традицию. Все монархии, где власть передается по наследству (а известны и выборные монархии), базируются на традиции. Инструментом легитимации выступает церковь, поскольку право владыки господствовать обосновывается божественной волей. Мол так завещано нам предками и богом и потому так должно быть всегда, потому что это естественный порядок вещей. Земельная аристократия при феодализме не пыталась править с помощью меча, предпочитая господствовать над сознанием своих подданных с помощью религии.
Правовая легитимность базируется на юридических процедурах, она свойственна в первую очередь демократическим режимам. Если сами процедуры, например, процедура всенародных выборов признается обществом, то это признание распространяется и на лиц, наделенных властью в ходе выборов. Кстати, выборы – не единственный инструмент правовой легитимации. Например, должность президента Швейцарии фактически переходит в порядке очередности на год от одного члена Федерального совета к другому, причем в ходе ротации следующим президентом становится нынешний вице-президент. А члены суда присяжных традиционно избираются по жребию. Наконец, существует практика, когда до избрания председателя парламента его функции исполняет старейший по возрасту депутат.
Харизматическая легитимность – самый сложный механизм признания. Она базируется на вере в сверхъестественную святость, героизм, гениальность политического лидера (диктатора) или политического института. Например, в СССР таким сакрализованным институтом была правящая партия, а ее лидер как бы концентрировал в своих руках доверие к ней со стороны общества. Но чаще всего на данный тип легитимности опираются диктаторы-автократы. Если традиционная легитимность имеет бессрочный характер, а правовой тип легитимности требует периодической «подзарядки» признания через выборные или иные процедуры, то харизматическому лидеру приходится тяжелее всего – он вынужден постоянно подтверждать свою легитимность, одерживая убедительные победы, ибо его власть имеет авторитет исключительно пока он «супергерой».
В данном случае важен не факт победы, а то, как этот факт иррационально воспринимает общество. Поэтому одним из инструментов легитимации вождя-харизматика является пропаганда, способная существенно «корректировать» реальность. Если Муаммару Каддафи удавалось убедить общество в том, что он добился успеха в Чаде, где на самом деле Ливия потерпела сокрушительный разгром, то его власти ничто не угрожало. К тому же имеет значение не отдельный провал или успех, а баланс побед и поражений. Тот же Каддафи разрешал кризис легитимности, компенсируя внешнеполитические провалы внутренними достижениями – социальными, экономическими, политическими.
В этом контексте силовая расправа над оппозицией чаще всего идёт в плюс диктатору, так как позволяет ему подтвердить свою альфа-самцовость. Тут как с дворовой шпаной: в авторитете пацан, который может накостылять любому. И тому вовсе не надо всякий раз бить морду, чтобы навязать свою волю. Достаточно всеобщей уверенности в том, что он может вломить, потому что он – победитель, он – суперкул. Как раз мягкотелость, неспособность урыть мосек, посягающих на авторитет вождя, заставляет усомниться в его могуществе, то есть ставит под сомнение его легитимность.
Современная российская авторитарная легитимность – харизматического и правового типа. Конечно, всякий политический режим использует комбинацию всех трёх способов легитимации, но доминирует всегда какой-то один. То есть для части населения легитимен харизматик, и не важно, получил он власть на выборах, или в результате военного переворота. Другие, даже идя голосовать, опускают бюллетень за каудильо, принципиально не рассматривая иных вариантов, потому что в их картине мира «отец нации» может быть только один, и сама мысль, что его можно поменять - кощунственна. Даже наследственных монархов тоже, кстати, порой выбирали при пресечении династии (Борис Годунов, Михаил Романов), однако главным аргументом при этом все же было право крови, то есть принадлежность к традиционной элите.
Причем Вебер акцентирует внимание, что легитимность всегда носит комплексный характер. То есть для части населения легитимен харизматик, и не важно, получил он власть на выборах, или в результате военного переворота. Другие, даже идя голосовать, опускают бюллетень за каудильо, принципиально не рассматривая иных вариантов, потому что в их картине мира «отец нации» может быть только один, и сама мысль, что его можно поменять - кощунственна. Даже наследственных монархов тоже, кстати, порой выбирали при пресечении династии (Борис Годунов, Михаил Романов), однако главным аргументом при этом все же было право крови, то есть принадлежность к традиционной элите.
Таким образом речь можно вести не о чистом, а лишь о доминирующем в конкретном обществе типе легитимности. Иногда модель легитимации кардинально меняется при неизменности правителя. Например, Наполеон утвердился у власти, как яркий революционер-харизматик, но вскоре возложил на себя корону и основал династию наследственных монархов. Его дальний родственник Шарль Луи Бонопарт получил власть в рамках рационально-правовых механизмов на президентских выборах, но тоже поспешил сменить ее источник на традиционалистский, провозгласив себя императором Наполеоном III.
Опять же, на старте своей карьеры политик-популист может прийти к власти через выборы как бы демократическим путём, после чего объявляет себя пожизненным правителем, как эфиопский президент Исайяс Афеверки, правящий страной четвертый десяток лет. И ведь формально-то «все по закону», поскольку он был избран на пост главы государства Национальной ассамблеей (что-то типа парламента), которая осталась под его контролем, и она же продлила его полномочия, после чего Афеверки, пользуясь своим правом президента, распустил законодательный орган.
От чего зависит тип легитимности политического режима? Ответ стоит искать в коллективном бессознательном общества, формирующим образ идеального правителя. Кстати, стоит уточнить, что коллективное бессознательное – это строго индивидуальная часть психики человека, но общая для всех членов общества. Человек – животное социальное, то есть он индивидуален и при том является членом коллектива. На протяжении тысячелетий коллектив формирует самовоспроизводящиеся социальные стереотипы, называемые архетипами. Архетип – это не унаследованные идеи, а унаследованная предрасположенность к ним. В той или иной ситуации может проявиться тот или иной архетип.
Например, архетип патриархальной семьи, объединяющей несколько поколений и ветвей одного рода – наследие традиционного общества. Переход к индустриальному укладу породил новый тип семьи – нуклеарной (состоящей из супругов и детей), партнерской, в которой супруги равноправны. Однако архетип обладает большой инерцией. И он воспроизводит себя, не обращая внимание на то, что условия жизни изменились. Поэтому, например, стремление свекрови помыкать невесткой никуда не делось – это проявление многовековой традиции.
Ну а тяга самца доминировать – пережиток даже не традиционного, а ещё первобытного уклада, в котором жизнь семьи находилась в полной зависимости от охотника-добытчика. Уже в аграрной экономике женщина становится более значимой – она, хоть и уступает мужчине в мускульной силе, но выполняет практически все сельскохозяйственные работы. В индустриальном хозяйстве экономическая роль женщины становится еще более значимой, а в постиндустриальный уклад несёт полную экономическую эмансипацию женщин. Но архетипы-то никуда не делись, потому ситуация, когда муж ведет домашнее хозяйство, а его супруга делает карьеру, достаточно редка даже в том случае, когда последняя зарабатывает больше. Возможно, пройдёт не одна сотня лет, чтобы утвердились новые гендерные архетипы.
В российском обществе существует и архетип власти, который выражается в образе строгого, деспотичного, порой жестокого, царя-победителя, радетеля за державу. Главное – ПОБЕДИТЕЛЯ, и если властитель побеждает, расширяет пределы державы, укрепляет её, эффективно защищает от врагов внешних и внутренних, то все его жестокости прощаются и даже воспринимаются, как доблесть.
Пожалуй, ближе всего архетип царя воплощается в образе Сталина. В этом – ключевое объяснение феномена современного сталинизма, который набирает популярность несмотря на усилия пропаганды по развенчанию культаличности. Конкретный политик может даже ненавидеть Иосифа Виссарионовича, как исторического персонажа, но одновременно будет стремится соответствовать его архетипу, потому что именно мудрого и несокрушимого Сталина, ведущего своих сторонников от победы к победе в нем подсознательно хочет видеть паства.
Либерал» Навальный только на словах декларирует приверженность либеральным ценностям и демократическим процедурам. В реальной повседневности же это лидер жестко-авторитарный, яркий эгоцентрик, склонный к мачизму, нетерпимый к критике, лишенный эмпатии к «расходному материалу» (своим сторонникам). Из этого же «царского» комплекса проистекают и его великоимперские замашки, склонность к барству, следование принципам элитарной этики.
Но то, что Навальный бессознательно пытается соответствовать царскому архетипу вовсе не значит, что массы будут воспринимать его так, как хочется ему. Например, важный элемент образа – радетель за державу – он ничем подкрепить не может. Наоборот, в глазах глубинариев Навальный не кузнец державного величия, а прислужник врага, носитель чуждых ценностей, агент влияния Запада, поэтому то барство, что восхищает или хотя бы оправдывается электоратом в случае с царем и боярами, в отношении Навального вызывает раздражение, потому что «он не заслужил» право вести себя, как элита.
Любой мейнстримный политик в РФ, если хочет добиться успеха, будет пытаться соответствовать царскому архетипу, апеллируя к харизматическому типу легитимации. Другое просто невозможно. Потому что коллективное бессознательное хочет царя-защитника, «эффективного менеджера», победителя, патриарха, барина. Копни любого «либерала» со стажем – выяснится, что он надрачивал на «просвещенную диктатуру» Пиночета, носил в прошлом погоны, приветствовал расстрел Белого дома из танков, являлся прислужником Ельцина, проповедовал приватизацию в пользу «эффективного частника» и даже лично погрел на ней руки. А уж в коррупции измазался любой персонаж, который был не только во власти, но даже просто рядом с ней.
Это, ещё раз подчеркну, не потому, что либералы – гнилые. Просто коллективное подсознательное россиян таково, что иной архетип правителя они отвергают. Им не нужен глава государства в лице серого чиновника-технократа, ездящего на службу на велосипеде и униженно отчитывающегося перед парламентом о том, кто ему делал минет на рабочем месте. В глазах имперского народа такой правитель – лох, позорящий великую страну и статус царя.
Пыня же архетипу государя соответствует в полной мере. Хотя точнее будет сказать так: образ Пыни практически идеально попадает в русский архетип идеального правителя – радетель за державу, мачо-доминатор, мочитель в сортире, собиратель земель русских, сильный лидер, говорящий с соперниками с позиции угроз и чуть ли не на блатной фене, заставляющий уважать и бояться возглавляемую им страну (в этом – ее величие), властитель, живущий в роскоши, пацан, который не миндальничает по закону, а рвёт в клочья внутренних врагов. Ватноголовым адептам имперства глубочайше плевать, насколько выборы были честными. Пыня – красавчег, потому что он мачо, сильная рука, великий лидер, он всех всегда побеждает и переигрывает. Выборы – это так, формальность, главное, чтоб во главе рейха всегда был он, великий и прекрасный, ибо если не он, то кто? И вообще, коней на переправе не меняют, тем более, когда идет война, и враг только и ждет, когда мы ослабеем. Не допустим смуты, сохраним стабильность… и всё такое прочее.
Сам образ при этом не имеет ничего общего с прототипом – посредственным трусливым, алчным, тупым, закомплексованным, мелочным и мстительным бандюганчиком. Трудно найти столь же ничтожную личность, когда-либо оказывающуюся у кормила власти. Но коллективное бессознательное воспринимает исключительно образ. В этом смысле, кстати, ничего не изменится, если роль Пыни будет играть двойник. И оригинал и дубль – все они работают на образ.
УКРАИНА. Кстати, не стоит заблуждаться, будто харизматический тип легитимности соответствует именно русской или африканской политической культуре. В Украине, например, актуальна ровно та же легитимационная модель. Ну, с учетом местной специфики востребован не царь, а архетип фартового гетмана. Разочаровал атаман – ату его, давай более удачливого! Поэтому на второй президентский срок переизбраться почти никому не удается. Выборы в данном случае – это всего лишь один из инструментов легитимации, и не стоит путать их с типом легитимности.
Если бы в Украине утвердился правовой тип легитимности политического режима, то никто бы не посмел свергать Януковича. Терпеливо бы подождали девять месяцев до очередных выборов – и отправили бы его на помойку истории, а следом – в СИЗО (В Южной корее это практически традиция). В крайнем случае – лишили бы власти через правовую процедуру импичмента. Точно так же не было бы и третьего тура на президентских выборах 2004 г., который не предусматривается ни одним законодательным актом. Третий тур понадобился лишь как инструмент легитимации победившего в уличном противостоянии харизматика Ющенко. Сегодня же в Украине происходят трансформации еще более интересные – фактически президент Зеленский отменил парламентские выборы, которые должны были состояться 29 октября. И это, как я понимаю, пробный шар – если общество проглотит отмену выборов в Верховную Раду, то под лозунгом «На переправе коня не меняют» будут отменены и президентские выборы.
В данном случае военное время – не оправдание. Харизматический тип легитимации свойственен не только для диктаторских режимов и то, что правовые процедуры могут быть не только источником легитимности, но и всего лишь инструментом легитимации. Источник легитимности в рассматриваемом случае – харизма национального лидера в хаки. Если бы Зеленский струсил, сбежал в феврале 2022 г. из Киева, то юридически он бы оставался главой государства, но легитимность бы напрочь утерял. Однако он эффективно отыграл образ брутального несгибаемого парня. И его рейтинг с довоенных 23% подскочил до заоблачных 90%. В такой ситуации бояться выборов ему вряд ли стоит, но зачем заморачиваться с выборами, если он и так популярный атаман? Опять же, существует гипотетический риск, что о своих президентских амбициях неожиданно заявит, например, главнокомандующий ВСУ Валерий Залужный – тоже яркий харизматик. И тут ещё вопрос, чья возьмет. Так что Зеленский действует вполне рационально, прощупывая возможность продлить свою каденцию без обременительной процедуры, когда легитимность у него уже имеется.
Подписаться на Telegram канал Александр Лебедь.