"Лирический" дневник Соловецкой экспедиции. Январь-февраль 1986 г.
(Впервые опубликовано на странице "Группа охраны природы Географического факультета МГУ" в Фейсбуке 26.02.2025).
Соловки. Студенческое Творческое Объединение ГОП. Начато 23 января 1986 г.
23-24.01 Москва-Архангельск – вагон №3
05.02-06.02 Архангельск-Москва. Вагон №11
Участники: А. Петров и Е. Петрова (рук.), А. Шмелёв, Н. Головина, А. Полянский, Д. Сидоров, Т. Золина, С. Цыплёнков, М. Козлов, А. Буторин, Т. Репкина, Г. Шумкин, Д. Дренов, Е. Пашкова, В. Рыкалина, Д. Чижов
Итак, несмотря на все маленькие и большие формальные сложности экспедиция ГОП на Соловки Н А Ч А Л А С Ь!!!
Эмоциональный Широков заботливо усадил нас в вагон, и огни Ярославского вокзала оставались всё дальше и дальше от нас.
После недолгой суеты раскидывания рюкзаков и лыж на полки и небольшого закусона установилась атмосфера беззаботной весёлости и азарта между двумя командами в «живых» ассоциациях.
Соседи нам попались замечательные, поскольку никто не возмутился по поводу почти перманентных взрывов хохота до 1 часу ночи.
Полюбовавшись в Ярославле на замёрзшую Волгу, мы решили, что всё в порядке, и жизнь прекрасна и удивительна, и скоро уснули.
Открыв один глаз, замечаю снежную красоту зимнего леса за окном… Приятно чувствовать себя выспавшейся и не обязанной куда-то идти, опаздывать, ловить, учить… Хочется поваляться в постели, сладко потянуться и встать к уже готовому завтраку. Не тут-то было… Разбудили в 11 (так рано)!!! И заставили тут же встать, украв почти все постельные принадлежности.
После скромного завтрака каждый нашёл занятие по душе, и одновременно все пели громкие песни некоторое время, что привлекло внимание отдельных пассажиров, которые не упустили момента пообщаться с нами (MONTANA).
Обедать ходили в ресторан двумя заходами.
На остановке «Плесецкой» самые молодые и задорные из нас прыгали друг другу на ноги и были в восторге от снежной-снежной белоснежной зимы вокруг, голубого неба и не слишком большого мороза (градусов 5).
И приехали мы в Архангельск достаточно быстро – примерно в 18.40. Конечно специально к нашему приезду обещанные 35-градусные морозы резко спали до 5, но ветерок чувствовался неслабый. Добираясь до места ночёвки (общага АГПИ), пришлось несколько потеснить архангелогородцев, приличный уголок в автобусе лыжами и рюкзаками. Зато на ночь нам предоставили огромную комнату для культмассовой работы, где было много раскладушек и вообще очень цивильные условия.
Поскольку время было ещё не позднее, мы успели покушать в столовой и прошвырнуться в аэропорт, чтобы завтра не опоздать на самолёт. И правильно сделали, т.к иначе рисковали бы пытаться улететь и з другого аэропорта, т.к., как выяснилось, Соловецкие самолёты летают из местного аэропорта Васьково, а не из центрального, как предполагалось.
Мне лично Архангельск понравился, хотя в воздухе тут почувствовались сразу какие-то химические примеси – работа деревообрабатывающей промышленности.
Видимо, когда люди после долгой и изнурительной работы (экзамены) вырываются на волю, им нужна хорошая физическая разрядка. Именно так, я думаю, можно объяснить эмоционально-боевое настроение и действия по отношению к снежным скульптурным сооружениям города Архангельска. Здесь оказалось много замечательных ледяных фигур, в частности, котик, слоник, динозаврик, кораблик и др. в детском саду за рестораном «Северная Двина» и весьма абстрактное сооружение во дворе, где происходили бурные сражения за право быть «царём горы».
Победила, конечно, дружба. Эх, завтра ранний подъём, но зато всё ближе заветная мечта – Соловки.
Утро. Проснулись сначала от стука в дверь исполнительного сторожа. Потом раздался мелодичный звон Шмелёвских часов. Несмотря на раннее время (6 часов) поднялись все довольно быстро и скоро были готовы идти навстречу желанной цели – Соловкам.
Утренний Архангельск встретил нас сильным холодным ветром, со сна это было не очень приятно. Вчера не успели осмотреть город, но начальство пообещало исполнить это на обратном пути. Вообще город, конечно, интересный. Вчера, когда шли к брату Серёги Цыпл., из современного города попадали в глухую провинцию, чуть ли не в прошлый век – город с деревянными тротуарами, одноэтажными и двухэтажными домами. Летом, наверное, одуванчики из щелей тротуаров растут…
Прибыли на речной вокзал, ждём автобус, который отвёз бы нас в аэропорт. Вдруг вспомнили, что хорошо бы оставить записку для наших, чтобы стремящиеся попасть на Соловки попали именно туда и не улетели бы из «центрального» аэропорта.
Прибыли в аэропорт успешно, так же успешно позавтракали, ещё успели взвесить рюкзаки… Оказались – бешеные деньги! Бросив Сан Саныча Шмелёва дописывать курсовую в аэропорту Васьково, мы решительно взобрались в самолёт… и вот - ура! Мы летим. Желание смотреть в окно (иллюминатор) отпало быстро, все погрузились в сон, досматривали то, что не досмотрели ночью. Летели в белом молоке, правда, иногда было видно море – тоже белое, белое. Потом нас начало болтать, мы стали чаще куда-то проваливаться, что означало, что самолёт снижается. Итак – Соловки. Вот они. Начались они с гостеприимного аэропорта, пункта проката или, вернее, дома быта, домов нежилого вида. Монастырь казался неприступным, величественным. Но так только казалось. Вернее, общий вид был уже немного испорченным, когда в кадр влез какой-то ларёк. Меня больше всего потрясла вывеска, когда входили внутрь – «Продовольственные товары». Недалече расположились и «Рыба», «Товары по сниженным ценам», «Хозтовары».
Разместили нас в кельях. Жильё, конечно, отличное. Правда, возникли некоторые трудности, например, как избавиться ото льда, который возникает при благородном желании вымыть пол, и как поднять температуру воздуха с -4 хотя бы до +4. К концу дня трудности были почти преодолены, температура была выше 0. Возбуждённые событиями, произошедшими за вечерней трапезой – разводами и свадьбами, затем успокоенные и убаюканные песнями и романсами, разошлись спать. Завтра спим до упора…
Этот день для всех начался по-разному. Кто-то всю ночь не отходил от печки, кого-то разбудили тлеющие дрова, а кто-то, учитывая своё высокое звание дежурного, готовился накормить нас самым вкусным в мире завтраком. Но самое главное ожидаемое событие – первое знакомство с островами. Ещё вчера закончилась интенсивная подготовка (хотя, как в последствии оказалось, «кое-что» прикручено не так). Подъём, завтрак, подготовка заняли довольно длительный период. Подгонка, подкрутка, увязка и укладка примерно такой же отрезок времени. В результате наша сверхпёстрая группа на зависть всем соловчанам выехала на деревенскую дорогу, по которой мы и продвигались с довольно посредственной скоростью, тщательно (тщетно) стараясь сдвинуть разъезжавшиеся лыжи.
А потом началась трасса, труднопроходимости которой мог бы позавидовать любой спортсмен. Но мы упорно продвигались вперёд, тем более, что сама природа тянула нас всё дальше в лес. Сосны с огромными шапками снега, мягкий пушистый снег, тишина, нарушаемая отдельными остроумными высказываниями, в общем почти так, как было много лет назад. Ничто бы не нарушило идиллии, если бы отдельным личностям не пришла в голову бредовая идея обкатать сомнительного вида гору. Мало того, что они сами вывалялись по уши в снегу, они заставили вываляться там же всех по очереди. Только Наташа и Саша (с десятой попытки) одолели спуск на двух ногах.
Потом состоялся торжественный обед с хлебом с колбасой и замечательным чаем. Когда всё было съедено, было принято решение «повернуть оглобли» к дому. Оставалось только претворить его в жизнь, т.е. спокойно, нормально возвратиться по накатанной дороге. Однако, бредовые идеи на сегодняшний день не кончились. Мокрых рукавиц и курток показалось недостаточно, да к тому же кое-кому надоело ходить по грешной земле. И начались прыжки с крыши древнего холодильника, к которым, естественно, подключились все. Кстати, от одной из сотрудниц мы узнали много интересного о ботаническом саде.
Наконец, настал момент, когда все успокоились и мирно отправились в обратный путь. Тут дала знать себя вчерашняя подготовка. В результате по дороге двигалась своеобразная группа, состоящая из 5 девушек и Серёжки. И, как говорится, никто не знает, что придёт в голову женщине, а тем более если их пятеро. Мы решили возвращаться по Белому морю. Для любого нормального человека это просто ужас. Но только не для нас.
Наконец мы дома. Нас ждёт вкусный обед (вернее ждём его мы). Но всё равно, он необыкновенно вкусный. День заканчивается превосходно. Надеюсь, он будет не последний.
Подъём в 08.10 утра оказался слишком поздним, т.к в нашем умывальнике уже находилось человек 6 людей, пришедших на работу к 8 утра. Прошествовали мы мимо них с бодрым видом и к умывальнику, и «за дровами».
После сытного завтрака 5-ро из нас отправились в контору музея на приём к зав. отделом охраны природы В.А. Подкорытову. После часовой беседы, в результате которой были выяснены все основные направления нашей работы на Соловках, в течение оставшейся части светового дня пришлось заниматься встречей наших отставших товарищей. В районе 12.00 появились два Димы (Сидоров и Дренов) и Гена Шумкин. Лёшка и Мишка прибыли лишь в 17.00 вместо 14.00. Наконец-то все в сборе. Мы обсудили дальнейшую программу, разделились беспощадно на 2 равнобедренные группы, одной из которых предстояло отправиться на тракторе в Муксалму, а другой остаться в родимых кельях. Далее происходил процесс подгонки лыж, делёжки продуктов, сбора вещей и т.д., а вечером к нам пришёл зав. отделом пропаганды музея, прочитавший очень интересную лекцию по истории монастыря и природе Соловецких островов, а потом сводил нас в мрачные подземелья, в течение многих лет служившие казематами для узников. А ещё в этот день отдельным участникам экспедиции удалось вдоволь наездиться на мотоцикле и на лошади.
С утра группа товарищей (Петрова, Головина, Золина, Цыплёнков, Козлов, Дренов, Чижов, Буторин) двинула на Муксалму. Лена Пашкова, Петров и я пошли их провожать. Они должны были ехать на прицепе с дровами за трактором. Ехать им было несколько часов, с моря дул холодный ветер, сидеть им надо было неподвижно. Я вспомнил, как на одном из выездов БСБ мы зимой ехали на машине, и что я отморозил в тот день. После этого я искренне пожелал ребятам здоровья, долгих лет жизни и счастливого пути.
Наша группа (6 человек – Пашкова, Репкина, Рыкалина, Шумкин, Сидоров и я) пошли в маршрут на переговорный камень, который находится где-то в 3 км южнее кремля на берегу моря. Треть пути (1 км) мы быстро прошли по дороге, потом встали на лыжи и пошли по чьей-то лыжне. Шли мы по еловому лесу, затем вышли на озеро. Когда поняли, что заблудились, полезли через лес напролом под девизом «Мы же на острове, к морю выйдем». Старшим был я. Вначале народ шёл спокойно, а потом начал склонять метеорологию и всех метеорологов. Я решил поиграть в Сусанина. Мы переваливали через холмы, кто сам, кто на карачках (особенно это любила Таня Репкина), перешли два замёрзших озера, долго продирались по руслу ручья через наклонённые снегом деревья и наконец вышли к морю. Долго решались идти дальше по льду залива, наконец решились и пошли. Перед этим откопали из-под снега на берегу пару валунов, приняв их за переговорный камень. Дошли до мыса Переговорного, посмотрели на Заяцкие острова. Ничего особенного – небольшие островки, покрытые лесом. Погода стояла достаточно тёплая – где-то минус 5, но дул сильный ветер – обычный для Соловков, но фиговый. Обратно мы возвращались по льду, вылезли на берег только у того места, где уже начиналась дорога. Весь берег моря завален валунами. Самые большие из них торчат из-под снега. Погуляли мы хорошо, мне особенно понравилось идти по лесу – красивы ели, засыпанные снегом!
В то время, пока мы проводили рекреационное обследование маршрута к Переговорному камню, Андрей Петров и Саня Шмелёв сходили в фонды музея и полазили по зданиям монастыря. Вечером у нас у всех была обширная культурная программа. В неё входили: перекус, переходящий в вечерний чай, переходящий в обед, просмотр половины кинофильма «Голова кого-то» (кого, не помню) в местном сельсовете и прогулка по монастырю. Вторую половину кинофильма мы смотреть не стали почти единогласно. Слазили на монастырскую колокольню. Здорово там. Виден в темноте ночи маяк на Секирной и мигающий маяк где-то на западном берегу, чернеют внизу леса на фоне более светлого снега, и никакие препятствия не мешают смотреть на звёздное небо и на большую ярко светящую луну.
В это время Саня Шмелёв героически досмотрел фильм и решил пошутить. Он потушил в комнате свет и, когда туда зашли Петров и Гена, дёрнулся и громко зарычал. Ребята были в трансе. Особенно долго балдел Гена.
А перед этим каждый из членов экспедиции кроме больного Петрова посидел в сугробе. На этом наша культурная программа кончилась.
Небольшие дополнения. Вечером к нам зашли биологини и сказали, что на небе комета Галлея. Мы вышли посмотреть. Обсудив это дело, мы решили, что это антенна на крыше дома. После этого я сделал научное открытие: все биологи – удоды. Ещё мы в тот день походили по кремлёвским стенам, заглянули в каменный мешок в стене. Мешок был, правда, не самый страшный – комната два на два с узеньким оконцем. Говорят, в ней постоянная температура и зимой, и летом (холодно, но люди привыкали), постоянно одинаково темно – и днём, и ночью.
Спать мы легли 29.01.86 в 2 часа ночи.
Итак, спать мы легли, как следует из рассказанного ранее в 2 часа ночи, а некоторые и позже. Т.к. у нас в комнате было 3 свободных кровати, и у нас гораздо теплее, Андрей и Гена легли спать у нас в комнате. Саша Шмелёв принял на себя ответственную ношу «сестры (а точнее брата) милосердия». Со знанием дела он взялся за лечение Андрея (Правильно поставить горчичники – это целое искусство!).
Утром Таня Репкина – сегодняшняя дежурная – тщетно пыталась нас разбудить. В конце концов ей это всё-таки удалось. А как же не хотелось вставать! В комнате холодно. Дима никак не мог разжечь печь. Андрей поднялся раньше, быстро собрался и отправился к Подкорытову (заботы, заботы). Мы впятером собирались в маршрут. Сегодня нужно дойти до м. Толстик – оценить возможный лыжный маршрут. С тоской в глазах Таня и Дима проводили нас – им в школе нужно выступить (По сему поводу Дима весь предыдущий день был в раздумье, его бросало то в жар, то в холод, даже закурил!). Хотя лекция прошла вполне нормально.
А мы отправились в путь. Надев лыжи и пройдя не более 20 метров – из нашего дружного коллектива выпал Саня Полянский, у него опять сломались крепления на лыжах. Не дожидаясь его и понадеявшись, что он найдёт нас по лыжне, уже вчетвером мы продолжили наш путь. По-моему, маршрут вполне достоин называться «Лесной сказкой».
Высокие сосны и ёлки в белых шапках, согнутые снегом стволы деревьев. Из-за туч показалось солнце. Всё вокруг стало розовым. Заискрился снег. В чуть морозном воздухе леса было слышно только приятное поскрипывание снега под лыжами и восторженные фразы. А Лена Пашкова мечтательно заявила, что она готова целый день идти по такому лесу. Саша занимался чтением следов на снегу.
Путь до мыса занял у нас чуть больше 2-х часов. Отдохнув и вознаградив себя за выполненное задание конфетами, отправились в обратны путь. Шли по льду. Слева от нас был лес, а справа – море. Торосы розового цвета отбрасывали чёткие серо-синие тени.
Вдруг около нашей лыжни появилась ещё одна – от широких лыж, причём, очень своеобразная – с изящной петелькой на конце. «Это – Саня!». Он всё-таки отремонтировал лыжи, но нас догонять не стал и направился к дому по кратчайшему пути – по льду. А мы – за ним. Догнав его, и (в очередной раз) «просклоняв» метеорологию и метеорологов, продолжили свой путь. В очередной раз Саня «пропал без вести». Дойдя до того места, откуда мы начали свой путь, сняли лыжи и подождали Саню. Он появился минут через 10, как всегда полный собственного достоинства, невозмутимый и абсолютно спокойный, в отличие от нас. Вернувшись, прямо с порога обрушили свои впечатления и бурные восторги на наших товарищей.
Очень скоро появилась Наташа Головина, перепугав нас тем, что она, Дима Дренов и Миша Козлов пришли за помощью. Танюша Золина растянула ногу и не может идти, все оставшиеся ей помогают и уже, наверное, тащат её на переделанных в санки лыжах. Только Миша сумел навести порядок: паника прекратилась. Он сказал, что всё нормально, и на встречу никому и никуда идти не надо.
Ну вот наконец-то все и собрались. У Тани всё оказалось не так страшно, она горела желанием на следующий же день идти в маршрут. Молодец, хорошо держалась!
А всё-таки мы здорово соскучились друг по другу. С удовольствием делились впечатлениями о прошедших маршрутах. О том, что было с группой Лены Петровой, напишут её члены.
После ужина – занятия по интересам: в одном углу – игра в «преф», в другом – песни под гитару. Вот и кончился этот полный событиями день. Завтра выходим на 2 дня в Реболду.
Утро выдалось боевое – что-то искали, кого-то ждали. Короче суматоха на все сто. Поэтому, когда мы вышли, оставшаяся группа, я думаю, вздохнула с облегчением.
Миновав взлётное поле, мы вышли на дорогу, по которой предстояло пройти 18 км. Дорога лёгкая (тракторы ходят, 2 раза уступали «лыжню» каким-то лесовозам), но её разнообразие оставляет желать…
В дороге заболел Андрей. И мы отправились в путь с новым командиром. Писать про маршрут трудно, отмечу только, что возвращаться той же дорогой обратно казалось поступком, мягко говоря, неразумным. Но что делать, мы свыклись со своей судьбой.
Встретили нас радушно и (что самое приятное) поселили в тёплую избу с шикарной печкой, которая, казалось, может греться и без дров. Хозяева (из 3 – два Юры, один из которых всё время спит, и Гена) пригласили нас на картошку с грибами и царской селёдкой местного посола (мечта!). Беседа за едой прошла в тёплой дружеской обстановке. Мы услышали местные новости, а также зарубежные голоса, которые звучали в этой обстановке как нечто не совсем реальное. Беседа с хозяевами оказалась весьма плодотворной – наши планы существенно изменились. «А почему бы не пройти по северному побережью острова?» - Там есть жильё, там есть тропа и, что главное, там должно быть гораздо больше интересного, чем на торной дороге Кремль – Реболда. Появилась идея – идти до г. Секирной. И там встретиться со второй нашей половиной. Мысль понравилась и взбудоражила умы. Смущало только одно – что скажет начальство. Угрызения совести были потушены (хотя и не сразу) рассуждениями о производственной необходимости, а также надеждой на понимание со стороны начальства. Меня же, кроме того, повергала в глубокий трепет мысль о Наташке, которая доверчиво отдала мне свои вещи. Но, что делать, мы решились.
Вечер закончился песнопениями («концерты для бичей», как выразился Юра). Хозяева были настроены лирично. «Это вам не алюминиевые огурцы», - так оценили они одну из песен.
Ах, да, в избушке вместе с этими ребятами живёт целый зверинец – собака Дамка (похожая на овчарку) и 2 кошки: провинциальная кокетка Манька и хитрый и прожорливый почти чёрный Верблюд.
А потом мы отправились фотографироваться. Представляете, тёмная северная ночь, и в каком-то странном свете магниевой штуки с разобранного спасательного плота суетятся, бегают, смеются 8 человек?
Добрые хозяева одарили нас монашеским гвоздём (подарок для Дрёнова), кучей супов и ценных советов, а также консервированной водой (тоже с плота).
Уснули мы в тёплой (даже слишком) избе под очень-очень страшные истории А. Шмелёва. Завтра в 10 связь с посёлком, а потом – в путь.
Дима Сидоров 31.01.86. ХХ н.э. пятница (в кремле банный день)
Итак, принято офигенно волевое решение не возвращаться в Кремль, а идти прямо на Секирную. Поймут ли нас кремлёвцы? Опасно повторяться. Предстоящий маршрут мог дать много новых интересных наблюдений и полезных сведений.
В Реболде было здорово. В жарко натопленной комнате после всех вчерашних событий и после позавчерашнего холода кельи №13 славно спалось. Мы бы проспали всё на свете, если бы не наш командир Шура Шмелёв, который повинуясь чувству долга, побежал на переговоры с Кремлём, а заодно разбудил всех нас.
Завтрак (без царской селёдки), консервированная вода и супы (щедрый подарки наших новых друзей) – и вот мы снова в пути. Процессию возглавляют наши самые широколыжие оба Шуры. До мыса Овсянкин мы идём вместе с Юрой из Реболды, а значит видим тюленя на горизонте (для меня чёрная точка, но некоторые заявляют, что тюлень улыбается), замечаем фантастической величины вал. Юра выдвигает моренную гипотезу его образования, которая с благодарностью принимается экспедицией географов МГУ.
На Овсянкине – «обед» в зимовье. Снег переходит в горячий чай, маринованные ледышки из банки помидоров переходят в рты. И снова – в путь. Трогательное прощание с Юрой, адреса, фотографии на память.
В пути из-под ног выстреливают похожие на бутылки «Шампанского» с крылышками куропатки.
Темнеет. Но мы уже в Сосновке. Главный сюрприз – нет дров! Пока ребята заваливают (комм. неверно, сломанную) сосёночку, представительницы противоположной половины человечества умудряются двуручной пилой без одной ручки и половины зубьев опилить от чего-то брёвна. «Есть женщины в русских селеньях…». Вот она – мысль народная!
Потом начинается обряд топки печи. Комната наполняется тёплым и едким дымом. Когда становится совсем невмоготу, слезоточивый газ выпускается через открытую дверь, но ухолит и тепло, поэтому дверь снова закрывается, и всё повторяется заново. Наконец, почти тепло и вроде есть, чем дышать, а тут кто-то нашёл коробку с сухарями – и жизнь снова прекрасна, потому что пришло время вспомнить и о желудке. После ужина – время отдыха. Мы играем в ассоциации. Особенно полюбились звуковые ассоциации: «элегия» - «привилегия», «бородавка» - «подбородок», «Якут» - «як». Но мысли становятся всё изощрённее, и после слова «профилак» Саши Полянского игра пошла на спад и ещё до рассвета прекратилась. Возле раскалённой печи мы спим крепко и безмятежно. За оттаявшим окном – уже новое утро.
За этот день мы должны были дойти от Сосновки до Секирной. Печка ночью была очень тёплой, кровати мягкими, (начальником был я), и поэтому проснулись мы около полудня. Вышли в 15.00. Перед выходом раздавались возгласы: «А успеем мы затемно?». «Да тут часа 2 всего идти», - уверенно отвечал я. Перед выходом я тоном «маститого» таёжника заявил, что необходимо оставить немного дров для лесорубов. Оставили. Бодро и уверенно почухали (как выражается Полянский) по льду Сосновской губы. По дороге мы не пошли потому, что по льду гораздо (!!!) короче.
Периодически под лыжами проступала вода, и мы испуганно бежали к берегу, чтобы затем снова ступить на опасный (как нам казалось) лёд. Когда начало смеркаться, мы, наконец, вошли в лес. Главное затемно выти на дорогу, оптимистично решили мы (первоначально мы собирались затемно добраться до Секирной). Нам надо было пересечь небольшой участок леса, и мы были бы на дороге. И вот мы начали его пересекать. Идти по таёжной целине далеко не так приятно, как по льду. У некоторых членов группы начали ломаться крепления. После получаса ходьбы (мы так и не вышли на дорогу) Шура Полянский сказал: «Стоп! Я полез на дерево». И полез на ёлку. С вершины ёлки Шура увидел какой-то холм на юге, потом холм исчез из его поля зрения, потом снова появился. Мы так и не поняли, видел Шура холм или нет (этого не понял даже сам Полянский), но всё-таки пошли на юг в надежде, что этот холм – гора Секирная. Мы пересекли озеро (так и не определив его название), углубились в лес, пошли по какой-то просеке. Было уже абсолютно темно, светили яркие звёзды, лыжи проваливались в пушистый белый снег, свежий морозец пощипывал уши, и только присутствие в группе девушек
Мешало полностью выразить чувства, переполнявшие мою душу. Я шёл и представлял, как волнуется моё начальство, как оно буквально стоит на рогах, как обсуждаются планы снаряжения спасательной экспедиции (ведь послезавтра у нас самолёт в Архангельск). Теперь наши планы сменились, теперь нашей задачей было дойти до Секирной до полуночи. Наконец я повторил фразу Полянского: «Стоп!!! Я полез на дерево». Пока я лез на ёлку, я понял, почему холм плавал в глазах Полянского. Лезть приходилось практически на одних руках, т.к. ветки у ёлки почти параллельны стволу, при этом пробивая головой шапки снега, накопившиеся на еловых лапах. Когда я залез на вершину ели, я был как пьяный, и, поэтому, в отличие от Полянского, который ничего не увидел, обнаружил сразу 2 горы.
(Продолжение через 2 страницы) Суббота.
Горы были на юге, и одна была выше другой (к ней мы и пошли). Склон горы оказался довольно крутым, и взять в лоб его было невозможно. Подниматься по спирали было тоже нелегко. На склоне был глубокий снег, покрытый твёрдым настом. Лыжи скользили вниз, и подниматься в гору приходилось чуть ли не на карачках, цепляясь зубами за стволы деревьев. Когда теряешь равновесие и падаешь, голова, руки и всё остальное погружаются глубоко в снег (на поверхности остаются только ноги с лыжами). Берлога, которую вы сооружаете в процессе падения, прикрывается сверху рюкзаком, вылезать из неё приходится самому. За этот подъём я отпадался за все прожитые годы… От всех этих приключений народ немного ошалел. Сначала все были полны энтузиазма и хором пели различные революционные песни. Теперь пел только Гена. Он тупо и очень громко сообщал, что он, мол, увидел в океане какое-то чудо, и что бархатный холм, как горб верблюда (или что-то в этом роде). Такое сообщение делалось через каждые пять шагов. Гену можно понять, т.к каждые пять шагов у Татьяны Репкиной ломалось крепление, и Гена через каждые пять шагов чинил их. Наконец мы забрались на гору. Маяка там не было.
Теперь настала очередь Гены лезть на дерево. Было видно, что ему очень не хочется делать это. Он очень долго не мог выбрать дерево, а когда ему выбрали, он долго не мог найти его. Наконец Гена полез. Через некоторое время он сказал: «Ох!» и долбанулся с трёхметровой высоты задом об снег. Отдыхая на снегу, Гена со стоном сказал, что это выше его сил, и что он не может. На ёлку полез Дима. Пока он лез, народ внизу давал дуба. Кроме прелестного пейзажа Дима ничего не увидел с дерева, поэтому от Полянского поступило трезвое предложение возвращаться обратно по своей лыжне. Перспектива возвращения не улыбалась. Предложение заночевать в лесу было отвергнуто, т.к. из технических средств у нас был только один ножик. Девушки предложили пройти по вершине холма, ведь она вытянута, может маяк спрятался где-то среди деревьев. Пошли и через несколько метров наткнулись на здоровый берёзовый крест. Я решил, что это знамение, взял фонарик-жучок и повернул обратно в поисках нашей лыжни. Татьяна заявила, что не сможет спуститься с горы. Пришлось пообещать по возвращению выдать всем спирту, что придало некоторые силы упавшей духом группе. За этот спуск я нападался за все свои непрожитые годы. Весь обратный маршрут был довольно однообразен. Мы шли и спали на ходу. Лишь иногда наш сон прерывался незначительными событиями. Так, отстав от основной группы, упала в снег и наверно уснула Татьяна, и Гена долго будил её и вставлял обратно в лыжи. А через некоторое время я был разбужен странным изменением теплового режима моего левого запястья (прекратилось холодящее действие, исходившее от браслета часов). Только после того, ка по моим часам прошла вся группа, я сообразил, что потерял их. (Нашёл только под лыжами замыкающего). Теперь нас уже абсолютно не волновала вода, выступающая на льду под лыжами. Мы спали. Вернувшись в Сосновку в 3 часа ночи, мы спалили предусмотрительно оставленные лесорубам дрова, и вдобавок доломали остатки какого-то забора и тоже спалили. Потом мы ужинали. Трудно назвать ужином 3 банки консервов, но среди нас были такие, что и к консервам не притронулись. Таня с Валей пихали в рот Лене ложку со славянской трапезой и уговаривали поесть. Лена, сидя в позе умирающей, не в состоянии была открыть рот и проглотить трапезу, а Таня с Валей не догадались помочь ей сделать это, и слопали в слезах от сочувствия к Лене всю трапезу сами. Потом с большим удовольствием все выпили чаю со спиртом. Тут не отказалась даже Лена (Гена не пил – он отрубился).
00.00. Мы всё ещё в пути. Маяк на Секирной так и остался несбыточной мечтой. Мы, засыпая, подходим опять к Сосновке. Просто сказка какая-то. Посмотрев на берег, крест и переключившись на «автопилот», зашагали по своей же лыжне назад. Интересно, где же мы всё-таки побывали?
Ладно. 3 часа ночи – мы в Сосновке. Сонные и уставшие пытаемся разжечь печь, чего-нибудь перекусить. А еды-то осталось совсем чуть-чуть. Наш 2-хдневный маршрут волевым решением перешёл в 4-х. Теперь в доме не так тепло, как 10 часов назад. Я при первой же возможности «упал» спать, а ребята ещё организовали чай, который соответствовал данной обстановке. Короче, Д. Сидоров спал, наверное, часа 2.
Принято ещё одно волевое решение выйти, как можно раньше, но вышли только в 11.00. Выти раньше просто не было бы сил. И в такой «опасной» обстановке (в Кремле уже, наверное, снаряжают спасательный отряд) мы всё-таки решили искать дорогу через Секирную в Кремль. Опять решили рискнуть. А самолёт завтра утром. В общем Байкал в некоторой степени повторился (А. Петров).
Итак, мы на старой монашеской дороге. Судьба смилостивилась, и мы «скачками» роем в Кремль, а до него около 16 км, но теперь-то хоть дорога есть, не то, что ночью. По пути видим тетерева – забавно (комм. «Глухаря – дубина!» А. Шмелёв).
Подошли к Секирной. Вот маяк. До него так близко. Хотели даже зайти. Вдруг наши там ещё ждут. Не рискнули. Сочли это невозможным (и правильно).
Затем Д. Сидорова отправили вперёд, чтобы как можно быстрее прийти в Кремль и заявить о нас (что живы, здоровы, возвращаемся). Ещё через 5 км съели по последним 3 сухарям (остался 1 лимон), а с самого утра ели только колбасу. Время около 3 ч. Дня. Погода стоит изумительная. Я периодически вырываюсь вперёд, т.к. идти медленной так нудно и тоскливо, и периодически поджидаю остальных. Репкина старается не отставать. Лес кругом просто сказочный. Мы громко восхищаемся. Это всё же лучше, чем думать о еде или ещё о чём-то. Ещё через 6 км съели последний лимон, и тут впереди замаячил, как потом оказалось, А Петров. Встреча была суровой, но достаточно доброжелательной. А мы уже «почёсывали» спины. Но всё обошлось. Еще через 1 час были в Кремле. И так всё обошлось. Всё хорошо, что хорошо кончается. Теперь взахлёб рассказываем остальным о своих злоключениях. Плотно поели. Почти счастливы. Одно грустно. Завтра улетаем. Всё же в Соловках что-то есть. Здесь осталась частица нас. Хочу верить, что не самая плохая частица.
