Вода, солод, хмель, налоги
На дворе самый разгар лета, и в такую жару совершенно неохота рассуждать о каких-то серьезных вещах. Поэтому выберу тему легкую, освежающую.
Я как-то упоминал, что Бавария – по крайней мере, ее наиболее старая часть – находится в ареале римской культуры. Кроме того, география и климат Баварии не сильно отличаются от классических римских провинций; например, она сильно похожа на Прованс.
(разве что Провансу повезло иметь выход к настоящему морю)
Возникает вопрос – почему национальным напитком Баварии стало именно пиво, а не вино? Ведь выращивать виноград по эту сторону Альп ничуть не сложнее, чем в какой-нибудь Ломбардии.
(собственно, даже проще, так как несмотря на удаленность от моря, климат в Баварии нельзя назвать континентальным. Скажем, баварская зима намного мягче, чем должна бы быть – благодаря дующему с Альп фёну)
Ответ на этот вопрос очень простой: разумеется, главным напитком Баварии было вино – по крайней мере, до XVII века. Что вполне объяснимо – если есть возможность выращивать виноград, зачем переводить зерно на пиво? Рассказ же о «внезапной» смене вкусов в Баварии может стать хорошей иллюстрацией, как, кем и для чего формируется национальная культура.
Зайду издалека. Думаю, многие слышали о так называемом «Законе о чистоте», он же Reinheitsgebot, который определяет какие ингредиенты могут быть использованы для приготовления пива. Он был принят в 1516 году после долгожданного «окончательного объединения» Баварии, которая начала разваливаться на отдельные герцогства уже при четвертом поколении Виттельсбахов-герцогов – в XIII веке.
(если вы играли в Crusader Kings, вы знаете причину этих несчастий. G-g-gаvelkind!)
«Объединение» пишу в кавычках, потому что как только были подписаны все документы о «единой» и «неделимой» Баварии, ее, не смейтесь, тут же вновь распилили. В 1506 завершилась Война за ландхутское наследство, по итогам которой все баварские герцогства собрал в корзинку Альбрехт IV. Он принял указ, запрещающий разделы страны, а также установил наследование по старшинству – примогенитуру. После смерти Альбрехта в 1508 году его наследником стал старший сын Вильгельм. Но один из младших сыновей – Людвиг – потребовал свою долю. Свою позицию он обосновал очень просто:
- Отцовский указ появился уже после рождения Людвига, а, значит, не может распространяться на него.
- Претензии Людвига поддерживает император :-)
В итоге, дальнейший период стыдливо называют «совместным правлением», хотя Людвиг банально откусил от Неделимой Баварии где-то четверть. Однако на этом его успех исчерпался. Отчего-то не сумев оставить потомства, Людвиг умер раньше старшего брата, и тот благополучно получил его земли назад.
Осознаю, что сильно отклоняюсь от заявленной темы, но, тем не менее, не могу не отметить интересный момент. Людвигу досталась не какая-то случайная четверть герцогства, а то, что сейчас называется Нижней Баварией. Этот регион интересен тем, что именно оттуда, как утверждается, произошла значительная часть старых баварских родов. Как вы помните, парадокс ранней Баварии заключается в том, что все крупные и развитые города принадлежали церкви, а аристократия владела «лесами и полями». При этом, наибольшая активность классических средневековых феодалов в Баварии наблюдалась на участке между Изаром, Инном и Дунаем.
Например, именно там находилось графство Ортенбург, сохранявшее независимость до 1805 (!) года. Крохотное государство пережило даже Тридцатилетнюю войну, несмотря на то, что являлось протестантским (вспомните, КТО был ближайшими соседями Ортенбурга). Смахнуть эту крошку с карты Виттельсбахи смогли лишь в рамках медиатизации, предложив Ортенбургам вместо фамильного замка бывший монастырь в Тамбахе (у черта на рогах, если называть вещи своими именами – это далеко на севере, под Кобургом).
Кстати, спустя двадцать лет Ортенбурги выкупили семейное гнездышко назад.
Или такой пример. Вот герб Виттельсбахов, вы все его знаете. Бело-голубые ромбы и золотой лев. Те же символы использует и современная Бавария.Вот только это герб не Виттельсбахов, а графов фон Боген. Был такой загадочный род, вымерший в XIII веке. Известно, что их владения находились где-то под Штраубингом – то есть, в непосредственной близости от упомянутого региона Изар-Инн-Дунай, а сами фон Богены считались могущественным родом, успешно противостоящим натиску Виттельсбахов с запада.
(о происхождении рода фон Боген известно мало, однако об определенных вещах можно догадаться. Фон Богены были очень тесно связаны с церковью, например основатель одной из ветвей рода был регенсбургским домфогтом – то есть, управляющим имуществом кафедрального капитула. Это обычная должность для представителя знатного рода, вот только в случае этой ветви фон Богенов можно предположить, что их карьера началась с такого ответственного поста. Остальные фон Богены тоже зачастую были фогтами различных епископств: Бамберга, Пассау, и.т.д. Вероятно, так церковь – или то, что мы сейчас называем церковью – проводила колонизацию на северном берегу Дуная)
Несмотря на столь успешный старт, в XIII веке фон Богены внезапно вымерли подчистую, после чего рачительные Виттельсбахи быстренько сняли с их трупа сапоги ромбики и львов.
(ну, так ситуацию объясняют сами Виттельсбахи. Вообще-то, бело-голубая гамма и золотые львы ассоциируются с более южной местностью)
(позволю себе еще один прыжок в сторону)Если в шутку убрать из истории о средневековом разделе Баварского герцогства разломавших его Виттельсбахов (то есть, сам факт такого раздела), то тогда ранний период Баварии можно было бы представить как борьбу четырех полисов: Мюнхена, Ингольштадта, Штраубинга и Ландсхута.
Райнхайтсгебот – «закон о чистоте», определяющий допустимые ингредиенты для производства пива – считается наглядной иллюстрацией «немецкого» «орднунга». Дескать, даже в таком деле не может быть мелочей. Ну и конечно вызывает почтение дата принятия закона. 1516 год!
Действительно, райнхайтсгебот был принят пятьсот лет с лишним назад. После упомянутого выше «объединения» Баварии возникла необходимость унифицировать законодательство отдельных городов и регионов. К этому времени локальные регламенты, описывающие из чего можно и из чего нельзя варить пиво, уже существовали в Мюнхене, Регенсбурге, Ландсхуте и других частях герцогства. В 1516 году Вильгельм и Людвиг встретились в Ингольштадте, чтобы подготовить единый свод баварских законов, в котором был и раздел, посвященный производству пива.
Он устанавливал цены на пиво зимой и летом, а также перечислял разрешенные ингредиенты: вода, ячмень, хмель. O'zapft is! Prost mitanand!
Но, как говорится, в действительности все совершенно иначе, чем на самом деле.
Во-первых, само название «райнхайтсгебот» – почти современное. Оно впервые прозвучало весной 1918 года в баварском ландтаге (или в 1909 году уже в германском рейхстаге), до этого ни одна из регуляций, касающихся пива, так не называлась. В середине XIX века баварскими властями использовался термин Surrogatverbot, еще раньше названия у закона не было вообще.
Во-вторых, баварский райнхайтсгебот является самым известным, но не самым старым. Как только к теме возник интерес (подсказка: XIX век) и появилась проблема приоритета, началось перетягивание каната.
- Говорите, Ингольштадт и 1516 год? Бамберг, 1489-й.
- Бью. Тюрингия, 1434-й.
- Отвечаю. Веймар, 1348-й.
…
Ну и так далее. На данный момент, все свелось к общегерманскому консенсусу: в XII веке император Фридрих Барбаросса изволил запретить варить плохое пиво. Проигравших нет, победили все!
(кстати, оцените островную жадность: оказывается, в 1484 году в Лондоне тоже был введен свой Reinheitsgebot purity law. Причем, дикие германцы не знали о дрожжах, поэтому в тексте немецких законов они не упоминаются. А передовые англичане XV века так и пишут: «вода, солод, дрожжи»)
В-третьих, райнхайтсгебот 1516 года начали модифицировать и подстраивать под безжалостную реальность чуть ли не с момента принятия. Пивоварам не понравилась идея фиксированных цен на пиво – и им позволили изменять их в зависимости от стоимости зерна. В 1551 году герцогский указ разрешил добавлять в пиво кориандр и лавровый лист. Через два года появилось предложение смягчить ГОСТы еще чуть-чуть, дав пивоварам возможность заменять при необходимости хмель травами и пряностями. В XVII веке при производстве небольших партий пива стало разрешено использовать соль, можжевеловые ягоды и тмин. Несмотря на принятие райнхайтсгебота на бис в 1658 году, подгонка пивоварения в Баварии под единый стандарт была более-менее завершена лишь во второй половине XIX века. И то, как сказать. Например, добавление сахара и подсластителей пришлось запрещать отдельным законом аж в 1924-м году.
И, наконец, в-четвертых – не следует выдавать нужду за добродетель. Главный (но не единственный) смысл райнхайтсгебота – это запрет на использование любого солода, кроме ячменного. Потому что ячмень, в отличие от пшеницы, дешев и плохо годится для производства хлеба. Массовое использование для производства пива пшеницы вызвало бы неизбежные проблемы с продовольствием. Но так как пшеничное пиво считалось вкуснее стандартного ячменного, то райнхайтсгебот в очередной раз был аккуратно отодвинут в сторону: варить пиво из пшеницы было нельзя, но если очень хотелось имелось разрешение от герцога – то можно.
Четыреста лет орднунга. Ваше здоровье!
Райнхайтсгебот был порожден немецкой интеграцией («объединение» Баварии) и на поверхность он всплывал, как правило, именно в ходе аналогичных процессов. Так, Бавария сохранила его у себя после объединения Германии в 1871 году в рамках большого пакета особых прав – Reservatrechte. В 1906 году он распространился на всю Германию, однако в смягченной форме: для пива верхового брожения допускалось использование сахара. На юге Германии, включая Саксен-Кобург продолжил действие классический вариант райнхайтсгебота.
Скорее всего, с 1918 года (а то и с 1914-го) он де-факто нарушался: нехватка сырья, ослабевание контроля и тому подобные факторы. Совершенно точно известно, что он не действовал после 1945 года в английской и американской зонах – не было ни Германии, ни немцев, какая тут еще чистота пива?
Но, как вы понимаете, за исключением Баварии. Она всегда была исключением. Бавария после войны сумела сохранить не только границы и право на производство пива (американцы очень ругались, что прорва зерна уходит куда-то не туда – баварцы хлопали глазками и объясняли, что рабочие без пива не могут трудиться), но и райнхайтсгебот – чтобы не уподобляться Северу и не варить пиво из свекольных очисток. Не удалось отстоять только градус, но после 1947 года ситуация выровнялась
В ГДР райнхайтсгебот был совершенно похерен – передовая социалистическая экономика отвергла буржуазные условности и спокойно использовала все, что имелось под рукой: от рисовой и кукурузной муки до танина и сахарина. Ну и поскольку пивоварни были освобождены от строгих норм Западной Германии, после объединения это привело к целой серии юридических проблем.
(наиболее известным случаем стал процесс против монастырской пивоварни в бранденбургском Нойцелле. Самым популярным ее сортом был «Черный аббат» – пиво низового брожения в состав которого входил сахарный сироп. После падения Стены и братских объятий, бранденбургским пивоварам напомнили, что их продукт не может считаться пивом в Новой Германии. Но, конечно же, история завершилась хэппи-эндом. Суд постановил, что «Черный аббат» – это особое пиво, поэтому никакого нарушения не было. Видите, все соответствует историческим нормам применения райнхайтсгебота. «Если очень хочется, то можно»)
Впрочем, сам райнхайтсгебот в итоге тоже пал жертвой интеграции. В 1987 году Еврокомиссия запретила Германии отказывать иностранному пиву, не соответствующему райнхайтсгеботу, назваться пивом. От Фленсбурга до Розенхайма прокатился стон: «Иностранное химическое (sic!) заполонит наши прилавки, Брюссель опять нас предал!».
В итоге, возникла интересная ситуация, когда немецкие пивовары обязаны следовать регуляциям, а иностранные – нет. Но немецкое пиво при этом получило «еврозащиту», встав в список рядом с пармезаном, коньяком и пармской ветчиной. А что потеряло? Честно говоря, ничего. Объем продаж иностранного «химического» пива в Германии равен, кажется, одному проценту.
Хорошо, с райнхайтсгеботом мы разобрались. Но все еще остался без ответа первоначальный вопрос – почему в Баварии популярным стало именно пиво, а не более уместное в этих широтах вино?
Причин этому две. Первая, как водится, берет свое начало на границе XVI–XVII веков и является побочным эффектом от новой налоговой политики молодого герцога Максимилиана. Взойдя на престол, герцог обнаружил серьезную дыру в финансах, которую он решил заткнуть государственной монополией на вайсбир – пшеничное пиво.
(знающие люди, вероятно, в этом месте меня поправят. Вайсбир – «белое пиво» – это в первую очередь пиво верхового брожения, которое можно варить хоть из ячменя, хоть из пшеницы. Но на юге Баварии «вайсбир» и «пшеничное пиво» – это синонимы.
Помните, как у Гейне? «Путешествие из Мюнхена в Геную»:
– Подобные вещи, – кричал он громко, – встречаются только в Берлине! Только там есть и остроумие и ирония. Здесь найдется хорошее белое пиво, но, право, нет иронии.– Иронии у нас нет, – воскликнула Наннерль, стройная кельнерша, пробегавшая в эту минуту мимо нас. – Но зато все другие сорта пива имеются)
Идея Максимилиана заключалась в создании сети государственных пивоварен, которые могли бы единолично варить пшеничное пиво. Доход от его продажи направлялся бы прямиком в казну. Здесь можно задать вопрос – а в чем проблема с созданием госмонополии? Ведь райнхайтсгебот прямо запрещал использовать пшеницу, соответственно легально конкурировать с перешагнувшим через закон герцогом было просто некому.
Дело в том, что еще до восшествия Максимилиана на трон право нарушать райнхайтсгебот варить пшеничное пиво получили два почтенных семейства: Дегенберги и Шварценберги. Пока они оставались в бизнесе, монополия не выстраивалась.
С Дегенбергами проблема решилась сама собой – они, как вы догадываетесь, вымерли. Все их имущество вместе с родовыми правами отошло государству.
(я упоминал выше участок Нижней Баварии, расположенный возле слияния Изара и Инна с Дунаем, ставший колыбелью для многих старых аристократических родов Баварии. Большая часть из них исчезла. Но отдельные реликты, вроде Ортенбургов, не только выжили, но умудрялись сохранять независимость вплоть до XIX века. Дегендорфы, разумеется, были именно оттуда)
Шварценберги оказались более живучими. Этот франконский род до сих пор ходит по земле, сохранив немалую часть титулов и владений. Поэтому их монопольное право Максимилиан просто выкупил назад вместе с пивоварней – через год после смерти последнего Дегенберга.
В 1603 году все права на единоличное производство пшеничного пива оказались у герцога. Но оставалась еще одна проблема – «народ не тот». Добрых баварцев не особо интересовало пиво, а национальным напитком было и оставалось вино. Поэтому Максимилиану пришлось пустить в ход административный ресурс.
Для начала он просто поднял цены на вино, сделав так, чтобы оно всегда было дороже пива. В принципе, уже этого хода оказалось достаточно, чтобы баварцы неожиданно полюбили пенные напитки.
Затем герцог разрешил варить низовое пиво только между Михайловым днем (29 сентября) и Юрьевым днем (23 апреля), не забыв освободить от этого правила верховое – то есть, пшеничное пиво. Котлы не-герцогских пивоварен на лето просто опечатывались.
Помимо этого запрещался импорт пшеничного пива из соседней Богемии. Считается, что технология производства такого пива пришла в Баварию именно оттуда, и получила особое распространение в Баварском Лесу – пограничном с Судетами регионе. Там находились несколько монастырей, которые благодаря своему статусу тоже варили пшеничное пиво. Таким конкурентам Максимилиан отправлял различные предложения, «от которых было невозможно отказаться» – и они либо продавали ему свои пивоварни, либо воздерживались от использования пшеницы.
Ну и, наконец, Максимилиан обязал каждый трактир всегда иметь в ассортименте пшеничное пиво, «чтобы простой люд никогда не страдал из-за его отсутствия и не был вынужден пить вместо него вино».
Кстати, последний пункт вполне красноречиво говорит о том, что тогдашнее ячменное пиво, несмотря на райнхайтсгебот, пили преимущественно от безысходности. И при первой возможности переходили на вино или вайсбир. Этим Максимилиан и воспользовался, убрав из уравнения вино. Такой вот метод Генри Форда. Не нравится ячменное пиво? Пейте пшеничное! У вас всегда есть выбор!
В итоге, к 1612 году Максимилиан сосредоточил в своих руках все целую сеть пивоварен, производивших «белое пиво» и не имевших конкурентов на внутреннем рынке. Пиво оказалось золотой жилой, приносившей денег даже больше, чем соляная торговля – на которой поднялись более ранние Виттельсбахи. Благодаря новому источнику доходов, Максимилиан получил возможность полноценно заняться внешней политикой, основав Католическую лигу, добыв для себя титул курфюрста и устроив фирменный баварский слалом во время Тридцатилетней войны («дружим с Австрией – нет, дружим с Францией»). Все это удивительно подробно повторит через почти два столетия другой Максимилиан – во время Наполеоновских войн.
(впрочем, можно взглянуть на ситуацию и иначе. Легенду о первом баварском курфюрсте создали в эпоху первого баварского короля, когда возник спрос на национализм, древнюю историю и тысячелетние династии. Иными словами, непонятно, какой из двух Максимилианов повлиял на другого :-)
Идея пополнять бюджет за счет монополии на пшеничное пиво оказалась очень удачной. Ее немедленно переняли окрестные епископства: например, граничащий с Мюнхеном Фрайзинг или расположенный под Зальцбургом Берхтесгаден. В самой Баварии монополия действовала до 1798 года.
После смерти Максимилиана в Баварии осталось 22 пивоварни, производивших пшеничное. Три из них до сих пор в деле (с поправкой на эффект «корабля Тесея»): Хофброй в Мюнхене, Шнайдер-Вайссе в Кельхайме, и еще одна пивоварня в Траунштайне.
Соответственно, ответ на поставленный вопрос звучит следующим образом: баварцы пьют пиво, потому что их курфюрстам были очень нужны деньги так исторически сложилось.
Вторая причина более комплексна и расплывчата. Да, монополию на пшеничное отменили в 1798 году, но взамен была усовершенствована система налогов на пиво в целом, чему поспособствовала централизация государства в XIX веке. В итоге, как говорится, «пошло само». Баварское пиво пользовалось бóльшим спросом благодаря правильному маркетингу райнхайтсгеботу (на севере в него чего только не добавляли), а индустриализация позволила нарастить объемы его производства to the Moon. И со всего этого великолепия собирался налог. Даже не так – НАЛОГ. Для понимания картины скажу, что в благословенном 1913 году налог на пиво в одиночку составлял почти 36% от всех собранных в Баварии налогов.
(именно поэтому Мюнхен стал пивной столицей – это было выгодно и для производителей, и для государства. Еще до индустриализации, в 1807 году средняя мюнхенская пивоварня варила почти шесть тысяч гектолитров пива в год. Пивоварни в остальной Баварии – правда, заметно уступающая по площади даже современной – выдавали не более 800 гектолитров. Благодаря развитию промышленности, эти показатели взлетели на несколько порядков. А в наши дни пивоварня, производящая менее 200 тысяч гектолитров в год, считается мелкой)
Особую важность пиво приобрело после 1871 года. Я уже упоминал, что после вхождения в состав Рейха Бавария сохранила пакет особых прав, Reservatrechte. Там было много хорошего, включая контроль над железными дорогами, телеграфом, сохранение своей армии в мирное время и тому подобное. Но в контексте нашей темы сверхважным являлась вот эта часть параграфа 35 Конституции Германской империи:
«В Баварии, Вюртемберге и Бадене обложение туземной водки и пива предоставляется местному законодательству».
Ну а теперь догадайтесь с трех раз, какую отрасль после этого будет развивать Бавария в первую очередь? Неудивительно, что значительная часть баварских пивоварен (если отбросить ужимки и подмигивания) была основана во второй половине XIX века. Виттельсбахи из кожи вон лезли, лишь бы в стране варили еще больше пива. Когда внутренний рынок оказался полностью насыщен, бочки с баварским пошли на экспорт.
При этом государственное внимание к отдельно взятой отрасли, разумеется, не ограничивалось сбором налогов. Чтобы баварское пиво продавалось и продолжало считаться лучшим, необходимы были постоянные усилия. Одними из самых развитых сфер науки в Баварии того времени стали химия и агрономия, потому что пиво мало сварить правильно – его еще требовалось сохранить, чтобы довезти до покупателя на другом конце Европы или даже мира.
Как известно, праздник кончился в 1919 году, когда новая конституция лишила Баварию особых прав. Налог на пиво стал собираться федеральным властями, а Баварии в качестве компенсации предложили 13,5% от сборов, что не покрывало даже половины прежнего дохода. Кроме того, эта сумма быстро съедалась инфляцией.
(сейчас доходы от налога на пиво делятся между землями – на большее послевоенную Баварию не хватило)
Пивной налог, к слову, хороший пример, на котором удобно показывать, как росла централизация Германии. Самой лучшей конституцией для Баварии стала, безусловно, бисмарковская, 1871 года, с «древними вольностями» Reservatrechte. Веймарская, содранная с революционной конституции 1848, была, во-первых, насквозь централизованной, а во-вторых, в отличие от бисмарковской, не являлась документом, который подписали де-юре равные стороны – немецкие государства. Из полноценного члена союза Бавария превратилась в административную единицу.
(это приведет к тому, что в 1949 году Бавария откажется голосовать в поддержку нового Основного закона – как недостаточно федералистского. Конечно, никакого реального эффекта это не даст, так как для его принятия достаточно 2/3 голосов земель. Но Бавария после войны имела право пофорсить. У нее появились могущественные покровители, поэтому Мюнхен не мог отказать себе в удовольствии подергать Берлин за ухо. Кроме того, милый исторический казус в какой-то момент может стать Серьезным Поводом. «Ты, что ли, король? А я за тебя не голосовал!»
В начала двадцатых годов прошлого века некто Франц Ксавер Куглер, бывший железнодорожный рабочий, держал биргартен в южном пригороде Мюнхена. Его главными посетителями были велосипедисты, прогуливающиеся за городом, так что хитрый Куглер проложил целую велодорожку, которая шла через лес и, разумеется, заворачивала в его заведение.
Как-то погожим июньским деньком 1922 года к нему приехала такая прорва велосипедистов, что у него просто не хватило пива на всех. Поэтому Куглер начала смешивать пиво с лимонадом и продавать под названием Radlermaß, что позже вошло в меню большинства баварских биргартенов, как просто «Радлер», т.е. «велосипедист».
Эта легенда звучит сомнительно сама по себе – скорее, Куглер мешал пиво с лимонадом просто потому, что ожидать качественного пива в 1922 году было бы чрезмерным оптимизмом. Вот человек и выкручивался, как мог. Но, как вы уже поняли, пиво в Германии – это объект интереса, поэтому историю Куглера разобрали по косточкам и доказали, что пиво с лимонадом смешивали еще в благословенном 1900-м.
(дошло до натурального абсурда. Все кончилось тем, что следы радлера нашли аж в XIX веке – дескать, был у немецких социал-демократов велосипедный кружок, где в перерывах между прогулками на свежем воздухе и чтением Маркса, члены клуба познавали единство и борьбу противоположностей в отдельно взятой пивной кружке. Если мы подвергнем пиво отрицанию, добавив в него лимонад, то получим непиво. Теперь подвергнем это отрицание отрицанию еще раз (добавим больше лимонада) и получим первоначальную величину в квадрате – пиво, но на более высокой ступени!
Хотя, разумеется, радлер в XIX веке был. По крайней мере, в Великобритании под названием «шэнди» или «шэндигафф» – его упоминал, например Диккенс. О, это первенство Британии во всем!)
Для радлера используется светлый лагер – то самое низовое пиво в соответствии с каноническим райнхайтсеботом. Если же заменить его пшеничное, то у вас получится Russn. То есть, «русский». Мысль портить пшеничное пиво лимонадом могла возникнуть только в экстраординарной ситуации, и такой ситуация стала Баварская советская республика 1919 года.
(собственно, правильнее называть ее «Мюнхенской», потому что кроме Мюнхена революционеры ничего в действительности не контролировали. Вспомните пресловутую CHAZ в Сиэтле – это оно)
Штаб-квартирой революционеров стал Маттезер – здание в центре Мюнхена, где располагалась пивоварня и огромный пивной зал. Немецкие историки вежливо пишут, что революционерам надо было принимать множество важных решений каждый день, и для этого требовалась трезвая голова. Поэтому товарищи разбавляли вайсбир лимонадом – ведь Революция превыше всего.
(за месяц существования Мюнхенская советская республика успела принять множество «трезвых решений». Например, открыть для всех желающих мюнхенский университет, при условии, что в нем не будут преподавать историю, потому что история – «враждебна цивилизации». Такие мелочи, как отмена денег, письмо Ленину с жалобой на отсутствующий ключ от уборной или объявление войны Вюртембергу и Швейцарии за отказ продать локомотивы молодой республике, я даже упоминать не буду)
Вероятнее всего, отважные революционеры опустошили подвалы Маттезера за несколько дней, а дальше им пришлось экономить, доливая в хорошее пиво лимонад. Еще одно трезвое решение.
(однако если вспомнить историю с кружком социал-демократических велосипедистов, будет сложно удержаться от ассоциаций с учением Фурье. Ведь когда океаны наполнятся лимонадом, все пиво неизбежно превратится в радлер и руссн)
Почему этот революционный коктейль назвали «руссн»? Все еще вежливые историки объясняют, что у политически неподкованных баварцев немного смешались понятия, и коммунистическая революция вместе с ее вождями ассоциировалась с Россией, откуда была родом значительная часть деятелей советской республики. Но если вы загуглите биографии революционных деятелей МСР, то вы неизбежно придете к выводу, что смесь пива и лимонада должны были именовать иначе. Однако напиток под названием «юдн» едва ли был бы популярен на немецкой территории, поэтому пришлось использовать изящный эвфемизм.
Как видите, все в точности по Ремарку.
