Тракторы и щупальца
Крестьяне на «ляйхьт-» и «гросстракторах» входят в немецкие столицы, чтобы дать последний бой неправильному правительству: хороший годный сюжет для альтернативной истории в декорациях Hearts of Iron. Но в нашей скучной реальности это просто очередная причина, по которой снова не ходит транспорт. И отношение к крестьянским протестам в целом такое же: как к досадному, но неизбежному погодному явлению. В ноябре транспорт не ходил из-за забастовок, в декабре – из-за снегопада, в январе – из-за избытка сельхозтехники на проезжей части. Стихия, что тут поделаешь.
И если вы полагаете, что осатаневшие крестьяне с торчащей из бород соломой носятся по улицам, швыряются навозом в полицейских, и с жутким хохотом наматывают на колеса зазевавшихся прохожих, то вы окажетесь неправы. Вот фото крестьянского протеста в Берлине. В Берлине, не в Мюнхене! Тракторы аккуратно выстроены в ряд, сбоку оставлено по свободной полосе для пожарных или скорой.
(Этому, конечно, предшествовал инцидент с паромом, на котором пару дней назад плыл министр экономики Хабек. За это крестьяне теперь извиняются буквально каждый день, обещая ничего подобного впредь не повторять. Так что кровопролития, по всей видимости, не будет – только поедание чижиков. Более того, руководители протестов слёзно попросили «ультраправых» не принимать участия в их демонстрациях; в переводе с немецкого это означает: «Уважаемое Ведомство по защите конституции, пожалуйста, не подсылайте к нам своих сотрудников. Мы, честное слово, обещаем вести себя хорошо, не надо нам подбрасывать свастики и отрицание Холокоста»)
Тон в прессе по отношению к протестам тоже почти сочувственный. Стихийная выставка сельского хозяйства на улицах немецких городов стала удачным поводом порассуждать о его проблемах. В самом деле, ведь фермерских хозяйств становится меньше, а те, что остались, продолжают увеличиваться в размерах. Правильно ли это? И субсидии на дизель для крестьян – планы отменить их стали одной главных причин протестов – наверное, тоже стоит оставить? В общем, своих целей крестьяне уже добились: общество вспомнило, откуда продукты попадают в магазины и готово обсуждать имеющиеся проблемы :-)
Отмена субсидий на сельскохозяйственный дизель, на самом деле, вполне понятна. Очевидно же, что если государство субсидирует использование конкретного топлива, крестьяне будут использовать его и только его. А это очевидным образом идёт вразрез с курсом на энергетическую автаркию, к которому Европа за последние сто лет регулярно возвращается.
Ставка на энергию ветра, воды и солнца (к которым в немецких условиях добавляется и уголь) – не экошиза, а экономия дефицитных ресурсов, вроде газа и нефти. Крестьяне же жгут дизель как не в себя и ещё хотят за это денег. Естественно, рука евробюрократа тут же тянется это непотребство прекратить.
(Не случайно в Германии в последние годы так популярна тема электротракторов – ни одна сельскохозяйственная выставка не обходится без презентации очередного прототипа. Но пока дела идут небыстро: против законов физики не попрёшь, да и в немецких реалиях более перспективен какой-нибудь биодизель с ароматом рапса. А вот во Франции вслед за атомными паровозиками могут появиться и атомные трактора, pourquoi pas :-)
Сокращение числа крестьянских хозяйств и укрупнение оставшихся тема куда более интересная. На мой взгляд, такое развитие событий напрямую проистекает из взаимоотношений государства и населяющих его людей. По мере своего развития государства становились (и становятся) всё сильнее, получая больше прав и возможностей влиять на жизнь индивида. Абсолютистское европейское государство, скажем, XVIII века, почти не интересовалось отдельно взятым человеком: тот, теоретически, мог прожить всю жизнь, так и не вступив с государством хоть в какое-то во взаимодействие. К XX веку государства отрастили щупальца и научились вмешиваться в жизнь людей детально: например, определяя, где и как будут учиться его дети, какие книги он будет читать, а в идеале – полностью контролировать его поведение, слова и даже, может быть, мысли. Сейчас это считается ретрофутуристическими ужасами в духе Оруэлла, но, вообще, государственные щупальца никуда не делись – просто стали тоненькими и полупрозрачными, чтобы граждане сильно не нервничали.
Так вот, для государства современного типа крестьянин является чуть ли не главным врагом, потому что может, зараза такая, жить без и вне него. Я как-то рассуждал, что большинство нынешних людей, даже не проживая в городе, являются «горожанами» и из-за этого критически зависят от государства. Запретите горожанину ходить в магазин – и он умрет с голоду. Крестьянин же автономен; он не просто может прокормиться со своей земли, он на ней буквально монарх – суверенный собственник. Формально он обязан следовать, скажем, государственным законам, но чем он там занимается на своих собственных гектарах вдали от надзора и контроля – поди узнай. Крестьянин это автономная и почти неподконтрольная единица, которая, разумеется, здорово раздражает государство своей автономностью и неподконтрольностью. Пока государства не достигли уровня конца XIX века, они крестьян были вынуждены терпеть, рассматривая их как эдакий примордиальный лимб, самопроизвольно порождающий новых людей и продовольствие. Но как только появились возможности, крестьян начали интегрировать в систему и прижимать к ногтю. Не случайно, что первые десятилетия советской власти главными врагами государства были крестьяне – автономные негодяи, нарушавшие государственную монополию на хлеб. Советский человек, если хочет есть, должен сдать недвижимость, золото и валюту, а потом ещё пойти на завод и отработать там смену (лучше, конечно, две). А у крестьянина хлеб свой, без участия государства. Это как вообще?
Но, даже обойдясь без крайностей коллективизации, государства всё равно будут стараться подорвать крестьянскую автономность. Человек должен быть зависим от государства, иначе оно лишится рычагов влияния на него. Хорошо, если крестьянин будет выращивать что-то несъедобное (скажем, рапс). Ещё лучше, если его ферма разрастется раз в десять, превратившись уже не в единоличный двор, а сельскохозяйственное предприятие, то есть – в фирму. С фирмами государства работать умеют, тут ничего сложного нет. Чик-чик, и ваша Standard Oil уже Exxon (кстати, рекомендую интересный материал по теме). Поэтому, неудивительно, что в 1950 году в Германии было два миллиона крестьянских хозяйств (т.е. добрых десять миллионов человек потенциально находились вне государственного контроля), а в 2020-м – лишь 263 тысячи, причем заметная часть из них это крупные предприятия, а не гемютные фермы с десятью коровками и парой коз. Стоит заметить, что скорость «декрестьянизации» в разных частях Германии разная. Скажем, в Баварии небольшие хозяйства пока еще держатся: средний размер ферм здесь около 30 гектар. Для сравнения, на севере, в Мекленбурге-Передней Померании типичная ферма занимает более 280 гектар. То есть, это уже не фермерство, а промышленное производство. Завод.
(Промышленные заводы в свое время сократили популяцию крестьян; а пищевые ликвидируют крестьянство окончательно. Скажем, появление дешевого и доступного мяса из пробирки сделает ненужным массовое животноводство)
И инструментом для пропихивания государственного щупальца в последний бастион личной суверенности являются субсидии – те самые субсидии, против урезания которых сейчас протестуют фермеры. Потому что, соглашаясь получать деньги от государства, человек заключает с ним договор; и государство, на основании этого договора, начинает влиять на его жизнь.
(Неудивительно, что больше половины бюджета ЕС уходит на пресловутые «сельскохозяйственные субсидии»: вкусный сыр и хорошее вино тут выступают лишь приятными бонусами. Куда важнее возможность контролировать автономных агентов внутри ЕС: национальные государства. Механизм тут в целом примерно такой же, как у взаимодействия национальных государств с крестьянами).
А что делают сейчас крестьяне в окружении зеленых тракторов? Требуют субсидию вернуть. «Тут было щупальце, мы хотим его назад». Государство кочевряжится, предлагает компромиссы. Но альтернатив тут немного: выбирать-то придется между исчезновением отдельных особей и целого вида; причем одна опция не исключает другую. Крестьянам их самодостаточность и независимость в нынешнем мире просто не по чину. Чай, не Виндзоры какие.
(О чём, кстати, ещё сто лет назад честно предупредил Замятин в самой недооцененной из четырех главных антиутопий XX века)
