Паттерн в основе (продолжение)
Перевод статьи Джошуа Стайлмана, опубликованной на Substack
Мета - ответ
https://stylman.substack.com/p/the-pattern-beneath-continued
Реакция на мою статью о USAID ("Паттерн в основе") за выходные была поразительной, я получил много вдумчивых откликов, но два из них, в частности, прекрасно демонстрируют основной тезис статьи о искусственных бинарных опциях и рекурсивных циклах. Один друг выразил искренний ужас от того, что критика USAID может поставить под угрозу гуманитарную помощь во всём мире, — очевидно, он не понял моих предыдущих замечаний о том, что благотворительность часто служила прикрытием для гнусных целей, от бесплатных столовых Аль Капоне до «благотворительной работы» больниц Джимми Сэвила.
Другой уважаемый исследователь, чьи работы по институциональному обману я высоко ценю, обеспокоился тем, что я «клюю на наживку», вообще обсуждая эти разоблачения, — не принимая во внимание моё явное признание как конституционных опасений по поводу методов, так и возможности другого уровня контролируемого пробуждения — Второй матрицы — в действии.
Оба друга, казалось, были больше заинтересованы в статье, которую они хотели, чтобы я написал, чем в той, которую я на самом деле написал, — о распознавании закономерностей и искусственной реальности. Возможно, я не написал ту статью, которую они хотели, — один стремился к однозначному осуждению ликвидации USAID, а другой предостерегал от искреннего участия в этих разоблачениях. Но мой поиск истины требует рассмотрения всех возможностей, даже неприятных. Я использую такие пространства, чтобы размышлять вслух, изучать закономерности и, возможно, самое главное, признавать, чего я не знаю.
Чего бы это ни стоило, я полностью понимаю опасения моей второй подруги по поводу сроков и мотивов — это обоснованные вопросы, которые я и сам себе задавал. Но только не это было в центре внимания моей статьи. Когда она сказала: «Мы все знали всё об операциях USAID», я должен был отметить, что нет, некоторые из нас знали, но большинство американцев до сих пор не имеют ни малейшего представления. Настоящий вопрос заключается не в том, стоит ли обсуждать эти откровения, а в том, как их обработать, не попавшись в очередную ловушку.
Ее самый проницательный вопрос заключался в том, почему эти откровения появляются именно в этот конкретный момент - и я полностью согласен, что это ключевой вопрос. Cui bono - кому это выгодно? Возможно, самое важное, что нужно распознать, - это выбор времени. На протяжении всей истории стратегические разоблачения часто служили для перенаправления или усмирения сопротивления, а не для полного демонтажа систем контроля. Выборочно раскрывая определенные преступления, система позволяет ослабить давление, обеспечивая при этом сохранение более глубокой архитектуры контроля. Разоблачения становятся частью самого механизма контроля. Хотя меня и воодушевляет то, что я вижу раскрытие давно скрывавшихся преступных сетей, я не жду, что это станет неожиданностью. Надежда без бдительности - это просто еще одна форма поимки. Система часто раскрывает определенные истины стратегически, либо чтобы нормализовать их, либо чтобы направить сопротивление в предписанное русло. Некоторые назвали бы это сутью люциферианского обмана - представление тщательно отобранных истин в точно рассчитанные моменты для достижения максимального эффекта. Хотя эти откровения кажутся искренними - и я хочу верить, что мы наблюдаем реальные перемены, - история учит нас сохранять проницательность. Оптимизм не должен закрывать нам глаза на закономерности. Рассматриваете ли вы это как древнюю духовную войну или просто эффективную психологическую манипуляцию, закономерность очевидна: истина сама по себе становится инструментом, когда контролируются ее время и контекст.
Подумайте, как быстро сформировались «стороны»: инициатива Ларри Эллисона «Звёздные врата», основанная на проекте ЦРУ «Оракл», — теперь приветствуется теми же людьми, которые не так давно яростно выступали против централизованного цифрового контроля. Если бы это было представлено под другим брендом, так называемое движение за свободу пришло бы в ярость. Почему двойные стандарты? Это тот самый Ларри Эллисон, который после 11 сентября предложил создать базу данных национальной безопасности, чтобы отслеживать каждого американца, в том числе с помощью биометрических идентификаторов. Если бы у Джо Байдена в кабинете был Билл Гейтс, объявляющий о партнёрстве с Microsoft, Google и Facebook, так называемое движение за свободу пришло бы в ярость. Я выступал против технократии, навязанной элитой, когда её внедряла администрация левого толка; меня не особо интересует и правый вариант.
А как же условное одобрение вакцин от птичьего гриппа для домашней птицы? Где движение за свободу медицины, которое преодолело ограничения, введённые из-за COVID-19, и сформировало коалицию MAHA, которая помогла избрать эту администрацию? Та самая коалиция, которая выступала против экспериментальных технологий на основе мРНК, теперь по большей части молчит, в то время как подобные вмешательства угрожают нашему продовольственному снабжению. Придётся ли нам вскоре беспокоиться о остатках вакцин в наших утренних яйцах? Выборочное возмущение бросается в глаза.
Этот же избирательный принцип применения прекрасно иллюстрируется недавним исполнительным указом о борьбе с антисемитизмом и его рабочей группой по реализации. Помимо благородной на первый взгляд цели борьбы с ненавистью, взгляните на то, что происходит на самом деле: межведомственный государственный аппарат с беспрецедентными полномочиями по «искоренению» неопределённого «антисемитского преследования» в университетских кампусах. Кто определяет, что является антисемитизмом? Где чёткие границы, защищающие конституционное право на свободу слова? Это не партийные вопросы — они фундаментальны для свободы. Молчание бывших защитников Первой поправки оглушительно. Те же самые борцы, которые вчера боролись с государственной цензурой, сегодня аплодируют государственному регулированию речи. Это неприкрытое лицемерие, просто и ясно. Свобода слова либо имеет значение всегда, либо не имеет значения вовсе.
Перефразируя Граучо Маркса, я с подозрением отношусь к любому идеологическому клубу, в который меня бы приняли. Дело не в том, чтобы выбирать команды, а в том, чтобы распознавать закономерности. Высшая форма контроля — это не сокрытие правды, а формирование того, как мы воспринимаем правду, когда она появляется. Вот почему распознавание закономерностей важно как никогда. Мы должны уметь воспринимать несколько реальностей одновременно: эти откровения важны, и их появление может быть стратегически обусловленным. Власть оказывается под угрозой, и могут появиться новые формы контроля. Гуманитарная помощь имеет значение — её основная цель — помогать нуждающимся, и при правильном применении она может выполнять эту важнейшую миссию. Она также может способствовать налаживанию экономических партнёрских отношений и поддержанию мира — особенно если у нас наконец-то появится руководство, заинтересованное в дипломатии, а не в бесконечных войнах. Но некоторые программы USAID явно направлены не на помощь или развитие, а на культурную инженерию и разделение. Инициатива по проведению трансгендерного шоу в Гватемале стоимостью 2 миллиона долларов — это не гуманитарная помощь, а попытка сформировать общественные ценности под видом инклюзивности. В каждом конкретном случае компонент помощи может быть реальным, а может и не быть, но повестка дня неоспорима.
- Добро пожаловать, истина выходит на свет
- Вопрос о сроках и механизме раскрытия
- Поддерживать осведомленность о новых системах управления
- Привлекайте власть к ответственности независимо от того, кто ею владеет
Я глубоко обеспокоен тем, что некоторые участники сопротивления становятся самодовольными, полагая, что «хорошие парни теперь у власти». Нет ничего более опасного. Да, мы можем приветствовать разоблачение коррупции, но при этом сохранять бдительность в отношении того, что за этим последует, особенно в отношении рисков, о которых говорят журналисты, в том числе Кэтрин Остин Фиттс, Наоми Вульф и Уитни Уэбб. Они предупреждали о формирующейся системе контроля, о неконтролируемой власти технологических олигархов и о том, как финансовые и цифровые системы незаметно перестраиваются под видом реформ. Эти предупреждения заслуживают такого же пристального внимания, как и коррупция, от которой сейчас избавляются.
Я заметил, что недавние критики таких исследователей, как Фиттс, Вулф и Уэбб, особенно тех, кто меняется в зависимости от политических ветров, редко приводят свои реальные аргументы. Вместо этого они прибегают к таким ярлыкам, как "контролируемая оппозиция" или "черный список". Эта схема сама по себе заслуживает изучения - клике удавалось либо создавать собственное сопротивление, либо захватывать существующие движения дольше, чем я был жив. Мы должны следовать фактам, а затем определять, как мы к ним относимся, а не наоборот. И мы не можем придерживаться двойных стандартов, основанных на наших предвзятых представлениях о добре и зле.
Конституция остаётся лучшим в истории человечества инструментом для обеспечения личной свободы — давайте воплотим её в жизнь с помощью радикальной прозрачности и последовательного соблюдения принципов. Но если история чему-то нас и учит, так это тому, что власть не растворяется, а меняет форму. Это подводит меня к любопытному совпадению: DOGE (Департамент эффективности правительства, также отсылка к любимому мемкоину Илона) носит то же название, что и дож Венеции, правитель, который действовал на стыке военной власти и финансового контроля. Является ли это просто забавной исторической параллелью или чем-то более значимым, стоит задуматься: действительно ли современные технократы разрушают системы контроля или превращают их в нечто гораздо более изощрённое?
Слева — статья в Википедии о доже Венеции
Справа — обложка книги «Финансовые гадюки Венеции» Джозефа П. Фаррелла
Венецианская элита правила не только с помощью прямой власти, но и благодаря финансовому и военному влиянию — эта модель не исчезла, а просто адаптировалась, и теперь она действует через современные структуры, такие как центральный банк и управление искусственным интеллектом. Большинство людей, следящих за сегодняшними новостями и лентами социальных сетей, редко задумываются о том, что эти параллели указывают на более глубокие исторические отголоски — возможно, даже на древние банковские династии, обладавшие давними оккультными знаниями. Независимо от того, интригуют вас такие теории или отталкивают, для того, чтобы увидеть полную картину, необходимо выйти за рамки текущего момента. Модели повторяются, и власть редко отказывается от контроля — она просто меняет форму.
Хотя мне нравится наблюдать за тем, как DOGE свергает правительство и разоблачает как расточительные траты, так и отвратительные преступные операции, маскирующиеся под бюрократию, мы не можем ослабить бдительность. Я понимаю, почему традиционные методы не сработают — у глубинного государства есть свои люди повсюду. Только посмотрите на членов Конгресса, спонсируемых фармацевтическими компаниями, которые бесстыдно выступают против RFK — как однажды сказал Робин Уильямс, им следовало бы носить значки NASCAR, указывающие на их спонсоров. Но главный вопрос не в том, что сносят, а в том, что строят на его месте.
Методы контроля, возможно, эволюционировали от венецианского банковского дела до цифрового управления, но основополагающие принципы остаются удивительно неизменными. Там, где банковские династии когда-то контролировали общество с помощью государственного долга и торговых путей, современные системы, управляемые искусственным интеллектом, идут ещё дальше, достигая детального контроля над поведением с помощью прогнозного моделирования, алгоритмов и повсеместной слежки. Методы развиваются, но механизмы влияния — формирование человеческого поведения с помощью тонких ограничений и искусственных стимулов — остаются поразительно знакомыми. Если история нас чему-то и учит, так это тому, что власть не просто исчезает; она возрождается под новыми именами, используя новые инструменты. Одновременно могут быть верны две вещи — в этом суть распознавания закономерностей: мы наблюдаем за тем, как в реальном времени раскрываются ужасы, финансируемые налогоплательщиками, И мы должны сохранять бдительность в отношении того, какая система придёт на смену той, что демонтируется. Главное — не выбирать сторону, а развивать способность распознавать все формы манипуляций и противостоять им — даже тем, которые кажутся освобождением.
Я предан своей семье, своей чести, своему сообществу и человечеству — но прежде всего самой истине. Если мы позволим догмам взять верх над здравым смыслом, мы станем именно тем, над чем многие из нас насмехаются, — карикатурами на сторонников партийных взглядов.
Настоящие перемены не придут сверху вниз — они никогда не приходили. Они придут изнутри сообществ, от людей, которые распознают закономерности и отказываются участвовать в создании искусственных реальностей. Они придут от людей, которые выбирают правду, а не комфорт, от местных сообществ, которые противостоят централизованному контролю, снизу вверх, а не сверху вниз. Власть народу — это не просто лозунг, это единственный путь вперёд.
Прямо сейчас нам всем нужно быть начеку, не поддаваться на провокации и продолжать искать правду, любовь и реальность. Война — это не противостояние левых и правых, она о сохранении суверенитета человека в эпоху искусственной реальности.
Я постоянно замечаю одну вещь: люди жаждут абсолютных ответов — героев, злодеев, чётких выводов. Но что, если настоящая ловушка — это не просто обман, а наша потребность в самой определённости? Возможно, самая радикальная позиция — это сопротивляться желанию замкнуться в рамках устоявшегося повествования и оставаться открытыми для новых закономерностей.