Сетевые эффекты в вооруженных конфликтах

В марте 2022 года The Financial Times опубликовали статью Раны Форухар «Украина вскрывает природу войны в эпоху вооруженных сетей».

Статья посвящена влиянию сетевых эффектов на вооруженные конфликты на примере начавшейся специальной военной операции на Украине. Статья акцентирует очень важные особенности настоящего и будущего:

В эпоху вооруженной взаимозависимости сетевые эффекты, чем бы они ни определялись, не гасят, а усиливают конфликты.
Крайне важно контролировать ключевые сети - информационные, финансовые, цепочки поставок и прочие - так как они могут как усиливать государственную власть, так и ослаблять ее.
Сложность сети увеличивает нестабильность, а беспрецедентные сетевые эффекты создают невиданные ранее преимущества, но одновременно и риски.
Результаты вступления в войну становятся менее предсказуемыми, а возврат к статус-кво крайне затруднительным. Мир изменяется необратимо.
Идея глобализации, смертельно раненая когда НАТО бомбило Сербию, похоже окончательо добита санкционной политикой. Увы, предположение что глобализированные рынки, при всей их “эффективности”, сделают конфликты менее вероятными или, по крайней мере, менее эффективными, не оправдалось.

Несмотря на то, что с момента выхода статьи прошло около полутора лет, поднятые там вопросы по-прежнему остаются актуальными, а многие предположения нашли свое подтверждения в реальных событиях.

Ниже - перевод этой статьи:

Украина вскрывает природу войны в эпоху вооруженных сетей

RANA FOROOHAR / РАНА ФОРУХАР

Copyright The Financial Times Limited 2022. All rights reserved.

Масштабы и скорость взаимосвязей ускоряют темпы вооруженных конфликтов, а не заменяют их

Британский писатель Норман Энджелл утверждал в 1910 году, что война устарела из-за экономической взаимозависимости между странами. Совсем недавно политологи, в том числе Роберт Кеохейн и Джозеф Nye, доказали, что глобальные “сети взаимозависимости” будут иметь умиротворяющий эффект. Столетие назад эти сети включали пароходы, железные дороги и телеграфную систему. Сегодня они включают финансовые рынки, многонациональные цепочки поставок и Интернет.

Но, как мы сейчас наблюдаем в Украине, война все еще остается с нами, и она ведется с использованием не только оружия и бомб, но и экономических инструментов. Стоит задаться вопросом, действительно ли мы живем в поистине новую и другую эпоху, эпоху скорее вооруженных, чем умиротворяющих сетей. Эта концепция была выдвинута Генри Фарреллом и Абрахамом Ньюманом в статье 2019 года, которая вскоре выйдет как книга "Подпольная империя". В нем ученые рассматривают способы, с помощью которых сетевой эффект создает как инструменты, так и риски для субъектов государственного и частного секторов в 21 веке.

Специальная военная операция России на Украине уже демонстрирует, как реализуются их теории. С одной стороны, “глобализация изменила либеральный порядок”, как писали авторы. Это произошло “путем перехода от многосторонних межгосударственных переговоров к сетям частных субъектов”. Подумайте об Элоне Маске, укрепляющем интернет на Украине с помощью своей системы Starlink, о том, как Google и Meta отключают российский контент и государственные СМИ, или о том, как десятки отдельных “хактивистов” по всему миру помогают Украине в цифровой войне.

С другой стороны, как сказал мне Фаррелл на прошлой неделе, “сети также могут усилить государственную власть” — посмотрите, как Европа и США использовали систему Swift и финансовые санкции, чтобы нанести ущерб российской экономике. Эти усилия, в свою очередь, могут создать свой собственный сетевой эффект, поскольку страны осознают, что их запасы иностранной валюты могут стать своего рода финансовой бомбой-самоубийцей. Падение курса рубля иллюстрирует мощь западных финансовых сетей, но оно также может ускорить переход к постдолларовому миру, который такие страны, как Китай, хотят создать для борьбы с этой мощью.

Урок, который я бы извлек из всего этого, к сожалению, не состоит в том, что война устарела. Скорее, крайне важно контролировать ключевые сети — будь то платежные системы, повествования в социальных сетях, цепочки поставок или газопроводы — чтобы иметь надежду выжить в эпоху вооруженной взаимозависимости.

Я бы также сказал, что масштаб и скорость сетей, взаимосвязанных с помощью технологий, ускоряют темпы вооруженных конфликтов, когда они происходят, а не заменяют их. То, что произошло в последние несколько дней в Украине, в прошлом заняло бы недели или месяцы. Сложность войны возросла за счет того, что как государственные, так и частные организации оказались на одних и тех же полях сражений. Компании, сообщества, валюты и страны теперь являются узлами сети. Они могут сотрудничать, но они также могут конкурировать.

Что все это значит для сегодняшней войны? Менее предсказуемые результаты для начала. Частные сети могут усилить государственную власть, но они также могут отказаться от нее, когда это им удобно. Подумайте о том, как крупные технологические платформы избирательно подавляли российскую дезинформацию, но не закрывали свои сети в России, как просили их многие законодатели.

Сетевой эффект также может быть трудно вернуть в бутылку. Для отмены санкций всегда требуется много времени, но реинтегрировать Россию в глобальную сеть с высокой степенью интеграции после ее ухода может оказаться еще сложнее.

Сложность сети увеличивает нестабильность. По мере развития финансовых последствий российских санкций мы можем столкнуться с проблемами платежного баланса, приводящими к неожиданным сбоям в неожиданных местах. Подумайте обо всех рисках контрагентов, привязанных к нефтедолларам или евродолларам, и сбоях, происходящих не только на товарных рынках, но и в цепочках поставок (некоторые автомобильные заводы в Европе закрылись на прошлой неделе, потому что они не могли получить украинские запчасти).

Беспрецедентное сетевое взаимодействие между государственным и частным секторами также приведет к большому количеству рисков и выгод. Например, китайский юань может извлечь выгоду из некоторой дедолларизации. Но планы Пекина по созданию евразийской железнодорожной сети через Россию уже не выглядят столь жизнеспособными.

Многие люди назвали войну в Украине конфликтом в стиле 20-го века. Это далеко не так. В то время как политика великих держав, безусловно, находится в центре внимания, театры военных действий и инструменты войны эволюционировали. Предполагалось, что глобализированные рынки, при всей их “эффективности”, сделают конфликты менее вероятными или, по крайней мере, менее эффективными. Вы могли бы возразить, учитывая, что Россия, вероятно, закончит эту войну как глобальный пария и, возможно, как государство-вассал Китая, что это уже происходит.

Но вся идея о том, что страны с "Макдоналдсом" никогда не воюют друг с другом, перестала работать примерно в то время, когда распалась Югославия и НАТО бомбило Сербию. Конечно, распространение американского фастфуда не помешало ухудшению отношений между Западом и Россией или Китаем.

Война в Украине, тем временем, показывает нам, что взаимосвязь работает по-разному. Это может усилить власть (как это сделали единые глобальные санкции). Это может увеличить или уменьшить уязвимость (энергетические рынки иллюстрируют и то, и другое). Но жизненно важная взаимозависимость не уменьшит конфликт. Я боюсь, что война - это просто часть человеческой природы. Однако результаты вступления в бой, возможно, стали более непредсказуемыми.

[email protected]