Кровать Восемналцатилетнего.Новелла.3.2
Побочная история 3. Отчёт о Го Йохане
Перевод выходит на каналах: BL Place и Храм Чэнь Цин
Я украдкой поднял глаза, осматривая безлюдную улицу. Ирония в том, что рука при этом не отпускала Йохана. Как только подушечки пальцев коснулись его тонкой кожи, на ней появились мурашки, которые сразу же исчезли.
Было больно. Потому что Йохан впился зубами в мою верхнюю губу. В ответ я резко прикусил его язык, который только что проник в мой рот.
— Ах-ха, — простонал он так будто ему больно.
Я поднял веки — и прямо перед моими глазами оказались зрачки Йохана. Когда он успел открыть глаза? Значит, он видел, как я трусливо озирался на магазин и улицу. Блядь.
Я сморщил нос и прикрыл один глаз, будто подмигивая. Затем схватил Йохана за воротник, жадно втянул в себя его стремительно отдаляющиеся губы — и отшвырнул прочь.
Я цокнул на него, как на собаку, глядя на его ошарашенное лицо. Ха! Йохан фыркнул в ответ. Видел? — и я надменно подставил ему свой нос. Не меняя позы, лишь двинул рукой, чтобы вырвать уже раскрытый зонт.
Операция по захвату зонта прошла гладко. Перекинув отнятый зонт на плечо, я швырнул Йохану его свёрнутый. Тот ловко поймал его левой рукой. Везучий ублюдок.
П.п: 거 — вещь, штука, предмет. Однако слово «го» (거) в корейском сленге очень часто является сокращением от «гŏги» (거기 — «там»), которое эвфемистически обозначает мужские гениталии. Далее объясню почему я сделала примечание на это слово.
Йохан окинул другой зонт оценивающим взглядом. Вид у него был явно недовольный. Он же новый. Чего не так? Пока я размышлял, Йохан провёл пальцем по уголку губ:
— Значит, это я так, блядь, старательно поднимал зонт Джуна*?
П.п.: Итак 내가 준이 거를 존나 열심히 세웠던 거구나 — Эта фраза содержит игру слов, которую сложно полностью передать в переводе без потери смысла. 준이 거 Дословно "вещь/штука Джуна". В контексте это явно относится к зонту Джуна, который Йохан только что отобрал. Но помним, что я писала выше про слово штука. Это двусмысленная фраза. Помимо буквального смысла (раскрывал зонт), отсылает к их раннему разговору о размерах и эрекции («поднимать» как сленг). Йохан намеренно использует эвфемизм, чтобы дразнить Джуна.
Разве не говорят раскрыть зонт? Под шум ливня я вспомнил привычку Го Йохана играть словами. Даже с возрастом она не меняется. И то, что эта привычка мне по душе — тоже не меняется. Я хоть и стал старше, но тоже остался прежним.
— Ты почти поднял моего дружка.
Я слегка покачал головой и размашисто провёл рукой по воздуху. Не стоит слишком задумываться. Хм.
Кажется, сезон дождей будет долгим.
Пока мы возвращались, ливень усилился. Дождь, который до этого мочил брюки, теперь обрушился с такой силой, словно хотел разбить окна. Когда мы наконец добрались до квартиры, и я, и Го Йохан были вымокшие до нитки.
Мы с Го Йоханом не проронили ни слова даже у входа. Однако в зеркале наши взгляды украдкой встречались. Наше страстные вздохи переплетались, а резкий запах мыла щекотал мне ноздри. Почему даже после сигарет от Го Йохана пахнет чистотой? — подумал я, пристально глядя на его отражение.
Лёгкие мурашки, поднимающиеся снизу, сковали тело. В зеркале я увидел, как Го Йохан пальцами взял меня за воротник. Волоски на затылке встали дыбом. Я не смог повернуть голову, уставившись в коридор, и произнёс:
— А, — Го Йохан сделал паузу, прежде чем продолжить, — воротник загнулся.
Затем его средний палец, мокрый и влажный, провёл по моей шее сбоку. Этот незначительный жест парализовал меня. Будучи не в силах пошевелить ни одной конечностью, лишь мои губы оставались живыми, и я произнёс несколько сухо:
— Должно быть, он загнулся, пока ты бежал.
Его пальцы нежно провели по моему коротко стриженному затылку. Чувство щекотки поползло вниз от горла. Я проглотил комок, вставший в горле, и низко опустил голову.
Раздались шаги, когда он направился к двери.
— Воротник. На самом деле он не был загнут.
— Просто подразнил тебя. Дурак.
Пошутил. Серьёзно. Я наконец обернулся и уставился на Го Йохана. И в тот же миг сглотнул сухую слюну*. Сквозь промокшую насквозь одежду Йохана проглядывала нежная кожа. Одновременно с этим у меня заныло внизу живота.
П.р.: Я здесь редко, но метко. Во избежание умников и их умных умозаключений – фраза “сухая слюна” в художественном контексте может быть использована, как образное выражение, означающее, что во рту пересохло, но человек всё же инстинктивно сглотнул, даже не имея настоящей влаги во рту. Просто, чтобы не писали как это тупо звучит))
Кан Джун реально спятил. Я, подавляя желание ударить себя кулаком по голове, быстро распахнул входную дверь. Едва открыв её, я, не дав Йохану войти, втиснул в квартиру только своё тело и снова захлопнул её. После долгой тишины послышался стук в дверь.
Сквозь стекло смутно виднелись широкие плечи Го Йохана.
Как только зажёгся датчик света, я в панике бросился бежать в свою комнату. Мокрые ступни скользили. Хлюпающая влага прилипала к подошвам и следовала за мной. Липкий дискомфорт под ступнями лишь спрятался, словно тень, но не исчез.
Но я, насколько мог, выпрямился, и как ни в чём не бывало вошёл в комнату. Хотя, в противовес всей этой браваде, я глубоко выдохнул, едва переступив порог.
Украдкой я приложил ухо к двери. Откуда-то издалека донёсся звук закрывающейся входной двери. Только тогда я, всё ещё прислонившись плечом к ней, рухнул вниз.
Вор сам себя выдаёт. Потому что я, глядя на Йохана, думал о похабном. Жалко, конечно, Йохана. Но что поделать. Я ведь такой подозрительный и жалкий тип.
Успокоившись, я заметил новые детали. Например, разбросанные на столе смятые обёртки*.
П.р.: фантики от презервативов, ну вы поняли.
Я вздохнул, поднялся и начал хватать разбросанные по столу обрывки. И впал в отчаяние, увидев переполненное мусорное ведро. Знать бы, что так будет, попросил бы тётю убрать и комнату.
Хотя нет. А если бы тогда она нашла следы того, что я спал с Йоханом? Если бы нашла использованный презерватив.
Ах, я реально извращенец. Прикидываясь перед Йоханом порядочным, а в итоге оставил себе в удел уборку комнаты, с которой даже толком справиться не могу. Взамен я переспал с Йоханом. Вообще-то я и сам пытался жить чисто, но частенько забываю саму мысль о том, что что-то нужно приводить в порядок. Я и правда тот ещё отброс*, который даже сортировать не умеет.
П.п.: 생활 쓰레기 – «бытовой мусор», здесь используется в переносном смысле как самоуничижительное «никчёмный человек», «отброс».
Слова, сказанные Йоханом ранее, ярко всплыли у меня в памяти.
…Йохан и правда лучше меня. Он укоряет меня за мою жалкую ничтожность. Словно вымещая злобу, я с натугой засовывал обертки в пакет, лежавший в мусорном ведре.
Ладонью я сильно ударил себя по голове. Так, опустошив голову, я втиснул ещё мусора в переполненный пакет. Убрав несколько свёрнутых комков со стола, я увидел, что пакет вот-вот лопнет. Я почесал лоб, глядя на падающие на пол обрывки. Затем поднял голову и уставился на дверь Йохана.
Наверное, я простоял так минуты три. Покончив с бессознательными терзаниями, я нагнулся. Продолжая смотреть на дверь, я подобрал мусор, который выпал и выпрямился. Снаружи по-прежнему не было слышно ни звука.
Я несколько раз переступил с ноги на ногу, то вперёд, то назад, и наконец схватился за дверную ручку. Во мне даже вспыхнула досада. Это ведь мой дом. Чьего, чёрт возьми, мнения я так боюсь? И я открыл дверь.
И тут мой взгляд совершенно случайно и неловко встретился с Йоханом, который стоял как вкопанный на кухне. Да ещё и стоял он там, при тусклом свете подсветки. И не было похоже, что он что-то ест или пьёт. Моя досада не утихла. С самым невинным и чистым видом, я нагло спросил:
— Чего так притаился? Я думал, ты уже в комнате.
— Хм, — Йохан, казалось, о чём-то подумал, затем медленно провёл указательным пальцем правой руки по стене. Он продолжил лишь спустя некоторое время, — воды хотел попить.
— … Кулер же с другой стороны.
— Ага. Точно, — Неловко пробормотал Йохан и усмехнулся.
— …
— Тогда… тебе нужно здесь пройти.
Чтобы дойти до кладовки, где стоял бак, за который отвечала тётя, нужно было сначала пройти через кухню. А у входа на кухню стоял Йохан. Неизбежность. Мне нужно было пройти мимо него.
Рука, сжимающая смятые обёртки, напряглась ещё сильнее. Издав неловкий «Кхм» — я сделал вид, что всё в порядке, и высокомерно поднял подбородок. Что ж, притворяться наглецом — мой самый выдающийся талант. И вот я зашагал в сторону кладовки.
По мере того как шаги приближали меня к Йохану, сердце колотилось всё сильнее — словно молот бил по хрупкому стеклу внутри меня, разлетаясь осколками. Шум в ушах нарастал, будто эти обломки впивались в барабанные перепонки.
Го Йохан сказал, что пришёл попить воды. Но он не сдвинулся с места, пока я приближался. Наоборот, он как будто ненароком развернулся и встал у меня на пути. Что он задумал? Напряжение охватило затылок.
Пока я шёл, нарочито глядя вперёд, в периферии зрения мелькнуло расплывчатое выражение лица Го Йохана. Этот парень прищурился и медленно, откровенно оглядел меня с ног до головы. Я почувствовал что-то вроде стыда, будто с меня сорвали всю одежду. В тот самый момент, когда чувство опасности коснулось моей лодыжки.
— Помочь? — Очень подавленной голос, обратился ко мне. Чёрт возьми.
Я сделал вид, что не чувствую никакой атмосферы, покачал головой и неловко усмехнулся. Тело одеревенело, я развернулся и зашёл в кладовку. Почему-то мне показалось, что во мне стало меньше наглости, чем в старшей школе. Кажется, в юности я в такой атмосфере вёл себя дерзко. А сейчас, после того как мы столкнулись телами*, стало лишь более неловко.
П.п.: 몸을 섞다- досл. «смешать тела», здесь: столкнуться, войти в физический контакт, имеется в виду секс.
Так вот в чём разница между тем, кто только смутно представляет, и тем, кто действительно пробовал.
Хотя я точно убедился, что дверь закрыта, спина всё равно ныла. Как будто Го Йохан вплотную прилип к ней. Чувствовалось, будто он последовал за мной. Но вид закрытой двери принёс облегчение. Наверное, Го Йохан — раз уж я вышел — тоже пошёл пить воду. Почувствовав облегчение, я пошёл выбросить мусор — туда же, где лежал остальной.
Вопрос уже прозвучал. Но я, старательно игнорирующий его тогда, в итоге ответил там, где никого не было.
— Чем помочь? Всего-то выбросить один пакет.
И снова двинул замершей рукой.
Я посмотрел на мусорное ведро, заполненное ворохом разного хлама. Из-за какого-то напряжённого предчувствия, будто вот-вот что-то случится, я машинально щёлкнул кончиками пальцев. Некоторое время я смотрел на бумагу, испачканную следами пролитого кофе, потом развернулся. Собираясь снова выйти на кухню, я вдруг резко остановился перед дверью.
Неужели Го Йохан всё ещё ждёт?
Полная ерунда. Я словно метался туда-сюда именно по таким дурацким причинам. Какая разница, ушёл он или нет? Но даже зная это, я понимал: само присутствие Го Йохана действует на нервы. И я готов поспорить, что среди всех моих знакомых нет ни одного, кому с Го Йоханом было бы легко. Тем более я сам, раз уж порождаю о нём такие грязные мысли.
Но ведь не могу же я тут сидеть вечно. К тому же, если я зашёл и не выхожу, это будет выглядеть ещё более жалко. И странно. Я сжал руку в кулак, потом разжал. Одеревеневшие пальцы легли на ручку раздвижной двери. Набравшись смелости, я приоткрыл её на ширину ногтя — в щели никого не было.
Странное чувство сковало лодыжки. Было ли это сожалением? Или я подумал, что мне повезло? Часто я не понимаю, что у меня на душе. Почему Кан Джун, который всего год назад жил, полный уверенности, стал таким?
Я, схватившись за волосы, размашистыми шагами прошёл в комнату. Шаг был довольно решительным. Однако, войдя в комнату, я начал суетливо срывать с себя одежду и нижнее бельё, а затем швырнул их на пол. Похоже, мне срочно нужно было окатить голову холодной водой.
Я не мог поверить, что так запаниковал из-за дурацкой выходки, явно рассчитанной лишь на то, чтобы подразнить меня. Легонько шлёпнул себя ладонью по щеке. После этого зашёл в душевую, примыкающую к комнате, и сразу же открыл воду. Но едва я повернул кран, как из настенного душа хлынула горячая вода, мощно ударив по голове и плечам. От неожиданности я невольно вскрикнул.
Выкрикнув это, я тут же захлопнул рот — звучало это слишком глупо.
Рукой провёл по коже, покрасневшей от соприкосновения с водой. Чуть не ошпарился. То, как я себя вёл с самого начала и до сих пор, было по-детски глупым и до смерти постыдным. Я слабо стукнулся затылком о кафель. Хорошо, что никто не видел, — подумал я с облегчением и на этот раз осторожно шагнул под струи воды.
Откинув назад промокшие волосы, я умылся под потоком. Казалось, что удары струй по лицу, даже немного болезненные, слегка проясняют сознание. Прямо как звук падающего водопада. Хотя это, конечно, не настоящий водопад. В этот раз я ладонью вытер воду, стекающую по подбородку.
Сквозь шум воды раздался стук в дверь. Нет, похоже, послышалось.
Спросив «кто», я тут же осознал глупость вопроса и поспешно перефразировал, назвав его имя. Но ответа не последовало. Может, из-за шума воды я не расслышал? Или я перепутал стук со звуком падающих капель?
Не отводя глаз от двери, я медленно закрыл кран. Мощные потоки воды постепенно ослабели, превратившись в редкие капли, и падали на пол. В лёгкой дымке пара, в замкнутом пространстве ванной, звук капель распространялся странно гулко. Так я и стоял в душе, остолбенев, но ответа по-прежнему не было.
Не веря в это, я всё же крикнул его имя. И тут в голове мелькнул маленький вопрос.
А запер ли я дверь, когда заходил?
Нервы, натянутые как тетива, наконец спустили курок. Наверное, это был инстинкт. Чувство, которое нарастает у слабой добычи, вроде травоядных, чтобы избежать хищника.
Я осторожно, стараясь не шуметь, вышел из душевой кабины. Но мокрые ноги заскользили, и я едва не упал. Не было времени даже подумать: не может быть. Я отчаянно потянулся к двери, чтобы дотянуться как можно быстрее, и запер её. Всё произошло в одно мгновение.
Хаах... Даже не было повода тратить силы, а тяжёлое дыхание вырвалось наружу.
И когда дыхание немного успокоилось, меня охватил жар от стыда. Только сейчас я осознал, насколько параноидально себя повёл.
Горько усмехнулся. Не знаю, когда же излечится эта моя болезненная мнительность. Или это моя природа такая? Почувствовав, как температура тела упала от охлаждённого воздуха, я слегка вздрогнул. Как раз в тот момент, когда собрался отпустить ручку.
Ручка, которую я лишь касался, повернулась, издав едва слышный звук.
Моё тело на мгновение окаменело, как статуя. Скорость была такой осторожной, что я бы не заметил, если бы не держал руку на ней. Небольшое движение защекотало кожу на подушечках моих пальцев.
Медленно убрав дрожащую руку с ручки, стараясь не выдать себя, та повернулась до конца с глухим звуком и вернулась на место.
Я долго стоял под водой. Когда уже подумал, что вот-вот стану новым просветлённым Буддой под водопадом, выключил кран. Тело уже распухло. Кожа пылала багровой краснотой. Внезапное головокружение заставило схватиться за голову. Я убеждал себя, что повышение температуры на каждом участке кожи — лишь от долгого пребывания под горячей водой.
Во время секса Го Йохан буквально загоняет тебя до смерти. Он не слышит «не делай этого» и слова «остановись» для него не существовало. Наверное, это останется со мной на всю жизнь. Та ночь.
— Да перестань же ты вспоминать, придурок...
В отчаянии я рвал мокрые волосы и ругал себя, но всё было тщетно. Внутренний Кан Джун всё ещё был пригвождён к Го Йохану, плача и возбуждаясь одновременно.
«Пожалуйста, ну хватит уже, хватит... Остановись. Прошу... я прошу. Умоляю...»
Та ночь, когда я, измождённый рыданиями, потерял сознание, а очнувшись в полубреду, понял, что моё тело всё ещё принимает Го Йохана — и мне пришлось сдаться. В конце концов я уткнулся лицом в одеяло, собранное руками. Не было сил даже напрячь тело — боялся, что из расслабленного рта вырвется мерзкий стон.
И всё же иногда я вижу яркие сны о той ночи. Даже просыпался потом в промокших трусах.
В голове крутились его слова, сказанные в тот момент, когда я судорожно кивал и сжимал кулаки:
«Ты должен расслабить там внизу эту дырочку, тогда я выйду.»
Тот у кого хватило наглости не отпускать до конца, запихивая и вытаскивая из тела, которое уже не могло даже поднять колени и просто лежало на кровати? И он ещё говорит о том чтобы передать ответственность мне? Внизу было настолько расслаблено, что я чувствовал каждый слой плоти, цепляющийся за медленно выходящий член Го Йохана.
— Джун-а, ты меня очень любишь?
— ...ым, мгм. Да. Люблю. Люблю. Поэтому, пожалуйста, пожалуйста.
Сначала в этом было что-то романтичное, но конец был близок к рыданиям. Хотелось спать. Хотелось помыться. Живот страшно болел, а промежность, казалось, вся распухла. Когда я в отчаянии закричал: «Просто закончи, пожалуйста!», Го Йохан, похоже, совсем спятил. Он засмеялся с чистотой мальчишки, услышавшего признание в любви:
— Тогда покажи мне лицо. Хорошо?
Блядь. Твёрдо схваченные бёдра резко приподнялись, а дыхание, до этого глухо придавленное одеялом, внезапно вырвалось наружу. Клочок одеяла выскользнул из пространства между пальцев, открыв взгляду стену.
Придя в себя, я понял: меня посадили на бёдра Го Йохана и вновь насадили на него. Каждый его мощный толчок снизу встряхивал всё тело. Нечем было прикрыть лицо — я кусал губы и опускал голову. Тогда Го Йохан вгонял член так глубоко, что внутренности, казалось, сжались.
— Повернись ко мне. Посмотри на меня. Хочу видеть твоё лицо. Джун-а.
Так Го Йохан растоптал моё жалкое желание сохранить хотя бы намёк на мужское достоинство.
Единственной мыслью, которая мелькала в такт толчкам, было: «Больше никогда не пересплю с Го Йоханом». Чёрт, а ведь настоящий ёбаный извращенец — это, пожалуй, сам Кан Джун.
Я и раньше замечал: у меня чертовски хорошая регенерация. Именно эта регенерация и вечно живущий во мне извращенец порождали мои ночные сны. И это ощущение внизу — прилив крови — тоже, чёрт возьми, ненормально. Я и сам ненавижу себя за это.
— Давай же, идиот, — прошипел я себе.
Надо думать о чём-то отупляющем. О скучном лице профессора. Я закрыл кран и схватился за халат. Долго перебирал в голове леденящие кровь образы людей и ситуации. И тут накатила суровая реальность.
Разве не экзамены остужают пыл эффективнее всего? Достаточно одного выхода за грань нормальности с Го Йоханом. В моих жизненных планах нет места «неудам» и «провалам». По мере приближения реальности жар постепенно спадал. К тому же, нельзя ведь сидеть тут вечно.
Приняв решение, я накинул халат и повернул дверную ручку. Раздался щелчок отщёлкнувшегося замка, дверь открылась.
Осторожно открыв дверь и убедившись, что никого нет, я быстро закрыл её на замок. Увидев крепко защёлкнутый замок, я наконец почувствовал облегчение. Затем, не теряя времени, нашёл одежду и переоделся. Хотя я вспомнил об учёбе, чтобы забыть о своей аморальности, сама мысль о предстоящем экзамене породила новую тревогу.
Совсем вылетело из головы. Опять Го Йохан сводит меня с ума. Чёрт. Надо хотя бы сейчас разобрать вопросы к завтрашнему тесту. Говорили, что он сильно влияет на оценку. Я вроде бы всё выучил, но мало ли. Чтобы успокоиться, надо хотя бы бегло пробежаться по конспектам с лекций.
— Экзамен в девять утра завтра... Хотя бы четыре часа поспать можно.
Я яростно провёл ладонью по лбу, пытаясь сдержать накатившую странную истому, и придвинул стул.
Короткий зевок вырвался сам собой. Убрав руку со лба, я прикрыл рот и сел, раскрыв учебник. «Осталось только повторить», — но едва я устроился за столом, аморальные фантазии вспыхнули, как фейерверк. Да что ты творишь?! Уставившись на исписанную мелким текстом бумагу, я пробормотал словно заклинание:
— Ты же в аспирантуру собрался. Ты не можешь так и дальше продолжать.
Пробубнив это несколько раз, я схватился за голову и начал насильно вчитываться в конспекты. Но трезвые мысли — будто подёнки* — лишь мелькнули и исчезли. И всё из-за тихих шагов за дверью.
П.п.: 하루살이 «однодневка» — это насекомое, живущее всего один день, то есть подёнка (научно: эпhemeroptera, по-русски — подёнка).
— Да почему в этом доме звукоизоляция такая ужасная...
Медленные шаги то затихали, то направлялись к кухне, то приближались к двери. Всё моё внимание наконец сосредоточилось на двери комнаты. Я сглотнул и уставился на ручку.
Поспешно стукнул себя кулаком по виску. Сосредоточься, Кан Джун. Не хочу снова висеть на нём с перекошенным лицом и жалко хныкать.
Шаги у двери замерли. Явно остановились. Я нарочито уткнулся носом в учебник, делая вид занятости. Внезапно за дверью громко зазвонил телефон — мелодия Го Йохана. Лишь тогда шаги удалились, и издали донесся тихий звук захлопывающейся двери. Судя по тяжести — это была дверь его комнаты.
Напряжение наконец спало. И мне пришлось это признать:
Я будто сдался, закрыл глаза и отложил ручку. Освободившаяся рука опустилась под стол. Подавляя чувство, помешанное на вине и стыде, я засунул руку под пижамные штаны. В сгорбленной позе пальцы скользнули по набухшему члену.
От этого прикосновения — словно цветок, радостно поднимающий стебель к воде, — пенис приподнялся, растягивая ткань. Возле налившегося красным члена виднелась гладкая кожа, открывшаяся в разрезе пижамы.
Не то чтобы я начал дрочить только, когда мне исполнилось двадцать...
Как и сказал придурок Го Йохан: «голый холм с белой башней» — мой член действительно изменился после двадцати. Раз никто не комментировал, я думал, что форма и размер вполне нормальные.
В глазах мгновенно запекло, и я ткнулся лбом в стол. Под столом член уверенно стоял, почти достигая пупка. Будь он не прикрыт одеждой — уже бы капал смазкой на живот. Я крепко зажмурился, схватил член и начал водить вверх-вниз.
Я прикрыл глаза, прислонившись лицом к столу, и тихий стон вырвался наружу. Я зажмурился лишь потому, что не хотел признавать, что делаю это, но ошибся — ощущения лишь обострились. Воображение всегда раздувает всё сильнее, чем ожидания.
А если бы меня касалась не моя рука, а рука Го Йохана…?
Развернулась фантазия: три его пальца неуклюже ласкают меня. Длинные пальцы с выступающими суставами. Коротко остриженные ногти. Чёткие вены на тыльной стороне ладони. В тот миг, когда я представил руку Го Йохана, скользящую по мне, липкая влага просочилась наружу.
Я сжал бёдра, чувствуя дрожь надвигающегося, но ещё не достигнутого пика. Вытащил руку из штанов, глядя на липкие, блестящие пальцы.
В итоге меня снова ждало разочарование.
— Похоже, я окончательно спятил.
Хотелось сбежать от реальности. Я отчаянно молился, чтобы эти мысли были лишь от усталости… Чтобы, заснув, я наконец избавился от этого невыносимого беспокойства. Пожалуйста, ну пожалуйста же.