Заклятый друг. Экстра 2
Размеренный полдень
ТГК переводчика --> BL Place
После возвращения из джунглей Наньмана Хаун и Гон договорились на время прекратить охоту на духовных существ. Раны Хауна уже зажили, но отравление от яда Инь-Ян Ссангакса стало для них серьезным уроком. Перед охотой на духовных существ следовало изучить их особенности.
Естественно, Бэкли Гон и Хаун вернулись в мир Мурима в Чжуньюане.
Отдохнув немного, Хаун собирался отправиться в пещеру Тан Ганён, но Гон предложил сначала посетить одно место. На вопрос Хауна, что он задумал, Гон лишь загадочно улыбнулся, сказав, что подготовил кое-что заранее.
После трех дней пути они оказались перед роскошным зданием.
— Это постоялый двор, — ответил Гон, открывая дверь.
Хаун, последовав за ним, нахмурился. С первого взгляда было ясно, что это постоялый двор, но Гон, словно извиняясь за краткость, добавил:
— Здесь хорошо кормят. Заодно и переночуем.
— Выглядит дорого... Не уверен, что стоит тратиться на ночлег, — проворчал Хаун, прикидывая свои сбережения. Даже мастера высшего уровня, как Хвагён, не были застрахованы от пустого кошелька.
В крайнем случае можно было поймать разыскиваемых преступников и сдать их властям за награду. Но чтобы позволить себе такую роскошь, требовались головы очень опасных людей.
— Не беспокойся о цене, — успокоил его Гон, ведя внутрь.
— Добро пожаловать в наш Нефритовый павильон. Я — Ван У, хозяин этого места, — встретил их мужчина средних лет с добродушным лицом.
Хаун почувствовал неладное. Почему хозяин лично встречает гостей, а не слуги? Но Гон кивнул, как ни в чем не бывало:
— Как вы просили, отдельный корпус полностью свободен, — поклонился хозяин.
Хаун, стоя за спиной Гона, недоумевал. Даже к семье императора не относятся так почтительно. Хозяин постоялого двора вел себя слишком услужливо.
— Отлично. Подайте нам лучшее из вашего меню.
— Конечно. Куда принести блюда?
— Куда хочешь? — Гон повернулся к Хауну.
Тот осмотрел зал. Несмотря на необеденное время, здесь было многолюдно. Хаун не любил толпу, но сейчас хотел отдохнуть.
— Давай останемся вдвоем, — сказал Хаун.
Бэкли Гон кивнул и обратился к хозяину постоялого двора:
— Как пожелаете, — поклонился хозяин, мужчина средних лет, и передал Гону ключ с изящной гравировкой, после чего удалился.
Ключ от отдельного корпуса, покрытый золотой фольгой, сверкал и выглядел дорого. Видимо, это место принимало только очень состоятельных гостей.
Хаун нахмурился. Даже если не считать расходов, ему казалось, что хозяин узнал Бэкли Гона и заискивал перед ним.
— Где мы вообще? Это филиал Магё?
— Нет. Обычный постоялый двор с вкусной едой и удобными комнатами, — Гон покачал головой.
Праведные кланы Мурима отвергали Магё, и хотя Хаун уже не боялся их, Гон хотел, чтобы тот отдохнул в безопасном месте.
— Ты же говорил, что хочешь вкусно поесть. Я подготовился.
— Ты что, заранее зарезервировал место?
— Нет, — Гон улыбнулся, открывая дверь корпуса ключом. — Купил его целиком.
— Мы много трудились. Ты заслужил отдохнуть.
Хаун остолбенел от такой расточительности. Даже как наследник малого клана, он никогда не тратил столько на постоялый двор.
— Но можно было просто арендовать комнату и заказать еду!
— Чхон сказал, что здесь красивый сад. Я хотел арендовать корпус, но пришлось бы переносить бронь других гостей... Проще купить. К тому же, это прибыльное место — хорошая инвестиция.
— Ох... — Хаун схватился за голову. — Твое отношение к деньгам... Тебя Магё* совсем испортили!
— Вообще-то, я всегда был богат. Моя мать, Бэкли Аён, оставила состояние. Хоть большую часть и украли, кое-что осталось, — усмехнулся Бэкли Гон на смешанное с беспокойством ворчание Хауна. — Так что, не надо волноваться. Если захочешь, я смогу купить для тебя такие постоялые дворы везде, и даже глазом не моргну.
— Вау, я немного взволнован. Но почему ты раньше не показывал, что видел, как я ловлю преступников за награды и мучаюсь с кошельком и бюджетом?
— Думал, ты ловишь их для снятия стресса, когда не можешь поймать духовных зверей. Да и не знал, что ты переживаешь из-за денег. Рядом я — значит, решу все за тебя. Просто забыл сказать.
Хаун схватился за лоб. Выходит, он все это время страдал зря.
— Хорошо. Для мастера уровня Хвагён обычный меч не подойдет. Лучше из вековой стали? Надо съездить в Ледяной дворец.
Бэкли Гон ответил без колебаний. Глаза Хауна загорелись.
— Таскать с собой много вещей неудобно. Куплю новую, когда понадобится. А если перестанешь скитаться, наполню твой гардероб шелковыми нарядами и тренировочной формой.
Хаун, до этого бросавший запросы наугад, плюхнулся на кровать. От того, как Бэкли Гон смотрел на него с теплотой, готовый выполнить любое желание, сердце невольно забилось чаще. Даже на полушутки тот отвечал серьезно — оставалось только сдаться.
Вдруг за дверью послышалось движение.
Бэкли Гон встал и открыл дверь. Снаружи выстроились слуги из Чжэнцзинлоу. Каждый нес большую посуду. В центре комнаты стол быстро заполнился блюдами: тушеная свинина с пятью специями, сычуаньский тофу мапо, баклажаны в рыбном соусе, запеченный морской окунь, суп с фрикадельками и креветками, пельмени, кисло-сладкая рыба, тушеная свинина по-восточному, лапша с толстыми ломтями мяса. Рядом стояли изящные фарфоровые сосуды с вином.
— Это «Девичий румянец», «Зеленый бамбуковый ликер» и «Цветочное вино», — объяснил слуга, указывая на сосуды.
Когда последние порции риса и приборов заняли свои места, слуги поклонились и удалились.
Хаун смотрел на стол, сверкая глазами. Столько роскоши он еще не видел.
Передавая палочки для еды, Бэкли Гон усмехнулся. Хаун поклялся про себя, что никогда еще этот парень не выглядел так привлекательно, как в этот момент.
Еда была безупречна. Каждое блюдо идеально соответствовало его вкусу. Во время тренировок в пещерах Тан Ганён он так мечтал о гастрономических радостях, но такой роскошный пир случился с ним впервые.
Лицо Хауна растаяло от счастья.
— Так хорошо. Никогда не думал, что еда может быть настолько приятной.
И это было понятно: в детстве Хаун не гнался за деликатесами. Ел просто чтобы насытиться.
— Рад, что тебе нравится. Есть что-то особенно любимое?
— Не знаю… Все вкусное нравится. После десяти лет пилюль пёккоу* мой язык радуется даже малейшему вкусу.
П.п.: 벽곡단 ( Пилюли пёккоу ) — безвкусные питательные шарики, которые воины едят вместо обычной пищи во время тренировок.
— Пилюли пёккоу и правда безвкусные.
Хаун вздрогнул и кивнул. Пилюли пёккоу были пресными и грубыми, хоть и слегка ореховыми из-за зерновой основы. Говорили, даосы и монахи ели их, избегая «огненных» продуктов. Хаун твердо решил никогда не вступать на путь даосизма или буддизма. Он планировал до конца дней наслаждаться жирной и острой едой.
Тарелки опустели незаметно. Хаун, похлопывая по набитому животу, выглядел довольным. Солнце, яркое в начале трапезы, уже клонилось к закату. Бэкли Гон попросил убрать остатки, и слуги из Чжэнцзинлоу быстро привели комнату в порядок.
Хаун, растянувшись на кровати, блаженно улыбался.
— Если есть и валяться, станешь свиньей, — поддразнил Бэкли Гон, потирая живот Хауна.
Хотя он шутил о «шарике», живот Хауна и близко не был выпуклым. Гон надавил на его упругий пресс, затем медленно провел рукой ниже…
Хаун, дремлющий как кот на солнце, вздрогнул и прищурился.
— Пора наносить мазь, — сказал Бэкли Гон.
Хаун крякнул и перевернулся. Обычно воины Мурим заживляли раны быстрее простых людей, а Хаун, мастер уровня Хвагён, восстанавливался сверхъестественно быстро. После инцидента в джунглях Наньмана его внутренние энергии были повреждены, но сейчас все зажило. Тем не менее, Бэкли Гон настаивал на мази, беспокоясь.
Зная о его чувстве вины, Хаун подыгрывал, но каждый раз, когда приходилось ложиться и поднимать одежду, смущение охватывало его.
Хаун, медленно спуская штаны, пробормотал:
Бэкли Гон встал и принес ящик, стоявший в углу. Когда он открыл крышку, внутри распространился мягкий свет. Хаун ахнул. Там лежали три бусины Ямёнджу, каждая размером с кулак младенца. Даже самые маленькие из них, величиной с ноготь, ценятся дороже крупных драгоценностей, а эти были поистине исключительными.
П.п.: 야명주 (Ямёнджу) — или ночные жемчужины, бусины, излучающие свет в темноте.
— Солнце село, стало темно, а мне нужно осмотреть рану на твоей… заднице.
Бэкли Гон говорил так, будто это было очевидно. Но Хаун, знавший о коварстве, скрытом под этой красивой внешностью, содрогнулся:
— Я же сказал, все зажило! И зачем эти бусины? Можно просто зажечь свечу!
— А если воск капнет на твою нежную кожу?
Хаун замолчал. В словах Гона была логика. Подносить огонь к такой деликатной зоне было рискованно.
— Но доставать эти бусины заранее… Подозрительно.
Гон пожал плечами под прищуренным взглядом Хауна, делая вид, что невиновен. Но Хаун знал, какой тот талантливый актер. Сколько раз он попадался на его уловки с детства? Даже сейчас дрожь пробегала по спине при воспоминаниях о первой их близости.
Бэкли Гон сделал вид, что убирает ящик, но Хаун передумал. Воск действительно мог обжечь. Повредить уже зажившую кожу — значит продлить мучения.
— Ладно… Давай. Но если что-то будет не так — убью.
Гон улыбнулся и поднес одну из бусин Ямёнджу к промежности Хауна.
Хаун, краснея, раздвинул ноги и руками приподнял ягодицы, чтобы открыть рану. Гон водил бусиной, освещая каждую складку. Хаун нервно шевелил пальцами ног, чувствуя, как напрягается от движений за его спиной.
Этот ритуал никак не становился привычным.
В этот момент Бэкли Гон втолкнул бусину Ямёнджу, которую поднес к входу, внутрь.
Хаун, до этого покорно лежавший, дернулся и напряг мышцы, пытаясь блокировать проникновение. За спиной раздался спокойный голос Гона:
— Хочу проверить глубже. Может, только вход зажил.
Это была явная чушь. Но Хаун, растерявшись, поддался на его настойчивость.
Он попытался отползти, но Гон крепко держал его за бедра, не давая пошевелиться. Раньше тот лишь вводил пальцы под предлогом проверки заживления, сохраняя серьезность. Но по мере выздоровления его действия становились все более коварными. Сегодняшние бусины стали кульминацией этой игры.
— Можно проверить пальцем! — зарычал Хаун, но Гон не отпускал.
— С одной бусиной плохо видно.
— Хорошо, что я взял несколько.
Ласковым тоном Гон воспользовался моментом и втолкнул вторую бусину. Хаун задрожал от нового ощущения.
— Осторожно, — Гон погладил его ягодицы, голос полный скрытого желания.
— Все хорошо. Теперь видно, как твой вход дрожит. Какой он красный и красивый… Из-за узости он уже растягивается и становится влажным от двух бусин.
— При свете Ямёнджу все видно. Он блестит.
Хаун сглотнул стон. Стало ясно, что проверка «внутренней раны» была ложью. Бэкли Гон, так же измученный желанием, превратился в настоящего извращенца…
Похоже, он все заранее спланировал, — Хаун почувствовал, что готов сдаться, глядя на тщательную подготовку и богатство, с которыми Бэкли Гон запасся Ямёнджу.
Гон снова ввел палец и начал водить им.
Хаун издал стон, ощущая, как Ямёнджу давят на внутренние стенки. Гон улыбнулся, довольный тем, как задний проход Хауна сжимался вокруг его пальца. Хаун всегда был очень чувствительным, когда стыдился.
— Двух, кажется, недостаточно. Здесь еще место осталось.
В ответ на слова Бэкли Гона Хаун отчаянно забился. Но Гон, словно не замечая, достал последнюю бусину и втолкнул ее внутрь. В отличие от предыдущих двух, сопротивление Хауна было сильнее. Как такая огромная Ямёнджу могла войти трижды?
Но это были мысли Хауна. Бэкли Гон знал, что для того, кто способен принять его «инструмент», три бусины — не проблема. Он растянул отверстие большим пальцем, стимулируя его. Хаун всхлипнул от неожиданного ощущения. Наблюдая, как его поясница дрожит, Гон втолкнул последнюю бусину.
Мягкий свет обнажил анус Хауна, поглощающий последнюю бусину . Красные стенки естественно приняли Ямёнджу. Хаун, сжимая живот, рыдал, но Гон вдавил глубже, используя свой палец.
— Не вставляй! Что, если они не выйдут?!
Иррациональный страх охватил Хауна. Он пытался напрячь живот, чтобы вытолкнуть бусины, но давление Гона загоняло их все глубже.
— Кажется, у нас разные мнения на этот счет.
Проблема усугублялась тем, что его член медленно поднимался, выделяя прозрачную жидкость. Гон провел большим пальцем по головке и зашептал на ухо. От этого Хаун дрогнул и застонал.
Даже в такой ситуации возбуждение нарастало. Хаун чувствовал три Ямёнджу внутри. Гон водил пальцем, сжимал и вращал, заставляя внутренности трепетать. Хаун, трясясь, уткнулся лицом в подушку и зарыдал.
Ему вспомнилось, как в него входил нэдан. Но это было больше — целых три бусины. Не ожидая, что Гон затолкает их все, Хаун покрылся холодным потом, а рука Гона давила, не давая вытолкнуть их.
— Ты… ах… еще спрашиваешь?! Ымн…
— В тот раз, когда ты вводил в себя нэдан, тебе так сильно понравилось. Вот я и подготовился. Не думал, что твоя дырка, хоть и узкая, сможет принять три. Но ты неожиданно хорошо глотаешь.
Бэкли Гон игриво щипал край ануса. Его голос звучал нежно, но в нем кипела похоть.
Хаун дрожал всем телом, ощущая, как Ямёнджу внутри сталкивались друг с другом, издавая глухой звук. Он невольно прикусил губу. Большой палец Гона нежно провел по его нижней губе.
— Если будешь кусать так сильно, пойдет кровь.
Бэкли Гон улыбнулся мягко. Тогда и сейчас он никогда не отличался добрым нравом. Гон тщательно ласкал нижнюю часть тела Хауна. Обычно он сосредотачивался на заднем проходе, но сегодня почему-то уделял внимание передней части. Казалось, его целью было заставить Хауна почувствовать все, пока внутри него находятся три Ямёнджу.
— Ну как? Приятно принять три бусины внутри, да еще и с таким возбужденным членом?
— Может, в следующий раз вставлю что-то побольше? Твои глаза покраснели — выглядишь мило. Жаль, что я подготовил только три бусины, идеально подходящих для твоей дырочки.
Бэкли Гон, чьи глаза прекрасно видели в темноте, продолжал болтать, стремясь еще больше смутить Хауна
— Ты веришь, что даже после трех бусин внутри еще остается место для моего пальца? Тесно, конечно, но обычно ты сжимаешься так, будто хочешь раздавить мой член. А сейчас играешь с другими игрушками… Распустился совсем…
Гон шлепнул Хауна по ягодице. Бусины внутри задвигались. Хаун задрожал, стараясь минимально шевелиться, чтобы не тревожить Ямёнджу. Но Гон, кажется, заметил это.
Правая ягодица горела — он ударил не слишком сильно, но достаточно, чтобы вызвать жжение.
— Ах, п-прекрати… — взмолился Хаун с лицом мокрым от слез.
Гон приложил губы к его плечу и пробормотал:
— Не умоляй… Иначе захочется мучить тебя еще сильнее.
Слова звучали ласково, но рука Гона снова шлепнула его. Звонкий звук удара смешался с толчками Ямёнджу внутри, раздражая стенки.
— Хнг… — Хаун согнулся, рыдая.
Неописуемые ощущения пронзали живот. Его тело, ставшее невероятно чувствительным после возвышения, реагировало даже на такой позор. Хотя Хаун мечтал избить Гона, его тело жаждало его члена.
Возможно, причина была в том, что в последнее время он принимал только пальцы. Тело Хауна было возбуждено до предела, а Ямёнджу, перекатывающиеся внутри, заставляли его намокать. К этому добавлялась пульсирующая боль в правой ягодице.
— Вставь… — Хаун зажмурил глаза и взмолился. Он не видел своего лица, но наверняка оно пылало. Гон, наблюдавший за ним сзади, улыбнулся, глядя на его покрасневшую шею.
— В таком состоянии? Даже для тебя это слишком.
— Вынь Ямёнджу! Вынь эти бусины и трахни меня!
Хаун скрипел зубами, уткнувшись лбом в подушку. Он готов был стерпеть сейчас, чтобы потом отомстить. Сейчас он умолял, но позже планировал дать Гону пинка под зад.
Хаун тут же потянулся рукой к ягодицам, но Гон схватил его за запястье.
— Напряги живот и вытолкни их.
У Хауна не осталось сил реагировать на безумные идеи Бэкли Гона. Как он каждый раз придумывает новые способы мучить меня?.. Он стиснул губы, но начал напрягать живот.
Бусины внутри медленно двинулись наружу. Хаун чувствовал пронзительный взгляд Гона. Стыдно? Да они уже видели друг друга в любых позах. Он сосредоточился на изгнании Ямёнджу из себя.
Бусины давили на стенки, задевая чувствительные зоны.
Гон провел губами по его лопаткам, отвлекая. Хаун игнорировал это, продолжая выталкивать бусины.
Что-то застряло у выхода. Суженный проход не выпускал Ямёнджу. Хаун стиснул зубы, напрягаясь. Стыд от процесса и удовольствие от того, что Гон наблюдает, смешивались в нем.
Первый шар, светящийся мягким светом, выпал на постель.
— Один, — насмешливо посчитал Бэкли Гон. Хаун бросил на него взгляд. Гон ухмылялся, а его штаны явно выдавали возбуждение.
Хаун почувствовал, как во рту скопилась слюна, и поспешно отвел взгляд. Трудно было сказать, кто из них двоих больше похож на зверя.
— Какие ощущения? Легче? Или… хочешь еще?
На вопрос Гона Хаун дернулся. Отвечать не хотелось. Ему нужно было вытолкнуть оставшиеся бусины и закончить это безумие.
Хаун снова напряг живот. После первого шара второй вышел легче. Он изо всех сил старался не поддаться нарастающему желанию, продолжая выталкивать последний.
Когда вторая Ямёнджу выпала, Гон погладил поясницу Хауна и прошептал:
— Наш Хаун молодец. Выносил все бусины.
— Я что, курица, чтобы нести яйца?!
Хаун почувствовал, как краснеют уши. Но нужно было сосредоточиться на последней. Когда третья Ямёнджу наполовину вышла, он вдруг ощутил, как что-то резко втолкнуло ее обратно.
Сначала он подумал, что это палец Гона, но затем что-то большое заполнило его внутренности, и он замер.
Неужели он войдет, пока внутри еще шар? Хаун уткнулся лицом в одеяло, дергаясь. Но Бэкли Гон, сжав его ягодицы, втолкнул свой член глубже.
Хаун застонал, чувствуя, как член Гона безжалостно заполняет его. Стенки, раздраженные Ямёнджу, реагировали слишком остро. Член давил, вызывая смесь боли и удовольствия.
— Похоже, выталкивать бусины было тяжело. Обычно ты заглатываешь меня, а сегодня сопротивляешься.
Гон шлепнул его по щеке. Хаун сжал простыню так, что пальцы побелели.
— Ах да, третий шар еще внутри?
Бэкли Гон сделал вид, что только сейчас вспомнил, но вместо того, чтобы остановиться, вогнал член еще глубже.
Изо рта Хауна вырвался стон, похожий на крик. Перед глазами все поплыло. Страх и острые волны удовольствия от Ямёнджу, проникшей глубже, чем когда-либо, пробежали по его спине.
А если ее не вытащить? Но так хорошо… Наверное, ничего страшного?
Но размышлять было некогда. Гон начал резко двигать бедрами, безжалостно напирая, будто решил сломать Хауна. Твердый шар Ямёнджу бился о конец его члена, создавая непривычное давление. Хаун пытался вытолкнуть Гона, но тот лишь вгонял себя глубже.
Это было новое испытание. Бэкли Гон лизнул пот, стекающий по плечу Хауна, и поцеловал его влажные от возбуждения веки. Его рука легла поверх дрожащей ладони Хауна, прижатой к простыне.
— Чем глубже, тем милее твоя дрожь, — Гон наслаждался, доводя Хауна до предела. Его возлюбленный был вынослив, но сегодня сопротивление лишь разжигало садистские порывы. Ранее даже с тремя шарами внутри, его задница сжималась так жадно…
Стоны, дрожь, взгляд, полный желания, — все это лишало Гона последних остатков самообладания. Лицо Хауна, искаженное страстью, было шедевром.
Хочу запереть его в своих объятиях навеки, — подумал Гон.
— Хаа… — Гон выдохнул в его ухо, заставив Хауна содрогнуться. Холодок смешивался с жаром, рождая странное блаженство.
Хлюп! Хлюп! — звуки их тел сливались в бесконечный ритм. Казалось, Хаун вот-вот разорвется изнутри. Он потрогал живот, опасаясь, что Ямёнджу прорвет плоть. Иллюзия выпуклости заставила слезы навернуться на глаза.
Хаун дрожал, наблюдая, как белая жидкость стекает по его животу. Гон кончил, заполнив его вместе с шарами.
— Пора вытаскивать, — прошептал Бэкли Гон, вводя палец в расслабленное отверстие и надавливая на живот.
Хаун замотал головой, парализованный внезапным страхом. Но Гон, раздвинув его ягодицы, выдавил сперму. Шар застрял.
— Ты слишком напрягаешься, — Гон ласково уговаривал его, пока Ямёнджу не выкатилась наружу.
Запятнанная семенем, она все еще светилась. Хаун, глядя на нее, сжался в комок и затрясся.
Слишком сильное удовольствие захлестнуло его тело. Гон погладил голову Хауна и поцеловал его в шею.
— На этот раз ты переборщил… Больше так нельзя.
Гон обнял Хауна, прижимая к себе, и погладил его руку.
Хаун уткнулся лицом в грудь Гона, дергаясь. Его уши пылали. Лжец.
Бэкли Гон был удовлетворен. Семя все еще сочилось из заднего прохода Хауна. Одна ягодица покраснела, а сам он, вытолкнув три Ямёнджу и испачкавшись в сперме, выглядел невероятно похабно.
Гон уложил его на спину, целуя плечи, грудь и живот. Подняв одну ногу, он занял позицию. Хаун покорно позволил, видимо решив, что шары больше не вставят.
Гон облизывал его грудь, слегка покусывая, и играл пальцами с сосками.
Задний проход Хауна дергался, выказывая готовность к новому проникновению. Бэкли Гон усмехнулся: «Говорит, что больше не будет, но как устоять перед таким?»
— Сегодня ограничимся этим. Но в следующий раз придется постараться.
Гон медленно вошел, шепча. Хаун кивнул, обвив ногами его поясницу. Его покрасневшие глаза, еще полные страсти, манили.
До самого рассвета из покоев Нефритового павильона не смолкали стоны.
✧ - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - ✧