Заклятый друг. Глава 4.1. Предатель
ТГК переводчика --> BL Place
На поле боя витал запах крови. Воины Демонического культа и праведных школ сражались, не отступая ни на шаг.
Великая Война Праведности и Тьмы возобновилась ровно десять лет назад. Демонический культ внезапно напал на академию Ёнволь принадлежавшую праведным силам. Произошло жестокое и бесчеловечное побоище, и почти все, кто в тот момент находился в Ёнволь, включая главу филиала, были убиты.
Говорили, что глава Академии Ёнволь, Ё Ымсок, к счастью, отсутствовал во время резни. Однако, потеряв сына, он погрузился в скорбь, начав без разбора охотиться на последователей Культа, пока в итоге не встретил свой конец.
После этой трагедии Сон Унхак, лидер Альянса Мурим, решил, что нельзя оставлять действия Культа безнаказанными. Он обратился к Девяти великим школам, с призывом отомстить за академию Ёнволь. Это стало началом Великой Войны. Под руководством Сон Унхака, чья должность ранее была почти номинальной, праведные силы объединились, значительно укрепив мощь Альянса.
Однако битва между Культом и праведными школами затянулась. Малые и крупные темные секты воспользовались моментом, чтобы бросить вызов праведникам, пытавшимся усилить свое влияние. К тому же последователи Культа, исповедовавшие закон силы, были мастерами, которых нельзя было недооценивать.
Из-за этого война превратилась в бесконечную череду стычек.
Люди, уставшие от затянувшегося конфликта, мечтали о герое, способном положить конец хаосу. Но хотя выдающиеся мастера и существовали, никто из них не мог разом переломить ход сложной игры.
Многие погибли. Все были измотаны. Альянс начал отводить своих лучших учеников и мастеров с передовой — чем дольше длилась война, тем больше становились жертвы.
Самые ожесточенные бои разворачивались в Синьцзяне — фактически на пороге владений Культа. Это означало, что линия фронта значительно сместилась. Праведники, обладавшие численным превосходством, за десять лет войны заняли выгодные позиции.
— Сегодня мы положим конец этим грязным тварям из Культа! Вперед!
— Герой должен победить! Приведи нас к победе!*
П.п.: В оригинале они скандируют: 패웅일도! 패웅일도! - может означать «единственный путь победоносного героя» или «метод/путь, который приведет к победе"» — это может быть философия или техника, которая делает человека величайшим или помогает одержать победу.
В контексте фэнтезийных романов или боевых искусств, это часто используется как название для особо мощного и уникального стиля или техники, который приводит к победе или восхождению героя.
Под знаменами Альянса Мурим один из старших мастеров, считавшийся ветераном, поднял меч. Воины, присланные из разных школ, скандировали его имя, поднимая боевой дух.
Герой Хык Панчу, вышедший вперед, был козырем Альянса. Мастер стиля Пхэдо, он был известен по всему миру боевых искусств, и его величественная мощь, схожая с медвежьей, не могла быть сломлена даже перед безумными мастерами Демонического культа.
Сторона Культа заволновалась. Если Альянс выставил такого мастера, значит, они намерены наконец завершить войну. Но закончить ее хотели не только праведники.
Ряды элитных бойцов Культа расступились, и вперед вышел высокомерный юноша.
Широкие плечи, аккуратно собранные волосы, высокий нос и пронзительный взгляд — он был красив, но его блестящие глаза казались пустыми, словно в них отражалась бездонная черная пропасть.
— Ха-ха-ха! Культ совсем сдал! Выставлять на поле боя желторотого птенца! — Герой фальшиво рассмеялся, но мастер Культа, не отвечая на насмешки, обнажил меч.
Юный последователь Культа излучал необычную ауру.
Как и ожидалось, он атаковал первым, даже не объявляя начало боя. Герой парировал удар своим клинком, но это была ловушка — юноша тут же ударил в незащищенный бок.
— Старость, видно, взяла свое: тело медлит, зато язык остер.
Голос юноши звучал глубоко, как его взгляд, но слова были остры, будто лезвия.
Вспыльчивый Герой в ярости ударил мечом, но удар был легко блокирован. Атака, защита, контратака — их битва стала чередой молниеносных стычек.
Они обменялись множеством ударов. Никто из наблюдавших не мог вмешаться — настолько равными были силы.
Воинам обеих сторон оставалось лишь сжимать потные ладони, следя за схваткой. Но затем...
С лицом, выражавшим смертельную скуку, он отбил меч Хык Панчу. Не в последний момент, как раньше, а легко, будто отмахиваясь от назойливой мухи.
Его меч скользнул по шее героя. Движение было настолько стремительным, что казалось невероятным, будто до этого они сражались не на равных. Легкий взмах, словно он доставал что-то из кармана, — и тело мастера Девяти великих школ рухнуло.
Хык Панчу, лишившийся жизни с выражением ужаса на лице, умер, так и не сомкнув глаз.
— Я — глава синьцзянского отделения Демонического культа, — произнес Бэкли Гон, держа окровавленный меч.
Его бесстрастное лицо хранило жестокость, неведомую обычным людям.
Увидев, как их предводитель пал бездыханным, воины девяти великих школ замешкались и начали отступать.
Праведный герой! Непревзойденный мастер, чье имя гремело без всяких титулов!
Если даже он стал игрушкой в руках этого юнца, то что уж говорить об их жалких жизнях? Оставаться здесь значило быть скошенными, как осенний рис под лезвием его меча.
Не сговариваясь, они попятились. Отрубленная голова их командира ясно дала понять: противник превосходит их настолько, что сопротивляться бессмысленно.
Линия обороны Девяти великих школ рухнула. Несколько старших мастеров Альянса кричали, призывая не отступать, но те, кто осмелился остаться, вскоре пали от руки Бэкли Гона.
Это была небольшая, но значимая победа Культа.
С этого момента Культ начал одерживать одну победу за другой. Все благодаря новому восходящему мастеру — Бэкли Гону, главе новой ветви Демонического культа.
В итоге Альянс Мурим отказался от штурма цитадели Культа и полностью отступил из Синьцзяна.
— Сегодня вы снова были великолепны! Эти трусы из Альянса даже пошевелиться не посмели!
Бэкли Гон, облачившись в белые одежды, поданные слугой, сел на кровать. В бокале уже дымился горячий винный напиток. Он выпил его залпом, не смакуя.
Вино было ароматным, но крепким. Однако даже после трех порций на лице Бэкли Гона не появилось и тени опьянения.
На мгновение в его глазах мелькнул багровый отсвет, затем исчез. Слуга, нервно прикусив губу, склонил голову.
— Вам стоит быть осторожнее. Темное искусство дарует великую силу, но если потерять контроль, оно поглотит разум.
— Разве я когда-либо был в здравом уме? Чего тебе бояться? — Бэкли Гон осушил еще один бокал.
— Видишь? Даже опьянеть не могу.
Он усмехнулся. Слуга, глотая горечь, опустил взгляд. Его господин стал таким ровно десять лет назад.
Тогда, притворяясь лекарем, слуга узнал о нападении на академию Ёнволь. Опоздав, он нашел Бэкли Гона на краю обрыва, готового прыгнуть. Вцепившись в него, он умолял вспомнить о матери, кричал, что смерть здесь предаст всех, кто верил в него.
Бэкли Гон остановился. Слуга до сих пор не знал, что именно потерял его господин в тот день. Но это должно было быть что-то важное.
Иначе как объяснить нынешнего Бэкли Гона?
— Думал, если явлюсь сам, он вылезет из тени. Чон, как думаешь, сколько ему понадобится?
Бэкли Гон лениво улыбнулся. Его слуга, Чон, склонился ниже.
— Вы раскрыли свое имя, господин. Он не станет ждать, пока правда всплывет. Действительно скоро явится.
Бэкли Гон вертел пустой бокал в руках. Хруст — фарфоровая чаша рассыпалась в прах. Чистой силой пальцев. Он уже перестал быть чем-то человеческим.
Десять лет потребовалось, чтобы обрести уверенность в победе над ним. Целых десять лет.
Десять лет он практиковал запретное даже для Культа темное искусство, подавляя его побочные эффекты, выдерживая все с воспаленными от ярости глазами. Чтобы укрепить тело, добровольно глотал яды, а чтобы выжить — поглотил все эликсиры, оставленные матерью. Для него больше не существовало дня — только ночь.
Ровно через десять лет после того, как он, истекая кровью и царапая пол до срыва ногтей, погрузился в затворничество, Бэкли Гон позволил себе слабую улыбку.
Сегодня был прекрасный день для мести.
Хаун поправил одежду. Она была старой и уже была ему мала, но другой у него не было. Впервые за десять лет он выходил наружу — хоть как-то нужно выглядеть опрятно.
На поясе у него висел меч, а на спине он носил старую, изношенную пипу. Следуя указаниям своего мастера, он выучил наизусть все учения, а книги по внутренней энергии* и фехтованию сжег с помощью медитации и внутренней силы*. Поэтому он хотел забрать с собой хотя бы один предмет, который бы напоминал о его прошлом.
П.п.: 심법 (симбоп) — метод внутренней энергии, который включает в себя медитацию и духовные практики для усиления боевых способностей.
삼매진화 (саммэ джинхва) — техника медитации, которая позволяет сжигать или уничтожать материальные объекты с помощью внутренней энергии или силы в результате глубокого сосредоточения.
Свет проникал через отверстие в потолке пещеры. Хаун поднял голову, щурясь от яркости. Мысль о том, что он наконец выйдет наружу, казалась нереальной. Но медлить больше было нельзя.
Он подошел к освещенной стене, поднял палец и сконцентрировал внутреннюю энергию. Острие, созданное не мечом, а пальцем, прочертило глубокую линию в каменной стене.
На этой стороне пещеры Хаун отмечал каждый день своего заключения. Свет, двигавшийся по потолку, помогал отсчитывать время. Заточенный в пещере, он не забывал о внешнем мире.
Сначала он царапал стену мечом. Со временем царапины превратились в резы, затем в клинки энергии, а теперь он мог делать это пальцем. Кривые линии стали плавными — это была летопись его роста.
Собственный голос звучал чужим и неуклюжим. Он отвык разговаривать.
— Этот недостойный ученик отправляется в мир.
Он не освоил все наследие Меча разрушения. Десяти лет не хватило, чтобы постичь глубины ее знаний.
Но методы управления ци он изучил основательно — они помогали обрести покой. Боевые навыки тоже не забросил. Хотя до пика сил Тан Ганён ему было далеко, его нынешнего уровня хватило бы, чтобы потрясти мир. Правда, до сих пор не мог полностью отказаться от форм меча, которым она научила. Еще предстоял долгий путь, чтобы оправдать ее ожидания.
К тому же Тан Ганён хотела, чтобы ее преемник изучил механизмы и ловушки. Но Хаун намеренно игнорировал некоторые ее практики — сосредоточился только на том, что поможет выжить.
Если бы учитель видела его с небес, наверное, цокала бы языком, обзывая неудачником.
Хаун вспомнил, как впервые попал в эту пещеру. Тогда он ненавидел Меч разрушения за заточение. Но позже понял: свалившись в это ущелье, выбраться без помощи было невозможно.
Единственный выход — взлететь к отверстию в потолке.
В обычных условиях прыжок с земли на такую высоту был немыслим. Поэтому Меч разрушения создала особый метод перемещения, оставив лишь один путь для будущих попавших в ловушку. Хаун упорно тренировался и теперь был уверен: сможет вырваться.
Он собрал вещи, тщательно обыскав пещеру. Жаль, что нельзя взять с собой надписи на стенах. Погладив пипу, он вздохнул: жаль, что не встретил такого учителя при жизни. Прихватил снадобья и воду из пещерного источника в маленькую флягу.
Единственное, что Хаун оставил — пилюли Бекгогдан. За десять лет он наелся ими на всю жизнь и поклялся себе: что бы ни случилось, больше не притронется к этой дряни. Он сомневался, выдержит ли его язык вообще что-то кроме них.
Чтобы развеять сомнения, он пообещал себе объесться всеми деликатесами мира.
Охян Чанню, Сяолунбао, свинина Донгпа Юй, Фулоуджанг, Сомён*… Стоило начать, и список становился бесконечным. Он готов был заплакать от счастья даже за миску простой лапши.
П.п.: Тут перечисляются известные китайские блюда: 동파육 (Донгпа Юй) - Это традиционное китайское блюдо из свинины, приготовленной в сладко-солёном соусе. Основной ингредиент — свиные рульки, которые тушат в соевом соусе, сахаре, и вине. Блюдо получается с мягким и нежным мясом в карамелизированной оболочке. 불도장 (Фулоуджанг) - Это жареные палочки из тофу, обжаренные с добавлением соевого соуса, острого соуса и иногда с добавлением мяса. В некоторых версиях блюда может использоваться китайский жареный соевый сыр с острым соусом и специями. Это блюдо популярно в китайских ресторанах как закуска или гарнир.
팔보채 (Пальбо чхэ) - Это китайское блюдо с восьмью видами ингредиентов, чаще всего включающее мясо, морепродукты, овощи и иногда грибы. Название 팔보 (восьмое сокровище) указывает на количество компонентов. Это традиционное блюдо китайской кухни, которое может варьироваться по составу в зависимости от региона.
소면 (Сомён) - Это тонкая китайская лапша, которая обычно подается с бульоном или в соусе. Это простое, но очень вкусное блюдо, которое часто подают с овощами, мясом или морепродуктами. В летние месяцы такие блюда популярны, потому что они легкие и освежающие.
Он еще раз поклонился месту, где когда-то лежало тело Тан Ганён. Теперь это не причиняло боли. За годы обучения он искренне стал считать ее своим учителем. Ее доброта и забота, встречавшаяся в этом одиночестве, поддерживали его.
Удивительно, как мертвые могут влиять на живых.
— Когда все закончу — вернусь.
Хаун оттолкнулся от земли, взмыв вверх. Опираясь на острые сталактиты, он поднимался выше, пока не нырнул в ослепительный поток света.
Не успел опомниться, как он оказался снаружи. Хаун, мягко приземлившись, оглянулся на место, где провел десять лет. Оно выглядело как обычная каменная плита — ничем не примечательная, можно было пройти мимо, не заметив. Только тот, кто упал с отвесной скалы, смог бы найти этот вход.
Хаун повернулся. Когда-нибудь он вернется, но сейчас было время уходить.
Он начал спускаться с горы. Щекочущий щеки ветер и яркое солнце казались чужими, но такими желанными.
Прежде чем выйти на улицы Хэбея, Хаун определил направление к академии Ёнволь и двинулся туда. Он даже не использовал методы перемещения — ноги словно цеплялись за землю, замедляя шаг.
Возможно, он подсознательно боялся того, что увидит. Но вскоре его шаги замерли.
Перед ним предстал конец некогда могущественной школы. Облупившаяся табличка с названием, отсутствие стражей. Краска на стенах и колоннах давно потускнела.
Руины академии Ёнволь сохранились, но теперь здесь царила пустота. Трудно было поверить, что когда-то это место кипело жизнью. Хотя территория не была заброшена полностью, тишина и отсутствие людей давили.
Хаун почувствовал, как дрожат губы. Потеря, которую он десятилетием подавлял, теперь стояла перед ним во всей своей жестокости.
Он переступил через главные ворота и вошел внутрь. Повсюду виднелись здания, сгоревшие дотла. Казалось, их специально оставили нетронутыми — как памятник той резне.
В центре школы Хаун нашел стелу, стоящую на пустом дворе. Вспомнил, как бежал отсюда в тот роковой день. Именно здесь рухнул строй мечников, а Хён Ун прикрыл его, дав время скрыться.
На стеле были высечены имена. Все те, кого он знал. Пробегая глазами строки, Хаун нашел имя Хён Уна. И даже свое — Ё Хаун.
«Мемориал павших академии Ёнволь»
Прочитав последнюю строку, Хаун рухнул на колени перед стелой. Все перечисленные здесь были мертвы. Без исключений.
Рыдания вырывались из горла, растворяясь в тишине. Горе, копившееся все эти годы, наконец поглотило его.
Маленький мир, теплившийся в его душе, погас.
Хаун ушел в горы, сорвал белый дикий цветок. Половина его сознания была опьянена скорбью, а другая — опустошена.
Он ушел летом и вернулся летом поэтому хризантем не нашлось.
Если бы не десять лет подготовки, это сломало бы его. Боль была невыносимой.
Положив цветок к стеле, Хаун прошептал, наблюдая, как солнце клонится к горам.
— Не вернуть того, что у вас отняли... но я заставлю их заплатить.
Медленно склонившись в поклоне, он пробормотал:
— Учитель Хён Ун... я встретил великого наставника. Покойтесь с миром. В следующий раз принесу ваше любимое вино.
Хаун встал и отряхнулся. Почтив память, он направился в свою старую комнату.
Шаг за шагом он шел мимо тренировочных площадок, касался стен, где когда-то играл. Секта сохранилась так, словно время остановилось — если не считать следов огня.
Его комната все еще была на месте. Открыв дверь, Хаун замер, увидев аккуратно сложенные одеяла.
Вернуться в прошлое было невозможно.
Хаун разложил одеяло и плюхнулся на него. Плесень на потолке, которую он видел тогда, все еще была здесь. Раньше рядом слышалось дыхание Бэкли Гона... теперь он был один.
«Почему тебя здесь нет?.. Я пожертвовал собой, чтобы ты выжил...»
Несвязные слова срывались с его губ.
Хаун поднял руку, закрывая глаза. Он не хотел видеть ни потолок, ни что-либо еще. Не хотел осознавать прошлое, которое нельзя вернуть или изменить.
В пещере его поддерживали присутствие Тан Ганён и цель выбраться наружу. Но теперь, оказавшись на свободе, он снова почувствовал себя одиноким.
Единственная одежда промокла от слез.
Неизвестно, сколько он плакал, но Хаун наконец поднялся. Если останется здесь, руины академии Ёнволь поглотят его. Это место было наполнено потерянным прошлым, грозящим уничтожить его еще до того, как он начнет жить настоящим.
Перед уходом он, на всякий случай, проверил шкаф в своей комнате. Как и ожидалось, его старые вещи все еще ждали хозяина. Хаун сбросил потрепанную одежду и облачился в новую. Немного старая, но по сравнению с тем, что было на нем, — почти как новая.
Ни пятен крови, ни запаха пота. Он взял еще несколько комплектов — в основном тренировочную форму. Вспомнил, как они с Бэкли Гоном, будучи одного телосложения, воровали друг у друга одежду.
Однажды Бэкли Гон тайком порвал его штаны и положил обратно в шкаф. Хаун проходил целый день, не замечая дыры на заднице, пока Хён Ун не указал на это. Он сразу понял, кто виноват, и бросился хватать Бэкли Гона за воротник.
На губах появилась слабая улыбка. И тут... Хаун замер, словно пораженный молнией.
Его осенило. Он широко раскрыл глаза, словно пораженный ударом.
— Погоди... Я видел имя Бэкли Гона на мемориале?
Кажется, нет. Не помню такого.
Хаун бросился обратно к стеле с безумной скоростью. Никогда еще он не двигался так быстро. Используя методы перемещения Меча разрушения, он пытался подавить надежду, но не мог игнорировать нарастающее ожидание.
Он вглядывался в каждое имя, напрягая зрение до предела. Ван Ёк, Чун Сам... и Хён Ун.
Нигде не было имени Бэкли Гона.
Хаун закричал, как безумный. Почти как рык льва, только без внутренней энергии. Он смеялся. Его лицо озарилось самой яркой улыбкой.
— Спасибо... Спасибо! Огромное спасибо!
Он кланялся, ударяясь головой о землю. Грудь переполняло что-то, что вот-вот вырвется наружу. Сердце билось от переполняющей радости. Смех и слезы одновременно вырывались наружу, затрудняя дыхание.
Что-то еще не было потеряно. Что-то, что не ускользнуло сквозь пальцы, все еще существовало под этим небом.
✧ - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - ✧