Заклятый друг. Глава 7.1 Ловушка, и снова ловушка
ТГК переводчика --> BL Place
В комнату Хауна начал наведываться ученик Божественного лекаря, но из-за того, что его лицо было скрыто, его часто проверяли. Однако те, кто видел его изуродованную кожу, пропускали его, едва взглянув на пропуск. Обычно охрана была строже, но сейчас, загнав последователей Магё в угол, все расслабились, опьяненные первым вкусом победы.
Единственное, что тревожило союз Мурим — это ранение Голубого меча кары, единственного, кто мог противостоять Алому демону меча. Поэтому, когда Ю Чон или его ученик навещали Хауна, их встречали с распростертыми объятиями.
Ученик Ю Чона, оставивший впечатление молчаливого человека перед Хык У и Суён, становился удивительно болтливым внутри шатра Хауна. Иначе и быть не могло — ведь только здесь, в самом сердце вражеского лагеря, он мог раскрыть свою истинную сущность перед Хауном.
Бэкли Гон шагнул вперед, говоря это. Он научился у Ю Чона технике, которая раздувала его лицо. Пока кожа не возвращалась в норму, он мог оставаться здесь, а перед уходом снова менять облик.
Благодаря этому Гон мог задерживаться в комнате Хауна подольше. Он вел себя так, будто это его собственная комната.
— Трудно представить, чтобы кто-то в стане врага чувствовал себя так же спокойно, как ты.
Хаун буркнул, чувствуя на себе взгляд Бэкли Гона, который уселся рядом. В его глазах читались теплота и беспокойство. Иногда, просыпаясь от чьих-то шагов, Хаун замечал Гона. В его быстром взгляде мелькала горечь и едва заметная злость.
Хаун сжал губы. Единственным утешением была скорость его восстановления, невероятная для обычного человека.
— Ты же спрячешь меня, как в прошлый раз. Техника номер 19... Как же я соскучился по этому номеру. Раньше это был просто повод надрать тебе задницу.
— А помнишь, как мы дрались из-за выпивки? Смешно. Теперь можно пить спокойно, а тогда приходилось красть.
— Точно. А как дрожали, когда нас ловили!
Тогда сердце колотилось от страха, но сейчас вспоминать это весело. Один пробирался в кладовку, а другой стоял на страже. Они опустошали бочки по очереди, пачкались в пыли и возвращались на тренировочную площадку. Ученики Ёнволь думали, что Хаун и Гон снова подрались.
Их вражда стала отличной маскировкой. Хён Ун продолжал сомневаться, но они ловко подыгрывали, толкая и дразня друг друга, чтобы отвести подозрения.
— Все началось с притворной болезни номер 1. Помнишь, как мы подрались тайком, а потом притворились, будто упали и разбили глаза о дверной косяк?
— Да, мы были чертовски живучи.
Сначала они просто хотели избежать наказания, но со временем их уловки достигли уровня номер 19. Чем больше они вспоминали, тем яснее понимали, как хорошо дополняли друг друга. Возможно, именно поэтому, даже избив друг друга до полусмерти, они спали в одной комнате и ходили вместе.
Хаун считал Гона надоедливым, но ради него готов был лаять как собака или сражаться насмерть. Однако нанести смертельный удар — никогда. Чем больше он вспоминал прошлое, тем яснее осознавал, какую роль играл Гон.
— Тебе стоило быть слабее. Тогда бы научился не лезть на рожон.
— А кто это гнал меня быстрее поправляться?
Хаун усмехнулся, кривя губу. Они оба лупили друг друга по лицу, но теперь Гон упрекал только его.
— Тогда мне нравилось дразнить тебя.
— Хочу, чтобы ты не получал ран. Планируя все это, я понял, как мало знал себя.
— Наконец-то признал, что ты идиот!
Хаун свистнул и хлопнул в ладоши. Бэкли Гон, признающий свои слабости — редкое зрелище. Но вместо того, чтобы взорваться, Гон горько улыбнулся и кивнул.
Неожиданная реакция озадачила Хауна. Тихий голос Гона прозвучал мягко:
— Когда ты упал, я хотел бросить все и бежать к тебе. Даже зная, что это разрушит все планы.
— В следующий раз буду действовать по договоренности. Тогда ты меньше будешь волноваться?
— Нет, просто не ранься. Если ты должен быть в такой ситуации, я лучше тебя похищу.
Хаун оттолкнул руку Бэкли Гона. Такое нежное предупреждение о похищении сводило с ума.
Самое смешное было то, что это не звучало неприятно. Если бы его похитил Гон, тому не пришлось бы рисковать, проникая в самую гущу вражеского лагеря. Не нужно было бы постоянно быть настороже или дрожать от страха, как сейчас.
— Я подготовлю уютное место. Кажется, ты раньше любил пельмени*? Буду готовить их каждый день. Постелю на твою кровать шелковые одеяла с золотой вышивкой. Из окна откроется прекрасный вид. Пустыня — красивое место. Ты любил красный чай «Ячон»? Или, может, «Чупчен»?*
П.п.: Манду (만두) — упоминается как любимое блюдо. Манду — это традиционные китайские или корейские пельмени, которые часто готовятся на пару.
여아홍 (Yeahong) 죽엽청 (Juyeopcheong) — Разновидность китайского чая.
С хитрой улыбкой Бэкли Гон вспомнил о цепях из вечного металла, о которых говорил Ю Чону. Хаун, словно загипнотизированный этим соблазнительным предложением, взял его за руку.
— Там должна быть и лапша*. И не только пельмени, но и свинина в пяти специях*, и тушеное мясо «Пальбочхэ». Хочу попробовать «Пульдочжан» и «Тонгпаюй».
П.п.: 소면 (сомен) — это тонкая китайская лапша, которая часто используется в различных блюдах. В Корее она также популярна, особенно в летнее время, когда готовят холодный суп с сомен.
오향장육 (охьянчжаннюй) — это блюдо из свинины, приготовленное с пятью ароматами (по-китайски «о хянь»). Обычно это свинина, маринованная и тушеная с ароматными специями, такими как анис, корица, имбирь и соевый соус, что придает ей богатый и насыщенный вкус.
팔보채 (пальбочхэ) — это классическое китайское блюдо, состоящее из восьми различных видов ингредиентов (в том числе мяса, морепродуктов и овощей), обжаренных в специальном соусе. В переводе «пальбо» значит «восемь сокровищ», а «чхэ» — это жаркое.
불도장 (пульдочжан) — это традиционное корейское блюдо, представляющее собой тушеное мясо с соевым соусом, сладким соусом и другими приправами. В китайской кухне есть аналогичное блюдо — это может быть в данном контексте корейская версия этого блюда.
동파육 (тонгпаюй) — это классическое китайское блюдо из свинины, медленно тушеное в сладком соевом соусе с ароматными специями. Оно известно своим насыщенным, сладковато-соленым вкусом и мягким мясом, которое буквально тает во рту.
— Пилюля пёккоу* — отвратительна. Просто мерзость. — Хаун скривился. — Неужели ты ел это десять лет?
П.п.:벽곡단 맛없어 (Пилюля пёккоу) — это съедобные целебные шарики, которые воины принимают вместо еды во время тренировок, древний китайский энергетический батончик.
Бэкли Гон посмотрел на него с жалостью. Десять лет назад Хаун не был гурманом, но, видимо, за время затворничества стал скучать по вкусной еде.
— И еще... ты должен быть там.
— Где бы это ни было, я не пойду, если тебя там нет. Даже если я выгляжу слабым, я мастер Хвагён. Могу отрубить твою голову одним пальцем.
Хаун гордо выпрямился и засмеялся, но тут же согнулся от боли в груди. Бэкли Гон нахмурился. Непонятно, была ли это сверхчеловеческая выносливость или упрямство воина, но он вдруг осознал, насколько серьезны раны Хауна. Подняв ящик с лекарствами, он сказал:
— Отойди. Это же предлог. Кто доверит тело такому фальшивому лекарю?
— Что ты… Я учился ради тебя. Кстати, я спросил у Ю Чона про энергию «Ян». Узнал кое-что интересное. Что думаешь?
Хаун дрогнул. Он не хотел, чтобы Гон узнал о «побочных эффектах», но, похоже, правда всплыла. Губы дрожали, но он натянул улыбку.
— Ну? Разве я не говорил, что я настолько силен, что тебе стоит преклонить колени и совершить девять поклонов? Еще не поздно — сделай это, и я возьму тебя в ученики.
Хаун высокомерно поднял подбородок. Гон фыркнул. Видя, как тот изображает неведение, ему стало смешно.
— Что? Хочешь стать учителем, которого соблазняет ученик? Раньше не думал об этом, но с тобой это могло бы быть забавно.
— Да как ты вообще такое говоришь?!
Хаун покраснел и начал колотить Гона по спине. Тот лишь улыбался, не шелохнувшись. Если бы он упал от такой боли, то стоило забыть о звании мастера Хвагён.
— Значит, пропустим поклоны. Жаль. Вид учителя, распростертого у моих ног, был бы великолепен.
Хаун пообещал себе, что даже во сне не допустит таких мыслей. От одной идеи, что Гон может шептать «Учитель» и дразнить его, по спине пробежали мурашки.
«Черт, он осквернил святость наших отношений!»
Он просто хотел, чтобы Гон почтительно поклонился ему. Почему он должен слушать эту чепуху среди бела дня?
— Ладно, вернемся к энергии «Ян» ...
Ё Хаун, закрыв уши ладонями, отчаянно мотал головой. Однако его тело, достигшее уровня Хвагён, улавливало каждое слово Бэкли Гона.
— Если бы ты был женщиной, это можно было понять… Но мужчина с энергией «ян», принявший нэдан десятитысячного огненного карпа, должен страдать от серьёзных побочных эффектов.
Бэкли Гон внезапно наклонился к Хауну. Его рука медленно скользнула по пояснице, опускаясь ниже. Ладонь Гона, скользя по бедру, была нежной, но настойчивой. От нарастающего давления Хаун дрожал.
— И говорят… что это усиливает желание. Слушая Ю Чона, я сразу понял, почему ты так себя вел. Ты скучал по этому, да?
Пальцы Гона проникли под одежду Хауна, касаясь груди. Тот почувствовал, как лицо заливается краской. Соски напряглись, и скрыть это было невозможно.
Хаун стиснул зубы, отказываясь оправдываться. Гон, изучая его реакцию, усмехнулся.
— Когда ты принял нэдан? Должно быть, давно.
— Десять лет назад? Пять? Или недавно? Как ты справлялся? В прошлый раз, когда я ввел палец в твою задницу, ты так жадно глотал… Тренировался один?
Хаун скрипел зубами. Именно этого он и боялся! Почему это раскрылось перед Бэкли Гоном?
Тело пылало, реагируя на малейшее прикосновение. Хаун в отчаянии прижался грудью к ладони Гона, раздраженный его наглыми вопросами и игривыми ласками.
— Очень горел? Сколько раз мучился? Разве не хотел, чтобы я был рядом?
— Нет. Никогда не делал этого один. Просто терпел.
Ложь была очевидна. Хаун отвел взгляд, а его уши пылали. Гон улыбнулся. Лжецов надо наказывать.
Отстранившись, Бэкли Гон произнес:
Хаун чуть не закричал, но сдержался, понизив голос до шепота. Гон улыбнулся теплее.
— Потому что хочу посмотреть. Как ты страдал без меня… Как мечтал…
Дыхание Гона коснулось шеи Хауна. Внешне спокойный, он излучал жар. Хаун ерзал, непроизвольно прижимаясь к нему. Между бедрами нарастало напряжение.
«Черт, даже его голос заводит!» — лицо Хауна горело. Он ненавидел себя за то, что поддавался, но обида и желание прорывались наружу.
Когда Хаун понял, что одних прикосновений спереди недостаточно, ему пришлось коснуться себя сзади, чтобы достичь пика. В тот момент он ненавидел Гона, скучал по нему и злился.
— Обязательно смотреть? Не можешь просто помочь?
Хаун умоляюще посмотрел на Гона. Стыдно, но это лучше, чем признать слабость.
Бэкли Гон дрогнул. Его взгляд стал томным, но он собрался.
Если бы он сдался и позволил себе насладиться таким откровенным предложением, то не смог бы увидеть, как Хаун занимается самоудовлетворением.
— Ну что, отлично. Если ты возбудишься и станешь влажным, то расширить отверстие будет легче, и самоудовлетворение станет проще. Не так ли?
Хаун прикусил губу от откровенных слов Бэкли Гона. Какими бы ни были его скрытые намерения, в глазах Хауна, Бэкли Гон по-прежнему стоял, опустив руки и отступив на шаг назад. Сколько бы Хаун ни смотрел на него умоляющим взглядом, казалось, что Гон не собирается помогать, пока не увидит, как он занимается самоудовлетворением. С полуплачущим выражением лица Хаун медленно опустил руку к нижней части тела. Бэкли Гон, словно ожидая этого, развязал ткань, свисающую с кровати, чтобы скрыть происходящее внутри.
Это был полевой лагерь, поэтому занавес был сделан из грубой ткани, но если бы кто-то внезапно вошел в комнату, ему было бы трудно сразу понять, что происходит внутри.
Медленно сползающие штаны обнажили ягодицы Хауна. Они были довольно белыми и упругими, что выглядело красиво. Такая форма могла быть только у воина, который усердно тренируется. Хаун стиснул зубы и руками раздвинул свои ягодицы.
Розовое отверстие показалось на виду. Хаун поднес палец к входу и начал двигать им. Но, будь то из-за спешки или из-за взгляда Бэкли Гона, ему не удалось проникнуть внутрь.
— Тебе нужно смочить палец. Иначе будет трудно вставить. Сейчас там слишком сухо.
Бэкли Гон шевельнул губами. Его голос стал намного тише, чем раньше. Хаун заметил, как Гон облизал нижнюю губу. Не решаясь, он протянул палец к нему.
Его голос мгновенно стал хриплым. В нем чувствовалась липкая похоть мужчины.
— Оближи. Ну? Ты можешь помочь мне с этим.
Хаун старался говорить как можно спокойнее. Это был вызов Бэкли Гону, который просто стоял и наблюдал за ним. Сможет ли он выдержать такой соблазн?
Гон кивнул и наклонил голову. Он взял палец Хауна, поцеловал указательный палец и начал облизывать его. Он посасывал его, обвивая языком, а затем слегка прикусил, оставив легкий след зубов на суставе. Это не было больно, но создавало странное ощущение.
Хаун прикусил губу. Возможно, просить помощи у Бэкли Гона было ошибкой, но теперь пути назад не было. Это было замкнутое пространство только для них двоих.
Губы Бэкли Гона поглотили второй палец Хауна. По сравнению с одним пальцем, он тщательно облизывал их, и его движения языком были необычными. Он стимулировал его зубами, посасывал, облизывал и слегка тер губами, создавая трение. Это было настолько откровенно, что можно было подумать, что во рту Гона был не палец, а нечто большее.
Изо рта Хауна вырвался стон. Бэкли Гон, все еще держа его палец во рту, улыбнулся, прищурив глаза.
Его взгляд словно спрашивал: «Ты уже чувствуешь что-то, хотя я еще ничего не вставил?»
Хаун вытащил палец изо рта Гона. Его лицо выглядело очень нервным и торопливым. Гон усмехнулся. Хаун поднес смоченный палец к своей промежности. Он медленно раздвинул отверстие. В отличие от предыдущей попытки, проникнуть было легче. Ощущение инородного тела было непривычным, но он мог терпеть, пока Гон наблюдал за ним.
Теперь очередь была за следущим пальцем. Он вошел глубже, чем первый палец, и медленно стимулировал внутренние стенки, двигаясь вперед-назад. Видно было, что Хаун неумело пытался повторить ласки Бэкли Гона. Гон облизнул нижнюю губу, наблюдая за его торопливыми движениями.
Хаун почти уткнулся лицом в подушку, чтобы заглушить звуки, и поднял ягодицы. Его поза была очень возбуждающей. Красные уши слегка виднелись из-под растрепанных волос.
Контраст между пальцем Хауна, который он вводил внутрь, и его задним проходом, который заглатывал его, был невероятно откровенным. Казалось, что одного пальца было недостаточно, и отверстие жадно открывалось, словно хотело большего. Постепенно оно становилось влажным, и изо рта Хауна вырвался стон.
Подавленный стон возбудил Бэкли Гона. Напряжение от того, что кто-то мог войти в любой момент, заставило Хауна сжать пальцы ног, из-за чего у Гона еще сильнее пересохло во рту. Тем не менее, неумелая мастурбация Хауна была слишком милой.
Бэкли Гон, который до этого наблюдал за Хауном со сложенными за спиной руками, быстро подошел к нему. Похоже, что оковы из вечного металла были нужны не Хауну, а ему самому.
Он хотел наблюдать немного дольше, но его терпение уже иссякло...
От горячего дыхания, коснувшегося его ягодиц, Хаун, лежа ничком, слегка повернул голову и посмотрел на Гона. Его покрасневшее лицо и слегка влажные глаза пробуждали странное садистское желание. Однако Бэкли Гон, скрыв свои истинные намерения, мягко провел рукой по ягодицам Хауна.
Хаун побледнел, почувствовав, что помимо его пальца внутрь вошло что-то еще. Это был палец Гона. Не ожидая столкнуться с чужим пальцем внутри себя, Хаун вздрогнул и попытался вытащить свой указательный палец. Но Гон схватил его за запястье и не отпускал. Вместо этого он начал тереть внутренние стенки своим пальцем, создавая трение с пальцем Хауна.
Ощущение было настолько безумным, что Хаун едва сдерживался. Однако факт оставался фактом: его промежность становилась все жестче. Хаун не мог поднять лицо от стыда.
Как можно так возбуждаться в такой унизительной ситуации? Он не понимал, почему его чувствительность продолжала расти, даже когда казалось, что дальше некуда. Его собственное тело будто принадлежало не ему.
Вообще, воины должны полностью контролировать свои тела. Но когда Хаун раздвигал ноги перед Бэкли Гоном, ему казалось, что он теряет эту способность. Нижняя часть тела таяла, а сдержанные стоны вырывались против его воли.
«Наверное, мой мозг растаял. Иначе как объяснить происходящее?»
Гон медленно вытащил палец. Хаун, наконец освободив свой указательный палец, прикусил нижнюю губу. Тяжелый член Гона осторожно устроился между его ног.
— Напряги руки. Сегодня я не буду входить слишком сильно.
Хаун вспомнил, что у него сломаны ребра. Он машинально надул губы, но, испугавшись, быстро собрался и кивнул. Гон, не видя его лица, скрытого занавесом, усмехнулся и шепнул:
— Но я не обещал, что будет легче.
Тихий шепот прозвучал одновременно с тем, как Гон начал медленно вводить свой член в отверстие Хауна. Увлажненный анус Хауна жадно принял его, сжимаясь и разжимаясь.
До этого момента Хаун считал, что быстрая стимуляция — самая мучительная. Слишком много ощущений, искры перед глазами, беспомощные попытки вырваться. Но медленное, размеренное давление было невыносимым по-своему.
Член едва касался нужных точек, а из-за медленного темпа казалось, что до них никогда не добраться. Желание нарастало, превращаясь в невыносимую пытку.
Чувствительность, взлетевшая до небес после того, как он мастурбировал на глазах у Гона, только усугубляла ситуацию. Ради чего я терпел этот стыд?
Хотя Гон старался минимизировать нагрузку на его травмы, Хауну казалось, что его специально мучают. Гон двигался медленно и низко, а при малейшем движении бедер Хаун сжимал отверстие и вздрагивал.
Он даже не знал, на кого злиться. Глаза Хауна наполнились слезами. Больше всего мучила необходимость сдерживать стоны.
Лучше бы я мог рыдать, но тогда весь лагерь узнает об этом.
Прикрыв рот, Хаун сжал анус и подтолкнул Гона. Он решил любым способом довести его до исступления, чтобы все закончилось быстрее. Не имея навыков, он двигал бедрами инстинктивно, стимулируя член Гона. Его пальцы скользнули вниз, лаская яички.
Однако Гон ценил его больше, чем Хаун думал, и его терпение оказалось крепким.
— К-кто тебе позволил… — Хаун еле сдержал стон.
Медленные, но настойчивые толчки поднимали его все выше. Перед глазами мелькали белые вспышки, предметы расплывались и снова обретали форму.
Гон с силой терся членом о простату Хауна, удерживая его изгибающиеся бедра и ограничивая движения. Хаун захныкал от отчаяния. Раньше он еще никогда не испытывал такого мучения. Член горел, требуя большего, но Гон не давал ему этого.
Хаун зарылся лицом в подушку, подавляя рыдания. Пятна слюны на постели смущали его. Пот стекал по телу, а нижняя часть тела, горячая от трения о руку Гона, готова была взорваться.
Бэкли Гон тоже был на грани. Сжимающийся анус Хауна и его сдавленные стоны сводили с ума. Каждый вздрагивающий мускул, каждая реакция на прикосновение доводили до исступления.
Хаун тихо застонал, прижимаясь щекой к подушке. Его взгляд, полный вожделения, устремился на Гона. Тот стиснул зубы и начал двигать бедрами. Раз уж дело зашло так далеко, лучше было закончить как можно быстрее. Он схватил Хауна за бедра, чтобы зафиксировать его тело, и начал двигаться быстрее. Когда медленные толчки сменились на более резкие, Хаун едва сдерживался.
Услышав, как Хаун готов сорваться на громкий стон, Бэкли Гон поднес свою руку к его рту. Хаун, не осознавая, что делает, впился зубами в его руку, оставив глубокий след. Его глаза были полны ярости.
Если бы сейчас перед кем-то поставили Гона и Хауна, тот бы не смог определить, кто из них «Алый демон меча».
Почти одновременно из их ртов вырвались стоны. Это был секс посреди лагеря Альянса Мурим, где было полно воинов, поэтому звуки были сдержанными, но удовлетворение было очевидным. Хаун медленно опустился на кровать.
Благодаря усилиям Бэкли Гона боль в груди уменьшилась. Однако, вспоминая, как его мучили, Хауну хотелось ударить Гона по лицу.
Но у него не было сил на это. Он был полностью измотан. Поэтому Хаун просто ворчал:
— Больше никогда не буду с тобой этим заниматься здесь.
— Конечно, конечно. Я тоже чуть не умер, сдерживая себя.
Хаун поднял ногу и несколько раз ударил Гона в грудь, когда тот попытался обнять его. Если бы он просто молчал, было бы не так противно!
— Я так старался, а ты такой неблагодарный.
Хаун сердито посмотрел на Гона, который ухмылялся, но затем резко встал. Вернее, снова лег. Он не мог быстро убрать простыню, испачканную белой жидкостью, поэтому решил просто накрыть ее.
Его острые чувства уловили что-то.
— Кто-то идет. Быстро одевайся и убери это.
Почти одновременно с Хауном, Бэкли Гон почувствовал присутствие. Он быстро оделся, накинул ткань на лицо и убрал занавес, скрывавший кровать. Затем он использовал внутреннюю энергию, чтобы рассеять запах их близости в воздухе, и открыл ящик с лекарствами, выпуская сильный аромат трав.
Внутри шатра теперь пахло лекарствами, и казалось, что здесь лечили больного. Вскоре кто-то закашлял снаружи и заговорил:
Голос Хауна, старающегося сохранить хладнокровие, звучал спокойно.
— О, вы как раз занимались лечением.
— Все в порядке. Мы почти закончили.
Хык У, войдя внутрь, остановился, увидев разложенные лекарства и иглы. Однако Хаун махнул рукой в сторону Гона, показывая, что все в порядке.
— Ты уже все увидел, так что проваливай.
Гон, притворяющийся учеником «Божественного лекаря Чонсу», поклонился и начал собирать вещи. Его движения были настолько медленными, что казалось, будто он только что открыл медицинский ящик и теперь снова его закрывает.
— А, глава Альянса Мурим лично направляется в Синьцзян, чтобы завершить эту войну с демонами.
Хаун нахмурился. Тем временем руки Гона не остановились ни на секунду. Однако внутри он был взволнован.
Конечно, эта ловушка была предназначена для того, чтобы заманить главу Альянса Мурим или нанести удар по его репутации. Но чтобы он так легко клюнул на приманку…
— Думаю, он прибудет раньше, чем воины из Куньлуня или семьи Хванбо…
Хык У, неосознанно начавший болтать, вдруг замолчал, заметив присутствие Гона. Точно. В комнате был ученик «Божественного лекаря Чонсу». Его присутствие было настолько незаметным, что Хык У забыл о нем.
Лицо Хык У покраснело, когда он понял, что выболтал конфиденциальную информацию перед своим командиром.
Бэкли Гон, который внимательно слушал, поднялся сгорбившись и низко поклонился. Хык У, который нервно схватил его за руку.
— Я ничего не слышал. Пожалуйста, пощадите меня.
Прежде чем Хык У успел что-то сказать, Гон упал на колени и схватил его за лодыжку, умоляя. Рука ученика «Божественного лекаря Чонсу» дрожала. Хык У прикусил губу.
Он изначально не планировал убивать, но видя, как тот дрожит, ему стало не по себе.
— Если я услышу, что эта новость просочилась, твоя жизнь будет в опасности.
Голос командира звучал холодно и угрожающе. Бэкли Гон понял, что его неожиданное преклонение колен вызвало у Хауна раздражение, и продолжал кланяться. Ради мести он готов был склонить голову сколько угодно, но, видимо, Ё Хаун так не считал.
Внутренне усмехаясь, Гон схватил разбросанные вещи из ящика и, словно убегая, вышел из шатра. Взгляд Хауна, полный гнева, следил за его спиной.
Почему у этого Бэкли Гона такие легкие колени? Ему не понравилось, как тот гордо стоял перед ним, но сразу же пал ниц перед Хык У. Конечно, это было необходимо для роли робкого ученика «Божественного лекаря Чонсу», но это все равно раздражало.
Глядя на раздраженного Хауна, Хык У почувствовал легкую вину перед учеником лекаря, который только что вышел. Он понял, что его болтливость была ошибкой, и из-за этого пострадал невинный человек. Судя по движениям, тот, видимо, был нездоров и двигался медленно, но он убежал из шатра так быстро, как только мог. Это не давало Хык У покоя.
«Нужно относиться к нему лучше.»
Не зная, что перед ним был «Алый демон меча», Хык У проникся сочувствием. Он собрался с мыслями и снова заговорил:
— Глава Союза Мурим хочет вдохновить всех, выступив перед ними вместе с вами.
— Вдохновить… Другими словами, он хочет похвалить меня, чтобы поднять боевой дух. Но я ранен и едва могу встать с постели. Честно говоря, это будет тяжело.
Хаун горько усмехнулся. Его раны, как известно, были серьезными. Именно для этого он и устроил громкое падение на глазах у всех. Однако действия главы Альянса Мурим, который настаивал на его участии в публичном мероприятии, вызывали у него беспокойство. Возможно, он так остро реагировал из-за предупреждения Гона.
На самом деле, это было связано с его разочарованием в праведном мире боевых искусств. Однако выражение лица Хауна сейчас выглядело как обида человека, прикованного к постели из-за тяжелой болезни.
Хык У не знал, как его утешить, но и не мог сказать Хауну просто лежать. Он немного растерялся.
— Я не стану говорить, что это необходимо ради великой цели. Но я сделаю все, чтобы вы могли отдохнуть как можно больше до этого дня.
Хаун кивнул и улыбнулся. Люди, которых глава Альянса Мурим назначил к нему, были слишком хороши, и это его беспокоило. Жизни воинов Союза, погибающих в битвах с культом Магё, также терзали его сердце.
✧ - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - ✧