Фиалки и Терновая птица. Глава 8. Жжение левого глаза

Вольные наёмники не подчинялись короне. Их логово находилось за Стеной — единственный отряд наёмников, осевший в диких землях. Борг выбрал территорию на западе от Ледяного озера — район с извилистыми горами. Здесь, на обширных землях, обосновался отряд «Свободного Бушующего пламени», и с помощью Лонгманских гномов они превратили эту местность в неприступную военную крепость.

Когда рассвет прорезал небосвод, он раскинулся по бескрайним пустошам. Копыта ступили на утренний свет, лежащий низко у земли, и всадники въехали на опущенный подвесной мост. Первый свисток прозвучал ярко и пронзительно. Когда конь Борга оказался внутри замкнутой цитадели, Гар не удержался от восхищённого вздоха.

Хвала гномам Лонгмана, которые были изобретательны и вырезали всё своё логово в горе. Горные склоны украшают дома, расположенные гармонично и обладающие ярко выраженной индивидуальностью. Ступени на горных стенах связаны во всех направлениях. Гномы, люди и даже эльфы — здесь встречались представители всех рас, и каждый дом отличался уникальным стилем. Солнце заливало светом открытую вершину горы. А в самом центре, купаясь в его лучах, возвышалось древнее цветущее дерево.

— Где ты это выкопал? — спросил Гар, глядя на цветущее дерево. — Дерево Мудрости исчезло вместе с Энтами. То, что в лесу Ваньчжи, тоже давно засохло. Как ты вообще смог его вырастить?

— Оно всегда росло здесь, — сказал Борг, сойдя с лошади. Он поднял руку и мягко провёл по изумрудным листьям Дерева Мудрости. — Оно росло здесь в одиночестве.

— Говорят, если позвать его, оно разбудит исчезнувших Энтов, — Гар поднял голову и посмотрел на Дерево Мудрости, на котором уже распускались бутоны. — Зима скоро наступит. Оно не успеет зацвести.

— Я не позволю ему не расцвести, — Борг взглянул на Гара. — Не волнуйся.

Детёныш зарылся в грудь Гара. Гар закрыл грудь руками и сказал Боргу:

— Мы дома, господин. Пожалуйста, заберите вашего малыша, заберите его немедленно. Я устал от него. Как вы его обычно кормите? Я думал, он уже перестал сосать молоко.

— Он и правда уже отучен от груди, — Борг бросил поводья подошедшему конюху и, не оборачиваясь, поднялся по деревянной винтовой лестнице, оплетённой лозами. — Но очевидно, что ты заставил его вспомнить свою мать.

— Не шути так, — Гар последовал за ним. — Я — самец.

— Хм, — небрежно сказал Борг. Он расстегнул свой пыльный плащ и бросил на перила лестницы.

— У тебя манеры избалованного ребенка. — Гар не выдержал и взял плащ в руки, отряхивая его от пыли. — Тебе следует отнести его в дом и постирать самому. Он ещё не испорчен. После стирки он будет выглядеть как новый. Эй, ты что, хочешь, чтобы я подержал твои ножны? Я тебе не слуга! Чёрт возьми, Борг! Почему я должен ходить и убирать за тобой? Это ужасно. Я тебе как мать!

— Моя мать немногословна, — спокойно сказал Борг, поднимаясь по последним ступеням. Он остановился у одной из хижин, оплетённых лозой, открыл дверь и, облокотившись на косяк, обернулся. — И она никогда не жаловалась. Ну что, дорогой… на сегодня я ничего не планировал. А ты можешь… мм?

Гар стоял у двери, нахмурившись.

— Ты живёшь здесь? Боже, ты... отстой. Давай заключим сделку, друг мой. Похоже, ты не собираешься искать мне жильё. А что, если я уберусь в доме, а ты отдашь мне свою кровать? Я могу взять детёныша с собой.

— Я не привык с кем-то жить вместе, — лениво ответил Борг, — особенно с незнакомцами.

— Незнакомец? — спросил Гар. — Мы не незнакомцы. Ты коснулся моего бедра. Не думай, что тебе это сойдет с рук, дорогой. Это произошло всего несколько часов назад, и ты довольно горячо поглаживал моё бедро. Хотя я твои «услуги» решительно отклонил, но мы уж точно не незнакомцы. Я не хочу убирать твой бардак, но мне нужен дом. Честно говоря, зачем ты меня вообще сюда привёл? Чтобы я подмёл лестницу? В этом я полный профан, но, похоже, ты всё равно не собираешься меня отпускать.

— Ты прав, — Борг лениво и задумчиво провёл пальцем по губам. — Ты — приятная неожиданность. Но мне любопытно твоё рвение приблизиться ко мне. Ты совсем не удивлён, увидев Сток Борга. Ты раньше меня видел, а у меня, на удивление, никаких воспоминаний.

— Да брось ты, Борг. — Гар швырнул детёныша ему в объятия. — Сколько людей ты вообще способен запомнить? Ты не похож на того, кто утруждает себя элементарной вежливостью. Я подошёл к тебе только из-за золота, понял? Мне нужны деньги — чтобы получить удостоверение авантюриста. Мир авантюристов нуждается во мне. В конце концов, всегда найдётся какой-нибудь идиот, которого надо спасать. Вот и вся причина. Доходчиво?

Борг уставился на него — не с подозрением, а с холодной отстранённостью. Гар же не моргнул и глазом, демонстративно скрестил руки на груди, и встретил этот взгляд всё с тем же спокойствием. Он холодно противостоял Боргу, словно бывший любовник, пришедший мстить за разбитое сердце предателю.

— Заходи, — сказал Борг и повернулся, заходя в дом.

Однако очень скоро он почувствовал себя обманутым: руки Гара  не шли в сравнение с его языком — в уборке он не понимал ни черта, а на многие повседневные вещи реагировал так, будто впервые в жизни их видел.

— А это что такое? — Гар поднял бутылочку для кормления. — Выглядит… хм… ты до сих пор сохраняешь детские привычки? Вот уж не ожидал, Борг.

— Это для детёныша, — Борг перевернулся на кровати. — Корми его и не разговаривай!

Детёныш сосал, и его уши радостно дёргались. Сердце Гара вдруг смягчилось, и он обнял детёныша и покатился с ним по одеялу.

— Не издавай звуков, — Борг сурово нахмурился. — Совсем никаких.

— Это не я, — невинно заявил Гар. — Может быть, у тебя слуховые галлюцинации? Ты вообще к врачу ходил? Хотя, знаешь, вряд ли — ты бы врача задушил. — Он растянулся на пледе, гладя его руками. — Что это? Мех какой-то?

— Лангмановский плед, — пробормотал Борг, накрывая голову подушкой.

На вершине горы сейчас стоял ясный день. Свет проникал сквозь плетёные ставни и мягко рассыпался по пледу и деревянному полу. У Гара на груди спал детёныш, а его собственные глаза слипались от накатившей дремоты.

Это было довольно странное ощущение.

Человеческая усталость... Он никогда ещё не чувствовал её так остро. Слабость, дремота, вялость — всё это подкралось к телу и охватило его полностью. Гар, залитый солнцем, медленно погружался в сон.

Долгая тьма.

Он был заточён в одиночестве, обречён снова и снова наблюдать за чужими жизнями. Он не мог говорить. У него не было ни рук, ни ног. Даже сердца не было. Он был всего лишь сгустком сознания, парящим в бесконечной темноте.

По какой-то причине его левый глаз начал нагреваться, постепенно становясь обжигающе горячим, и жгучая боль пронзила его тело. Гар, который ещё секунду назад бродил во мраке своего сна, уже в следующую секунду рывком сел, с силой прижав ладонь к глазу.

Левый глаз будто пылал.

Нет — он действительно горел!

Детёныш перекатывался по пледу, испуганно пища. Гар скрючился от боли, его левая глазница жгла так, что он не мог открыть глаз. Он зашипел сквозь зубы и рывком сел, больно ударившись спиной о край кровати.

Чёртова жгучая боль! Словно она собиралась сжечь его с таким трудом обретённую душу!

Сзади склонился Борг, пристально глядя на него. Солнце давно зашло, и в комнате царил полумрак. Гара трясло от жара, плечи подрагивали. Он ударил кулаком по краю кровати, едва переводя дыхание от боли.

— В глазу сидит проклятие, — с интересом заметил Борг. — Ты перешёл дорогу кому-то очень влиятельному.

Правый глаз Гара излучал чистый зелёный мерцающий свет. Он опирался рукой о плед, дрожал, волосы прилипли к вискам от пота — совершенно беззащитный.

— Жжение, — мягко произнёс Борг. — Это техника храма, унаследованная от бога огня Анкрэ. Кто-то запечатал проклятие в твоём левом глазу. Ты увидел во сне то, что не должен был видеть. И теперь оно тебя предупреждает.

— Мне приснились мои вещи, — выдохнул Гар, уставившись на Борга правым глазом. — Это моё!

— Возможно, — Борг опустился на колени. — Но он так не думает.

Жжение в левом глазу становилось невыносимым — пульсирующим, бешеным. Это было словно возвращение кошмара: пламя обжигало изнутри, и боль вспыхивала по всему телу, заставляя Гара содрогаться.

Никто не сказал ему, что такова цена за жизнь, никто!

— Бедняжка, — Борг любовался его болью и нежно гладил пальцами его чёрные волосы. — Ты так ещё вкуснее, чем обычно.

Внезапно Гар схватил его за руку и прижал к своему левому глазу. Прохлада хлынула сверху и Гар издал жадный, соблазняющий стон. Он придвинулся ближе к Боргу, прижимая его руку, и его левые ресницы затрепетали в ладони Борга.

— Нежданный результат, — ласково положив руку на левый глаз друга, Борг наклонил голову и спросил: — Становится легче?

Гар слабо выдохнул и прикрыл правый глаз. Казалось, он покорен и послушен, внешняя детская нежность делала его необычайно привлекательным. Он словно открывал всё, чтобы позволить Боргу ограбить его*. Борг не стал церемониться, свободной рукой приподняв лицо Гара, и с наслаждением смотрел на белоснежную кожу и щёки, окрашенные жаждой и сладким опьянением. Губы чуть приоткрылись, и с каждым вздохом на миг показывался розовый кончик языка. Борг смотрел на него как на свою собственность — с явным чувством обладания.

— За удовольствие полагается плата, — Борг сжал его подбородок. — Ты должен мне что-то дать.

— Прояви хоть каплю милосердия… — сбивчиво выдохнул Гар, голос дрожал от напряжения.

— Бессмысленно рассуждать о том, чего нет, — сказал Борг, холодно отведя руку. — Если ты не готов платить цену, удовольствие недоступно. Это закон выживания, мой наивный маленький глупыш.

Гар тихо застонал — жжение вспыхнуло с новой, яростной силой. Вдруг он распахнул глаза и резко навалился на Борга, вцепившись в его плечи. Рывком он прижал его к постели с такой силой, что кровать дрогнула от удара.

— Это не сделка, — злобно процедил Гар сквозь стиснутые зубы, его левый глаз отсвечивал красным в полумраке. — И обсуждать нечего.

Его необычайная сила наконец проявилась вновь. Он навис над Боргом, оседлав его, вдавливая плечи в постель — словно обезумевший зверь, он прижимал его с такой яростью, что Борг не мог вырваться.

Пускай эта ужасающая сила не оставляла Боргу шансов, у него всё же были способы сбросить Гара. Но он не сделал ничего. Потому что этот зверь вдруг склонился — и, как маленький детёныш, прижался к его ладони, осторожно коснувшись левой щекой, где горел глаз.

Жар, исходящий сквозь веко, едва не обжигал кожу Борга. И всё же — в этой не самой приятной, почти болезненной близости — в нём вдруг вспыхнуло странное, необъяснимое удовольствие.

Посмотри на этого маленького зверя — его острые клыки вырываются наружу в самый неожиданный момент, но в глубине он такой хрупкий, что подчинён лишь самому себе.

Это было чувство полного, абсолютного обладания человеком.

Борг молча нахмурился, ощущая ноющую боль в плечах — и вместе с этим удовлетворение от того, что держит этого зверя под контролем

✧ - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - ✧

Следующая глава ➺ Тык
Предыдущая глава ➺ Тык

ОГЛАВЛЕНИЕ