В этой жизни — только друзья! Глава 86
ТГК переводчика --> BL Place
Он удивился, зачем тот звонит, когда должен вовсю наслаждаться фестивалем. Подумав, что это, наверное, что-то типа спора с однокурсниками, Нам Сону ответил на звонок.
Вопреки ожиданиям, не было слышно голосов его однокурсников. Он подумал, не разошлись ли они уже, и обернулся, чтобы найти часы на стене первого этажа.
Сону запнулся, бросив взгляд вниз. Сквозь стеклянные входные двери черная машина все еще стояла на том же месте.
Он не знал, видит ли его Кан Чжихан изнутри, но ему почудилось, что их взгляды встретились, и он инстинктивно отвернулся. Чертов лифт застрял на девятом этаже.
[А? Почему? Разве ты не поехал в старшую школу?]
— Кое-что случилось. Так получилось.
Затянутый последний слог, голос, кажется, более возбужденней, чем обычно, и только что прозвучавшая икота. Похоже, среди будок на День дурака была та, что торговала алкоголем.
— Ты что, выпил среди бела дня?
Как и думал. Похоже, он отошел от компании, чтобы немного протрезветь. Но даже так было подозрительно, что он позвонил ему в этот короткий промежуток времени. Нам Сону, почему-то забеспокоившись, попытался закончить разговор.
— Тогда иди дальше гулять. Кладу трубку.
[По-по-подожди, хён! Не вешай! Э? положил? Нет? Хён? Почему я не слышу твой голос? Хён не может бросить трубку…]
— Если есть что сказать, говори быстрее. Я занят.
[Фух. Как и думал, хён не может просто так бросить трубку. Наш хён, который с виду совершенно хладнокровный и у которого та малость крови*, что есть, совершенно синяя* и ледяная, на самом деле, если узнать его получше, — просто суперский хён.]
П.п.: 피도 눈물도 없다 [pido nunmuldo eopda] — устойчивая идиома, буквально «нет ни крови, ни слез». Используется для описания очень жестокого, бесчувственного, безжалостного человека.
피가 파랗다 [piga parata] — идиома, букв. «кровь синяя», означает «избалованный», «незрелый» (часто о молодых людях из богатых семей). Здесь, видимо, используется в сочетании с иронией или как часть шутки.
Сону сглотнул вздох при этой ненужно длинной речи. Вот почему он не любил иметь дело с пьяными.
Табло лифта по-прежнему показывало «9». Судя по тому, что он так долго стоял на одном этаже, кто-то, скорее всего, переезжает и перевозит вещи. Из-за близости университета в этом офистеле часто бывают переезды.
Ему стало как-то не по себе, хотя Кан Чжихан не вышел из той машины и не направился в здание. Он хотел поскорее попасть домой. Поэтому Нам Сону резко прервал Ким Минхвана, который тараторил о том, «какой человек хён Сону».
[ А? А, понял! Ты... ты же в прошлый раз говорил, что живешь возле Северных ворот? Там, где сгрудились офистели.]
После того как они разобрались с Чхве Ёндже, на занятиях по специальности однокурсники часто окружали Нам Сону и расспрашивали обо всем. Словно пытаясь наверстать упущенное время, когда они не были близки, они выпытывали личные данные: в какой школе он учился, где живет, и Нам Сону тоже отвечал на это не особо задумываясь. Это же были однокурсники, а не Кан Чжихан, не было причин не говорить.
Ким Минхван, конечно, тоже был рядом. Сначала он хмурился, понимая, что мало что знает о Нам Сону, чтобы ответить за него. Видимо, он запомнил, что тогда он сказал, что живет в этом офистеле.
[Это то здание с выступающими окнами?]
[Дело в том... что меня выгнали, потому что я все говорил какие-то странные вещи...? Но я правда ничего такого не говорил. Просто сказал, что скучно, просто констатировал факт... Короче, вот я просто шел и дошел сюда, а как раз хён тоже дома, сказал…]
— Эй. Ты что, на уроки написания эссе не ходил? Неважно, любое письмо или речь должны строиться по принципу сначала самое главное*.
П.п.: 두괄식 [dugwalsik] — это принцип построения текста или высказывания, при котором главная мысль (вывод) излагается в начале (в первом предложении или абзаце), а затем следуют пояснения, аргументы и примеры.
Противоположность — 미괄식, где основная идея формулируется в конце, после деталей.
От раздраженного голоса Ким Минхван угрюмо ответил: «М-да...». Затем, еще более подозрительно, он прочистил горло.
[Не мог бы ты выйти на минутку?]
Казалось, он видел такое в бесчисленных дорамах и фильмах. Образ глупцов, признающихся в любви в пьяном виде.
[Я сейчас перед твоим домом, правда, скажу всего одно слово и сразу смоюсь.]
[Не-нельзя! Это нужно делать хотя бы глядя в лицо!]
Чем больше он слушал, тем больше укреплялась уверенность, что Ким Минхван собирается признаться в чувствах. Нам Сону провел рукой по лбу. Он только что думал, что хорошо все закончил, и почему опять нужно было пить среди бела дня...
[Я не отниму много времени. Правда, всего минутку... А?]
Это восклицание звучало зловеще. С дурным предчувствием Сону перевел глаза на вход. Почему его дурные предчувствия всегда сбывались? Там был Ким Минхван, размахивавший руками.
— Хён, это же ты? Точно! Хён! Я здесь!
И тоже перед машиной Кан Чжихана. Нам Сону провел рукой по лицу.
С самого утра Ким Минхван пытается признаться в любви, потом он садится в невесть от куда взявшуюся машину Чжихана и ведет неловкий разговор, и только он собрался зайти домой, а они оба тут как тут одновременно... Он чувствовал, что у него может развиться травма относительно Дня дурака.
В отличие от Кан Чжихана, Ким Минхван сразу же вбежал в здание. Не прерывая звонка, он сиял улыбкой.
— Ты уже вышел? Вот это да, хён!
— Я не вышел, а как раз собирался зайти.
— Правда? Вау, у нас просто суперская ментальная связь.
Хватит болтать. Когда Нам Сону положил трубку, только тогда Ким Минхван убрал телефон от уха.
— Хе-ей. Я говорил? Форма тебе очень идет.
Что еще можно было считать удачей, так это то, что из-за этого здоровяка машины Чжихана не было видно. Тем временем лифт быстро спустился и остановился на первом этаже. Но лифт никого не забрал, и двери снова закрылись.
Нам Сону посмотрел на Ким Минхвана. Даже по голосу в трубке он предполагал, что тот изрядно пьян, но от него сейчас сильно разило алкоголем. Однако, в отличие от его обычного поведения на пьянках, когда он шатался, сейчас он стоял на двух ногах прямо, поэтому Нам Сону с подозрением спросил:
— Что ты хотел сказать? Говори.
Ким Минхван, который до этого только глупо улыбался, выпрямил спину. Затем, пару раз прокашлявшись, он принял торжественное выражение лица.
— Знаешь, сегодня утром ты меня неправильно понял…
...Неужели это не признание? — Сону кивнул, не ослабляя бдительности.
— Я тогда был очень смущен и расстроен, и мне было плохо, нет, я не значит, что мне до сих пор плохо! Все улажено. Ты так круто извинился. В общем, после твоего ухода я подумал… Ты казался настоящим взрослым.
Но вряд ли он пришел к нему домой только для того, чтобы сказать это. Проявив терпение, он подождал, и Ким Минхван заерзал, не в силах удержать свои большие руки на месте.
— Если честно, если бы кто-то вокруг меня имел такие извращенные наклонности, я бы, скорее всего, не смог так открыто это указать, понимаешь? Просто подумал бы, что это мерзко, и все... Но хён же нахмурился и рассердился. Мне это очень...
Теперь Ким Минхван сложил руки перед собой. Его почтительный вид, как во время того как его воспитывал Чхве Ёндже, вызвал усмешку, но следующие слова заставили улыбку Нам Сону мгновенно исчезнуть.
— Хён... а, это не совсем «главное», но... как ты относишься к тому, что... э, мужчина любит мужчину?
Нам Сону на мгновение задумался. Если ответить «такое может быть», то он точно признается в любви, а если отреагировать с неловкостью, то было ясно как день, что он будет заметно нервничать. Это было очевидно даже по тому, как он, задавая такой вопрос, продолжал поглядывать на него.
— Если кому-то кто-то нравится, значит нравится.
Лучше уж отказать ему решительно. Неловкости все равно не избежать, но это лучше, чем тянуть резину.
Надо было и с Кан Чжиханом так поступить.
Ругая себя, Нам Сону уставился на Ким Минхвана с видом «ну, давай, попробуй». Ким Минхван вспыхнул.
— Хён. Я подумал... о, «самом главном»! Ах, самое главное…
Его лицо покраснело, словно таймер на бомбе замедленного действия, готовой вот-вот взорваться. На данном этапе его лицо само по себе и было «самым главным». Ким Минхван, который несколько раз бил себя по голове, сглотнул. Затем внезапно громко крикнул:
От этого громогласного крика, от которого, казалось, содрогнулось здание, Нам Сону быстро огляделся. Лифт по-прежнему стоял на первом этаже, и, к счастью, поблизости никого не было.
Но Ким Минхван крепко зажмурился, казалось, он не видел, где находится. Вытянувшись по стойке «смирно» и высоко подняв голову, он продолжал орать что есть мочи:
— Э-это может прозвучать как мои обычные слова! Но это не так!
— Это не та симпатия, что бывает между хёном и тонсэном*, я правда серьезно... ты мне нравишься! Ты мне нравишься!
П.п.: 동생 (тонсэн) — младший брат или сестра по отношению к говорящему. Пол не уточняется; важен только факт, что этот человек младше. Употребляется и для родных, и для близких знакомых/друзей младшего возраста.
Это было громкое признание, словно на сцене школьного выезда. Кулаки Ким Минхвана дрожали. Его плотно закрытые глаза по-прежнему не открывались.
Нам Сону был так ошеломлен, что даже не мог ответить. Он знал, что тот собирается признаться, но не ожидал, что это будет сделано с таким ревом.
— Конечно, я знаю, что тебе неловко! Но я...!
Лифт, который стоял, снова начал подниматься. Если кто-то услышит, будет полный провал. В этом офистеле он часто видел парней в корейских университетских куртках. Нам Сону поспешно оттащил Ким Минхвана вглубь здания.
Оглавление
Вы можете помочь нам в покупке глав или же просто отблагодарить переводчиков тут, либо через бусти ⟹ Тык