Новелла Поднося вино. Глава 4. Последний потомок*.

Боевые сапоги растоптали накопленный снег и остановились рядом с Шэнь Цзэчуанем. Мужчина носком поправил положение его лица, запачкав сапоги кровью. Голос под шлемом прозвучал приглушённо:

— Шэнь Вэй — твой отец?

Шэнь Цзэчуань не мог остановить кровь, сочившуюся сквозь стиснутые зубы. Даже прижав руку к груди, он не смог скрыть её. Он не ответил.

Мужчина посмотрел на него сверху вниз:

— Я спрашиваю тебя.

С кровью во рту Шэнь Цзэчуань кивнул:

— Да.

Цзи Лэй воспользовался моментом и добавил:

— Он восьмой сын Шэнь Вэя. Его имя…

Мужчина снял шлем, обнажив молодое лицо. Кружащийся в небе кречет поймал холодный ветер и опустился на его плечо, взметнув облачко снега. Он смотрел на Шэнь Цзэчуаня, как на изношенный башмак, — взгляд, полный презрения и ненависти, холодный, как лезвие.

Шэнь Цзэчуань не знал его, но узнал бронированную кавалерию Либэя.

Когда-то Шэнь Вэй, отступая на запад, добрался до Цычжоу — последнего рубежа обороны Чжунбо. Кавалерия Либэя шла с севера. Наследный принц Сяо Цзимин три дня гнал войска сквозь метель, пересёк Ледяную реку и прибыл к Цычжоу. Но Шэнь Вэй не смог удержать город, и либэйцы оказались в окружении. Если бы не подкрепление Сяо Цзимина, битва обернулась бы катастрофой.

С тех пор Либэй ненавидел клан Шэнь.

Этот мужчина был не Сяо Цзимин. Но раз он въехал в Цюйду с кречетом на плече, значит, он младший сын князя Либэя, брат Сяо Цзимина — Сяо Чие.

Цзи Лэй хотел подстрекнуть его, но, заметив заместителя генерала Чжао Хуэя позади Сяо Чие, сник.

Сяо Чие бросил шлем Чжао Хуэю. Его губы дрогнули в улыбке, ледяной взгляд растаял. Даже доспехи теперь казались на нём неуместными.

— Ваше Превосходительство Цзи. — Он обнял Цзи Лэя за плечи. — Заставил ждать.

Цзи Лэй рассмеялся:

— Второй юный господин, два года не виделись, а вы так отдалились!

— Посмотри, я ношу при себе клинок так что в некотором смысле я являюсь солдатом.

Только после этих слов, Цзи Лэй, казалось, заметил клинок и с улыбкой сказал:

— Отличный клинок! На этот раз на помощь Его Величеству прибыл второй молодой господин. Могу предположить, что проделанный вами путь был нелегким. Возможно, после вашей вечерней аудиенции у императора, мы выпьем немного вина?

Сяо Чие с сожалением вздохнул и кивнул подбородком в сторону Чжао Хуэя, который шел вслед за ними.

— Мой старший брат послал его присматривать за мной. Смогу ли я вдоволь напиться под его зорким надзором? Хотя... Не все ли равно? Я обязательно позову тебя выпить, как только отдохну пару дней.

Чжао Хуэй бесстрастно поклонился Цзи Лэю.

Цзи Лэй улыбнулся в ответ и сказал Сяо Чие:

—Тогда сначала ступайте во дворец. Почетный караул уже ждет вас.

Разговаривая между собой и смеясь, мужчины направились по дороге к дворцу. Чжао Хуэй последовал за ними и, уходя, взглянул на Шэнь Цзэчуаня, который растянулся на холодной земле. Императорские стражники, стоявшие возле него, тут же уловили намёк генерала и потащили заключенного обратно в тюрьму.

Цзи Лэй проводил вошедшего во дворец Сяо Чие угодливым взглядом и раздраженно сплюнул, как только остался один. Улыбка на его лице испарилась, оставив после себя одно недовольство.

Поначалу он думал, что поскольку этот ублюдок обычно дерзок и смел, то вполне очевидно, что он убьет Шэнь Цзэчуаня прямо на месте без разбирательств. Но он никак не ожидал , что этот невежда* окажется настолько хитрым и осторожным, что отпустит мальчишку, ограничившись лишь одним ударом ногой!

◈ ◈ ◈

Сяо Чие вошёл во дворец, и Чжао Хуэй подал ему платок. Он вытирал руки на ходу.

Чжао Хуэй прошептал:

— Удар юного господина был слишком рискованным. Если бы последний потомок этой собаки Шэнь умер на месте, Вдовствующая императрица определённо разгневалась бы.

Улыбка Сяо Чие исчезла, и его лицо омрачилось. Он только что вернулся с пустынного поля боя, и исходящие от него убийственная решимость и зловещая аура были настолько сильны, что евнух, ведущий их, не осмелился подслушивать дальше.

Сяо Чие холодно произнёс:

— Я намеревался забить его до смерти. Старая собака Шэнь допустил резню в Чжунбо. Мы уже полмесяца хороним солдат погибших в воронке Чаши, и до сих пор не закончили. А теперь клан Хуа хочет защитить оставшегося потомка этой старой собаки ради личных связей. Как вообще всё может идти так гладко по их желаниям? Кроме того, мой старший брат совершал рейды на тысячи ли*. После этой битвы ему уже нечего пожаловать. Наш Либэй на пике славы. Он давно стал занозой для Вдовствующей императрицы.

П.п.:里 [lǐ] ли, древняя мера длины. 1 ли = примерно 500м.

Чжао Хуэй сказал:

— Наследный принц часто говорит, что луна растёт только чтобы убывать.* Награда от Цюйду на этот раз, скорее всего, — пир Хунмэнь*. Юный господин, основные силы расположены в сотнях ли от столицы, а глаза и уши аристократических кланов повсюду в городе. В данный момент мы не должны действовать импульсивно.

П.п.:月盈则缺, 花盛而谢 [Yuè yíng zé quē, huā shèng ér xiè]. Луна растет для того, чтобы убывать; цветы расцветают для того, чтобы увядать; т.е. вещи или ситуации меняются или приходят в упадок, когда они достигают своего предела.

鸿门宴 [Hóngményàn] Хунмэньский пир - празднество с целью убить или подставить гостя. Отсылка к известному эпизоду 206 года до н.э., когда генерал Сян Юй принимал у себя будущего ханьского Императора Лю Бана и устроил в честь него пир, во время которого попытался его убить.

Сяо Чие бросил платок обратно Чжао Хуэю и сказал:

— Понял.

— А*-Е здесь?

Император Сяньдэ кормил попугая.
Пернатая птица была выдрессирована до идеальной хитрости. Подражая словам императора, она раскрыла клюв и заговорила:

— А-Е здесь! А-Е здесь! А-Е кланяется Вашему Величеству! Ваше Величество! Ваше Величество! Да здравствует! Да здравствует! Да здравствует Ваше Величество!

Держа корм в руках, Сяо Цзимин ответил:

— Он должен быть уже здесь.

— Два года, да? — Император Сяньдэ подразнил попугая. — Я не видел его два года. Этот юнец пошёл в отца. Растёт так быстро. Боюсь, когда вырастет, станет даже выше тебя.

Сяо Цзимин сказал:

— Он вырос, но в душе всё ещё ребёнок. Только и делает, что устраивает беспорядки дома.

Император Сяньдэ уже хотел что-то сказать, но его прервал кашель. Пань Жугуй подал ему чашку чая. Император смочил горло и, не успев продолжить, услышал объявление о прибытии Сяо Чие.

— Войдите. — Император откинулся на спинку кресла и поднял руку. — Войдите и дайте мне взглянуть на вас.

Евнух осторожно приподнял занавес, и Сяо Чие шагнул внутрь. С холодным выражением он опустился на колени и совершил поклон, касаясь лбом пола.

С улыбкой император произнёс:

— Какой прекрасный юноша, выглядишь таким могущественным в своих доспехах. Слышал, что когда Двенадцать Племён Бяньша совершили набег на маршруты снабжения и станции на границе позапрошлом году, ты проявил доблесть и захватил несколько человек живыми. Это правда?

Сяо Чие рассмеялся и ответил:

— Ваше Величество слишком добр ко мне. Я действительно поймал нескольких человек, но все они — мелкая сошка.

В позапрошлом году Двенадцать Племён Бяньша совершили набег на маршруты снабжения Гуаньбэя. Возглавив войска, Сяо Чие впервые участвовал в битве. В итоге он был жестоко избит этими бритоголовыми бандитами из Бяньша. Сяо Цзимину пришлось разгребать последствия. Эта история стала поводом для насмешек, и Сяо Чие прослыл безмозглым неудачником.

Увидев его реакцию, голос императора Сяньдэ смягчился:

— Ты молод, и уже способен вести коня в атаку с копьём в руках — это само по себе достижение. Однако твой старший брат — один из Четырёх Великих Генералов Дачжоу. Уверен, он учит тебя военной тактике. О, Цзимин. Вижу, А-Е стремится к совершенству. Не будь слишком суров с ним.

Сяо Цзимин почтительно поклонился.

Император Сяньдэ добавил:

— На этот раз бронированная кавалерия Либэя оказала мне неоценимую помощь. Помимо вчерашних наград, я хочу сегодня отдельно вознаградить А-Е.

Сяо Цзимин поднялся и ответил:

— Для него большая честь получить милость Вашего Величества. Но он не совершил ничего выдающегося. Как может принять столь высокую награду?

Император Сяньдэ помолчал, затем произнёс:

— Ты совершил марш на тысячи ли, пересёк Ледяную реку за ночь. Твои заслуги неизмеримы. Я даже награжу твою супругу, Лу Ичжи, не говоря уже об А-Е. А-Е, Либэй — важная граница. Ты ещё молод, и долгое пребывание там может навеять тоску. Теперь я хочу назначить тебя главнокомандующим императорских стражников* в Цюйду. Согласен ли ты?

Сяо Чие стоял, опустив голову. Услышав это, он поднял взгляд и ответил:

— Естественно, согласен, если это награда от Вашего Величества. Все в моей семье — воины и генералы. Мне даже негде послушать песни. Если останусь в Цюйду, буду наслаждаться так, что забуду о доме и службе.

Император Сяньдэ рассмеялся:

— Вот так юнец! Я предлагаю тебе стать стражником, а ты хочешь только веселиться! Если твой отец услышит, боюсь, тебе не избежать порки.

Атмосфера в зале смягчилась. Император оставил братьев разделить с ним трапезу. Когда пришло время уходить, император спросил:

— Слышал, Цидун тоже прислал кого-то. Кого именно?

Сяо Цзимин ответил:

— Лу Гуанбая из Бяньцзюньского командования.

Император Сяньдэ, казалось, устал. Облокотившись на кресло, он махнул рукой:

— Скажи ему прийти завтра.

Сяо Чие последовал за братом. Не успели они отойти далеко, как увидели человека, коленопреклонённого на галерее. Пань Жугуй приблизился и, улыбаясь, произнёс:

— Генерал Лу, генерал Лу!

Лу Гуанбай открыл глаза и устало проговорил:

— Главный евнух Пань.

Пань Жугуй продолжил:

— Можете встать. Его Величество устал сегодня. Примет вас завтра.

Молчаливый Лу Гуанбай кивнул, поднялся и направился к выходу с братьями Сяо. Лишь за воротами дворца, сев на коней, Сяо Цзимин спросил:
— Зачем ты продолжал стоять на коленях?

Лу Гуанбай ответил:

— Его Величество не желает меня видеть.

Оба замолчали, прекрасно понимая причину. Но Лу Гуанбай не испытывал горечи. Он взглянул на Сяо Чие:

— Его Величество наградил тебя?

Сяо Чие сжал поводья:

— Посадил на цепь.

Лу Гуанбай похлопал его по плечу:

— Разве это цепь? На цепи он держит твоего брата и отца.

Сяо Чие слушал стук копыт, затем сказал:

— Его Величество упомянул мою невестку. Чуть не вспотел от страха.

Лу Гуанбай и Сяо Цзимин рассмеялись. Лу Гуанбай спросил:

— Как поживают Его Высочество и Ичжи?

Сяо Цзимин кивнул. В плаще поверх придворного облачения, без доспехов, он не выглядел таким молодым и дерзким, как брат, но его присутствие незримо притягивало внимание.

— Всё хорошо. Отец всё ещё беспокоится о травме ноги Старого генерала. На этот раз специально велел привезти лечебный пластырь*, который тот использует. Ичжи тоже в порядке. Просто с тех пор, как забеременела, сильно скучает по всем. Написала много писем — привёз их. Прочтёте, когда зайдёте в резиденцию.

Лу Гуанбай нервно дёрнул поводья и сказал:

— Вся семья — воины; нет ни матери, ни сестёр, чтобы составить ей компанию. Зимой в Либэе лютый холод. Я беспокоюсь с тех пор, как услышал новости, покидая Бяньцзюньское командование.

— Да, — Сяо Чие тоже повернул голову. — В Цычжоу опасно. Брат теперь как в клетке и запретил писать домой, чтобы не тревожить невестку. Битва началась внезапно. Только уезжая, они узнали о беременности.

Сяо Цзимин, всегда сдержанный, просто ответил:

— Отец остался дома охранять Ичжи. Не волнуйся. После Нового года* я никуда не уеду.

Лу Гуанбай вздохнул:

— В последние годы Либэй в эпицентре бурь. Каждый поход требует осторожности. Всё из-за Шэнь Вэя, который сдался без боя, оставив нам хаос. Когда мои войска проходили воронку Чаши, кровь заливала копыта. Он избежал казни, сгорев первым. Но тут что-то нечисто. Цзимин, ты захватил его сына и отправил в столицу. Заметил что-то?

Сяо Цзимин поправил плащ на ветру:

— Шэнь Вэй строго разделял законных и побочных детей. Этот сын — восьмой, от наложницы. Без родни, брошен в Дуаньчжоу. Вряд ли он знал тайны. Но Его Величество настаивает неспроста.

Сяо Чие надел шлем:

— Народное негодование не унять. Его Величество лично вручил Шэнь Вэю власть над гарнизонами Чжунбо. Теперь надо кого-то казнить для видимости справедливости.

Однако истинная власть в Дачжоу принадлежала не императору, а Вдовствующей императрице, правившей из-за ширмы*. В тупиковой ситуации все следили за жизнью Шэнь Цзэчуаня. Если бы он признал вину и умер — дело закрыто. Если выживет — станет занозой. Клан Сяо из Либэя достиг пика славы. Даже главнокомандующая Цидуна из клана Ци уступал им. Сяо Цзимин, «Тяжёлая кавалерия замерзшей реки» среди Четырёх Великих Генералов, был также зятем* Лу Гуанбая из Командорства Бяньцзюнь. Проще говоря, он мог вести кавалерию Либэя и через родню жены командовать гарнизоном Бяньцзюня. Цюйду не оставалось ничего, кроме как опасаться его.

— Её Величество намерена сохранить ему жизнь. — Лу Гуанбай сжал тонкие губы. — Она хочет вырастить шакала, который в будущем сможет законно вернуть Чжунбо и при этом останется покорным её воле. Тогда она укрепит власть внутри, а снаружи обуздает Либэй. Он станет нашей занозой. Цзимин, мы не должны позволить этому юнцу жить!

Уличный ветер нёс снег, режущий щёки как лезвие. Трое мужчин замолчали. В тягостной тишине Чжао Хуэй, молчавший позади, подъехал ближе.

— Юный господин ударил его с восьмидесятой долей силы прямо в сердце. Его дыхание уже было слабым, старые раны вновь открылись при падении. — Чжао Хуэй задумался. — Но он не умер сразу.

Сяо Чие поднял хлыст:

— Его пытали дни напролёт, избивали. Он уже висел на волоске. Мой удар должен был отправить его в преисподнюю. Если не умрёт к утру — признаю, живучий.

Однако Чжао Хуэй нахмурился:

— Он худ и слаб, простуда не отступает. По логике, давно должен был умереть. Но цепляется. Тут что-то нечисто. Наследный принц…

Сяо Цзимин бросил на них боковой взгляд, и оба замолчали. Он смотрел на дорогу, уходящую в метель. После паузы произнёс:

— Жив он или нет — только судьбе известно.

Ветер выл, металлические подвески под карнизами звенели. Смертоносная аура растаяла в снегу. Сяо Цзимин, сидя прямо в седле, спокойно тронул коня.

Чжао Хуэй склонил голову и поспешил за ним.

Выражение лица Сяо Чие под шлемом было неразличимо. Лу Гуанбай ударил его по плечу:

— Всё-таки он твой старший брат.

Сяо Чие усмехнулся вполголоса:

— Судьба… Да?

✧ Следующая глава✧
--------------------
✧ Предыдущая глава✧

Оглавление